Темная страсть

Джена Шоуолтер, 2010

Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль. И он готов поверить голубоглазой красавице, к которой его влечет все сильнее. Но если они полюбят друг друга, это обернется несчастьем для них обоих…

Глава 2

— Аэрон! Аэрон! — раздался крик, едва Владыка приземлился на балконе, примыкающем к его спальне.

Вздрогнув от звука незнакомого женского голоса, он поспешно отпустил Париса.

— Аэрон!

Полный ужаса и отчаяния, пронзительный женский крик прозвучал в третий раз, заставив Аэрона с Парисом обернуться и посмотреть на расстилающийся внизу холм. Мощные кроны деревьев вырисовывались на фоне ночного неба, заслоняя обзор, но даже сквозь пеструю завесу зелени и веток Аэрон сумел различить одетую в белое фигуру, бегущую прямиком к их дому.

— Девушка-из-Тени? — удивился Парис. — Как, черт возьми, ей удалось так быстро пробраться за ограждение? Без посторонней помощи?

Пока они летели обратно в крепость, Аэрон рассказал ему о встрече с таинственной женщиной в переулке.

— Это не она, — возразил Аэрон. Голос этой женщины выше, мелодичнее и гораздо менее уверенный. — А как она преодолела ограждение… я не знаю.

Несколько недель назад, оправившись после ран, полученных в очередной схватке с охотниками, Владыки обнесли крепость железной оградой пятнадцати футов в высоту, обмотанной колючей проволокой и с шипами на концах, такими острыми, что и стекло бы разрезали. Ограда находилась под напряжением, достаточным, чтобы вызвать у человека сердечный приступ. Любой, кто рискнул бы карабкаться наверх, не прожил бы достаточно долго, чтобы спуститься с противоположной стороны.

— Думаешь, она наживка? — Парис склонил голову, внимательно разглядывая девушку. — Ее могли забросить сюда с вертолета.

Охотники славятся тем, что используют красивых смертных женщин, чтобы выманивать Владык из крепости, отвлекать и ловить их, а затем пытать. Эта нежданная гостья с длинными вьющимися волосами шоколадного цвета, белоснежной кожей и гибким, божественно прекрасным телом определенно отвечает нужным критериям. Она еще не подошла достаточно близко, чтобы Аэрон смог различить черты ее лица, но готов был побиться об заклад, что они тонкие и изящные.

Из щелей у него на спине выскользнули крылья.

— Возможно, — ответил он.

Будь прокляты охотники с их идеальным моментом для нападения! Половина воинов отправилась в Рим, в храм Неназываемых, руины которого недавно поднялись из моря, в надежде найти какую-нибудь зацепку, приведшую бы к утерянным божественным артефактам. Собрав воедино все четыре, они рассчитывают определить местонахождение ларца Пандоры.

Охотники намерены использовать ларец, чтобы снова запереть в нем демонов, тем самым уничтожив их носителей — Владык, которые не могут существовать без своих темных «жильцов». Воины же просто хотят уничтожить ларец.

— Там все опутано проводами! — воскликнул Парис дрожащим голосом. Из-за появления Девушки-из-Тени, как он ее прозвал, Парис не успел переспать ни с кем в городе, чтобы восстановить силы, и они в настоящий момент продолжают убывать. — Если она не поостережется, то… Даже наживка не заслуживает подобной смерти.

— Аэрон!

Схватившись за перила балкона, Парис перегнулся, чтобы лучше видеть происходящее.

— Почему она зовет тебя? При этом фамильярно называя по имени?

— Если она наживка, значит, где-то поблизости затаились в ожидании меня охотники. Они нападут, как только я попытаюсь ей помочь.

Парис выпрямился, подставив лицо лунному свету. Под его глазами залегли тени.

— Я позову остальных, и мы с ней разберемся. И с охотниками тоже.

Не успел Аэрон и слова сказать, как Парис пробежал через спальню и выскочил в коридор, громко стуча ботинками по каменному полу.

Аэрон снова сосредоточил внимание на девушке. Она приближалась, и теперь он рассмотрел, что обернутая вокруг ее тела белая ткань в действительности платье. А на спине, которая прежде была ему не видна, алеют красные пятна.

Туфель на девушке не было. Споткнувшись босой ногой о камень, она упала, и ее волосы цвета шоколада заструились каскадом. Вплетенные в пряди цветы начали увядать и осыпаться, а торчащие во все стороны веточки едва ли задумывались как украшение прически. Она поднесла трясущиеся руки к лицу и откинула волосы.

Наконец-то Аэрон смог разглядеть ее черты, а увидев, вздрогнул и напрягся. Даже перепачканное грязью и опухшее от слез, лицо было совершенным, как он и предполагал. Огромные небесно-голубые глаза, изящный нос, точеные скулы и подбородок и дивные губы в форме сердечка.

Аэрон никогда не встречал ее прежде — он бы запомнил, — но внезапно ощутил в ней что-то… неуловимо знакомое.

Неуклюже поднявшись, морщась и постанывая, девушка снова устремилась вперед. И снова упала. С губ ее сорвался стон, но она поднялась и упрямо продолжила пробираться к крепости. Наживка она или нет, подобная решимость достойна восхищения.

Каким-то образом незнакомка ухитрилась обойти все ловушки, словно знала, где они расположены, но, споткнувшись и упав на землю в третий раз, так и осталась лежать, содрогаясь от рыданий.

Глаза Аэрона расширились, когда он внимательно рассмотрел ее спину. Красное… Неужели… кровь? Рана, судя по всему, свежая. Легкий ветерок донес запах до ноздрей Аэрона, и он ощутил на языке металлический привкус, подтвердивший его подозрения. Да, это кровь.

Ее? Или кого-то другого?

— Аэрон. — Она больше не кричала, только плакала. — Помоги мне.

Его крылья раскрылись, прежде чем он успел хорошенько обдумать ситуацию. Вероятно, охотники ранили наживку перед тем, как послать ее в логово льва, рассчитывая вызвать у будущей жертвы сострадание. Даже если и так, Аэрон не собирался бросать раненую беззащитную девушку, хоть, скорее всего, и получит в конечном итоге стрелу или пулю в спину. Ему не впервой. Не собирался он и позволять друзьям рисковать жизнью, чтобы спасти — или уничтожить — его маленькую гостью.

«Почему я?» — задался он вопросом, взлетая с балкона. Некоторое время он поднимался вверх, а потом ринулся вниз, выписывая в воздухе зигзаги, чтобы затруднить предполагаемому врагу прицел, однако не услышал ни свиста стрел, ни грохота выстрелов. Несмотря на это, Аэрон не стал приземляться рядом с девушкой. Не снижая скорости, он подхватил ее на руки и взмыл ввысь.

Возможно, она боится высоты, потому и напряглась. А возможно, ожидала, что его убьют прежде, чем он успеет до нее добраться, и теперь ей просто страшно. Аэрону все равно. Он сделал то, что собирался. Он спас ее.

Незнакомка стала слабо отбиваться, бормоча сквозь боль и потрясение:

— Не трогай меня! Отпусти! Отпусти или клянусь…

— Ради всего святого, не дергайся, или я нарочно тебя уроню.

Он обхватил ее поперек туловища, держа лицом вниз, так что ей было хорошо видно, с какой высоты пришлось бы падать.

— Аэрон? — Изогнув шею, она посмотрела на него. Когда их взгляды встретились, она расслабилась и даже медленно улыбнулась. — Аэрон, — повторила она с придыханием, — я так боялась, что ты не придешь.

Радость от встречи с ним, такая искренняя, без грана притворства, удивила и даже немного смутила его. Раньше женщины никогда так на него не смотрели.

— Не того боялась. Тебе следовало страшиться, что я приду.

Ее улыбка угасла.

Так-то лучше. Единственное, что сейчас волнует Аэрона, — это молчание демона. Его сознание должны были наводнить образы и желание покарать, как в случае с Девушкой-из-Тени.

«Позже будешь об этом волноваться».

Продолжая выписывать в воздухе зигзаги, он влетел в свою спальню, против обыкновения не задержавшись на балконе, желая как можно скорее попасть в укрытие. На всякий случай. Впопыхах Аэрон зацепился расправленными крыльями о дверной косяк, и их тут же окатило волной боли.

Аэрон покачнулся, но быстро выпрямился и, прошагав к кровати, бережно уложил свою ношу на матрас, лицом вниз. Когда он провел кончиком пальца вдоль ее позвоночника, губы в форме сердечка приоткрылись и девушка издала мучительный стон. Он надеялся, что ее испачкали чужой кровью, но нет. Раны оказались настоящими.

Это открытие не смягчило Аэрона. Возможно, она сама себя поранила — или позволила это сделать охотникам, — чтобы вызвать сострадание. «Никакого сострадания с моей стороны. Только раздражение». Направившись к шкафу, он попытался сложить крылья, но, будучи поврежденными, они никак не убирались, что лишь усилило его злость на незваную гостью.

Веревки у него не было, но покидать комнату и отправляться на ее поиски совершенно не хотелось, поэтому Аэрон схватил пару галстуков, которые ему дала Эшлин на случай, если он захочет «принарядиться», и вернулся к кровати.

Девушка повернула голову, прижавшись щекой к матрасу, и следила за каждым движением Аэрона, словно не в силах ни на миг отвести взгляд, но в ее глазах, в отличие от других женщин, не было отвращения. В них светилось что-то похожее на страсть.

Притворство, без сомнения.

И все же эта страсть… показалась ему знакомой, что не могло не тревожить. Аэрон еще раньше заметил, что, когда незнакомка произнесла его имя с необъяснимым, но очевидным томлением, в глубине души он понял, что когда-то уже сталкивался с этим ощущением. Но когда? Где?

Она ли вызвала это ощущение?

Продолжая внимательно смотреть на девушку сверху, Аэрон вдруг сообразил, что Ярость по-прежнему молчит. Он почти уверен, что видит ее впервые, но демон так и не удосужился прокрутить в его голове череду ее грехов. Как странно. Прежде это случалось лишь однажды — с Легион. Причина до сих пор оставалась ему неведома, ведь, боги свидетели, его малышка-демонесса уж точно не святая.

Почему же это происходит снова? Да еще и с вероятной наживкой?

Неужели эта женщина никогда не грешила? Ни разу никому грубого слова не сказала? Никогда никого не подставила и не украла какой-нибудь ерунды вроде конфетки? Ее ясные небесно-голубые глаза говорили, что такое вполне возможно. Или она все же грешила, как Легион, но ее проступки по какой-то причине Яростью не зафиксировались?

— Кто ты?

Аэрон обхватил пальцами ее тонкое запястье — м-м-м, какая теплая мягкая кожа! — и галстуком привязал к столбику кровати. Потом повторил ту же процедуру со второй рукой.

Возражений со стороны незнакомки не последовало, будто она ожидала — и заранее смирилась — с подобным обращением.

— Меня зовут Оливия.

Оливия. Красивое имя и подходит его обладательнице. Такое нежное. Вот только голос ее никак нельзя назвать нежным. Глубокий, он таит в себе… что? Единственное слово, которое приходит на ум, — «честность», и она излучает ее с такой силой, что Аэрон отшатнулся.

Он готов был побиться об заклад, что этот голос ни разу не произнес ни единого лживого слова. Просто не смог бы.

— Что ты здесь делаешь, Оливия?

— Я здесь… я здесь ради тебя.

И снова правда… мощным потоком хлынула в уши Аэрону, до краев заполнила тело и едва не свалила с ног, не оставляя места подозрениям. Даже малейшим. Аэрон поверил каждому ее слову, так как не мог поступить иначе.

Сабину, одержимому демоном Сомнения, она бы понравилась, ведь ничто так не радовало его демона, как утрата кем-либо уверенности в себе.

— Ты наживка?

— Нет.

Он вновь ей поверил, у него просто не было выбора.

— Ты пришла, чтобы убить меня?

Аэрон выпрямился, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на нее сверху вниз.

Он знал, каким свирепым сейчас выглядит со стороны, но девушка отреагировала совсем не так, как прочие представительницы слабого пола: не задрожала, не испугалась и не заплакала. Лишь взмахнула длинными черными ресницами, словно он ранил ее чувства, плохо о ней подумав.

— Нет, конечно нет. — Пауза. — Вернее, теперь нет.

Теперь нет?

— Значит, когда-то ты все же собиралась меня уничтожить?

— Да, некогда меня именно за этим и послали.

Какая искренность…

— Кто послал?

— Поначалу Единый Истинный Бог отправил меня просто наблюдать за тобой. Я вовсе не хотела отпугнуть твою маленькую подружку. Я лишь пыталась делать свою работу.

Слезы навернулись ей на глаза, превращая их в озера искреннего раскаяния. «Никакой жалости», — напомнил себе Аэрон.

— Кто такой этот Единый Истинный Бог?

Черты ее лица озарила безграничная любовь, мгновенно прогнав гримасу боли.

— Твой Бог, мой Бог. Он гораздо более могущественный, чем ваши боги, хотя предпочитает скрываться в тени и редко себя обнаруживает. Отец всего человечества. Отец… ангелов. Таких, как я.

«Ангелов. Таких, как я». Последние слова девушки эхом раздавались в голове Аэрона. Глаза его расширились от изумления. Неудивительно, что демон не почувствовал в ней зла. И что взгляд ее казался таким знакомым. Она ангел. Тот самый ангел, посланный, по ее собственному признанию, убить его. Хотя теперь она и не собирается этого делать. Интересно, почему?

Впрочем, какая разница? Это хрупкое на вид существо некогда назначили его палачом.

Аэрон едва сдержал смех. Будто ей по силам одолеть его!

«Ты же ее не видел. Как бы ты смог дать ей отпор, если бы она явилась за твоей головой?»

От этой мысли веселье разом испарилось. Это она наблюдала за ним последние несколько недель. Она следовала по пятам невидимой тенью, вынудив бедняжку Легион спасаться бегством.

Что снова возвращало к вопросу: почему Ярость не реагирует на нее так, как Легион — со страхом и физической агонией? Аэрон решил, что ангелу по силам контролировать, какой из демонов может ее почувствовать. Эта полезная способность позволит ей держать потенциальных жертв в неведении относительно ее присутствия и дальнейших намерений.

Аэрон ожидал, что его вот-вот захлестнет волна дикой ярости, которую он пообещал себе обрушивать на это существо снова и снова, если только оно проявит себя. Однако ярости не последовало, и Аэрон призадумался. Он должен любой ценой защитить своих друзей.

Но эта цель оставалась безнадежно далекой. Что же ему делать? Аэрон смутился.

— Так ты…

— Ангел, который следил за тобой, верно, — сказала она, подтверждая его подозрения. — Точнее, я была ангелом. — Она прикрыла глаза, и на ее ресницах задрожали слезы. — А теперь я ничто.

И снова Аэрон ей поверил — как же иначе? Этот голос… В самом деле, он хотел бы усомниться в ее словах, хоть в чем-нибудь, но не мог. Аэрон протянул к ней дрожащую руку.

«Ты что, ребенок? Немедленно соберись».

Хмурясь от подобного проявления слабости, Аэрон заставил себя успокоиться и аккуратно, чтобы не задеть раны, отвел в сторону волосы девушки. Взялся за овальный вырез горловины платья и осторожно потянул. Мягкая ткань легко разошлась, открывая спину.

И снова глаза Аэрона расширились. Между лопаток, там, где должны были быть крылья, к позвоночнику тянулись две глубокие рваные раны, обнажающие сухожилия, мышцы и даже кость. Варварские, жестокие, немилосердные, все еще кровоточащие раны. Однажды Аэрону самому вырвали крылья, и это была самая болезненная травма за всю его долгую жизнь.

— Что произошло? — спросил он внезапно охрипшим голосом.

— Я пала, — призналась она дрожащим от стыда голосом и уткнулась лицом в подушку. — Я больше не ангел.

— Почему?

Аэрон никогда раньше не сталкивался с ангелами — за исключением Лисандра, но этот мерзавец не в счет, так как отказался обсуждать с Владыками хоть что-то важное, — поэтому мало о них знал. Все его сведения почерпнуты из рассказов Легион и, как следствие, могут быть окрашены ее личной ненавистью к этим созданиям. Ни одно из описаний демонессы не подходило девушке, лежащей сейчас на его кровати.

По словам Легион, ангелы — бесчувственные и бездушные создания, живущие ради единственной цели: уничтожения своих темных противников — демонов. Также она утверждала, что ангелы частенько поддавались соблазну плоти, очарованные теми, кого должны были ненавидеть. Такие ангелы низвергались прямиком в ад, где демоны, которых они некогда победили, получали возможность немного насладиться местью.

Аэрон задумался, уж не случилось ли подобное с этим ангелом? Неужели она побывала в аду и на себе испытала пытки демонов? Возможно.

Следует ли ему развязать ее? Ее глаза… такие бесхитростные, такие наивные, они буквально молят о помощи. И о спасении.

Но больше всего они просят обнять и никогда не отпускать.

Изо всех сил стараясь сдержаться, Аэрон подумал, что уже давал себя одурачить подобному невинному на вид созданию. И Баден некогда попался на похожую уловку и поплатился за это жизнью.

«Нужно поступить по-умному и разузнать о ней побольше, прежде чем что-то делать», решил Аэрон.

— Кто лишил тебя крыльев?

Вопрос прозвучал отрывисто и неприветливо, и воин кивнул, довольный собой.

Она сглотнула и вздрогнула.

— Когда меня повергли с небес…

— Аэрон, тупой придурок, — перебил ее мужской голос. — Скажи мне, что ты не…

Парис величественной поступью вошел в спальню, но замер на месте при виде Оливии. Прищурившись, он провел языком по зубам.

— Значит, это правда. Ты действительно слетал вниз и подобрал ее.

Оливия напряглась и спрятала лицо в подушке. Плечи ее затряслись, словно от рыданий. Неужели она наконец испугалась? Почему именно сейчас?

Женщины ведь обожают Париса.

«Сосредоточься». Аэрону не нужно было спрашивать, откуда Парис обо всем узнал. Торин, одержимый демоном Болезни, следит за крепостью и холмом, на котором она стоит, двадцать восемь часов в сутки, девять дней в неделю — так, по крайней мере, казалось.

— Я думал, ты пошел созывать остальных.

— Торин прислал мне сообщение, и сначала я заглянул к нему.

— Что он тебе о ней сказал?

— Выйдем в коридор, — предложил Парис, кивая в сторону двери.

Аэрон качнул головой:

— Можно и при ней говорить. Она не наживка.

Язык Париса снова прошелся по белым ровным зубам.

— А я еще думал, что становлюсь дураком, когда дело касается женщин. Откуда тебе знать, кто она на самом деле? Она сказала тебе, а ты ей сразу и поверил? — насмешливо протянул Парис.

— Она ангел, деспот ты эдакий! Это она наблюдала за мной.

Эти слова моментально стерли презрительное выражение с лица Париса.

— Настоящий ангел? С небес?

— Да.

— Как Лисандр?

— Да.

Парис медленно окинул девушку взглядом. Будучи знатоком женщин, он, вероятно, сразу же узнал о ее теле все, что можно. Размер груди, охват бедер, точную длину ног. Аэрон тем временем пытался убедить себя, что его не трогает такое пристальное внимание к Оливии со стороны Париса. Ведь она для него ничего не значит. От нее одни неприятности.

— Кем бы она ни была, — произнес Парис куда более спокойным тоном, — это не означает, что она не работает на нашего врага. Не мне тебе напоминать, что Гален, этот величайший в мире хвастун, называет себя ангелом.

— Да, но он лжет.

— А она лгать не может?

Аэрон потер лицо, чувствуя, как на него наваливается усталость.

— Оливия, ты помогаешь Галену, чтобы причинить нам вред?

— Нет, — пробормотала она, и Парис отшатнулся, как прежде Аэрон, прижимая руку к груди.

— Боги всемогущие, — ахнул он. — Этот голос…

— Знаю.

— Она не наживка и не помогает Галену. — В устах Париса это уже звучало как утверждение.

— Знаю, — повторил Аэрон.

Парис тряхнул головой, словно пытаясь привести мысли в порядок.

— Как бы то ни было, Люсьен захочет проверить, нет ли на холме охотников. На всякий случай.

Это одна из многих причин, по которым Аэрон в свое время последовал за Люсьеном. Владыка, одержимый демоном Смерти, умен и осторожен.

— Когда он закончит, созови всех, кто сейчас в крепости, и расскажи им о той, другой женщине, которую я встретил на улице.

Парис кивнул, и его голубые глаза вдруг блеснули.

— Тот еще вечерок у тебя выдался, да? Интересно, кого еще ты сегодня повстречаешь?

— Да избавят меня боги от новых встреч, — пробормотал Аэрон.

— Не стоило дразнить Кроноса, приятель.

Желудок Аэрона сжался, а взгляд метнулся к ангелу. Неужели Верховный бог действительно ответил на его вызов? Была ли Оливия той, за которой ему придется побегать? Он почувствовал, что сердце его гулко колотится в груди, а кровь вскипает в жилах.

Аэрон стиснул зубы. Не важно, является Оливия той, о ком он просил, или нет. Она может попытаться его соблазнить, но потерпит поражение даже с этим своим водопадом шоколадных волос, невинными голубыми глазами и губами в форме сердечка.

— Я не сожалею о сказанном, — заявил Аэрон, не зная, говорит ли правду или лжет. Вряд ли Кронос обладает властью над ангелами. Возможно, он не имеет к происходящему никакого отношения.

Опять-таки не важно. Аэрон не только не даст ангелу прельстить себя, но и выгонит из крепости прежде, чем она начнет доставлять неприятности.

— К твоему сведению, — продолжил Парис, — Торин засек ее на холме с помощью своих скрытых камер. Сказал, что она выбралась из-под земли.

Из-под земли. Означает ли это, что ее действительно низвергли в ад и ей пришлось буквально ногтями прокапывать себе дорогу на свободу? Аэрон не мог представить, чтобы такая хрупкая на вид девушка сумела осуществить подобное, да еще и выжить. Но затем вспомнил, как решительно она бежала к крепости. Что ж, возможно.

— Это правда?

Он посмотрел на Оливию по-новому. У нее грязь под ногтями и руки испачканы в земле. Зато платье абсолютно чистое, за исключением пятен крови на спине.

Прямо на глазах разорванная им ткань сошлась, подобно тому, как его собственное тело заживляет раны. Кусок ткани, умеющий исцеляться? Эти чудеса когда-нибудь закончатся?

— Оливия, ответь мне.

Она кивнула, не отрывая лица от подушки. Аэрон услышал всхлипывания. Ну точно, плачет.

В груди кольнуло, но он проигнорировал боль. «Не важно, кто она такая и что вытерпела. Черт возьми, не раскисай. Она отпугивает Легион и причиняет ей боль и потому должна уйти».

— Настоящий, живой ангел, — с благоговением произнес Парис. — Я заберу ее в свою комнату, если ты не против, и…

— Она слишком изранена для любовных игр, — отрезал Аэрон.

Парис бросил на него странный взгляд, затем ухмыльнулся и покачал головой:

— Я и не собирался с ней развлекаться, так что оставь свою ревность.

Это даже ответа не заслуживало. Аэрон никогда не ревновал прежде и не собирался начинать сейчас.

— Зачем тогда ты предлагаешь перенести ее к себе в комнату?

— Чтобы перевязать ее раны. Ну, и кто из нас деспот?

— Я сам о ней позабочусь.

Интересно, подходят ли ангелам человеческие лекарства? Или они лишь навредят? Аэрон хорошо знал, как опасно давать одной расе то, что предназначено для другой. Эшлин, к примеру, едва не умерла, попробовав амброзию — вино бессмертных.

Можно было бы спросить у Лисандра, но избранный ангел-воитель в настоящее время живет с Бьянкой на небесах, и, если и есть какой-то способ до него достучаться, Аэрону о нем не сказали. Кроме того, Лисандр его не любит и едва ли по доброй воле станет делиться информацией о своей расе.

— Хочешь сам нести за нее ответственность? Изволь! Но признай, — ухмыльнулся Парис, — что уже предъявляешь на нее права.

— Ничего подобного.

У Аэрона не было ни малейшего желания это делать. Просто Оливия ранена, не может о себе позаботиться и уж тем более не в состоянии с кем-либо переспать. А это все, что нужно от нее Парису. Секс. Что бы он там ни болтал про раны.

Кроме того, она звала именно Аэрона. Выкрикивала его имя.

Ничуть не смутившись, Парис продолжил:

— Ты же понимаешь, что технически ангел — не человек. Ангел — это нечто большее.

Аэрон щелкнул зубами. «И это все, что ты запомнил из нашего разговора?»

— Я сказал, что не предъявляю на нее прав.

Парис рассмеялся:

— Как пожелаешь, дружище. Наслаждайся своей женщиной.

Аэрон сжал кулаки, раздраженный насмешками друга.

— Иди и передай Люсьену все, о чем мы говорили, но ни в коем случае не рассказывай женщинам, что здесь находится раненый ангел. Иначе они сбегутся в мою комнату, желая ее увидеть, а сейчас не самое подходящее время.

— Почему? Собираешься с ней перепихнуться?

Аэрон стиснул зубы с такой силой, что испугался, как бы не стереть их в порошок.

— Я собираюсь ее допросить.

— Вот, значит, как это теперь называется! Что ж, желаю хорошо повеселиться.

Продолжая ухмыляться, Парис вышел из комнаты.

Вновь оставшись с девушкой наедине, Аэрон посмотрел на нее. Ее безмолвный плач наконец прекратился, и она снова встретилась с ним взглядом.

— Что ты здесь делаешь, Оливия?

Звук ее имени не должен был повлиять на Аэрона — в конце концов, он произносил его раньше, — однако это случилось. Кровь его вскипела. Должно быть, всему виной ее глаза… такие пронзительные…

Оливия прерывисто вздохнула.

— Я знала о последствиях, знала, что лишусь своих крыльев, способностей, бессмертия, но все равно пошла на это. Просто… моя задача изменилась. Я больше не дарила радость. Только смерть. И ненавидела то, что они заставляли меня делать. Я не смогла исполнить приказ, Аэрон. Просто не смогла.

То, как она произнесла его имя — так привычно, — выбило его из колеи, и у него перехватило дыхание. Что с ним такое творится? «Соберись. Стань тем хладнокровным, жестким воином, каким был всегда».

— Я следила за тобой, — продолжила она. — За тобой и за всеми, кто тебя окружает, и это… причиняло мне боль. Я желала тебя и всего, что у вас есть, — свободы, любви и веселья. Я хотела развлекаться. Хотела целовать тебя и касаться твоего тела. Хотела наслаждаться жизнью. — Она посмотрела на него потухшим, сломленным взглядом. — В конце концов мне пришлось выбирать. Пасть… или убить тебя. Я решила пасть. И вот я здесь. Рядом с тобой.