Информатор

Джон Гришэм, 2016

Что ждет судью, нарушившего закон и справедливость ради больших денег? За расследование его деятельности возьмутся специалисты из КПДС – Комиссии по проверке действий судей. Такие, как Лейси Штольц и ее напарник Хьюго Хэтч. И однажды на связь с ними выходит таинственный информатор – чтобы предоставить доказательства преступлений судьи Клаудии Макдоувер. Судьи, которая уже два десятка лет связана с могущественной мафиозной группировкой… Кто же этот загадочный информатор? Откуда ему столько известно? И понимает ли он, какой опасности подвергает не только себя, но и Лейси с Хьюго, бросая вызов продажным «блюстителям закона» и их безжалостным криминальным покровителям?..

Глава 8

Уилтон Мейс жил в разноуровневом доме из красного кирпича на гравийной дороге, в двух милях от казино. Он не проявил желания разговаривать по телефону, сказав, что сначала должен посоветоваться с братом. Назавтра он позвонил Хьюго и согласился встретиться. Он ждал в шезлонге у навеса для автомобиля, отгоняя мух и попивая чай со льдом. День выдался облачный и не слишком жаркий. Он предложил Лейси и Хьюго сладкого чаю, те отказались. Он указал на другие два шезлонга, и они сели. На заднем дворике в пластмассовом бассейне-корыте плескался под бабушкиным надзором годовалый ре — бенок.

Уилтон был на три года моложе Джуниора, но мог сойти за его близнеца: смуглая кожа, еще более темные глаза, длинные седые волосы почти до плеч. Он говорил низким голосом и, казалось, взвешивал, превосходя обстоятельностью даже Джуниора, не просто каждое слово, а каждый слог.

— Это ваш внук? — спросила Лейси, чтобы самой сломать лед, раз Уилтон не порывался этого сделать.

— Внучка, первая. А это моя жена Нелл.

— На той неделе мы познакомились в Старке с Джуниором, — сообщил Хьюго.

— Спасибо, что навестили брата. Я бываю у него два раза в месяц и знаю, что это не лучшее развлечение. Собственный народ забыл Джуниора, и это тяжело вынести, особенно когда ты такой гордец, как Джуниор.

— По его словам, большинство таппаколов верит, что он убил жену и Сона Разко, — сказала Лейси.

Уилтон опустил голову, а потом проговорил:

— Так и есть. Удобная история, ее легко повторять, легко запомнить. Джуниор застал их в постели и прикончил.

— Насколько мы понимаем, вы говорили с ним после нас? — уточнил Хьюго.

— Да, вчера. Ему дают двадцать минут в день на телефонные разговоры. Он мне рассказал, что у вас за дело.

— Джуниор говорит, что вы хотели устроиться работать в казино, но не получилось. Можете объяснить, почему? — поинтересовалась Лейси.

— Запросто. Племя раскололось на две части, и обе части серьезно окопались. Это продолжается с голосования об азартных играх. Выигравшие построили казино, их вождь всем заправляет, включая наем и увольнения. Я оказался на неправильной стороне, поэтому работы мне не видать. В казино трудятся две тысячи человек, большинство — пришлые. Таппаколы, желающие работать, должны быть политически благонадежными, иначе — мимо кассы.

— Обида еще свежа? — спросил Хьюго на — прямик.

Уилтон закряхтел, потом улыбнулся.

— Можно подумать, что мы — два племени, которые развела кровная вражда. Никто не делает попыток примирения. Это никому не нужно.

— По словам Джуниора, они с Соном напрасно боролись с казино, потому что оно принесло племени много пользы, — заметила Лейси. — Вы с этим согласны?

Уилтон долго молчал, собираясь с мыслями. Его внучка подняла плач и была унесена в дом. Он хлебнул чаю и ответил:

— Как ни трудно признать свою неправоту, я сознаюсь: да, мы были не правы. Казино вытащило нас из нищеты, дало нам много хороших вещей, все это — один большой плюс. Мы стали счастливее, здоровее, наше положение надежно. Чужие съезжаются сюда и отдают нам свои деньги — очень вдохновляющее зрелище и чувство! Нам кое-что возвращается, это как возмездие. Правда, некоторые из нас переживают, что наша жизнь основана на подачках. От безделья недалеко до беды. Мы стали больше пить, наши дети употребляют наркотики.

— Если жизнь стала богаче, почему не рождается больше детей? — спросил Хьюго.

— По глупости. В совете тон задают идиоты, и правила они пишут идиотские. Когда женщине исполняется восемнадцать лет, она начинает получать по пять тысяч в месяц, и так происходит уже не первый год. Если она выходит замуж, чек уменьшается вдвое: например, моя жена получает две с половиной тысячи. Поэтому наши молодые женщины все чаще отмахиваются от замужества. Мужчины пьют и безобразничают, так зачем женщинам мужья, когда одиночкам платят вдвое больше? Есть еще предположение, что чем меньше нас останется, тем больше будут получать выжившие… Опять плохой план. В здоровом обществе надо вкладывать в детей.

Лейси посмотрела на Хьюго и произнесла:

— Теперь перейдем к Макдоувер.

— Про судью я знаю мало, — предупредил Уилтон. — Я высидел весь процесс. Тогда я считал ее слишком молодой и неопытной. Она никак не защищала права моего брата. Ее атакуют апелляциями, но ее приговор удерживается, хотя иногда кажется, что он вот-вот рухнет.

— Вы читаете апелляционные жалобы? — поинтересовался Хьюго.

— Все до одной, мистер Хэтч. Читаю и перечитываю. Моего брата могут казнить за преступления, которых он не совершал. Вникать во все подробности и поддерживать его — наименьшее, что я могу для него сделать. Да и времени у меня хоть от — бавляй.

— У Сона Разко действительно была связь с женой Джуниора? — спросил Хьюго.

— Это очень сомнительно, хотя, как вам известно, в таких делах чего только не бывает… Сон был человеком принципиальным, нравственным, состоял в счастливом браке. Я не верил и не верю, что он связался с моей невесткой.

— Кто же тогда их убил?

— Не знаю. Вскоре после открытия казино мы стали получать наши куски пирога, вернее, началось с маленьких кусочков. Я тогда водил грузовик, в профсоюзе, ясное дело, не состоял, и с моей зарплаты, с зарплаты жены — она была поварихой — и с дивидендов мы наэкономили двадцать пять тысяч. Я отдал эти деньги частному детективу из Пенсаколы — говорят, одному из лучших. Он рылся почти год и ничего не накопал. Адвокат у брата на суде был хуже некуда — парень-неумеха, совершенно ни в чем не разбирался. Зато апелляции подают ребята хоть куда. Эти уж как роются, пыль столбом, вон сколько лет не унимаются — и тоже ничего. Так что я не могу назвать вам подозреваемого, мистер Хэтч. Хотел бы, но нет, не могу. Моего брата подставили так, что не подкопаешься. Все идет к тому, что штат Флорида в конце концов с ним расправится.

— Вы знаете человека по имени Вонн Дьюбоз? — спросила Лейси.

— Имя слышал, но не встречал.

— Что про него говорят?

Уилтон поболтал кубиками льда в стакане. Вид у него стал вдруг усталым. Лейси пожалела его: трудно представить, каково это — полжизни ждать казни брата, да еще осужденного по ложному обвинению. Наконец Уилтон проговорил:

— Болтали тут одно время всякое… Будто бы все это — дело рук крупного мошенника по фамилии Дьюбоз: и казино, и строительство вокруг, и жилые комплексы, растущие как грибыотсюда до самого побережья. Будто бы ради этого Сона с Эйлин и убили. Но сейчас болтовня стихла, не выдержала напора развлечений, игр, звонкой монеты, джекпотов, водных аттракционов и «счастливых часов», я уж не говорю про соцобеспечение… Какое это имеет значение теперь, когда жизнь так хороша? Есть ли этот человек, действительно ли у него рыльце в пушку — никому нет дела, никому не хочется его тормошить. Если бы он сейчас появился в казино и объявил правду, его бы провозгласили героем. Не будь его, ничего этого не было бы.

— А вы сами как считаете? — задал вопрос Хьюго.

— Мое мнение не имеет значения, мистер Хэтч.

— Предположим, не имеет. Но мне все равно интересно.

— Ну, если вы настаиваете… Да, в строительстве казино участвовала организованная преступность. Те же самые парни, безымянные и безликие, по-прежнему при делах. Они вооружены, они сумели запугать нашего вождя и его подпевал.

— Как вы думаете, сможем мы найти внутри казино кого-нибудь, кто согласился бы с нами поговорить? — спросила Лейси.

Уилтон усмехнулся и пробормотал:

— Как я погляжу, вы ничего не понимаете… — Он снова погремел кубиками льда и уставился на что-то за дорогой. Лейси и Хьюго ждали, глядя друг на друга. Ждать пришлось долго. Наконец он выдавил: — Мы — племя, народ, раса — не доверяем чужакам. Мы держим язык за зубами. Я сижу тут и болтаю с вами, но на общие темы. Мы никогда никому не раскрываем секретов. Скрытность у нас в крови. Я презираю тех, на другой стороне, но никогда ничего вам про них не расскажу.

— Вдруг какой-нибудь рассерженный работник окажется не таким осторожным? — предположила Лейси. — Такой раскол, столько недоверия! Наверняка найдется хотя бы горстка обозленных на вождя и его камарилью.

— Есть такие, кто ненавидит вождя, но не забывайте, что он получил на последних выборах семьдесят процентов голосов. У него сплоченный внутренний круг. Каждый из них имеет жирный кусок пирога и счастлив до беспамятства. Найти болтуна внутри? Даже не надейтесь. — Уилтон снова умолк. Юристы терпеливо ждали, беря пример с собеседника, который, казалось, мог промолчать до следующего утра. В конце концов он над ними сжалился: — Я бы советовал вам держаться от всего этого подальше. Если судья Макдоувер заодно с мошенниками, значит, ее надежно защищают ребята, любящие пугать и применять насилие. Это индейская земля, мисс Штольц, здесь попросту не действуют правила нормального общества, все то, во что вы верите. Мы сами себе хозяева. У нас свои законы. Ни штат Флорида, ни федеральное правительство не могут вмешиваться в наши дела, особенно в том, что касается казино.

Они простились с Уилтоном спустя час, так и не услышав ничего полезного, кроме предостережений, и вернулись на четырехполосную платную дорогу, построенную округом, чтобы получать от казино хотя бы что-то. Перед въездом в резервацию они остановились у будки и заплатили пять долларов за право ехать дальше.

— Наверное, это то место, где судья Макдоувер однажды решила остановить движение своим судебным запретом, — заметил Хьюго.

— Ты читал дело? — осведомилась Лейси, набирая скорость.

— В кратком изложении Сейделл. Судья аргументировала тем, что плотное движение представляет угрозу для здоровья населения, и шестеро сотрудников управления шерифа шесть дней блокировали движение. Дело было в две тысячи первом году, десять лет назад.

— Представляешь себе ее разговор с Вонном Дьюбозом?

— Ей повезло, обошлось без пули в лоб.

— Ну, для этого она слишком умна. Не глупее самого Дьюбоза. Они сумели найти общий язык, и судебный запрет был отменен.

Сразу за постом оплаты запестрели щиты, оповещавшие о том, что они въехали на земли таппаколов. На больших указателях было написано «Рэббит Ран», вдали виднелись ряды кондоминиумов и особняков вдоль лужаек для гольфа. До резервации оттуда было рукой подать, и, как говорил Грег Майерс, от поля для гольфа до резервации не больше пяти минут пешком. На карте собственность таппаколов могла соперничать замысловатостью очертаний с выкроенным с целью махинаций округом для выборов в конгресс. Дьюбоз и компания натыкали по ее периметру домов. Кто-то — скорее всего, сам Дьюбоз — выбрал место для казино как можно ближе к своим землям. Все удалось блес — тяще.

Расследователи подкатили к огромному зданию казино, манившему сиянием огромных неоновых панелей всех цветов радуги. По обеим сторонам от казино громоздились отели, спроектированные в одном с ним стиле. С переполненной стоянки автобус-шаттл подвез их к ослепительному входу. Внутри они разделились и битый час слонялись по игровым этажам. Встретившись в четыре часа, юристы сели пить кофе в баре над столами для игры в кости и «очко». Все здесь — неумолкающая музыка, непрерывный лязг игровых автоматов и звон выплевываемых ими монет, рев голосов, сопровождавший выигрыши, возбужденные разговоры за выпивкой — свидетельствовало о непрерывном переходе из рук в руки крупных денежных сумм.