Просто знать что ты есть

Дженнифер Хейворд, 2017

Сесили Харгров, успешная спортсменка, участница престижных соревнований по конкуру, и представить не могла, что ее мир так внезапно рухнет, что ее обманет мужчина, завоевавший ее сердце, и что он же предложит выйти за него замуж, узнав о ее беременности. Возможно ли, чтобы Алешандру Салазар, могущественный миллиардер, и конюх Коулт, работавший на конюшнях ее отца, богатого коннозаводчика, – одно и то же лицо? Оказалось, что состояние семьи Харгров построено на преступной лжи. Цель Коулта-Алешандру – добыть доказательства и привлечь к суду отца Сесили. Но что делать ей? Любить или ненавидеть? Тот же вопрос мучает Алешандру. Как долго они оба смогут сопротивляться своему чувству?

Глава 2

Следующие несколько дней Сесили старательно игнорировала сексуального Коулта Баньона, занимаясь исключительно тренировкой. Но чем упорнее она трудилась, тем хуже у нее получалось. Словно поселившееся в ней отчаяние передалось Бахусу.

До соревнований осталось три недели, а она ума не могла приложить, что ей делать — продолжать бесплодные попытки или последовать совету Коулта и передохнуть.

Сесили думала об этом за чаем — к счастью, в утренней столовой никого не было. Надо устроить себе прогулку. Правда, отец не позволит ей ехать одной. Но общество кого-либо не принесет ей душевного равновесия, поэтому эта идея не подходит.

Если только она не возьмет с собой неразговорчивого Коулта. По пути она могла бы получить от него какие-нибудь советы. Конечно, главное — не терять головы.

Сесили допила чай и отправилась осуществлять свой план.

Во время перерыва на обед Алешандру поехал в город, чтобы отправить на почте посылку с образцами волос с гривы Бахуса в лабораторию Ставроса, где будет подтверждено преступление Харгровов.

Из машины он послал Ставросу эсэмэску:

«Пакет отправлен. Я твой должник».

Ответ не заставил себя ждать:

«Ерунда. Я теперь очень благодушный, потому что вскоре стану женатым человеком».

Алешандру едва не уронил телефон и отправил новое сообщение:

«Не понял».

«Жди подробностей», — гласил ответ.

Алешандру отбросил телефон на сиденье.

Что, черт побери, происходит? У Антонио женщина с ребенком, Ставрос женится? С ума можно сойти.

С ним ничего подобного не произойдет. Ему не нужна жена, как Ставросу, и у него нет незаконных детей — в этом-то он уверен. И Себастьену известны его взгляды на брак.

Когда-нибудь настанет день, чтобы обзавестись наследником. Но у него есть, по крайней мере, еще несколько лет, чтобы найти достойную женщину. Он подойдет к этому, как к выбору дорогого автомобиля, и будет уверен, что она полностью соответствует рациональному браку. Импульсивных действий он не совершит, его родители — живой тому пример.

Он вернулся на конюшню, выкинув из головы сообщение Ставроса, и пошел прямо в амуничник за упряжью — сегодня днем ему нужно выгулять трех лошадей.

— Эй, Голливуд! — В кладовку сунул голову Томми, один из конюхов. — Тебя требует дочка босса.

О-хо-хо. Ему удалось не сталкиваться с Сесили после той встречи. Он был уверен, что и она его избегает. Зачем сейчас он ей понадобился?

Алешандру подошел к конюхам, собравшимся перед кухней. Там же стояла Сесили: джинсы и блузка без рукавов облегали ее гибкую фигуру, волосы завязаны в хвост.

Она тут же повернулась к нему.

— Я хочу проехаться к озеру. Со мной поедите вы.

«О нет».

— У меня еще три лошади, которых надо выгулять, — спокойно возразил он. — Может, вы возьмете кого-нибудь другого?

У Томми глаза полезли на лоб. А Сесили устремила на Алешандру взгляд блестящих голубых глаз.

— Я хотела бы, чтобы со мной поехали вы.

Приказ. Она снова выступает в роли хозяйки.

Он склонил голову.

— Пойду и соберусь.

— Насчет еды и воды не беспокойтесь. Я это учла.

Он оседлал Джианго, большого черного жеребца, которого он в любом случае собирался выгуливать. Томми толкнул его локтем в бок, когда он выводил коня во двор.

— Производишь впечатление, Голливуд? Сто баксов на то, что красотка на тебя запала.

— Не стремлюсь к этому, — отрезал Алешандру.

Когда он вывел Джианго во двор, Сесили заявила:

— Я решила последовать вашему совету и провести время с Бахусом. Я бы предпочла поехать без кого-либо, но отец не отпускает меня одну. Вы — наименее болтливы из всех конюхов.

Ага. Он обеспечит молчаливое сопровождение ее высочеству.

Алешандру старался не смотреть на ее бедра, когда она поставила ногу в стремя и вскочила на Бахуса.

Обычно его привлекали высокие, длинноногие женщины, соответствующие его физическим данным, но, глядя на Сесили, в мозгу немедленно возникли не менее заманчивые картинки.

Он очнулся и вскочил на Джианго.

— Как долго ехать?

— Около часа. Это восхитительное место.

Джианго был молодой сильный жеребец бельгийских кровей, и на него в конюшнях Харгрова возлагали большие надежды. Он не отставал от Бахуса, когда они скакали по пастбищам, таким зеленым, что казались нереальными. Пастбища тянулись на мили и разделялись белыми изгородями.

Вдоль дороги росли удивительные деревья с красными и белыми цветами. Над головой — яркое синее небо. Приближался полдень, и солнце стояло высоко. Они миновали пастбища и въехали в тенистый лес. Сесили повернулась к нему, в глазах озорной блеск.

— Хотите показать мне, чего вы стоите, а, Голливуд?

— Если приз в том, чтобы вы не называли меня так, то я не возражаю, — сухо ответил он.

— Договорились. Итак, скачки до конца дороги. Кто первый пересечет ручей, тот победитель.

Он нырял с утесов в Акапулько, прыгал на тросе в Таиланде, они с друзьями даже пробовали себя в борьбе сумо в Японии. Эти гонки — детская забава.

— Дать вам фору? — спросил он.

Глаза у нее блеснули, она пришпорила Бахуса и понеслась по дороге так стремительно, что он не успел сообразить, что она уже скачет. Он пустил Джианго галопом и пригнулся к холке жеребца, чтобы не задевать головой за ветки и сучья.

Сесили скакала впереди. Она потрясающая наездница, словно припечатанная к седлу, но у его лошади шаг длиннее, чем у Бахуса, поэтому он вскоре ее догонит. И почти догнал, когда она приблизилась к концу дороги. Но тут дорога стала круто спускаться к ручью. Он с трудом удерживал Джианго на склоне, и у воды они с Сесили оказались рядом.

Джианго легко перепрыгнул ручей, а сзади раздался вскрик. Краем глаза Алешандру увидел, что Бахус в последний момент перед прыжком резко остановился, едва не сбросив Сесили через голову.

Ей удалось удержаться в седле, не выпустить поводья, когда лошадь кинулась прочь от воды. Алешандру развернул Джианго, снова перепрыгнул через ручей и остановился около Бахуса. У Сесили горели щеки, в глазах — злость.

— Вы победили, — нарочито бодро произнесла она.

Алешандру нахмурился:

— Обычно он перепрыгивает ручей?

Она кивнула:

— С легкостью.

— Тот несчастный случай был связан с водным препятствием?

— Да, но после этого он преодолевал их. В его поведении нет никакого смысла.

— Страх бессмыслен. — Алешандру взял поводья в одну руку и выпрямился в седле. — Лошадь, с которой я как-то работал, испугалась необычной преграды и упала. Лошадь поправилась, но потом с ней происходило то же самое, что и с Бахусом. Она не только отказывалась выполнять новые прыжки, но и те, которые были ей привычны, словно она больше не доверяла наезднику. Потому что ей казалось, что ее подвели.

— Вы думаете, что Бахус чувствует, что я его подвела?

— Я просто не исключаю такую возможность.

Сесили покусывала губу.

— Что вы сделали, чтобы помочь лошади?

— Я вновь завоевал ее доверие.

— Как?

Он поднял бровь:

— Вы хотите чему-то поучиться у психоболтуна?

Она с упреком посмотрела на него:

— Да, хочу.

Он спешился и подошел к Бахусу.

— Слезайте, — велел он. — И снимите шарф.

— Шарф?

— Да. Снимите.

Она послушно спрыгнула на землю, развязала шарф и сняла с шеи. Алешандру обмотал шарфом Бахусу глаза. Конь нервно забил копытами, но не дернулся в сторону.

— Снимите сапоги и переведите его через ручей.

Сесили сняла сапоги и носки. Алешандру сделал то же самое. Держа сапоги в руке, он первым вошел в воду. Было неглубоко, хотя течение быстрое. Джианго сначала заколебался, но Алешандру решительно потянул поводья и заставил коня идти.

Сесили вела Бахуса следом за ними. В тот момент, когда копыта Бахуса погрузились в воду, он резко остановился. Сесили, упрямо сжав губы, стала с ним разговаривать и гладить. Алешандру с Джианго уже были на другой стороне, а Бахус все еще осторожно переходил ручей.

— Снимите шарф, — сказал Алешандру, когда Сесили с Бахусом поднялись на берег.

Сесили убрала повязку, конь посмотрел на воду, понюхал и запрядал ушами — он, видно, понял, что находится на другой стороне.

— Он чувствует, что может вам доверять, что с вами он в безопасности, — объяснил Алешандру. — А теперь переведите его обратно, но уже без повязки.

Сесили проделала этот путь, и с каждым шагом Бахус двигался все увереннее.

— Что теперь? — спросила она.

— Дадим ему время подумать, а потом посмотрим, перепрыгнет ли он ручей.

Сесили кивнула:

— Как странно, что он испугался своего любимого места.

— У него в мозгу что-то заело. К тому же, — добавил Алешандру, — ему передалось ваше напряжение. Я наблюдал это всю неделю, глядя на вашу езду. Вам необходимо расслабиться, изменить подход к лошади. Восстановить доверие.

Она откинула волосы с лица.

— Мой тренер не верит в такие вещи. Он считает, что надо заставить лошадь делать то, что хотите вы.

— И у вас это срабатывает?

Она не ответила, а кивнула на дорожку в лесу:

— Озеро там.

Они вели лошадей к ее излюбленному месту для пикника на берегу озера, но волнение мешало Сесили получать удовольствие. То, что Бахус отказался прыгать, лишало ее крошечной надежды быть в форме на соревнованиях, которые состоятся всего через три недели.

Коулт прав — ей необходимо изменить подход к Бахусу. Но как это сделать? Она не знала.

Солнце сияло в зените. Они привязали лошадей в тени под деревом. Озеро тянулось на милю, оно было потрясающего синего цвета в темно-зеленом окаймлении. Тишину нарушали лишь птицы и редкие всплески воды.

Они с Коултом здесь совсем одни. Наверное, зря она привела его сюда.

Сесили достала еду для пикника, а Коулт расстелил на траве одеяло и улегся. Трудно отвести от него глаза: старые джинсы и футболка плотно обтягивали мускулистую фигуру. Сесили отгоняла ненужные мысли, но это почти невозможно — она ощущала его присутствие каждой клеточкой кожи. Он волнует ее, и с этим ничего не поделать.

Она села рядом на одеяло и разложила приготовленный кухаркой ланч: жареного цыпленка и картофельный салат.

Коулт ел с аппетитом, запивая холодным пивом. А у нее аппетита не было. То ли от невеселых мыслей, то ли от присутствия этого мужчины. Сесили отодвинула тарелку и молча смотрела на воду.

Свернув полотенце и положив под голову, Коулт вытянулся с грацией дикой кошки, млеющей на жарком солнце. Сесили не могла не заметить, что он старается к ней не приближаться.

— Простите, что я заставила вас приехать сюда со мной.

Он не донес бутылку с пивом до рта.

— Мне здесь нравится. Вы были правы — красивое место. Хотя я удивился, что вы не пригласили с собой подругу.

— У меня их нет. — Сесили застенчиво повела плечом. — Настоящих, во всяком случае. Моя лучшая подруга Мелли перестала со мной дружить с тех пор, как я победила на юношеском чемпионате. Я слишком занята, и у меня на самом деле нет возможности заводить новых друзей. Я в основном общаюсь с теми, с кем соревнуюсь.

— Одинокая у вас жизнь получается.

— Я лучше себя чувствую с четвероногими. Лошади бесконечно верные существа, и они мне не перечат.

— Но и поддержки от них не получить, — усмехнулся он.

Сесили склонила голову набок и с любопытством посмотрела на него.

— Это то, что дают вам друзья?

— Большей частью — да. Мы дружим с колледжа. Прошли вместе через многое — и хорошее, и плохое. Даже на расстоянии наша связь неразрывна.

Ей стало больно, потому что захотелось, чтобы и у нее было так же.

— Да, здорово иметь таких друзей, — сказала она.

Он долго и внимательно на нее смотрел.

— Мелли оказалась плохой подругой. Найдите кого-нибудь, кто заслуживает вашей дружбы. Вы же не можете проводить каждую минуту, занимаясь ездой.

— Если послушать моего инструктора, то как раз это мне и следует делать.

— Ну нет, — не согласился он. — Успех в жизни происходит, когда открываешь для себя новые горизонты. — И вопросительно приподнял бровь. — А поклонники? Неужели нет?

— Я слишком занята.

— Но мужчины наверняка вас добиваются?

Сесили налила себе охлажденного вина.

— Родители хотят, чтобы я вышла замуж за Нокса Хендерсона. Он владеет половиной Техаса. Они постоянно устраивают нам встречи, но он меня не интересует.

— Почему? Он некрасивый? Старый? Скучный?

— Он молодой, привлекательный и богатый. И знает это.

— Что же в нем не нравится? Женщине необходим сильный, успешный мужчина.

Она ничего на это не ответила, а он продолжил свои вопросы:

— Но хоть какой-то шанс вы ему оставили?

— Вы о чем?

— Вы его целовали?

— Да. Не понравилось. — И, вспомнив слова Томми, которые случайно услышала на конюшне, решилась сказать: — Я знаю, о чем конюхи спорят.

— Спорят?

Она махнула рукой.

— Не прикидывайтесь. Они спорят о том, насколько я холодная и бесчувственная. А может, так оно и есть.

Алешандру потер подбородок.

— Неужели этот Нокс настолько плох?

— Уверена, что многие женщины на него клюнули бы. Но не я. Он будет на вечеринке в пятницу, вот вы его и увидите.

— Кстати, о вечеринке. Очень любезно, что вы приглашаете работников, но мне нечего надеть. Я вроде Золушки.

— Вам же сегодня заплатили. Купите что-нибудь в городе. — Почему-то ей захотелось сравнить Коулта и Нокса. — Это была мамина задумка приглашать работников. Она всегда ценила семейную атмосферу.

— Традиция очень хорошая. Вы, видно, скучаете по матери. Вы ведь рано лишились ее.

— Каждый день скучаю. — Сесили опустила глаза. — Она умерла здесь. Вот почему папе не нравится, чтобы я приезжала сюда одна.

Алешандру приподнялся на локте.

— А разве она умерла не во время соревнований?

Сесили покачала головой.

— У них с папой произошла крупная ссора. Я знаю, потому что в доме было всем все слышно. Папа улетел в Нью-Йорк по делам, а мама, взвинченная, оседлала лошадь и ускакала, никому не сказав куда. Когда я закончила занятия с тренером, то отправилась ее искать. Я знала, что она должна быть здесь, потому что это ее любимое место. Я нашла ее шляпу на земле и поняла: что-то случилось. Мы несколько часов ее искали, но безрезультатно. И уже возвращались домой, когда увидели Зевса, ее лошадь. Мама упала, и Зевс тащил ее за стремя. Он тащил ее домой.

— Какой ужас. Мне очень жаль, — сказал Алешандру.

Самый страшный день в ее жизни.

Она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть свою умную, добрую маму, чтобы та помогла ей выбраться из клубка злоключений.

Сесили смотрела на игру солнечных лучей на поверхности воды.

— Не думаю, что отец простил себя за это. Да и я не простила его. Умом я понимаю, что это не его вина, но… мне так сильно ее не хватает.

— Вы не узнали, почему они поссорились?

Сесили покачала головой:

— Папа отказывался об этом говорить. Одна из служанок сказала мне, что они ссорились из-за Зевса. Но в этом нет никакого смысла. Папа никогда не вмешивался в мамины дела, в то, как она выбирает лошадей.

Алешандру глотнул пива, помолчал и спросил:

— Не из-за слухов, что Зевс якобы вел родословную от Дьявола?

Она рассмеялась:

— Это неправда. Людям нравится выдумывать дурацкие истории. Деметру, мать Зевса, спарили с французским жеребцом по кличке Дурман, который трижды выигрывал европейский чемпионат. Бахус от него унаследовал свои способности к прыжкам.

— Смешно, как распространяются слухи, — ответил Алешандру.

По зеркальной поверхности воды грациозно проплыла гагара. Птица издала крик, который отозвался криком в душе Сесили.

— Мама была не просто моей мамой. — У Сесили защипало глаза. — Она была моим лучшим другом. Моим наставником, моей… героиней. Она научила меня ездить верхом раньше, чем я начала ходить, брала меня на все выступления. Мы были неразлучны. Я хотела вырасти такой, как она.

Наступило молчание.

— И вы хотите победить в память о ней, — закончил Алешандру.

Сесили кивнула, едва сдерживая слезы.

— Я хочу сделать то, что она не успела.

Неожиданно все кусочки пазла, каковым являлась Сесили Харгров, легли на свои места.

Всю неделю Алешандру наблюдал за ней, за тем, как она изводила себя. Теперь он знал, какие духи ее преследовали. Но, доводя до изнеможения себя и Бахуса, она проблему не решит. В этом Алешандру был уверен.

Он отставил бутылку с пивом и повернулся к ней.

— Вот что я думаю, — мягко произнес Алешандру, глядя в красивые голубые глаза. — Я думаю, что вы занимаетесь верховой ездой для кого угодно, но не для себя.

Она сдвинула брови.

— Тот несчастный случай…

— Был всего лишь верхушкой айсберга. — Он постучал себя по лбу. — Когда здесь сумятица и когда слишком велики требования, то ни один человек ничего не добьется.

— Все дело в Бахусе…

— Да, — согласился он, — в нем. Но самая большая проблема — это вы. Пока вы не осознаете, пока не решите, для кого вы стараетесь, у вас нет никакой надежды попасть в команду. Так что сразу можете прекратить тренировки и признать себя побежденной.

Она отвела взгляд и молчала очень долго. Алешандру испугался, что зашел слишком далеко со своими советами.

— Простите. Мне не следовало…

— Нет. — Она подняла голову, в глазах были слезы. — Вы правы. Я уже не знаю, кто я. Я всю жизнь делала то, что от меня ждали другие. Отказалась от нормальной школы, каждый год по восемь месяцев проводила в поездках, чтобы быть в команде. — Она впилась зубами в нижнюю губу. — Это все, что я умею делать. Все, чем я являюсь.

— Тогда займитесь чем-то еще. Но не думаю, что это произойдет. Сесили, у вас талант — это очевидно. И теперь вам нужно найти мотивы, доводы в свою пользу.

У нее по щеке скатилась слеза. Потом другая. Алешандру тихонько выругался и… обнял ее, подбородком коснулся мягких волос на макушке. А она… она прижалась к нему.

— Вам надо решить, чего вы хотите, — прошептал он. — Вы сами должны решить, Сесили, и никто другой.

Она заплакала, уткнувшись ему в грудь. Он не отпускал ее и гладил по голове. Как он может поступить иначе, когда у нее нет никого, совсем никого, с кем поделиться?

Алешандру бормотал ласковые слова. Ее волосы пахли лимоном и еще только ей присущим запахом, который одурманивал его.

Наконец она отодвинулась.

— Спасибо, — сказала Сесили. — Никто никогда не был со мной честен. Все мне говорят то, что я хочу услышать, за исключением родителей, — они просто приказывают.

Он отвел ей за ухо прядь волос, провел большим пальцем по щеке, утирая слезы.

— Может, вам необходимо и это изменить? Вы достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, как добиться успеха и избежать поражений.

Она кивнула, глядя ему в глаза, потом опустила ресницы, и все произошло мгновенно — она очутилась у него на коленях, а руки обвивали ему шею.

Он должен сейчас же отвести ее руки, отодвинуть от себя.

— Коулт?…

Это имя отрезвило его: он не тот, за кого себя выдает. Он должен, обязан прекратить безумство, но ее неуверенный взгляд не дал ему это сделать.

— В тот вечер на конюшне… мне показалось или нет, что вы хотели меня поцеловать?

Pelo amor de Deus^[3].

Как ответить на это? Соврать и обидеть ее? Он не хочет. Но и сказать правду не может.

— Не думаю, что мне следует отвечать на такой вопрос.

— Почему?

— Потому что я у вас работаю. Потому что это не принято.

— На это давно никто не обращает внимания. — Она смотрела на его рот. — И вы, не отвечая, уже ответили.

— В таком случае тема закрыта. — Он хотел разомкнуть ее руки, но она не дала ему этого сделать.

— Мне надо проверить мое наблюдение.

— Какое?

— Что вы целуетесь лучше Нокса.

«О нет». Он покачал головой:

— Благоразумнее оставить это в теоретической плоскости.

— А я не хочу. — Она сомкнула пальцы у него на шее и припала к его рту.

Он должен остановить ее, пока не поздно. Он ведь не окончательно потерял рассудок. Но… как ее оттолкнуть? Она совсем беззащитна. И к тому же ему хочется ее поцеловать. Ужасно хочется. Начиная с того вечера в конюшне.

Нежные мягкие губы, не очень умелые, обожгли ему не только рот, а казалось, и всю кожу на теле.

Нельзя было этого допускать. Минуту поцелуя он продержится, а затем отстранится.

— У вас восхитительный рот, — прошептала она ему в губы. — Но вы меня не поцеловали в ответ.

— Инстинкт самосохранения, — пробормотал он, взял за подбородок, чуть приподнял ей голову и…

Сладкий, ударяющий в голову аромат помутил рассудок. Пальцы гладили атласную щечку.

И тогда он поцеловал ее. Его пальцы погрузились ей в волосы на затылке, язык проник в ее рот, она послушно следовала этой игре.

Santo Deus… но виновата она. Она заставляет его бороться с желанием вкусить сладость не только ее рта, но и всего податливого, горячего тела.

Поцелуи у него обычно вели к взрывному сексу. Но здесь и сейчас, в его теперешнем положении работника, это немыслимо.

Разум заставил его отступить. Он снял ее с колен и усадил обратно на одеяло.

Раскрасневшаяся Сесили пригладила волосы.

— Это было…

— Доказательством того, что вы вовсе не холодная и равнодушная, — сказал он, вставая на ноги. — Забудем о том, что случилось.

— Коулт…

Он отрицательно покачал головой:

— Вам ведь известен мой образ жизни. Сегодня здесь, завтра в другом месте. Сесили, вам не следует увлекаться мной. Поверьте.

Примечания

3

Ради бога (португ.).