Изгнанница Муирвуда

Джефф Уилер, 2015

Сага-фэнтези о 18-летней Майе, изгнанной принцессе Комороса. Когда в стране, которой правит ее отец, воцарился хаос, Майя решается на рискованный квест, чтобы спасти страну. Пытаясь выжить, она вынуждена прибегать к магии, которой обучилась тайно, ведь женщинам запрещено владеть магией. Буквально за каждым углом ее поджидают враги, но Майя начинает осознавать, что зло рыскает и внутри нее. Магическая сила Майи начинает играть с ней злые шутки: от Майи ускользает контроль над собственным сознанием, размываются ориентиры – что есть правда, что ложь. Сможет ли она освободиться и спасти свое королевство, которому предана до глубины души, несмотря на то, что королевство ее отвергло? Джефф Уилер работал в Intel. Но литература взяла верх. Его романы стали бестселлерами. И это первое издание книг Джеффа Уилера на русском языке.

Я уже предупреждала тебя о том, что нессийцы коварны, и вот теперь хочу поделиться с тобой видениями из будущего, которые меня посещали. Сначала слышится тихий шепот Истока. Страна нессийцев — это край черных озер, скованных льдом и укрытых тенями. Нессийцы не созидают, ибо по природе они завоеватели. Явившись на наши земли, они не умели строить из камня замки и аббатства. Они не знали ни шкива, ни рычага. Поначалу они селились на побережье, затем — в городах. Когда вернулись первые мастоны, нессийцы созвали совет мудрейших дохту-мондарцев. В твои времена, о правнучка, дохту-мондарцы станут советниками владык. Вера их отлична от веры мастонов. Некоторые из них всеми правдами и неправдами добиваются постов и званий, облеченных великой ответственностью. Начало же этому положил тот самый совет.

Некоторые дохту-мондарцы выступали за войну с мастонами. Иные убеждали собратьев бросить все завоеванное и отступить на север. Но верх в споре взял мудрейший и хитрейший из всех дохту-мондарцев. Имя его было Виктус, что означает «Верный». По его совету мастонов приветствовали как истинных правителей этих земель. Во главе каждого королевства было поставлено старинное Семейство, в руки которого перешла власть. Дохту-мондарцы желали учиться у нас, овладеть нашими знаниями, научиться читать и гравировать, строить здания, вырезать яр-камни. Они будут смотреть на нас и учиться. Когда же будет возведено первое аббатство и дохту-мондарцы овладеют знанием, которого так жаждали, они восстанут и уничтожат нас. Но не своими руками. Они обратят Семейства друг против друга, а сами лишь будут дергать за ниточки.

Лийя Демонт, Альдермастон аббатства Муирвуд

Глава восьмая

Бегство

Тихий стук в дверь нарушил раздумья Майи. Сидя у открытого стрельчатого окна таверны, девушка глядела в ночное небо и любовалась дрожащими огнями городских светильников и факелов. Таверна была окружена деревьями, стоящими так близко, что ветки их почти касались стен. Майя сидела, опершись локтем о подоконник и подперев ладонью подбородок, и думала.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Только тут Майя обнаружила, что поглаживает висящий поверх платья кистрель. Девушка быстро сунула амулет под одежду и поправила платье так, чтобы не видно было ползущих к горлу темных завитков на коже. Винного цвета платье, полученное от Джона Тейта, было теплым и удобным. Истрепанный наряд служанки Майя сняла и выстирала в тепловатой воде, предварительно искупавшись в ней сама. Волосы до сих пор еще не просохли, но так приятно было ощутить себя чистой.

Она встала, подошла к двери и подняла засов. Кишон на мгновение уставился на нее, приподняв бровь и словно не узнавая. Следом вошел Джон Тейт, а за ним — Аргус. Могучий пес шумно обнюхал Майю; она опустилась на одно колено и потрепала собаку по голове.

Джон Тейт закрыл дверь и надежно приладил засов. Для такой компании комната была слишком мала, однако охотник сказал, что они с Аргусом переночуют в общей спальне. А кишон будет охранять сон Майи.

— Вас и не узнать, клянусь Чишу, — заявил Джон Тейт и почесал шею. — Я вам тут принес мазь от синяков и царапин. Берите, полегчает.

— Спасибо, — ответила Майя, подошла к окну, заперла его и оперлась на подоконник. — И спасибо за ванну. Давно об этом мечтала.

Джон бросил взгляд на край ванны, где висело мокрое платье.

— А, постирушку устроили. На ночь повесьте над жаровней, чтоб просохло. В горах лишняя одежда не помешает. Чем больше на себя наденешь, тем лучше. Я встану пораньше, соберу все, что нужно для перехода, и отправимся. До королевской армии лиг тридцать, но лучше б ей быть еще подальше.

— А насчет сказанного Кольером есть идеи? — спросила Майя, обращаясь к Тейту, но захватила взглядом и кишона, поскольку хотела услышать и его мнение.

— Да я не знаю, бояться мне или уже поздно, — ответил охотник, фыркнул и пожал плечами. — Горы-то вон какие большие, госпожа моя. Да и троп в них хватает, королю все не упомнить. Правда, на иные соваться без нужды не след. Я уж вашему другу говорил…

— Он знает тропу в Мон, которую не стерегут, — перебил кишон. — Но там водятся серые твари.

— Госпожа моя, серые твари — это похуже, чем медведь. В Прай-Ри их называют страхогорищами. Они жрут и разум, и плоть. Чтобы не поймали, выходить придется на рассвете и идти весь день. А вот если в сумерки нагонят по ту сторону, тогда плохо дело. Эти твари быстрые.

— Мы знаем, — сказала Майя, и сердце у нее дрогнуло от одного воспоминания.

Джон Тейт уставился на нее с открытым ртом.

— Мы с такими уже встречались, — сказала Майя. — Но другого пути мимо караулов у нас нет. Пойдем мимо тварей.

— Леди Майя, — Джон Тейт сделал шаг вперед и уставился на нее серьезным взглядом. — Я повидал все зверье и тварье, что только есть в лесу. Я не испугаюсь ни бури, ни тени, ни медведя-шатуна. Но страхогорищ я боюсь и вас от них защитить не смогу. И он не сможет.

— Значит, как ты и сказал, выйдем на рассвете и пройдем перевал до сумерек.

— Это будет нелегко, моя госпожа.

— Ничего, я привыкла. Значит, решено. Главное — обойти дагомейскую армию.

На губах Джона Тейта заиграла широкая улыбка.

— Ясное дело. Только я всегда рассчитываю на самое худшее. Хуже всего страхогорища, понятно, но там и прочего хватает. В наших горах буря налетает в один миг. Солнышко греет, тепло, глазом моргнуть не успеешь — из-за перевала туча выскакивает, снег валит. Ветер еще, сильный. На этой тропе никогда не знаешь, чего ждать. И если мы будем мешкать…

— Придется рискнуть, — решительно нахмурившись, отрезала Майя, убрала за ухо влажную прядь и сложила руки на груди.

Джон Тейт задумчиво нахмурился:

— Если ночь застанет нас в горах, эти твари подкрадутся и растерзают нас. Есть ведь и другие тропы, где мало кто ходит, — пойдем по ним. Правда, придется прорубаться сквозь стражу, но уж лучше стража, чем страхогорища.

Майя бросила взгляд на кишона. Тот смотрел мрачно, но в ответ кивнул. Странным образом Майя поняла, о чем он думает.

— Страхогорища нам не страшны, — сказала Майя. — Я их прогоню.

Джон Тейт вздохнул.

— Лишний риск, как по мне. Ну да я всего только проводник. Воля ваша.

— Спасибо. Возможно, нам и вовсе не придется прибегать к магии. Пройдем перевал при свете дня, и все. Утром выступаем.

— Понял. Идем, Аргус, — Джон хлопнул себя по бедру, и пес, лежавший у ног Майи, поднялся и потрусил вслед за хозяином.

Они вышли. Какое-то время Майя прислушивалась к тяжелой поступи охотника — вот он идет по коридору, вот его башмаки застучали по ступеням. Когда звук его шагов перестал быть слышен, она сложила руки на груди и устремила взгляд на кишона.

— Не трожь его, даже когда все будет позади, — сказала Майя.

Мимолетная улыбка прорезала лицо убийцы.

— Я так и знал, что вы это скажете, — проворчал он и покачал головой. — Вы слишком легко верите людям.

Майя прямо посмотрела ему в глаза.

— Ничего подобного. Я не верю, что ты меня послушаешь, если только не дашь клятву. Поклянись, что не тронешь Джона Тейта.

— Не поклянусь, — отрезал кишон, гневно сверкнув глазами. — А начну с пса. Он опасней хозяина.

Майя заскрежетала зубами.

— Он же нам помог!

— Я с этим не спорю. Но он знает, кто вы такая. Он знает гораздо больше, чем говорит.

— Не трожь его, кишон, — предостерегла Майя.

Кишон сделал шаг вперед. Лицо его затвердело.

— Я сделаю то, что будет лучше для вас, моя госпожа. Что бы вы там себе ни думали. — Он холодно сузил глаза. — Раз уж речь зашла об угрозах и предупреждениях, я тоже кое-что вам скажу. Не говорите ему обо мне. Он сам выбрал свою судьбу. Как и я, когда согласился сопровождать вас. А теперь спите, покуда есть кровать. Завтра спать придется на голой земле.

Майю разрывало на части от гнева, но она решила не спорить. Она и без того знала, что кишон не бросит службу, как ни уговаривай. Его нанял отец, и Майя подозревала, что по доброй воле убийца ее не оставит. А значит, надо как-то помочь Джону Тейту избежать его кинжала. Майя упрямо мотнула головой и легла в постель. Кровать была под стать комнате, короткая и узкая, но Майя не спала по-человечески уже две недели, с того самого дня, как судно отплыло от Комороса. Настоящая кровать — какая роскошь! Девушка отвернулась от кишона и стала смотреть, как за окном пляшут на ветру ветви деревьев. Она думала о своем народе, который был уничтожен невидимой силой — Бесчисленными. Король Дагомеи заглатывал страны послабее и явно готовился напасть на страну Майиного отца. Защитник Майи готов убить всякого, кто хоть чем-то мог ей помочь. В довершение всего за ней охотились дохту-мондарцы.

Сон все не шел. В голове вертелись тысячи вещей, над которыми у нее не было власти. Разум кипел. Чтобы успокоиться, Майя стала вспоминать слова из книги, которую показывал ей канцлер Валравен.

«Ибо никто не может обмануть человека вернее, чем он сам. Отчего во снах наш глаз видит лучше, нежели воображение наяву? Как царство разделенное не устоит, так и разум, разрываемый многими науками, приходит в замешательство и иссушается. Как день, проведенный в трудах праведных, несет с собой крепкий сон, так и жизнь, проведенная в трудах праведных, несет счастливую смерть».

От последних слов по спине пробежал холодок. Майя вспомнила, как они с кишоном высадились на проклятые берега. «Здесь вы останетесь навеки. Здесь родилась сама смерть».

Почему в этой темной комнате ей показалось, что она посмотрела смерти в лицо? Почему чудилось, что смерть идет за ней по пятам? Они все умрут, внезапно поняла Майя. Даже кишон. Умрут из-за нее.

В памяти всплыли последние слова из книги Валравена. Слова, которые не давали ей покоя с того самого дня, как она прочла их, ибо то было последнее, что написал ее друг перед смертью. Она видела его словно наяву: вот он сидит в башне, на ногах — деревянные башмаки, волосы взъерошены, в глазах усталость и печаль.

«Я полагал, что учусь жить, однако, как выяснилось, на самом деле я учился умирать».

* * *

В окно стукнул камушек. Майя проснулась.

В комнате было темно, но небо уже начало розоветь. Кишон вскочил на звук.

— Окно, — сказал он. — Лежите тихо.

Беззвучно, как кошка, он скользнул прочь от двери, где провел ночь, и бесшумно выглянул из-за края рамы.

В стекло ударил второй камушек.

— Кто там? — спросила Майя. — Видно?

Не выходя из тени, кишон протянул руку и открыл окно. В раскрытую створку ворвалась торжествующая птичья песнь, громкая и прихотливая, наполнявшая собой утреннее небо.

В окне появилась неясная фигура, и в следующий миг с подоконника спрыгнул Финт Кольер. Восстановив равновесие, он вскинул обе руки, показывая, что безоружен.

— Я знаю, что вы у меня за спиной, сударь, — сказал он, — и знаю, что вы готовы вонзить нож мне в спину. Клянусь, что я влез в окно не затем, чтоб соблазнить эту женщину, а единственно из желания предупредить вас, что сюда идут дохту-мондарцы. Они прибудут очень скоро, — Финт приобернулся и бросил взгляд на кишона. — Ну, мир? Я пришел помочь, не надо меня резать.

Майя поспешно вскочила с кровати.

— Благодарю вас за предупреждение. Мы уходим.

— Советую вам не спускаться на первый этаж. Таверна будет окружена, и хоть этому Корриво давно пора укоротить нос, у него с собой по меньшей мере полсотни человек и подробное описание вас обоих. Он настроен решительно. Я бы советовал вам уходить по крышам.

— Почему ты решил помочь? — отрывисто спросил кишон.

— У меня могли быть на то причины.

Внизу в коридоре зазвучали шаги.

— А как же Джон Тейт? — спросила Майя. — Надо его предупредить.

— Я уже предупредил, моя госпожа. Он как раз шел покупать припасы. Мы найдем его в условленном месте. Вы идете?

Финт протянул ей руку. На лице его играла озорная улыбка, и сердце Майи тревожно забилось. Отвернувшись от протянутой руки, она торопливо затолкала в заплечный мешок истрепанное платье и сгребла со стоящего неподалеку подноса виноградную гроздь. Она чувствовала, что отдых придал ей сил, но опять — в тысячный раз — была испугана.

Она кивнула в знак готовности. Кольер встал на подоконник и вылез на островерхую крышу. Майя высунула голову и посмотрела в утреннее небо. Солнце быстро поднималось над горизонтом, разгоняя ночные тени. По улице шли люди с факелами. Они были повсюду.

Сверху протянулась рука. Кольер схватил Майю за запястье и потянул вверх. Следом бесшумно вылез кишон. Троица стала карабкаться вверх по черепице.

— Только тихо, — прижав палец ко рту, прошептал Кольер. Острый конек крыши уходил вверх под немыслимым углом, но Финт ловко вскарабкался на него, протянул руку Майе и втащил ее за собой. Его ладонь была теплой. Он улыбнулся.

Майя не стала улыбаться в ответ. Ее тошнило от страха. Дохту-мондарцы гнали их с места на место, как охотник гонит добычу. Они не знали жалости.

— Здешние черепицы сделаны из камня, — шепотом сообщил Кольер, — потому что когда в горах камнепад, в городе случается дождь из камней. Приходится обходиться тем, что под рукой. Сюда. Видите, там, впереди, край крыши смыкается со скальной стенкой? Будем пробираться на второй ярус, а потом на самый верх, к усадьбе. Там нас будет ждать Тейт.

Майя непонимающе уставилась на собеседника:

— Разве усадьба до сих пор пустует?

— Разумеется, и там совершенно безопасно. Но лошади на конюшнях остались. Трое оседланы и стоят наготове.

Майя удивилась:

— Правда?

— Правда. От усадьбы идет тропа в горы, но дохту-мондарцы ее не стерегут. Это дурачье и города-то толком не знает. Спохватятся, да поздно будет.

Они добрались до края крыши. Майя запрокинула голову, разглядывая уходящий вверх утес.

— Как же мы по нему залезем? — спросила она.

Финт присел на корточки.

— Увидите, когда рассветет. В темноте без фонаря мы не полезем, а с фонарем нас тотчас же заметят. Терпение.

Сзади подошел кишон. Майя почувствовала, что ему очень хочется столкнуть Кольера с крыши, на верную гибель. Содрогнувшись, девушка пододвинулась поближе к проводнику, чтобы загородить его собой от кишона.

Открытая солнцу сторона утеса наливалась пурпуром в утренних лучах солнца, напоминая о сливах и бархате. В домишках начали зажигаться огни, над крышами поплыли первые ленивые нити дыма.

— Еще чуть-чуть, — сказал Кольер, сам не свой от возбуждения, и указал куда-то рукой:

— Теперь видите?

Глаза Майи еще не привыкли к утреннему свету, и все же она увидела торчащий над крышей неприметный каменный выступ. Выступы шли один за другим и складывались в импровизированную лестницу.

— Следующий ярус совсем близко. С веревкой было бы проще, но мы и без нее справимся. Ступеньки достаточно широки. Просто следуйте за мной, и мы поднимемся очень быстро, еще прежде, чем нас станет хорошо видно. Я пойду первым и буду показывать путь. Вперед!

Он встал, потер ладони, прижался грудью к стене и поставил ногу на первый выступ. Потом он позвал Майю. Под громкий грохот сердца, твердя себе, что она бывала в передрягах и пострашнее, девушка полезла следом. Кишон оглянулся по сторонам и тоже стал подниматься.

Раскинув руки, цепляясь за камни, она сделала шаг вверх и вбок. Кольер указал на цепочку уходящих вверх выступов. Майя осторожно поднялась еще на шаг, потом еще. Один раз нога у нее соскользнула, и девушку окатило ужасом, но Кольер тотчас же положил руку ей на спину и прижал к стене, успокаивая.

— Тише, тише, — шепотом сказал он.

Над головами у них возник длинный выступ; Кольер вогнал башмак во впадину и вскарабкался на каменный нос. Наклонившись, он втащил за собой Майю, а затем поволок ее сквозь ветви растущих из камня растений. Путь был окончен; они достигли второго городского яруса. Майя тяжело дышала, радуясь передышке; мгновение спустя из кустов вышел кишон и огляделся внимательно и настороженно.

— За мной, — уверенно бросил Кольер.

Они пошли по главной дороге, которая вилась между темных домов. Стук башмаков смешивался с пением птиц, и Майя почувствовала, как владевший ею страх отступает.

— Благодарю вас за помощь, мастер Кольер, — сказала Майя, держась наравне с широко шагающим Финтом. Высокий, сильный, он чем-то неуловимо напоминал крепкого боевого коня.

— Не стоит благодарности. Вы познакомились с тайным путем к усадьбе. Видите вон то высокое здание? Это таверна, где я провел прошлую ночь. Корриво явился среди ночи в компании солдат, и по городу тотчас же поползли слухи. Мне рассказал слуга. Я хорошо заплатил ему за информацию. Раз уж идет охота на дезертиров, я просто обязан доложить об этом королю. Кстати, а вам дезертиры не попадались?

Он искоса посмотрел на Майю. Было ясно, что он знает, какие такие «дезертиры» нужны Корриво, но помогать ему не собирается.

Майя не смогла сдержать улыбку. Впрочем, она помнила, что Финту доверять нельзя. Король Дагомеи, дохту-мондарцы, и она между ними, как между молотом и наковальней… Ясно было одно: какие бы причины ни сподвигли Кольера помочь ей, галантность в их число не входила.

Над горизонтом показалось солнце. На смену фиолетовым теням пришел оранжевый утренний свет. Воздух был чист и свеж, мышцы от ходьбы разогрелись и окрепли. Майя заправила за ухо волосы и запрокинула голову, разглядывая раскинувшуюся на вершине горы усадьбу.

— Кто-то идет. Прячемся между домами, быстро, — голос Кольера был тих и тревожен.

Они торопливо нырнули в щель между домами и снова оказались на краю утеса, который в этом месте уходил вниз еще круче. Попетляв по извилистым переулкам, они вышли к густой роще, которую прорезала цепочка узких каменных ступеней, убегавших вверх и терявшихся среди расселин и валунов.

— Этот путь ведет в конюшни. Придется попотеть, зато доберемся быстро.

Кишон подозрительно прищурился.

— Да-да, я понимаю, вы мне не доверяете, — ответил ему таким же взглядом Кольер. — Но учтите: помогая вам, я очень рискую. Думаете, я не понимаю? Вам достаточно рассказать кому-нибудь, что вам помог королевский кольер, и мне придется плохо. Только, по-моему, у нас у всех есть причина держать свое при себе, не так ли, моя госпожа?

Майя кивнула.

— Вот и славно. Полезли.

Очень скоро ноги у Майи заныли и застонали. Неровные каменные ступени были слишком высоки, но длинноногий Кольер преодолевал подъем без видимого труда. Майя поднималась следом, кривясь от усилия, но свежий утренний воздух сделал свое дело, и вскоре они уже были на вершине. Роща ниже по склону надежно укрывала путников от стороннего взгляда.

Усадьба занимала всю вершину горы. Массивное трехэтажное строение было покрыто пологой крышей, по краю которой шел парапет. Крыша венчалась куполом с железным шпилем. Посреди небольшого состоящего из террас садика, окруженного аккуратно подстриженной живой изгородью, рос огромный дуб. Кое-где утес был дополнен полукруглыми рукотворными выступами, предназначенными для того, чтобы хоть немного увеличить пространство. Над путниками пролетела, курлыча, пара горлиц.

Ни дымка из трубы. Ни единого признака жизни.

— Конюшни расположены за господским домом, — сказал Кольер и повел их вдоль высокой ограды к каменным строениям, откуда доносилось ржание лошадей. Пока что Финт ни разу не обманул своих спутников.

— Сюда.

Они достигли высоких деревянных дверей, и Майя сжалась, ожидая предательства. Зачем королевский кольер помогает им сбежать от дохту-мондарцев? Что заставило его предать и обмануть своего короля? Оглянувшись на кишона, Майя поймала недоверчивый взгляд, точь-в-точь повторявший ее собственный. Возможно, придется использовать кистрель.

Кольер потянул за кольцо и открыл дверь. В конюшне стояли четыре оседланных скакуна с притороченными к седлам сумками — провизией в дорогу. Не останавливаясь, не глядя на Майю и кишона, Финт решительно шагнул вперед, разгоняя пыль и солому, подошел к прекрасному соловому жеребцу и ласково потрепал коня по гриве. Затем он перешел к остальной троице, заговорил успокаивающим тоном, похлопал лошадей по бокам. Видно было, что он умеет обращаться с животными.

— Вот этого вороного угрюмца зовут Мститель. Он твой, мой мрачноликий друг, — сказал Финт, поворачиваясь к кишону. — Эта гнедая — для вас, моя госпожа. Ее зовут Присли. Она у нас быстрая, поэтому не отпускайте поводьев, если только не возникнет такой нужды.

Финт погладил Присли по морде, ласково похлопал по боку.

— Она любому фору даст. Кто знает, от кого нам придется уходить?

Он перешел к лошади поменьше размером, к пони.

— Ручеек предназначается Тейту. Коротышка, но крепенький, под стать нашему охотнику. Будь конь повыше, Тейту пришлось бы подставлять ведро, чтоб на него влезть. Ручеек не так скор, как эти двое, зато вынослив. Думаю, эти лошади вам подойдут.

Кольер шагнул к своему соловому жеребцу и легко, умело вскочил в седло. На бедре у кольера висел меч.

— Я вернусь через город. Сделаю вид, что еду в Аргус — все знают, что я туда собирался. Выезжайте на дорогу за стойлами. Она идет на восток, подальше от Корриво и дохту-мондарцев, и заканчивается в городишке под названием Бриек. Лошадей можете оставить на постоялом дворе у хозяина Клема Прайка. Его постоялый двор самый большой, не ошибетесь. Я вернусь через два дня, заберу лошадей и верну их на место. Никто ничего не узнает.

Сидя в седле он наклонился и посмотрел Майе в глаза с выражением, которого она не могла прочесть.

— Ну, пора расставаться.

— Чем мне отплатить вам за помощь? — спросила Майя, все еще ошеломленная тем, что все вышло именно так, как он говорил. В конюшне царили чистота и порядок, упряжь и сбруя висели на вбитых в стенку колышках. За спиной у путников стояли бочонки с провизией. За этим местом явно хорошо ухаживали.

— Назовите мне свое имя, — попросил Финт.

Майя уставилась на него. Он был красив и загадочен. Безродный, он сумел выбиться в люди. Ей очень хотелось знать, как это вышло. Она-то полагала, что быть изгнанницей все равно что быть безродной, однако она знала свое Семейство. Много лет она твердила себе, что никто не захочет соединить свою судьбу с принцессой, которую изгнал сам король. Отец дал ясно понять: замуж она не пойдет никогда.

Майя отрицательно покачала головой. Она не могла верить ни ему, ни себе.

— Что ж, — сказал Финт, глядя на нее пронзительными голубыми глазами, и широко улыбнулся, — однажды вы все-таки доверитесь мне, моя госпожа.