Мужская логика. О любви, делах семейных и не очень

Джасттина Биберова

Михаил, молодой, уверенный в себе парень, часто увлекается женщинами. В семейной жизни ждет неприятный сюрприз. Он переносит его, став отчасти философом.Из автомеханика вырастает в бизнесмены, работает за границей, и возвращается в свой город.

Глава 1

Я заявлялся домой так же внезапно, как и исчезал, и с ходу растворялся в привычной атмосфере ворчания Иды, шлепанья по полу босых детских ног и «сказок» Кота: он терся о ноги, мурчал, ну, в общем, был самим собой. За окном лил сплошной стеной дождь, шлепались тяжелые ржавые листья, залепляя подоконники. Обрушился годовой запас воды на наш мелкий город. Ида изливала знакомые фразы: о квартирной плате, которую мы задолжали, о рваных ботинках Патрика, как быстро вылезла Сара из тех платьев, что куплены в начале лета. Я мирно проваливался в сон под ее «гудение». Да, я так жил, и мне так было привычно. Мне очень быстро все надоедает, и с этим бороться не стоит. Свобода в моей крови. Ну что тут попишешь!

Отоспался. Утро морозное. Я сегодня пешком — не хочу стоять в пробках. Наш мелкий город забит машинами, которые мы чиним в нашей шарашке «Сервис для вашего авто». Плетусь по узким улицам, хлебнув сырого воздуха, приходится поднять воротник куртки, пробирает. Мужики наши в сборе и травят байки — это разминка перед работой. Заказов под завязку. А в воздухе сырость и запах снега.

Припарковалась белая «Ауди», из приоткрытой дверцы — ножка, затем вторая. Женщина приехала разбираться с машиной. Проблемы, а у кого их нет. И это в конце рабочего дня, я весь чумазый, как уличный пес.

— Вы ко мне?

— Да-да, я хочу, чтобы вы посмотрели, там что-то стучит и дергается машина.

У нее серые глаза и едва уловимый аромат духов. Она мне уже нравится. Мы идем с ней к машине, там все очень просто, но я оставляю ее авто до завтра. Мы долго смотрим в глаза друг другу — это именно тот взгляд. Она пишет мне телефон и имя. И уезжает на такси. Луиза. Верчу белый бумажный квадратик в руках.

Сегодня я ночую у нее. Тщательно моюсь и из «Сервиса» звоню Луизе:

— Машина готова, куда доставить?

Она диктует адрес. «Подарки, сюрпризы, цветы» — магазин закрыт, поздно. У нее приличный дом. Я паркую машину, и мы стоим возле, отдаю ей ключи и держу ее руку в своей. Ее пальцы замерзли, и я согреваю их своим дыханием. Она живет одна, я уверен в этом, притягиваю ее к себе, и мы идем к ней домой. Странно, мы не проронили еще ни слова. Едва за нами захлопнулась дверь, мы прижались друг к другу так, словно встретились после самой долгой разлуки. Она обнимает меня нежно и страстно, я чувствую ее тело до мельчайших подробностей. Она словно ждала меня и только меня всю жизнь. Мы на ощупь пробираемся в спальню, не зажигая огня, нам нужно поскорее добраться до постели. С ее блузки сорвались пуговицы и покатились по полу, мы торопимся, как жаждущие воды в пустыне. Я не приду завтра на работу, мужики привыкли и знают мои выкрутасы. На пару дней я выпал из привычного графика работы, в гараже клевал носом, едва не засыпая на ходу. В воскресенье вечером я ушел. Мы ни о чем не договаривались.

Работа, работа, работа с утра и до позднего вечера. Все как всегда, но я принес кучу денег и часть передал через мужиков.

Все в норме и оплачено по счетам. Я хочу спать, очень! Все следующие выходные просто отдыхаю дома. Ида печет пироги.

Нас засыпало снегом, и город увяз по самые крыши. В глазах рябит от света и белизны. В таком снегу не сразу заметишь белую «Ауди», да еще ту самую. Она на парковке возле главного магазина. Мы сталкиваемся прямо на входе лицом к лицу, застываем на мгновение и проходим мимо друг друга. Тем лучше, я не люблю лишнего. Курю и смотрю на замерзшие стекла витрин — они в синем инее и узорах. Народу круговерть, предновогодняя сутолока.

— Извините, молодой человек. Помогите, я вас прошу!

Ого, какая дама, не верю своим глазам. Красотка, ну все при ней. Один минус — совсем молодая, лет девятнадцать от силы.

— Я к вашим услугам, мадам!

— Очень много покупок, не донести. Недалеко, только к машине.

И мы идем, увешанные коробками. Зрелище веселое.

— А вы не пользовались услугами «Сервис для вашего авто»? — спрашиваю с интересом.

— Нет, не приходилось, да и машина новая, только из магазина.

— Понятно, у вас еще все впереди. Ну, я пошел.

— Подождите! Может вы мне и домой поможете затащить всю эту мишуру? — девушка смотрит с надеждой на меня.

Ах, как не помочь, становится даже интересно. Мы едем и очень часто вязнем в глубоком снегу. На окраине города паркуемся, прямо у подъезда высотки. И тащим ворох подарков домой. Она звонит по телефону:

— Папа, мама, я дома! Все привезла, да, мне помог, а… знакомый. Да! Завтра с утра я у вас! Пока.

— Чем мне вас отблагодарить? Давайте попьем чаю. Я хочу вас угостить чаем!

— Один поцелуй — цена за поддержку с подарками, — шучу я.

К моему удивлению она согласна, я беру ее нежно за талию и целую дольше, чем следовало бы. Потом резко поворачиваюсь и иду к входной двери.

— Постой… те, как ваше имя?

Я смеюсь и не могу открыть дверь.

— Вы не думайте, я не такая, ну…

Поворачиваюсь к ней:

— Я вообще никогда не думаю, и в этом мой самый большой минус, как говорит моя мама, — улыбка не сходит с моего лица и мы с ней покатываемся со смеху.

— С тобой так весело, — она обнимает меня и тащит на кухню пить чай.

Ну чай так чай! Мы пьем чай с тортом. По мне, так лучше бы полстакана виски. Новогоднее настроение.

— Послушай, я хочу знать твое имя, — она усаживается ко мне на колени, обнимает за шею и смотрит в глаза.

— Михаил.

— А я Лиза. Ты очень красивый, Михаил. Ты мне сразу понравился, еще там, в супермаркете. Какие у тебя глаза! Слушай, Михаил, поцелуй меня еще раз! —

И я целую ее еще и еще. Но наша встреча затягивается, а это не входит в мои планы.

— Ну, Елизавета, я рад, что помог.

— Михаил, напиши мне свой телефон.

У меня принципиально нет телефона, и это мой козырь.

— Мне надо идти, Лиза.

Такие юные девочки не входят в круг моих интересов. Мороки будет много, по самое горло: мама, папа, свадьба, голубь ты мой сизокрылый.

— Миша, ну Миша, — у нее на глаза наворачиваются слезы, — подожди, как-то все не так!

— Все, все так, Лизавета. Пока!

И я сбегаю по лестнице, даже не жду лифт. Уже времени много, а до дома далековато. Хорошо хоть от белого снега светлым-светло. Иду по дороге, по проезжей части, надеюсь поймать машину домой. Подъезжает и останавливается белая «Ауди».

— Садись!

— Луиза? Какая встреча.

Не ожидал ее здесь увидеть.

— А ты здесь живешь? И это твоя жена?

— О чем ты? — смеюсь и закуриваю. Искренне смотрю удивленными глазами. Мы едем прямо. «А куда?»

— Куда тебя подвезти? — Луиза читает мои мысли и криво улыбается, прищурив левый глаз. Подмигиваю ей:

— Вези куда хочешь, я весь в твоей власти. Не диктовать же ей мой домашний адрес. Дальше едем молча. Знакомый дом весь завален снегом. В прихожей, едва захлопнулась дверь, все повторяется с точностью до мелочей. Луиза снимает с себя одежду еще в прихожей. Она не дает мне раздеться и шепчет в самое ухо:

— Я убью тебя! Я тебя убью! Ты рвешь мне сердце на части!

Ну вот, начало новой песни. Надо раскрывать карты, но не сейчас, не перед этим. А много позже.

— Я этого не слышал, а ты не говорила, — шепчу ей в ответ.

— Я хочу знать твое имя!

Да-a, что-то сегодня все хотят непременно знать мое имя.

— Ми-ха-ил, — произношу я, касаясь губами ее лица.

У меня отменное мужское здоровье, ну что тут скажешь, а в моих карманах всегда полно презервативов. И мы летим в тартарары.

Двое суток я с Луизой, мне нужно идти. И я прошу, чтобы отпустила меня. Она прижимает свою ладонь к моим губам:

— Не надо, не говори ничего о себе, боюсь услышать то, что не хочу слышать!

— Я все понял, молчу. Не провожай меня, — говорю ей и выхожу за дверь. Снега по колено намело и идти непривычно трудно. Он, видимо, сыпал всю ночь. Надо добраться до дома, но как? Мне совсем в другой конец города. И я еду к матери.

— Ох, горе ты мое, ты весь в отца, весь в отца! Где ты все время пропадаешь?

— Дом, работа и работа, ты же все понимаешь, мам.

Я ее знаю, она сейчас всхлипнет пару раз и скажет что-то вроде: «Самое главное — все мы живы и здоровы». За что я и люблю ее, она не растягивает тему до бесконечности.

Дверь открывается и забегает молодая симпатичная девушка.

— Ой, а я снова к вам, мне там гвоздь забить! У вас есть молоток?

— А это у нас новые соседи, Миша, на вот молоток, забей гвоздь, — говорит мама.

— Ух ты, это кто ж такой молодой, красивый?

— Это мой сын Михаил, он женат и у него двое детей, ему летом будет двадцать пять лет, — выдала мама с самым серьезным видом и прибавила, вздохнув, и очень тихо: — А ума нет.

— И мне приходится идти к соседке на второй этаж, прямо над маминой квартирой.

Я ловко прибиваю гвоздь, и мы крепим в прихожей вешалку для одежды. Соседка стряхивает пыль с рук и откидывает волосы с лица.

— Что ж это ты такой молодой женился?

Я качаю головой.

— Так получилось.

— А я вот, например, не замужем!

— Похвально, но это все временно, — улыбаюсь я.

— Вот найду точно такого, как ты, и сразу выйду замуж!

Она хочет пройти в комнату, но я упираюсь рукой в проем стены.

— Я такой один единственный, второго не найдешь! Тогда что?

— Тогда буду отбивать тебя!

— Как отбивную? Я не согласен.

— Ну ты шутишь, а я нет! Я на полном серьезе. Тогда что?

— Я не понял: это тебе понравилось, как я гвоздь вбил?

— Любовь с первого взгляда! Ты приходи почаще к маме, ну, не к маме, а прямо ко мне.

— Хм, я подумаю над твоим предложением, как вас?

— Дина.

Я вышел, захватив молоток.

— Приходи на новоселье, Миша, — говорит Дина вдогонку.

Я иду домой, а завтра на работу, и еще Новый год на носу. Надо купить «живую» елку детям. Они обрадуются, и будут помогать украшать ее, и танцы устроят.

Дома тихо, дети спят, Ида вяжет носки Патрику.

— Как хорошо, что ты пришел. Примерь.

Надеваю свитер — как раз.

— Отлично. А я тебе его закончила без примерки.

Обнимаю ее и иду спать.

Сегодня канун Нового года. Дети рады елке, а подарков мы им приготовили очень много. Мы положили их под елку и на стулья возле кроваток. Не знаю что дарить жене, я принес ей деньги, она сама себе купит подарки. Букет роз я дарю каждый день рождения им с мамой. И даже Саре. Она смеется, вдыхает аромат цветов и закрывает глазки. Это того стоит, я смеюсь вместе с ней, и нам очень весело.

— Я сделала сюрприз детям, увидишь! — сообщает мне Ида. И вечером, ровно в пять часов, к нам приехали гости: Дед Мороз со Снегурочкой! Они устроили представление для детей; танцы, песни, и нам пришлось танцевать за компанию с ними. Приезжали родители, все как в обычных семьях, мы сидели за праздничным столом.

Я пахал как вол всю неделю — мы разгребли львиную долю работы, что скопилась в праздники. Мне скучно. Сегодня я еду на своей машине. Морозно — пешком идти неохота. Я исходил свой мелкий город вдоль и поперек, знаю все его закоулки, но бродить в мороз энтузиазма нет. Стою на светофоре, прямо у дороги девушка с парнем выясняют отношения. Она его отталкивает и ко мне:

— Отвезите меня домой!

Вот так сюрприз! Молча трогаюсь с места, мы едем. Она возмущена, и, видимо, у нее не умещается это в голове.

— Остановите машину!

— Я не могу здесь, сейчас проедем еще немного.

Останавливаю. Молчим. И вдруг она ревет и падает ко мне на плечо.

— Ну не надо, — я хлопаю ее легонько по спине. — Не надо, слышишь? Ну что ты?

Я не умею особо утешать людей, молчу. Она постепенно успокаивается. Собирает волосы, которые рассыпались по плечам, в хвост. Достает платок и вытирает глаза.

— Ну вот другое дело, куда едем? — спрашиваю я, закуривая и включаю музыку.

— Вот почему вы, парни, такие? Почему?!

— Какие, интересно мне узнать? Ну, какие мы? — я улыбаюсь и смотрю ей в глаза.

Я смеюсь, и она начинает улыбаться вместе со мной.

— Я люблю его, люблю, понимаешь?

— Понимаю, — я продолжаю улыбаться.

— А он! — восклицает девчонка.

— Ну что он? Что? — вопрошаю я.

— Видела их вместе, он разговаривал с ней, рыжая такая, на параллельном курсе учится. Я сама видела!

— Ну и что? Ну, — я уже смеюсь, и она смеется вместе со мной.

— Ну что ты такой веселый? Что ты смеешься?

— А что мне, плакать?

И тут я вспоминаю слова мамы: «Главное все живы и здоровы, ну что еще надо?». Мы едем по городу и слушаем музыку.

— Давай отвезу тебя домой, тебя, наверное, ждут.

Девчонка согласно кивает и хлюпает носом.

— А ты какой?

— Я? Веселый, ты же сама сказала.

— Твоей девушке, наверное, очень весело с тобой?

— Очень, — усмехаюсь я.

Мы подъезжаем, девчонку уже поджидает отец, он платит мне деньги, я не прошу, но он не хочет слушать. Обняв дочь за плечи, он уводит ее домой.

— Вы свободны? Я вас прошу, мне надо ехать!

Ну что ты будешь делать, а? Женщина в моем вкусе, как тут откажешь. Прокатимся. Она торопится, и мы едем на большой скорости, только, видимо опаздываем. Она просит меня не уезжать и скрывается в здании вокзала. Который похож на растревоженный улей, со снующим туда сюда людским роем. Люди катят чемоданы и тащат всевозможную поклажу. Приехавшие и встречающие, отъезжающие, ожидающие и те кто провожает, вокзал всегда наполнен энергетикой движения. Я курю и слушаю музыку, у меня вечер таксиста. Через десять минут она выходит и решительно садится ко мне.

— Едем домой! Мне теперь наплевать, поехали! — говорит она.

Поехали. Она живет в поселке за городом, в старинном доме с большим, еще старого образца, парадным подъездом.

— Вы извините, вы, наверное, не таксист. Но я очень, очень спешила.

— Ну не надо, — я морщусь и подмигиваю ей, — все будет хорошо.

— Вы так думаете?

— Уверен, — подтверждаю я.

— Пойдемте, я вас накормлю.

Я хочу есть и паркую машину возле дома. Мы поднимаемся на второй этаж. Квартира у нее с очень толстыми стенами между комнат и высокими потолками. Огромная библиотека, картины на всех стенах, как в музее. Она организовывает первоклассный ужин при свечах и достает бутылку коньяка. Я образно кручу воображаемую баранку.

— А вы можете здесь переночевать, машина будет в порядке, у нас тут тихо, да и ехать теперь в город ночью далеко.

И мы пьем коньяк за знакомство. Лена рассказывает мне свою историю о несостоявшейся любви и полном одиночестве. Она стелет мне царскую постель, ей приятно заботиться о мужчине. И уходит к себе в спальню. Лежу и слышу, как Лена укладывается там, как она ходит, вздыхает. Мысленно желаю ей счастья. Мои глаза закрываются, и я начинаю дремать.

— Ты извини, — Лена трогает меня за руку и садится на палас у моей постели, — я, я, понимаешь, устала от одиночества!

Молча поднимаю одеяло, и Лена ложится рядом.

— Какой ты горячий, — она прижимается ко мне…

Светает, за окном занимается новый день. Воскресенье. Открываю глаза и вижу огромную библиотеку: книги, книги, много книг, канарейка поет в клетке. Потягиваюсь и засыпаю снова. И просыпаюсь от запаха чего-то неимоверно вкусного. Чувствую, что голоден как волк. Завтрак готов (который почти обед), Лена улыбается в проеме двери. Она выглядит счастливой. Много ли женщинам надо, особенно одиноким.

— Миша, — она шепчет мне мое имя на ухо, — Миша-а-а!

— Что? — улыбаюсь я.

— Миша, ты солнце, Миш, с тобой так легко, слышишь! Ты подарил мне счастье!

— Да? — я шучу и прошу показать счастье мне. — Какое оно?

Она лезет ко мне под одеяло… И все, наш обед перенесен на ужин. Лена достает коньяк, ну все как в старой доброй сказке, где гостит царевич три дня и три ночи.

— Лена, мне надо ехать, не провожай меня.

Еду домой. Дома у нас мама.

— Сынок, нужны деньги. Ида с детьми в больнице, они простыли, они заболели. С порога направляюсь в больницу, Ида устала, она не выспалась.

Пашу весь месяц как папа Карло, езжу в больницу, вожу все что нужно — дети здоровы, Ида тоже. Я упахался, но я рад, что они здоровы.

— Мама, я отправляю Иду с детьми и тебя на курорт. Все, хватит, вы должны отдохнуть от всего.

Мои уехали, а я на две квартиры один.

Вечер, и я еду к маме. Протираю пыль и собираюсь обратиться в «Бюро добрых услуг». Звонят в дверь, на пороге Дина, соседка.

— Что случилось? Где родичи ваши?

— Уехали далеко и надолго.

— Полы мыть — женское дело, я сейчас, только закрою дома двери.

Сижу на кухне, курю в приоткрытую балконную дверь, а Дина моет полы и вообще наводит полный порядок. А потом пьет чай и смотрит мне в глаза:

— Миша, возьми меня в жены.

— Я женат.

— Знаю, я буду твоей второй женой.

— Ты, как все женщины, будешь иметь отдельного мужа. Какая вторая жена?

Дина обнимает меня.

— Миша, поднимемся ко мне, мне нужна твоя помощь. Нужно забить гвоздь, а то падает вешалка. Прошу тебя, Мишенька!

Ну как тут откажешь. Идем к ней наверх. Она несет мне инструменты, и мы прибиваем вешалку в прихожей.

— Все, теперь не оторвется.

Дина закрывает входную дверь на ключ и поворачивается ко мне.

— Я не люблю этого Дина, я сам решаю и делаю, что хочу я, — в моем голосе нешуточные нотки. Она нехотя достает из кармана ключ и открывает дверь.

— Я поняла, буду ждать, когда ты сам…

Спускаюсь по лестнице и иду домой пешком, охота побродить по городу и подышать полной грудью. Природа оживает, пахнет весной. Добрел домой и упал спать, с утра пораньше на работу.

В нашем коллективе разные мужики. Каждый живет, как может, по-своему.

Илья вместе с женой, ее двумя детьми от первого брака, своим совместным ребенком и тещей. Он с работы бежит домой, ездит по выходным на дачу и возит всю семью по магазинам. Он работает сверх всякой нормы, по-моему, он очень устал и выглядит несчастным. Его не расшевелишь ни домино, ни шутками. Ну, я думаю это его жизнь, и он напрягается по своей воле. Мы считаем его святым.

Герман — баламут, не женится, но он веселый, и мы с ним смеемся, когда есть время. Подойдут годы, он женится, и это правильно, и, наверное, будет по-своему счастлив. Но он задержался в холостяках, ему уже за тридцать, и все его поддевают со свадьбой. Наверное, он задержался, потому что привык жить сам по себе — это затягивает. Он ищет такую как Ида, он хочет оставаться свободным.

Петр женат двадцать пять лет! И доволен. Да, и такое тоже бывает в жизни мужчин, он вытащил счастливый билет. Степаныч постоянно травит байки. У него дети выросли и много внуков. Я думаю, он не зря прожил жизнь и он рад ей. Да, еще есть Саня, мужики зовут его подкаблучником. Он просто влюблен без памяти, отсюда все его несчастья (или его счастье, с какой стороны посмотреть).

Считается что все мужики подкаблучники. Любят навешивать разные ярлыки на мужиков. Женщины держат мужиков на крючке, все знают, что это за «крючок». Этим пользуются женщины, в их арсенале много всяких мелких штучек. Я поздравляю, влюбился по уши — значит влип по полной программе.

Устал на работе сегодня. Поднимаюсь домой по лестнице, мама у нас, она открывает дверь. Наверное, видела, как я подъехал, у нее огромные глаза.

— Миша, сосед жену бьет!

— Чью жену?

— Миша, свою!

— Мам, ну ты ответила на свой вопрос.

— Что же делать?

— Ты же знаешь, только дураки вмешиваются между мужем и женой.

— Ох-хо-хо, — мама тяжело вздыхает, — наверное, ты прав. Только не укладывается такое в голове.

Ида тоже расстроена, она прижимается ко мне, и я слышу, как часто бьется ее сердце, глажу ее плечи и волосы.

— Ты-то что, ну, успокойся.

Стою и думаю, что принципиально никогда не подниму руку на женщину.

— Ида, перестань, сосед дурак, или у него что-то не заладилось в жизни. Ида, а может им нравится так жить! Ну хочешь купим дом, свой дом, хочешь?

Ида согласно кивает, размазывая слезы. Она просто устала. Смотрю на детей, они спят, у них нет взрослых проблем и заскоков. Наконец падаю в постель.

Какое цветение! Весна — и меня, как мартовского кота, куда-то тянет. Приглашаю Иду покататься, но ее не вытащишь из дома. Еду в город и нарезаю круги по центральным улицам. Выходные.

Герман свистит и машет мне руками:

— Мишель, подкинь нас за город! Плачу наличными! Слушай, я с девочками, — и он зовет их. — А хочешь, поедем с нами, будет весело. Я смеюсь:

— Женат.

— Ага, ты волк-одиночка, я понял.

Девочки садятся, и мы едем за город. Эх, а погодка прелесть, поля уже очистились от снега. Ну что тут скажешь, и дышится легко, полной грудью. Включаю музыку, девочки в восторге. Приехали, и Герман мне:

— Ну что, давай с нами?

Девчонки на улице смеются:

— Герман, бери своего друга, мы его уже любим!

Сигналю и с места — в разгон, мелькают деревья и… На остановке стоит Лена, она меня не видит. Раздумываю, отвезти ее или. Поздно, мы встретились глазами, и она идет к машине. Опускаю стекло.

— Привет, вот так встреча! — говорит она.

— Лена, могу отвезти тебя, если хочешь.

Она садится, и я везу ее домой. Мы молча сидим в машине.

— Миша, пообедаем у меня?

— Я не зайду, мне неохота, — с улыбкой смотрю на Лену.

— Миша, я тогда наговорила лишнего? Отрицательно мотаю головой, если честно, я даже не помню ее истории. Она машет мне, и я срываюсь с места, не люблю долгих прощаний.

Беру пассажиров в город, целая семья: муж, жена и дети. Муж и дети почти не дышат, мать их постоянно одергивает:

— Сидите прямо! Не вертите головой! Тихо! — шипит она.

Муж смотрит глазами преданной собаки. Женщина из слабонервных натур, худощавая и, видимо, очень «правильная», как ей кажется. Мне жаль мужика, жаль пацана с девчонкой. Подъезжаем. Муж робко спрашивает:

— Выйдем здесь, дорогая?

— Нет! Выйдем у сквера!

Он поспешно соглашается и сидит ровно, с окаменевшим лицом. По-моему он уже давно потерял способность проявлять какие-либо чувства. Она отсчитывает деньги и со строгим лицом передает их мне. Видели бы люди себя со стороны. Домашнее рабство. Мужики, не бойтесь жить! Надо передать это сообщение в рупор по всему городу. В моем воображении проносятся кадры: я представляю, как этот муж с детьми рванул в дальние страны. Они скачут на лошадях, все в пыли, капает пот со лба, но они счастливы, и ветер перемен и свободы свистит у них в ушах.

Музыка и солнце делают свое дело. Настроение легкое и веселое. Я работал сверх всякой меры, я обещал и делаю деньги для покупки дома. Не бросаю слов на ветер: читаю газеты и хожу по агентствам недвижимости. Сегодня иду в самое крутое агентство. Сижу и просматриваю рекламные проспекты, которые мне любезно предложили вместе с чашечкой кофе. Сервис!

— Добрый день. Я буду с вами работать, — раздается приятный голос над моей головой.

Медленно поднимаю взгляд — туфельки на шпильках, ножки, талия, грудь, волосы. Глаза! Белоснежная улыбка и вроде искренняя. Вот это я заехал, агентство крутое точно.

— Зовут меня Анастасия Леонидовна, можно просто Анастасия. Пойдемте.

С удовольствием иду за Анастасией, и мы размещаемся у нее в кабинете. Я падаю на мягкий диван, мне здесь уже нравится, смотрю с интересом на Анастасию Леонидовну. Она заметно волнуется, опускает глаза и просматривает бумаги.

— Вот, я могу вам предложить, — она подает мне журналы. — Здесь информация относительно частных вилл и различных вариантов домов. Может, вы уже заранее определились с выбором? — вопросительно смотрит она.

— Может быть, — говорю я и хочу проехать на просмотр двух домов.

— Когда вам удобно?

Анастасия слегка краснеет и это мне нравится.

— А вам? — я смотрю на нее, не моргая.

— Мы можем поехать посмотреть завтра с утра. Я вас буду ждать.

— А я не могу ждать. Сейчас, и я на машине, — решительно говорю я.

— Давайте, тогда я возьму необходимые бумаги и ключи, минуточку. Вы посидите, пожалуйста, здесь.

И вышла. Я закуриваю и закидываю ногу на ногу. Мне здесь нравится все больше и больше. Мы едем, она принципиально садится сзади меня. Я многозначительно смотрю в зеркало и вижу, как Анастасия опускает глаза и старается смотреть в окно.

Оба дома мне нравятся почти одинаково. Но я решаю еще подумать, не хочу торопиться. Мы едем в агентство. Время после шестнадцати, и я предлагаю Анастасии поужинать в ресторане. Она оставляет бумаги в офисе и едет со мной в ресторан. Я клиент, который всегда прав. Я собираюсь заключить с ее агентством сделку по покупке недвижимости.

Мы слушаем музыку и культурно ужинаем, я смотрю на Настю в упор с обычной своей улыбкой. Она смущается и часто вздыхает. Ладно, я оставляю ее в покое и пью горячий чай с лимоном. А жаль, что не могу немного выпить — кручу баранку. Конечно, я отвезу Анастасию домой. Она спрашивает мой телефон для связи и снова осечка: я без телефонный принципиально. Она удивлена и улыбается.

— Я заеду послезавтра к вам в офис, — сообщаю я.

Она кивает в знак согласия и выходит из машины. Мой выходной день подходит к концу. Я ставлю машину и иду по аллее, я хочу выпить и покупаю коньяк. У меня дома есть «горючее», но я еще не готов идти домой. Сажусь на лавочку и отхлебываю пару глотков, так я еще не пил. Но настроение такое, не знаю какое. Прячу бутылку в рукав и курю.

Из-за поворота идут двое: он и она. Они ругаются, и она плачет. И здесь! Почему люди всюду выясняют свои отношения?! Я запрокидываю голову и смотрю на небо, там появились первые звезды. Я пью еще несколько глотков, закрываю бутылку и встаю с лавочки, мне хорошо и даже весело. Крики становятся громче, пора уходить, пусть люди разберутся без свидетелей. Она догоняет меня:

— Помоги мне, я хочу уйти! Помоги, будь мужчиной! — слезы заливают ее лицо.

Не люблю я такие истории. Я стою и жду ее друга. Он кричит ей:

— Отойди от него, слышишь, иначе еще хуже будет! — И мне: — А ты катись!

— Не на колесах, — кратко бросаю в ответ и докуриваю сигарету.

Его бесит, видимо, все на свете. Пытаюсь отцепить ее руки от своей куртки. Женщина в шоке. С размаху он пытается нанести мне удар. Я отбиваю его руку и, загнув ее, делаю ему больно — он приседает. Я отпускаю его руку и хочу уйти. Но он пытается нанести мне удар ногой. В этом его большая ошибка — выворачиваю ему ногу, и он падает навзничь. Я могу бить его теперь ногами, но я не бью лежачих. Он скулит, лежа на земле, закрыв голову руками. Я ухожу, она идет со мной рядом. Она что-то рассказывает мне про свою жизнь, про отношения с женихом, про маму, про подруг. Про какого-то коллегу по работе. Я ее практически не слышу. Поворачиваюсь к ней:

— Вам куда?

Ловим такси и едем сначала к ее дому, а потом таксист везет меня. Он курит и говорит мне:

— Ну зачем довел даму до слез? Что она всю дорогу плачет?

Я смотрю, как за окном мелькают деревья, здания и думаю: «Кто хочет — плачет, кто хочет — смеется. Это его выбор». Отдаю таксисту деньги и иду домой. Там темно и тихо, все спят. Ложусь на диван, меня нет, я даже не вижу сны. Но я думаю, впервые в жизни я представляю Иду плачущую, кричащую мне в лицо всякие гадости и упреки. И мне кажется, я даже уверен, что уйду сразу и навсегда из дома, не дослушав. Я не люблю многословия — это от пустоты в голове. Важно только то, что ты чувствуешь глубоко в душе.