Фурии принцепса

Джим Батчер (2008)

После ожесточенных сражений Тави Кальдеронский наконец заключил мирный договор с дикими канимами, старинными врагами Алеры, и отправился с дипломатической миссией на материк Кания. А там роевая цивилизация — ворд — три года разоряла земли канимов, превратив их в настоящую пустыню, и сейчас она уничтожает последние очаги сопротивления. Алеранцы, отрезанные от своих кораблей, попали в ловушку. Теперь союз с канимами испытывается на поле боя: чтобы выжить, вчерашние противники вынуждены опираться друг на друга. Алера с ее фуриями тысячу лет противостояла многочисленным врагам и пережила все нашествия. Но тысяча лет истекла. Впервые на русском!

Глава 5

Прежде Исана лишь раз побывала в большом собрании Сената, когда ее и еще некоторых представляли державе как новых граждан Алеры. Тогда, одетая в цвета Аквитании, алый и черный, она была слишком занята собой и — теперь можно признаться — слишком смущалась, чтобы оценить его в полной мере.

Здание Сената, построенное из мрачного серого мрамора, могло вместить не только сенаторов с их свитами, но и всех граждан Алеры. Кто-то говорил Исане, что в нем помещается более двухсот тысяч душ и каждому все видно и слышно — так искусно заклинатели фурий рассчитали устройство здания.

Более всего оно напоминало огромный театр. Снизу до середины полукругом поднимались места для сенаторов под председательством проконсула — сенатора, располагавшего наибольшим числом голосов. Выше, ряд за рядом, на сотни ярдов протянулись скамьи. Всем, кто сидел на них, достаточно было поднять глаза, чтобы увидеть цитадель Первого консула, сердце столицы Алеры.

— Что вас так развеселило? — тихо спросила госпожа Пласида.

— Поневоле замечаешь, как грозно нависает над каждым в этом зале цитадель Гая, — ответила Исана. — Тонкий расчет.

— Это что, — отозвалась госпожа Пласида. — Те, кто выходит, видят Серую башню — тоже намек, и еще более многозначительный.

Исана с улыбкой оглянулась через плечо, проверяя, верно ли. Серая башня — с виду скромная маленькая крепость — служила тюрьмой, где теряли силу самые могущественные заклинатели фурий, и без слов напоминала, что закон Алеры властвует над каждым.

— Поневоле задумаешься, — сказала Исана, — хотел ли тот Первый консул, который руководил строительством, успокоить сенаторов или пригрозить им.

— Конечно, и то и другое, — ответила госпожа Пласида. — Верных державе этот вид успокаивает сознанием, что к ответу могут привлечь даже самых влиятельных и честолюбивых, а честолюбивым напоминает о том же. Помнится, здание Сената сооружал Гай Секундус, а он… ох ты!

Исана не могла упрекнуть осекшуюся на полуслове рассказчицу. Потому что, если в обычное время просторные ряды почти пустовали, вмещая лишь сенаторов со свитами и горстку имеющих право присутствовать зевак, в этот вечер все было иначе.

Зал был полон от верхнего до нижнего ряда.

Гул толпы потрясал: море голосов, волны шепотков. Еще сильнее ошеломляли внутренние переживания собравшихся. Ничьи чувства в особенности не выделялись, но и приглушенные опасения, любопытство, нетерпение, раздражение, смех такого множества людей ударили Исану как мешком с мукой.

Исана ощутила, как госпожа Пласида, будто щитом, заслонилась от этой бури магией металла, и позавидовала ее умению. Ей оставалось только сцепить зубы, отражая напор эмоций, и тут же она почувствовала поддерживающую ее руку Арариса. Его спокойная забота была для нее словно каменный утес против приливной волны. Арарис и госпожа Пласида, стоя по обе стороны от нее, терпеливо ждали, пока Исана освоится.

— Ничего, — проговорила Исана мгновение спустя. — Мне уже лучше, Арарис.

— Давайте сядем, — тихо предложила госпожа Пласида. — Вот уже и Коронная гвардия, сейчас появится Первый консул.

Они прошли к ряду лож прямо над местами для сенаторов. Эти ложи не то чтобы официально были отведены для консулов, но, по негласному уговору и давно установившейся традиции, на тех собраниях, где, кроме сенаторов, присутствовали патриции, их занимали консулы.

Ложа консула Пласиды и его супруги размещалась за спинами сенаторов тех округов, где правили подчиненные им граждане. Госпожа Пласида спустилась поздороваться кое с кем из Сената, а Исана с Арарисом сразу сели.

— Госпожа Верадис? — обратилась Исана к женщине в соседней ложе.

Серьезная светловолосая молодая целительница, дочь консула Цереры, сразу обернулась к ней и кивнула. Она одна занимала отведенные ее семье места и в пустоте ложи казалась особенно тоненькой и хрупкой.

— Добрый вечер, Владетельная госпожа.

— Прошу вас, зовите меня Исаной. Мы ведь давно знакомы.

Молодая женщина коротко улыбнулась в ответ:

— Конечно, Исана. Рада видеть вас в добром здравии. Добрый вечер, дон Арарис.

— Госпожа, — тихо ответил Арарис, склонив голову. Окинув взглядом пустую ложу, он, откровенно смягчая свое удивление, заметил: — Я ожидал увидеть вас в пышном окружении.

— Тому есть веская причина, рыцарь. — Верадис снова повернулась к рядам Сената. — Полагаю, скоро она откроется.

Исана, опустившись на свое место, хмуро разглядывала скамьи за ложами консулов. Там, как правило, рассаживались за спинами своих покровителей приезжие патриции и графы. За ложей консула Аквитейна, к примеру, собиралось немало граждан, нарядившихся в цвета его Дома — алый и черный. Немногим меньше гостей в черном с золотом занимали места за ложей консула Родиуса.

Свободные места за ложей консула Цереры и, если на то пошло, за ложей Пласиды резко бросались в глаза среди густой толпы. А за ложей консула Калара было и вовсе пусто: ни один гражданин не надел цветов этого Дома — серого и зеленого. Неудивительно, если вспомнить впечатляюще жалкий конец открытого мятежа Калара Бренсиса против Короны.

Все же по краям его сектора пристроились несколько граждан в цветах другого великого Дома. А ведь должен был кто-то надеть цвета Калара, хотя бы из уважения к обычаю или просто по привычке. Иные семьи носили эти цвета не одно столетие. Что бы ни вытворял последний консул Калара, они не должны были отказываться от привычной одежды — не говоря уж о том, что самым бедным гражданам этой разоренной мятежом области не по карману были новые парадные одеяния.

Где же граждане Калара, Цереры, Пласиды? О чем не успела договорить госпожа Пласида?

Ощутив схожее тревожное любопытство Арариса, Исана обернулась к нему, ожидая, что рыцарь вместе с ней дивится пустым рядам, — но нет, все его внимание было отдано Сенату.

— Арарис? — негромко позвала она.

— Видите ложу Аквитейна? — еще тише ответил он. — Где же госпожа Аквитейн?

Исана моргнула, всмотрелась. В самом деле, консул Аквитейн Аттис сидел в ложе, но рядом не видно было привычной статной фигуры его жены Инвидии.

«Где же она? — удивилась про себя Исана. — Таких событий она не пропускает».

— Возможно, с появлением наследника они наконец-то решили поубивать друг друга, — прозвучал над ухом знакомый насмешливый голос. — Хотя, если так, пропали деньги, которые я ставил на победителя против всего сборища курсоров.

Исана обернулась к невысокому, неприметному мужчине с песочными волосами. Он улыбался им из ряда выше, непринужденно опираясь локтями на перила.

— Эрен, — улыбнулась в ответ Исана, — что ты здесь делаешь? Я думала, ты отплыл в Канию с моим сыном.

Молодой человек помрачнел, и Исана ощутила, как он замкнулся, скрывая от нее свои чувства, но успела до того уловить вспышку бессильной досады, гнева и страха.

— Долг не пустил, — ответил он, натянуто улыбнувшись вернувшейся в ложу Арии. — Ах, сиятельная госпожа Пласида! Хотел спросить, не позволите ли потеснить вас в ложе на время выступления Первого консула.

Переглянувшись с Исаной, госпожа Пласида повела бровью:

— Ну конечно, дон Эрен, прошу к нам.

Эрен благодарно поклонился ей и, перекинув ноги через перила, как ни в чем не бывало съехал в ложу, отважно презирая торжественность собрания. Исане нелегко было скрыть улыбку.

Едва Эрен сел, как запела фанфара легиона, но это не был обычный сигнал, предвещающий появление Первого консула. Ропот пробежал по залу, и все как один поднялись на ноги — это звучал сигнал войны.

Гай Секстус, Первый консул Алеры, в окружении полудюжины рыцарей Железа вступил в зал с последними звуками фанфары. На рыцарях были алые плащи Коронной гвардии. Высокий, мощный Гай был словно в расцвете сил — ничто не выдавало его восьмидесятилетнего возраста, кроме серебряных седин, как показалось Исане, еще более поредевших и истончившихся за последние несколько месяцев.

Первый консул по-юношески легко, быстрыми шагами спустился от входа к сенаторским местам. Он прошел между ложами Фригиуса и Антиллуса — в обеих не было консулов. Госпожа Фригия присутствовала, а консула Антиллуса, по всей видимости, замещал старенький одноглазый патриций с гербовым кинжалом этого Дома на широкой ленте. Пока Гай шел к своему месту, ропот в рядах вырос до тихого гула.

— Граждане, — заговорил принцепс, вскинув руку. Его голос, усиленный фуриями здания, свободно взлетел к вечернему небу. — Прошу вас, граждане…

Председательствующий сенатор — Исана не помнила, кто он в этом году, кажется кто-то от Парсии, — торопливо вышел на подиум:

— К порядку! К порядку, Сенат!

Его голос прогремел над огромным амфитеатром, заглушив гомон собравшихся. У Исаны мелькнула недобрая мысль, что он, пожалуй, рад представившемуся случаю. Если подумать, часто ли ему выпадал и повод, и возможность заткнуть рты половине граждан державы? И разве не случалось в ее жизни дней, когда она с удовольствием проделала бы то же?

Когда голоса затихли до шепотков, председательствующий кивнул и заговорил:

— Мы приветствуем вас на внеочередном заседании Сената, собранного по запросу Первого консула. Я уступаю место Гаю Секстусу, Первому консулу Алеры, чтобы он предоставил благородным членам собрания сведения величайшей государственной важности.

Едва он закончил говорить, Гай, шагнув на подиум, уверенно занял его место. В движениях Первого консула не было ни напора, ни спешки, да и председатель не выказал страха, однако появление Гая просто оттеснило оратора, как большая собака оттесняет маленькую от миски с едой, причем проделано это было так гладко и естественно, словно предполагалось самим порядком вещей, — да и вправду, так был устроен мир. Исана покачала головой, одновременно осуждая открытую надменность правителя и восхищаясь его самообладанием. Гай никогда не использовал силу своей личности, воли и фурий сверх самого необходимого.

Разумеется, он никогда не позволял чему бы то ни было встать между ним и тем, что он счел бы необходимым. Сколько бы невинных ни погубило его стремление к цели.

Исана, сжав губы, запретила себе вспоминать конец Каларского мятежа — вместе с городом Каларом и его жителями, и со всеми землями вокруг, и с теми, кто на них жил. Не время было вспоминать решение Гая Секстуса и рассуждать, была ли то просто война, необходимость или убийство — а скорее всего, всё разом.

— Граждане! — звучно и торжественно начал Гай. — Я пришел сегодня сюда, куда сотни лет не входил ни один Первый консул. Я пришел, чтобы призвать вас исполнить свой долг. И чтобы просить вас сделать больше, чем требует этот долг. — Он выдержал паузу, позволив отголоскам своей речи прокатиться по темнеющему небу. — Алеранцы, — тихо произнес он, — идет война!