Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени

Дженнифер Бенкау, 2020

Прошло полгода с тех пор, как Майлин вернулась в свой мир. Но заклинание, произнесенное в королевстве Лиаскай, по-прежнему сохраняет ее связь с Лиамом. Девушку преследуют кошмары, в которых его подвергают жестоким пыткам. Чтобы спасти возлюбленного, Майлин обращается к междумирцу Натаниелю. Вот только он не может помочь своей королеве, потому что утратил магические способности. Теперь им нужно найти способ переместиться в другой мир. В Лиаскае королевы умирают молодыми, но Майлин готова рискнуть.

Глава 4

— Ну? — спрашиваю я. — Что ты видишь?

Стоило Натаниелю переступить порог комнаты, как я сунула ему в руки рисунок, который он теперь рассматривает. Мама в гостях у подруги, иначе Натаниель не решился бы зайти. С тех пор как мы вместе пропали, мама винит его во всех бедах мира.

— Грустное пасхальное яйцо? — предполагает Натаниель.

Я отбираю рисунок.

— За дуру меня держишь? Это же Церцерис! Да, не идеально круглый, а овальный… Но сколько мне было лет, когда я его рисовала? Три-четыре года. Почему я намалевала синее яйцо с голубыми звездами, которые образуют букву W — созвездие Кассиопеи?

— И правда, почему? Ты помнишь?

Я возмущенно засопела:

— Это воспитательница подписала мое имя, иначе я бы вообще не знала, что это мой рисунок. А сам-то ты помнишь, что рисовал в четыре года?

Не успел Натаниель и рта раскрыть для ответа, как я сказала:

— Неважно. Может, ты писал четыре научных трактата, если тебя что-то интересовало. А меня заинтересовало это. — Машу рисунком перед носом Натаниеля. — Значит, я его где-то видела.

Натаниель сел на мою кровать, упершись локтями в колени. Рисунок его не убедил, но есть кое-что еще.

Протягиваю ему рисунок:

— Сложи его по линиям сгибов. Внутрь.

Натаниель сделал, как я сказала, и, сложив листок, выдвинул вперед обе наружные четвертушки. Самообладания Натаниелю не занимать, и по его лицу совсем не понятно, что он растерялся. Однако я чувствую: его переполняет изумление.

Круглое синее внутри еще может быть совпадением. Но золотой круг снаружи, по центру которого красуется руна, похожая на букву H, только с двумя перекладинами вместо одной… Нет, никаких сомнений.

— Рисую я бездарно. Но здесь точно изображен Церцерис с символом клана.

— Действительно, похоже на то.

Вот это да! Натаниель не пытается найти иного объяснения?

— А ты расспрашивала маму? Вдруг она знает больше, чем говорит, — интересуется Натаниель.

— Если бы! — я вздыхаю. — Мама правда ничего не знает. Однако она назвала мне какой-то адрес в Дублине. Последний, с которого с ней связывался папа.

— Интересно… Я думал, никакого адреса нет.

— Сама так думала, но это не дает мне покоя.

Нервно прохаживаюсь по комнате. Мама со слезами на глазах просила не искать отца, мол, он снова причинит мне боль. Видеть маму в таком состоянии было очень тяжело. Но я не отступилась и пригрозила: если она не поможет мне, то я отыщу отца в одиночку.

— Мама говорит, что телефонную связь там отключили, а почту давным-давно вернули обратно. Папа там больше не живет, это точно. Но вдруг кто-то из соседей знает, куда он переехал? Может, в доме остались какие-то его вещи…

— Может. — Красивое лицо Натаниеля тронула печальная улыбка.

Я хожу туда-сюда по комнате, поэтому он ловит меня за руку, мягко удерживая на месте.

— Может, ты гоняешься за тем, кого не существует, — говорит он. — Не существует в этом мире. Допустим, твой отец междумирец…

— Так ты думаешь, что это возможно?

Посмотрев еще раз на рисунок, Натаниель перевел внимательный взгляд на меня.

— Знаешь, — произносит он, заставляя мое сердце биться быстрее, — я все думал, как тебе удалось ускользнуть во время нашего первого прыжка? Может, дело в том…

–…что во мне есть магия клана?

Натаниель пожимает плечами:

— Даже если так, подумай еще раз. Твой отец бесследно исчез много лет назад. Если — да, Майлин, «если», потому что это маловероятно, — если он междумирец, в Завременье его нет.

Понятное дело. Если отец вернулся в Лиаскай, он точно забрал с собой Церцерис, а значит, и наш последний шанс отправиться за ним следом.

Натаниель поглаживает мою ладонь, и из-за этой ненавязчивой ласки я вдруг понимаю, что он по-прежнему удерживает меня за руку.

— Майлин, знаю, я говорю это часто, но…

— Слишком часто! — воскликнула я, пытаясь вырваться, однако его мягкое прикосновение вмиг превращается в крепкую хватку. — Но попробовать-то можно? Уже сколько месяцев я держу себя в руках, втискиваюсь в эту жизнь, словно в невозможно узкие джинсы, которые впиваются в кожу, вызывают боли в животе и не дают нормально дышать? Пытаюсь смириться с тем, что не вернусь в Лиаскай. День за днем заставляю себя поверить, что моя жизнь — здесь. Но ничего не получается!

Я снова дернула рукой, и на этот раз Натаниель меня отпустил.

— Притвориться, что все замечательно? Запросто! Но я слабею и устаю разыгрывать этот спектакль. Это меня убьет. Да, знаю, я сама во всем виновата. Но это дела не меняет.

Натаниель качает головой:

— Не думаю, что ты в самом деле наложила заклятье. А его действие ты ощущаешь, потому что хочешь в это верить.

Поджимаю губы. Натаниелю не понять такой магии, однако это не значит, что ее нет. Неважно, в чарах ли тут дело или в чем-то другом, но между мной и Лиамом есть связь.

— Я вижу во снах то, что он пережил, — признаюсь я. — Мне снятся кошмары Лиама.

Натаниель выдерживает мой взгляд:

— Ты не знаешь, так ли это.

— Да ты понятия не имеешь, что я знаю, а что нет!

— Он тебе снится, я верю. Разве может быть иначе? Ты ведь любишь его.

Неужели в голосе Натаниеля я слышу горечь? Он все еще…

— Ты тоскуешь по нему, — говорит он. — Сны — игра твоего подсознания.

— Ну конечно. Так сильно тоскую, что хочу оказаться в теле Лиама в тот миг, когда он охвачен безумным страхом.

Вот, опять. Стоит произнести его имя, как голову простреливает сильной болью, затем сразу наступает онемение, и я ничего не чувствую.

— Ты боишься за него, — мягко объясняет Натаниель. — Майлин, что бы ни случилось, Салливан со всем разберется. И без тебя он сделает это даже лучше, чем с тобой.

Наверное, Натаниель прав. Из-за меня Лиам сдался в руки своим злейшим врагам, вооруженный лишь мужеством и надеждой. Но я не могу отделаться от чувства… Нет, я совершенно уверена: не вернись я тогда в Лиаскай, Лиаму не помогли бы ни мужество, ни надежда.

— Эти сны мог наслать он сам, — спокойно замечает Натаниель. — У ткачей снов магия… особенная. И очень мощная.

Звучит так, будто Натаниель убедился в этом на собственном опыте.

— Знаешь, что я сказала маме, когда спросила адрес отца? — шепчу я. — Мол, если она не поможет, я все сделаю сама. Тебе говорю то же самое. Надо попытаться, я просто не могу иначе. Это из-за меня Лиам оказался в такой ситуации.

Натаниель встает с кровати. Он стройный и мускулистый, но двигается почему-то тяжело.

— Значит, все было напрасно. Все, чем пожертвовал Салливан, чем пожертвовал я сам. Мы напрасно спасали тебя.

Я чувствую закипающую ярость. Лоб словно обжигает холодным пламенем.

— Я здесь ни при чем! — процедила я.

Натаниель обнимает меня за плечи: нежное прикосновение, но я отлично знаю, что оно может превратиться в жесткую хватку, поэтому не сопротивляюсь, пусть мне и хочется, чтобы он убрал руки.

— Я тоже.

— И все же ты поможешь мне?

— Не хочу.

Ну, это не однозначный отказ.

— Но ты ведь хочешь домой?

Лиаскай… Не знаю, что нас там ждет, но Лиаскай — наша родина. Она всегда была родиной Натаниеля. Может, и моей тоже.

— Не имеет значения, чего я хочу, — тихо отвечает Натаниель.

Прости, Натаниель, не хотелось пускать в ход эту карту, но ты не оставил мне выбора.

— Зато имеет значение, чего хочу я, генерал Бэджет. Моя сестра мертва. Я — твоя Королева.