Еще один простофиля

Джеймс Хэдли Чейз (1962)

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них — Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» — так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». В XX веке не осталось места неспешным старомодным историям, в которых эксцентричный сыщик расследует загадочное убийство аристократа в декорациях уютного загородного особняка; по законам нового времени детектив пускает в ход револьвер едва ли не чаще, чем дедукцию.

Глава вторая

I

Когда тебя охватывает шок, от которого сжимается сердце, отключается мозг и стынет кровь, какая-то твоя частичка умирает.

Зажав сумочку в руке, я стоял и смотрел, не отрываясь, на пару огромных стекол, отражавшихся в зеркале, и потихоньку умирал.

Я мигом протрезвел. Пары спиртного улетучились мгновенно: казалось, будто бритвой рассекли кисею.

Она позовет бармена, тот обнаружит пачку денег у меня в кармане и вызовет полицейского. А уж легавый позаботится о том, чтобы меня со стопроцентной гарантией снова препроводили в камеру, только на этот раз не на четыре года — срок дадут гораздо больший.

Пальцы негромко забарабанили по стеклу. Поставив сумочку на полку, я повернулся и открыл дверь.

Женщина шагнула в сторону, давая мне выйти из будки.

— Кажется, я оставила тут сумочку, — сказала она.

— Верно. Я уже собирался отдать ее бармену.

Возможно, наилучшим выходом для меня было проскочить мимо нее и выбежать из бара, прежде чем она откроет сумочку и обнаружит пропажу денег. На улице я мог выбросить деньги, и тогда еще неизвестно, кому из нас двоих поверят на слово.

Я сделал первое движение и остановился. Бармен вышел из-за стойки и отрезал мне путь к выходу. Он в недоумении приближался к нам, оставаясь между мной и дверью.

— Этот парень пристает к вам, леди? — спросил бармен.

Она медленно повернула голову. Я почувствовал, что эта женщина в любой ситуации сохраняет выдержку и невозмутимость.

— Нет, что вы. Я по рассеянности забыла сумочку в будке. Джентльмен собирался отдать ее вам на хранение.

Бармен подозрительно посмотрел на меня.

— Правда? — сказал он. — Ладно, поверим.

Я стоял как истукан. У меня так пересохло во рту, что я и слова вымолвить не мог, даже если бы знал, что сказать.

— В сумочке есть ценности, леди? — спросил бармен.

— О да. Я поступила легкомысленно, оставив ее.

В голосе женщины звучал металл. Любопытно, а глаза у нее, если снять очки, такие же жесткие или нет, мелькнуло у меня в голове.

— Вы бы лучше проверили, все ли на месте, — сказал бармен.

Спасет ли меня один хороший удар? — подумал я и решил, что нет. Бармен, похоже, выдержал в свое время множество ударов, и пища явно шла ему впрок.

Она шагнула мимо меня в будку и взяла сумочку.

Я смотрел на женщину с замирающим сердцем. Она вышла из будки, открыла сумочку и заглянула в нее. Своими длинными пальцами с серебристыми ноготками она порылась в сумочке, лицо ее оставалось безучастным.

Бармен, тяжело дыша, посматривал то на меня, то на нее.

«Ну все, — подумал я. — Через полчаса сидеть мне в камере».

— Нет, все на месте, — сказала она и медленно повернула голову в мою сторону. — Благодарю вас. К сожалению, я очень небрежно отношусь к своим вещам.

Я молчал.

Бармен посветлел лицом.

— Все в порядке, леди?

— Да, спасибо. Я полагаю, это надо отметить.

Она посмотрела на меня. Круглые зеленые стекла ее очков не говорили мне ни о чем.

— Вы позволите вас угостить, мистер Барбер?

Значит, она меня знала. Это было неудивительно. В день моего освобождения «Геральд» опубликовала мою фотографию с пояснением, что я выпущен из тюрьмы, где отбывал четырехлетний срок за убийство. Они не забыли упомянуть, что в момент аварии я находился в нетрезвом состоянии. Качественный снимок расположили на первой странице, так что не заметить его было трудно. Еще один подарок от Кьюбитта.

Почувствовав сталь в ее голосе, я решил, что угощение надо принять, и сказал:

— Спасибо, хотя вы мне ничем не обязаны.

Она повернулась к бармену:

— Два хайбола, и побольше льда.

Она прошла мимо бармена к моему столику и села.

Я сел напротив нее.

Она раскрыла сумочку, вытащила сигаретницу и протянула ее мне.

Мы оба взяли по сигарете. Она зажгла золоченой зажигалкой сначала мою, потом свою; бармен принес бокалы. Он поставил их на стол и удалился.

— Как вы себя чувствуете, мистер Барбер, на свободе? — спросила она, выпуская дым из ноздрей.

— Нормально.

— Я вижу, вы больше не работаете в газете.

— Да.

Она наклонила бокал, звякнув кубиками льда, и стала разглядывать его, словно он интересовал ее больше, чем я.

— Я заметила, вы частенько сюда захаживаете.

Она указала серебряным ноготком в сторону окна.

— Я снимаю пляжный домик неподалеку.

— Это, наверно, удобно.

Она подняла бокал и немного отпила из него.

— Означают ли ваши частые визиты сюда, что вы еще не подыскали себе работу?

— Да, это так.

— Надеетесь найти ее в ближайшее время?

— Надеюсь.

— Это, должно быть, непросто.

— Верно.

— Если бы вам предложили работу, вас это заинтересовало бы?

— Что-то не понимаю. Вы предлагаете мне работу?

— Возможно. Вас это интересует?

Я потянулся рукой к хайболу, но тут же раздумал пить. Я и так уже сегодня порядочно принял.

— Какую именно?

— Высокооплачиваемую, абсолютно конфиденциальную, с долей риска. Последнее обстоятельство вас не смущает?

— Вы хотите сказать, это что-то противозаконное?

— О нет… ничего противозаконного в ней нет… совершенно ничего.

— Это мне ни о чем не говорит. Тогда в чем риск? Я согласен на любую работу, но я должен знать, что мне предстоит делать.

— Понимаю.

Она отпила немного из бокала.

— Вы совсем не пьете, мистер Барбер.

— Я знаю. В чем заключается ваша работа?

— Сейчас у меня мало времени, да и этот бар не слишком-то подходит для доверительной беседы, правда? Разрешите вам как-нибудь позвонить. Мы можем встретиться в более удобном месте.

— Мой телефон в справочнике.

— Тогда я так и сделаю. Вероятно, завтра. Вы будете дома?

— Постараюсь.

— Я заплачу.

Она открыла сумочку и замерла, нахмурившись.

— О, совсем забыла.

— А я нет.

Я извлек пачку из кармана и бросил ей на колени.

— Спасибо.

Она вынула из-под пятидесятидолларовой купюры пятерку, положила ее на стол, кинула остальные деньги в сумочку и, закрыв ее, поднялась из-за столика.

Я тоже встал.

— Тогда до завтра, мистер Барбер.

Она повернулась и вышла из бара. Я наблюдал за тем, как она переходит улицу, соблазнительно покачивая аппетитными бедрами, и направляется неторопливым шагом к автостоянке. Я подошел к стеклянной двери бара. Она села в серебристо-серый «роллс-ройс» и уехала. Я смотрел ей вслед, пораженный, но не настолько, чтобы не запомнить номер ее машины.

Я вернулся к столику и сел, почувствовав слабость в коленях. Выпил немного хайбола и зажег сигарету.

Подошел бармен и забрал пятерку.

— Хороша крошка, пальчики оближешь, — сказал он. — Похоже, денег у нее куры не клюют. Ты с ней столковался? Получишь вознаграждение?

Я смерил его долгим взглядом, поднялся и ушел. К вашему сведению — больше я туда ни ногой. Когда я прохожу мимо этого бара, мне становится не по себе.

Через дорогу размещался филиал «ААА».^[2] Руководил им парень, которого я хорошо знал еще со времен моей службы в «Геральд». Звали его Эд Маршалл. Я пересек улицу и зашел в контору.

Маршалл сидел за письменным столом и читал журнал.

— О господи! — воскликнул он, вскочив на ноги. — Как дела, Хэрри?

— Порядок, — ответил я и пожал ему руку. Его сердечность радовала: большинство моих так называемых друзей старались поскорее отделаться от меня, когда я заглядывал к ним, но Маршалл был славный малый, мы всегда с ним ладили.

Я присел на край его стола и протянул ему пачку сигарет.

— Бросил, — покачал он головой. — Боюсь рака легких. Как чувствуешь себя на воле?

— Нормально, — сказал я. — Привыкнуть можно ко всему, даже к свободе.

Мы поболтали о том о сем с десяток минут, пока я не перешел к истинной причине, которая привела меня сюда.

— Скажи мне, Эд, кому принадлежит серебристо-серый «роллс-ройс»? Номер CAXI.

— Ты, наверно, говоришь об автомобиле мистера Мальру.

— Да? Это его номер?

— Совершенно верно. Сказка, а не машина.

И тут меня словно обухом по голове ударили.

— Уж не Феликса ли Мальру ты имеешь в виду?

— Именно его.

— Разве он живет в Палм-Бэй? Я думал, он в Париже.

— Он купил тут дом пару лет назад. Здешний климат ему полезен.

Я чувствовал, как колотится мое сердце, и с трудом скрывал волнение.

— Мы говорим об одном человеке? Мальру — король цинка и меди? Один из богатейших людей на земле?

Маршалл кивнул:

— Он самый. Насколько мне известно, он тяжело болен. Я не согласился бы поменяться с ним местами ни за какие деньги.

— Что с ним?

— Рак легких. Никто не в силах ему помочь.

Я посмотрел на свою сигарету и потушил ее.

— Вот несчастье. Так он приобрел здесь землю?

— Да. Он купил Восточный Берег, который раньше принадлежал Айре Крэнли. Мальру практически все там перестроил. Место удивительное: свой причал, свой пляж, свой бассейн — все свое.

Я хорошо помнил дом Айры Крэнли. Нефтяной магнат построил его на самом краю залива. Финансовые затруднения вынудили Крэнли продать владение. Торги шли во время моего суда. Я так и не узнал, кому оно досталось.

Пораженный услышанным, я закурил сигарету.

— Значит, «роллс» — его?

— Одна из десяти его машин.

— Красавица. Хотел бы я иметь такую.

Маршалл кивнул своей лысеющей головой:

— Я тоже.

— Что за женщина водит этот «роллс»? Я ее плохо разглядел. Блондинка в больших солнцезащитных очках.

— Это миссис Мальру.

— Его жена? Она не похожа на старуху. На мой взгляд, ей около тридцати трех. Мальру не прогадал. Его имя знакомо мне с детства. Ему должно быть под семьдесят, если не больше.

— Около того. Это его второй брак. Он влюбился в эту женщину в Париже. Забыл, кто она такая, кажется, киноактриса. «Геральд» много шуму подняла вокруг ее имени.

— А что случилось с его первой женой?

— Погибла в автокатастрофе года три назад.

— Так Мальру здесь из-за своей болезни?

— Да. Его жене и дочери тоже нравится в Калифорнии, местный климат считается полезным для здоровья. Только все это пустое: судя по слухам, его уже ничто не спасет.

— Так у него есть дочь?

Маршалл поднял вверх большой палец.

— Точно. От первого брака. Еще девчонка, восемнадцать лет, просто конфетка.

Он подмигнул мне:

— Я предпочел бы ее «роллс-ройсу».

— Ну вот! А я считал тебя добропорядочным семьянином.

— Я и есть добропорядочный семьянин, но надо видеть Одетту Мальру. В ее присутствии и у трупа появятся нескромные помыслы.

— Пока разговор не зашел дальше нескромных помыслов, — сказал я и соскочил со стола, — я ухожу. И так задержался.

— Почему ты интересуешься Мальру, Хэрри?

— Ты меня знаешь — я видел женщину и автомобиль. Мне стало любопытно.

Я понял, что не убедил его, но он не стал допытываться.

— Если тебе понадобится временная работа, Хэрри, — смущенно произнес он, — мы нанимаем людей для счета машин в транспортном потоке. На десять дней, начиная с завтрашнего. Пятьдесят долларов в неделю. Подходит?

Я и секунды не колебался.

— Благодарю, Эд, но мне уже кое-что подвернулось, — улыбнулся я. — Все равно спасибо.

В автобусе, по дороге домой, я переворошил в голове информацию, полученную от Маршалла. Она меня заинтриговала.

Жена одного из богатейших людей мира собирается предложить мне работу. В этом я не сомневался. Завтра она позвонит. С долей риска, она сказала. Что ж, ради больших денег я готов рискнуть.

Я ехал в автобусе вдоль побережья и насвистывал себе под нос.

Впервые после тюрьмы мне хотелось насвистывать.

Я возвращался к жизни.

II

На следующее утро, часов в девять, я отправился в редакцию «Геральд».

Нина сказала мне, что ей надо отвезти готовую продукцию и вернется она не раньше полудня. Это меня устраивало. Если жена Мальру действительно позвонит, я буду дома один. Я не собирался посвящать Нину в это дело, не выяснив, в чем состоит работа.

Я зашел в справочную комнату «Геральд». Там сидели две девушки. Я не видел их раньше, и они тоже не знали меня. Я попросил одну из них дать мне январскую подшивку «Геральд» двухлетней давности.

Я быстро нашел то, что искал. Оказалось, что Феликс Мальру женился на Реа Пессари через пять месяцев после смерти первой жены. Реа Пессари танцевала в варьете парижского ресторана «Лидо». После бурного ухаживания, длившегося не более недели, Мальру сделал предложение, которое она приняла. Без сомнения, она выходила замуж не столько за Мальру, сколько за его деньги.

Я вернулся домой и присел в ожидании. Ровно в одиннадцать зазвенел телефон. Еще не подняв трубку, я понял, что это она.

— Мистер Барбер?

— Да, — ответил я.

— Мы с вами вчера встречались.

Я решил, что пора поставить ее на место.

— Конечно, миссис Мальру, в баре у Джо.

Я достиг цели. Она замолчала. Может быть, это было игрой воображения, но мне послышалось, что она от удивления сделала резкий вдох.

— Вы знаете Ист-Бич, где стоят пляжные домики?

— Да.

— Я хочу, чтобы вы сняли домик — крайний слева. Жду вас там в девять вечера.

— Хорошо, я сниму домик и приду к девяти, — сказал я.

Несколько мгновений я слушал ее дыхание, затем она сказала:

— Значит, сегодня в девять вечера.

Я положил трубку и зажег сигарету. Меня охватило возбуждение. Ситуация интриговала меня. Элемент риска. Интересно, что ей надо. Может, она попала в лапы шантажиста. Или хочет, чтобы я помог ей избавиться от наскучившего любовника. Я пожал плечами. Что толку гадать?

Я посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого. Я еще успею до прихода Нины съездить на автобусе на Ист-Бич, арендовать домик и вернуться обратно.

Я отправился туда. Домиками распоряжался Билл Холден, широкоплечий мускулистый крепыш, служивший по совместительству еще и спасателем.

Пляжные домики на Ист-Бич весьма комфортабельны. При желании в них можно даже спать. Они стояли в ряд вдоль моря, и я видел, что сейчас большая их часть занята.

Холден знал меня. Когда я подошел, он улыбнулся:

— Хелло, мистер Барбер. Рад вас видеть.

— Взаимно.

Я поздоровался с ним за руку.

— Хочу снять домик. Крайний слева. Он мне понадобится в девять часов вечера. Это возможно?

— Мы закрываем в восемь, мистер Барбер, — сказал он. — Здесь никого не будет, но вы можете воспользоваться домиком. На этой неделе никто не остается на ночь, поэтому я ухожу. Идет?

— Хорошо. Оставьте ключ под ковриком. Рассчитаюсь с вами утром.

— Как скажете, мистер Барбер.

Я оглядел переполненный пляж. Песок был усеян почти голыми телами.

— Похоже, дела у вас идут неплохо, — сказал я.

— Держусь на плаву, хотя погода оставляет желать лучшего. Круглосуточная аренда, похоже, провалилась. Если не потеплеет, придется расстаться с этой идеей. Что толку торчать тут после восьми, если все равно никого нет. Как ваши дела, мистер Барбер?

— Не жалуюсь. Ну ладно, приду вечером. Увидимся утром.

По дороге домой я ломал голову, что сказать Нине. Как я объясню мое вечернее отсутствие? Наконец я решил сказать ей, что по вечерам работаю у Эда Маршалла, определяю интенсивность транспортного потока для «ААА».

Когда я заявил ей это, она так обрадовалась, что мне стало стыдно.

— Лучше уж работать за пятьдесят долларов в неделю, — сказал я, — чем болтаться без дела.

Вечером, в половине девятого, я вышел из дома и направился в гараж. Наш старенький «паккард» держался на честном слове. Мотор завелся после долгих уговоров, и я сказал себе: получу деньги за эту работу — первым делом сменю машину.

Я приехал на Ист-Бич в восемь часов пятьдесят семь минут. Берег был пуст. Я взял ключ из-под коврика и отпер дверь.

Домик, оборудованный кондиционером, состоял из гостиной, спальни, ванной и кухоньки. Имелись там телевизор и радиоприемник, телефон и бар. На одной из полок бара стояли бутылка виски и бутылка минеральной. Все было на уровне.

Я выключил кондиционер, открыл окна и дверь, потом сел на веранде в одно из плетеных кресел.

Лишь мерный шелест морских волн нарушал тишину безлюдного берега. Я порядком волновался, пытаясь угадать, что за работу хочет дать мне эта женщина и сколько я получу.

Прошло двадцать пять минут. Я уже решил, что она не придет, и тут из темноты появилась миссис Мальру. Я не слышал, как она подъехала. Я сидел, собираясь закурить третью сигарету, и вдруг почувствовал какое-то движение. Я поднял глаза. Она стояла передо мной.

— Добрый вечер, мистер Барбер, — сказала она, и не успел я пошевелиться, как миссис Мальру села в плетеное кресло возле меня. Часть ее лица скрывал от моего взгляда накинутый на голову шелковый платок. На ней было темно-красное летнее платье. На правом запястье висел массивный золотой браслет.

— Я о вас многое знаю, — сказала она. — Человеку, отказавшемуся от десятитысячной взятки и сотрудничества с гангстерами, мужества не занимать. Мне нужен мужественный парень.

Я молчал.

Она закурила сигарету. Я чувствовал на себе ее взгляд. Она сидела в тени. Мне захотелось увидеть выражение ее глаз.

— Вы ведь любите риск, верно, мистер Барбер?

— С чего вы это взяли?

— Когда вы брали мои деньги, вам грозило по меньшей мере шесть лет тюрьмы.

— Я был пьян.

— А сейчас вы готовы рискнуть?

— Все зависит от суммы, — ответил я. — Скажу прямо — мне нужны деньги, просто необходимы, но это должны быть настоящие деньги, а не жалкие крохи.

— Если вы сделаете то, о чем я вас попрошу, вы получите пятьдесят тысяч.

Мне словно кулаком заехали в солнечное сплетение.

— Пятьдесят тысяч. Вы имеете в виду пятьдесят тысяч долларов?

— Да. Это немало, верно? Я заплачу вам столько, если вы выполните мое задание.

Я сделал медленный глубокий вдох.

Пятьдесят тысяч долларов! Мое сердце затрепетало при мысли о такой сумме.

— И что я должен сделать?

— Вы, кажется, заинтересовались, мистер Барбер. Вы готовы рискнуть ради этих денег?

— Я готов пойти на большой риск.

Я подумал о том, как смог бы употребить эти деньги. Мы с Ниной уехали бы из Палм-Сити и начали бы новую жизнь.

— Прежде чем мы продолжим разговор, мистер Барбер, — сказала она, — мне следует честно признаться, что лично я располагаю лишь теми средствами, которые выдает мне муж. Он считает, мы с его дочерью в состоянии обходиться теми суммами, которыми он снабжает нас. Для благоразумного человека это приличные деньги, но так уж случилось, что мы обе — и я, и моя падчерица — не относимся к числу благоразумных людей.

— Если у вас нет денег, зачем вы предлагаете мне пятьдесят тысяч долларов? — сказал я раздраженно.

— Я могу научить вас, как их достать.

Мы уставились друг на друга.

— Тогда скажите — что мне придется делать?

— Нам с моей падчерицей нужно четыреста пятьдесят тысяч долларов. Их надо получить в двухнедельный срок. Я надеюсь, что вы нам в этом поможете, и тогда вы получите пятьдесят тысяч долларов.

Я внимательно посмотрел на нее и решил, что она вполне нормальна. Более того, я не встречал женщины, которая выглядела бы более психически здоровой.

— Но что от меня требуется?

Торопить ее было бесполезно.

— Разумеется, моему мужу не составило бы труда предоставить нам эти деньги, — сказала она. — Естественно, он захотел бы узнать, зачем нам такая сумма, а мы не хотим ему это объяснять.

Она стряхнула пепел с сигареты, умолкнув на мгновение.

— Но с вашей помощью мы можем получить деньги моего мужа, не отвечая на щекотливые вопросы.

Мое возбуждение начало убывать. Тут что-то не так. Я насторожился.

— Зачем вам такие деньги? — спросил я.

— Вы ловко узнали, кто я такая.

— Это мог узнать и дебильный ребенок. Если хотите оставаться инкогнито, не разъезжайте в этом «роллсе». Вас шантажируют?

— Это вас не касается. У меня есть идея, как раздобыть эти деньги, но мне нужна ваша помощь, поэтому я готова заплатить вам пятьдесят тысяч долларов.

— Которых у вас нет.

— При вашем содействии они у меня появятся.

Все это нравилось мне меньше и меньше.

— Перейдем к делу. Что у вас за идея?

— Надо похитить мою падчерицу, — бесстрастно сообщила она. — Выкуп составит пятьсот тысяч долларов. Вы получите десять процентов. Остальное поделим мы с падчерицей.

— Кто совершит похищение?

— Да никто. Одетта куда-нибудь уедет, а вы потребуете выкуп. Для этого вы и нужны. Вы будете грозным голосом в телефонной трубке. Замысел прост, но исполнить все надо безукоризненно. И телефонный звонок, и получение выкупа. Предлагаю вам пятьдесят тысяч.

Что ж, теперь кота вынули из мешка. У меня пересохло во рту.

За киднеппинг законом предусмотрена смертная казнь. Если я займусь этим делом, мне следует быть предельно осторожным. В случае провала — газовая камера.

Ее идея была не менее опасной, чем убийство, — она могла стоить жизни.

Примечания

2

Американская автомобильная ассоциация. (Примеч. переводчика.)