Искушение Насти

Дж.Дж. Пантелли (2025)

Он устроился водителем в дом к прокурору и его семье. Его цель — отомстить за годы в тюрьме по ложному обвинению. За потраченное время, которое никогда не вернуть назад. Но все пошло не по плану когда он увидел ЕЁ. Прокурорскую племянницу. Месть перестала быть адски желанной и заманчивой. Она потеряла родителей и променяла деревенский домик на элитный особняк. Получила работу, перспективы. Казалось бы, жизнь наладилась. Но…у дяди был наглый самоуверенный сынок и он не мог контролировать свои желания. Никогда. Но все изменилось с появлением водителя. Парень стал не только ее спасением, но и настоящим наваждением.

ГЛАВА 2. ЮРА

«Не сыпь мне соль на рану,

Не говори навзрыд…»

Стук молотка и хриплый голос Михалыча будит меня уже третье утро подряд. Лёгкие занавески колышутся от теплого, южного ветра, когда я, наконец, разлепляю свои глаза.

— Не сыпь мне соль на рану, она ещё болит… — напевает хозяин чердака, на котором я проживаю вторую неделю.

Через полчаса присоединяюсь к Михалычу на крыше, помогая ему заменить очередной кусок шифера профлистом зелёного цвета.

— Через два дня съезжаю. — Объявляю я, и вгоняю очередной саморез в железо.

— Можешь жить хоть все лето, елки-палки. — с обидой в голосе бубнит мужчина и усаживается на пятую точку, чтобы перевести дух. На моих наручных часах стрелки едва-едва подобрались к цифре восемь, а в Жемчужном уже настоящее пекло.

— Скоро начнется сезон, Михалыч. Я знаю, что каждый закуток в твоём доме приносит тебе не малый доход, когда город заполняют туристы.

Ответом становится хмыканье, а после Серёга открывает бутылку с водой.

С Сергеем Михайловичем Ждановым я познакомился восемь лет назад. Мы оба попали в жернова отечественной судебной системы и наши койки в исправительной колонии общего режима номер девять стояли по-соседству.

— Да дура она. Баба же. — Говорил Михалыч каждый раз, когда начинал рассказ о своей жене, из-за которой он и оказался в колонии. Зла в нем не было. Он пожимал плечами и добавлял:

— В конце концов, в этом есть и моя вина. Это ведь я уговорил ее получить права и машина моя.

Наши соседи по камере крутили у виска после его рассказа о том, как он взял вину жены в смертельном ДТП на себя. К тому же уже, через год Сереге пришло извещение о том, что теперь нет у него никакой жены. Она подала на развод и по закону получила его без согласия осуждённого.

А Михалыч только и повторял:

— Да дура она. Баба же.

Четыре года от звонка до звонка мы несли наш крест плечом к плечу, и ни разу я не услышал от него слов хуже в сторону бывшей жены, которая за пару месяцев успела, наладит свою новую жизнь. Поэтому именно про дом у моря Михалыча я вспомнил после возвращения в страну.

— Приезжай, Юра, всегда буду рад. — Сказал он на прощание, покидая колонию.

И прямиком из аэропорта Краснодара я направился в небольшой городок у моря Жемчужное, надеясь осесть, наконец, в этом месте.

— Нашел квартиру в городе в тридорого? — спрашивает Серёга, когда мы отправляемся перекусить не хитрым завтраком из подгоревшего омлета.

— Цена вполне приемлема. К тому же, я нашел работу.

— Быстро ты освоился. — Сигарета появляется у Михалыча во рту.

— Просто подвернулась работёнка.

Я быстро уничтожаю свою половину омлета, запивая сомнительное кулинарное творение холодным молоком.

— Не вляпаешься в очередную историю, Юрок? Ты парень горячий.

Ответом становится моя кривая ухмылка.

Я знаю, о чем речь. В колонии я тоже оказался совсем не по своей вине, а скорее по своей глупости. Подрядились мы с Ваньком, другом моим на одном судне поработать, лёгких денег срубить. Хозяин заверял, что все чисто, что все документы на отлов рыбы у него в полном порядке. Теперь-то я могу сразу сказать: «Знаем, плавали!» А тогда, восемь лет назад, мы с Ваньком только-только окончили Северодвинский техникум судостроения и судоремонта и вместо того, чтобы спускать на воду Белого моря новенькие корабли и подводные лодки на местной верфи, мы рванули к Черному морю в поисках лучшей жизни.

Иллюзия лучшей жизни разбилась вдребезги после встречи с «Рыбнадзором» в очередной наш выход в море. Хозяин лодки уверял, что мы отделаемся лишь штрафом, но видимо кому-то, нужно было повышение и влетели мы с Ваньком за создание ОПГ почти на полную. Пять лет колонии общего режима за отлов краснокнижной рыбы. Наш работодатель смог слиться без проблем, имея знакомства в верхушке Краснодарского края. Кому-то на погоны упали звёзды покрупнее, а мы с Ваньком поехали в колонию. Матерям написали, что устроились матросами на международное судно и уходим в плавание. Изредка звонили и снова без зазрения совести врали о том, что судно арестовано в очередном порту, и мы ждём решения посольства по нашему вопросу. Мы оба рассчитывали выйти по УДО года через три, но я успел проводить Михалыча на волю и только через год железные ворота исправительной колонии номер девять закрылись за моей спиной. Ванёк отправился домой, махнув рукой на мою очередную идею, а я не решился заявиться на порог к матери после всего вранья.

— Козлина ты, Юра! — вопила в трубку моя младшая сестра Катюха. — Даже на свадьбу на мою не заявился! Матери позвони! Болеет она!

Сердце предательски защемило. Знал я, что не верит мне мать до конца.

— Не мороси, сеструха! Позвоню! Да и приеду скоро вас навестить!

Но мое «скоро» затянулось ещё на три года. Познакомился я с одним парнем в клубе спортивной стрельбы, и он свёл меня с ребятами, которые владели частной военной конторой. Очень их впечатлила моя стрельба и специальность моя, полученная в годы армейской службы до техникума, пришлась кстати. Отправился я в составе бригады снайпером в зону международного конфликта, защищать сирийский народ. Об этой страницы моей жизни не знает никто. Да и светить этим я не планирую.

В Жемчужном, как мне казалось, кроме Михалыча у меня не будет знакомых, но судьба решила иначе. Два дня назад совершенно случайно оказался в нужное время в нужном месте. Черный «Ровер» стал колом посреди проезжей части и его мотор никак не реагировал на, измучавшегося водилы, ожить.

Решил я помочь белобрысому пареньку, который выглядел совершенно растерянно перед открытым капотом и чесал затылок. Дело пяти минут, и черный красавец снова мог ехать по раскаленному асфальту. Но самое интересное случилось позже, когда задние двери открылись, и из кондиционированного салона показался мой старый знакомый, который в силу своей должности даже не вспомнил мое лицо.

— Впечатляюще. — Произнес рослый мужик, который восемь лет назад на судебном заседании выступал на стороне обвинения. Уже через пару часов я узнал, что теперь господин Широков главный прокурор города Жемчужное. Лихо он взлетел с места помощника прокурора. Но моя ловкая работа под капотом его роскошной тачки стала для меня проходным билетом в ближнее окружение беспринципного ублюдка, по вине которого я оказался в колонии. Его жене требовался водитель и я, недолго думая, согласился на предложенную вакансию. Не зря Михалыч назвал меня горячим парнем. Сделал я это, не обдумавши, решив, что смогу сполна отплатить Широкому за потерянные годы и репутацию. Наверняка его жена одна из тех дамочек, что щеголяют с накаченными губами и сиськами. Присунуть такой будет одним удовольствием. Хотя его на вряд ли затмит удовольствие от того, что по моей милости на голове прокурора города выросли ветвистые рога.

Уже через пару дней мне предстоит приступить к работе, о чем сегодня же я поведал Михалычу, когда мы закончили перекрывать крышу и приступили к ремонту летнего душа. Седовласый, поджарый, ещё совсем молодой, мужик пожелал мне удачи.

— Смотри там. Парень ты горячий, Юрок! — повторил он на прощание, когда спустя два дня я отправился на такси в свою новую квартиру в Ульяновском переулке.