Люди Севера: История викингов, 793–1241

Джон Хейвуд, 2015

Цивилизация викингов – уникальное явление в истории. Не было до них европейцев, которые бы так широко раздвинули границы своего мира. Их завоевательные походы, поиски новых земель и легендарная отвага привлекают наше внимание спустя много веков. Книга Джона Хейвуда – увлекательная история древних скандинавов, а также рассказ об их мифологии, согласно которой путь людей Севера начался в Асгарде при сотворении мира. Автор помещает эту цивилизацию в широкий исторический контекст, от ее языческих корней и до интеграции в христианскую Европу. Такой подход помогает увидеть, что в разных странах эпоха викингов пришлась на разные периоды. Это был особый мир, родившийся в первые века нашей эры в Западной Европе, а окончательно исчезнувший лишь в XV в. в Гренландии.

Введение

Асгард

Мировосприятие викингов

Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но знаю одно,

что вечно бессмертно:

умершего слава.

Глупый надеется

смерти не встретить,

коль битв избегает;

но старость настанет —

никто от нее

не сыщет защиты^[1].

Речи Высокого

B эпоху викингов обычный удел скандинава был таков: тяжелый труд на земле, постоянно подстерегающие опасности и смерть на четвертом или пятом десятке. Того, кто решил стать викингом в буквальном смысле этого слова, то есть пиратом, смерть зачастую настигала еще раньше. Опасность утонуть в море была повседневной реальностью для каждого: в непогоду хрупкие скандинавские суда шли на дно или в щепки разбивались о скалы. Купцы постоянно рисковали подвергнуться нападению морских разбойников, а на каждого викинга, вернувшегося домой с мешком серебра или добывшего себе надел земли на завоеванных территориях, приходился по меньшей мере еще один, изрубленный на куски в битве или умерший от болезни в зимнем лагере. Ясно, что в стремлении стяжать добро, землю и славу викинги охотно шли на отчаянный риск. Идеология этого дерзкого и предприимчивого сообщества всячески порицала уклонение от опасности. Мир, в котором жили древние скандинавы-язычники, не предполагал стремления к какой-либо высокой цели, и если людей и вправду создали боги, они сделали это лишь для собственной выгоды: чтобы было кому приносить им жертвы. Если человеческая жизнь в этом мире могла иметь какой-то смысл, то лишь тот, который ты придашь ей сам, совершив деяния, за которые тебя будут помнить.

Сотворение мира

Скандинавы считали, что в центре Вселенной находится исполинский вечнозеленый ясень Иггдрасиль, ветви которого объемлют небеса и соединяют миры богов, ледяных великанов, огненных великанов, эльфов, гномов, людей и царство мертвых. О происхождении Иггдрасиля и его будущности в мифах ничего не сказано, его существование разумелось само собой и полагалось, по-видимому, вечным. Однако при этом Иггдрасиль не упоминается в скандинавской космогонии, где мир творится в результате взаимодействия враждебных друг другу сил. В начале времен было всего два мира: огненный Муспель на юге и ледяной Нифльхейм на севере. Между ними лежала зияющая бездна Гиннунгагап. Там, где жар Муспеля встречался со льдом Нифльхейма, лед таял и капал. От тепла в каплях пробуждалась жизнь, и они превратились в великана, имя которому было Имир. Пока Имир спал, из пота у него подмышкой образовались еще два великана, мужчина и женщина, а одна его нога родила от другой сына. Таким образом Имир положил начало расе ледяных великанов. Лед продолжал таять, и появилась корова. Ее звали Аудумла. Она насыщалась лизанием соленого льда, а четыре молочные реки, текшие из ее сосцов, питали Имира.

От тепла ее языка изо льда появился еще один великан по имени Бури. Огромный, сильный и прекрасный, он произвел на свет сына по имени Бёр: о матери не сообщается ничего, но ею была, по-видимому, ледяная великанша, поскольку тогда в мире только они и жили — не считая Аудумлы. Бёр взял в жены Бестлу, дочь ледяного великана Бельторна, и у них родились три сына: Один, Вили и Ве — первые боги. Один с братьями убили Имира и сделали из его тела землю, а из крови — океан и установили над землей его череп, создав таким образом небо. Затем боги поймали несколько искр и горячих углей, вылетевших из Муспеля, и поместили на небо освещать небеса и землю. Также они посадили на небо темную великаншу Нотт (ночь) и ее прекрасного светлоликого сына по имени Даг (день), чтобы они друг за другом объезжали мир раз в 24 часа, и прекрасных брата и сестру по имени Мани (луна) и Суль (солнце). Теперь по их передвижениям можно было исчислять дни, месяцы и годы.

Боги сотворили мир в виде огромного круга. Область по периферии они отдали великанам. Это страна звалась Йотунхейм, и там великаны строили планы мести за убийство Имира. В середине боги из ресниц Имира построили для защиты от враждебных йотунов крепость, окруженную водами океана. Назвали ее Мидгард, то есть «Срединная земля». Наконец, боги взяли мозг Имира и разбросали по небу — так получились облака. На этом с утилизацией Имира покончили. Гуляя по берегу только что созданного океана, Один, Вили и Ве нашли два древесных ствола и вырезали двух первых людей, назвав мужчину Аск (ясень), а женщину Эмбла (вяз), и от этих первых произошло все человечество. Аску и Эмбле отдали на жительство Мидгард. Создав людей, боги занялись строительством собственного царства — Асгарда — небесного города высоко над Мидгардом, к которому присовокупили огненный радужный мост Биврёст, соединивший два царства, чтобы боги могли ездить к людям. О том, давно ли, по верованиям викингов, происходили эти события, мифология не сообщает. Как большинство дописьменных народов, викинги не имели точных методов датировки, и любые события, произошедшие не на памяти живущих, вероятно, существовали в некоем подобии Времени сновидений австралийских аборигенов.

Асгард, дом богов

В стенах Асгарда находились десятки восхитительных храмов и дворцов, где боги пировали и держали совет. Один, сидя на троне в Валаскьяльве, чертоге с серебряной крышей, озирал весь мир и каждое утро на заре отправлял своих воронов Гугина и Мумина собирать новости. Как любой норманнский вождь, Один имел личную дружину воинов, эйнхериев, набранную из числа храбрейших героев, павших в бою. Эйнхерии обитали в Вальгалле («чертоге убитых»), огромном дворце с 540 входами, каждый из которых был столь широк, что пропускал 800 воинов, идущих плечом к плечу. Вальгалла сияла золотом, вместо стропил там были копья, а крыша сделана из щитов и лат. Каждое утро эйнхерии покидали свой дворец, чтобы провести день в битве. Вечером убитые чудесным образом исцелялись, и все возвращались в Вальгаллу, чтобы ночь напролет пировать, есть свинину и пить мед. Прислуживали героям валькирии («выбирающие убитых»), прекрасные женские божества, облаченные в броню и носившие щиты и копья. По приказу Одина валькирии слетались на поле боя, чтобы решить, кому достанется победа, и выбрать, кому придется пасть, а храбрейших из павших проводить в Вальгаллу. Там героев встречали чашами хмельного меда, а эйнхерии в их честь громко стучали по столам. Норманнские воины знали, что должны заслужить гостеприимство Одина. Платой за него было участие на стороне Одина в Рагнарёке, великой битве, которая предстояла в конце времен и в которой боги и их непримиримые враги великаны должны были уничтожить друг друга огнем и потопом и разрушить саму Вселенную. После этого начинался новый цикл творения.

Милость богов

В скандинавских мифах боги никогда не представали образцами добродетели, достойной подражания. Они стояли выше человеческой морали и, если нужно, легко лгали и обманывали, особенно в отношениях с великанами. Законы в Скандинавии также не были освящены авторитетом богов: за поддержание общественного порядка отвечали люди, и относились они к этому предельно серьезно, несмотря на те бесчинства, что творили в чужих землях. Среди богов лишь Один обладал мудростью. Он принес людям знание рун, поэзию, ярость берсерков и опасную магию под названием сейд, наделявшую даром предвидения и другими, более зловещими способностями. Мудрость Одина записана в «Речах Высокого» — созданном в эпоху викингов анонимном собрании афористичных стихов, которые приписываются Одину и сохранились в единственном исландском манускрипте XIII в. «Речи Высокого» не затрагивают метафизических материй, они целиком посвящены прагматичной житейской мудрости, ценимой практичными людьми. Заводи друзей, не воспринимай радушие как должное и отдаривай полученные дары. Не ссорься без нужды, не затевай драки по глупости. В походе держи оружие под рукой. Не пей много пива и меда, они отнимают разум. Если не знаешь предмета беседы, молчи: слушать полезнее. Будь осмотрителен в делах и всегда опасайся обмана. Сам всегда будь честен, но только не с врагами: их, если сумеешь, обманывай. Советы подчас бывают противоречивы. Автор «Речей» порицает труса, который думает, что, избежав схватки, будет жить вечно, но в то же время заявляет: лучше быть живым псом, чем мертвым львом.

Как и все доиндустриальные аграрные общества, скандинавы были беззащитны перед превратностями стихий и в борьбе за выживание уповали на помощь богов. Тех нужно было умилостивить, и в этом помогали только молитва и жертвы. Главной культовой практикой были праздники с жертвоприношениями, называвшиеся блот («приношение крови»), которые устраивались осенью, в середине зимы и весной. В скандинавском язычестве не было жрецов, поэтому совершал жертвоприношения местный король или вождь. Чаще всего на алтарь приносили свиней и лошадей. Кровь жертвенных животных, которую разбрызгивали на идолов, на стены святилищ и участников праздника, как считалось, укрепляла и людей, и богов. Мясо животных после этого варили в огромных котлах и съедали на священном пиру, где, по верованиям скандинавов, присутствовали и боги. Возносились молитвы и провозглашались тосты за плодородие, здравие и процветание. Иногда практиковались и человеческие жертвоприношения (обычно путем удушения), особенно в честь Одина, который пожертвовал собой, провисев девять дней на Иггдрасиле, чтобы познать тайну рун.

Хладнокровный и расчетливый Один особенно почитался королями, воинами и поэтами, но его скорее боялись, нежели любили. А самым популярным богом был, вероятно, сын Одина, могущественный громовержец Тор. Он был довольно вспыльчив и не особенно сообразителен — в большинстве сюжетов о Торе присутствует ирония по поводу его ограниченности и грубой силы, — но зато дружелюбен по отношению к людям. Тор защитил людей от великанов, желавших хаоса, разбив тем головы волшебным молотом Мьёльниром. Крестьяне и мореходы молили Тора о хорошей погоде. Путешественники носили миниатюрные молоты как защитный амулет, подобно тому как христиане — образки святого Христофора.

Бог плодородия Фрейр управлял солнцем и дождем, и ему молились и приносили жертвы те, кто хотел мира и доброго урожая.

Из женских божеств самыми популярными, вероятно, были сестра Фрейра Фрейя, богиня секса и любви, и жена Одина Фригг, которую призывали женщины в родах. Жертвы приносили также дисам, безымянным сверхъестественным существам, связанным с плодородием и смертью. Дисы могли споспешествовать в деторождении, и у каждой семьи была своя диса-защитница. Однако, если их прогневать, дисы становились опасны, так что раз в году их умилостивливали жертвами на празднике, называвшемся дисаблот, который в Норвегии и Дании устраивали в начале зимы, а в Швеции — в конце. Случалось, кровавыми жертвоприношениями задабривали и эльфов, так как и они могли досадить человеку множеством способов.

Слава — единственное настоящее посмертие

Обещание Вальгаллы не означало, что викинги были безрассудны в бою. Да, оно могло утешить воина, встретившего на поле боя смерть, но чего викинги хотели на самом деле, так это жить и пользоваться плодами победы. Только для берсерков, фанатичных приверженцев Одина, гибель в сражении бывала действительно желанна. Перед боем берсерки, воя и кусая щит, вводили себя в яростное исступление (berserksgangr, что означает «становиться берсерком»), в котором становились нечувствительны к боли и ранам. Берсерки не носили доспехов, и такое пренебрежение собственной безопасностью устрашало противника, однако большинство из них неизбежно находили свою смерть, которой так жаждали.

За исключением Вальгаллы, в остальном скандинавские представления о загробной жизни были довольно туманными и мрачными. Распространенная практика погребения вместе с умершим даров и принесенных в жертву животных и даже рабов подсказывает, что скандинавы представляли загробную жизнь похожей на земную, вплоть до сохранения социальных различий, и что умершие для них оставались рядом, некими призрачными сущностями, обитающими в могилах. Наряду с этим бытовало поверье, что умершие от болезни и старости, то есть почти все, попадают в наполненный ледяным туманом Нифльхейм, где их ждет безрадостное посмертие и дележ скудной снеди, раздаваемой разлагающейся богиней Хель. Души незамужних дев забирала Фрейя, которая помещала их в своем дворце Фолькванге: Один разрешил ей забирать туда же часть его воинов, чтобы девы не скучали в одиночестве. Души утопленников собирала Ран и доставляла на остров Хлеси во дворец своего мужа, бога моря Эгира. Проводившим загробную жизнь у Эгира повезло по крайней мере в том, что среди богов он был лучшим пивоваром.

Возможно, как следствие христианского влияния в эпоху викингов в скандинавском язычестве возникла концепция посмертного воздаяния, хотя в виде судилища без судьи. Души праведных попадали в Гимле, дворец с золотой крышей в Асгарде, или в другой гостеприимный чертог, Синдри, на горе Нидафьёль в подземном царстве. Клятвопреступники и убийцы принимали заслуженные страдания в Настрандире, страшном дворце в Нифльхейме, построенном из переплетающихся змей, каплющих ядом. Самые черные души низвергались в Хвергельмир, колодец в подземном царстве, где их пожирал дракон Нидхёгг, трупоядец. Для большинства людей варианты посмертного жребия не обещали ничего такого, что было бы лучше их земного существования: даже самым славным воинам предстояло сгинуть в битве, которой им не суждено было выиграть, так что разумнее всего было жить сегодняшним днем.

Сознание конечности всего, даже богов и посмертной жизни, формировало у скандинавов фаталистический взгляд на жизнь и безразличие к смерти. Считалось, что воин должен встречать ее пожатием плеч и мрачной усмешкой, чтобы показать, что он сохранил самообладание и не поддается страху. Жизнь не стоила того, чтобы за нее особенно цепляться, и, если выпало погибнуть, ты все равно не мог ничего с этим поделать.

Язычники-скандинавы верили, что при рождении каждого человека присутствуют норны — женские божества, определяющие его судьбу. Предуказание судьбы выглядело как сучение пряжи или нанесение зарубок на дерево, и раз указанную судьбу изменить было невозможно. Норны были высшей силой во Вселенной, и даже боги не смели оспаривать их приговор. В иных культурах подобные воззрения могут воспитывать апатию. В Скандинавии, однако, они питали дух авантюризма и предприимчивости, без которых никогда не случилось бы эпохи викингов. Добрую или злую, норны предписывали судьбу человека, но они не могли предписать, как он примет свою участь. Человек мог осторожничать и избегать малейшей опасности, но это не уберегало от рока: в назначенный час он умирал, в уютной ли постели или в гуще сражения. Человек, понимавший и принимавший такую картину мира, сознавал, что, идя на риск, мало что теряет. Смерть приходит к каждому, а все, что остается от человека, — это слава, которая, таким образом, куда важнее жизни. Когда викинг насмерть стоял за своего господина и товарищей, он делал это не потому, что хотел попасть в Вальгаллу, а чтобы оградить свою честь от малейших подозрений в трусости. Человек без чести становился «нидингом», в буквальном смысле никем, его забывали — и поделом — даже родные. Тот, кто не рисковал ничем, достигал меньше, чем ничего. Лучше было проявлять храбрость и стяжать славу, богатство и почести дальними опасными походами и подвигами на поле брани. Тогда можно было умереть спокойно, зная, что и в следующих поколениях скальды (придворные поэты) будут петь тебе хвалу за пиршественным столом: вот единственная несомненная посмертная жизнь, на какую стоило надеяться.

Примечания

1

Пер. А. Корсуна.