Воскрешение вампира

Дж. Раймер, Томас Прест, 2020

В седьмой и последней книге сериала читатель вновь встретится с самым благовоспитанным вампиром из всех кровососов, которые когда-либо орудовали и промышляли своим гнусным промыслом на туманном Альбионе, с истинным джентльменом среди всех вампиров – по имени Варни. Его вновь терзают проблемы, на этот раз морально-этического плана. Обуреваемый мыслями о природе Вселенского Добра и Мирового зла, он совсем близко подходит к роковому решению. Предыдущие 6 книг опубликованы в электронной форме и доступны для скачивания на сайте "Литрес": Книга 1. Варни. Похождения вампира. Кровавый пир; Книга 2. Варни Вампир, Кровавый пир продолжается; Книга 3. Варни вампир. Утро кровавого пира; Книга 4. Утро кровавого пира; Книга 5. Варни-вампир-5. Обручённые кровью; Книга 6. Варни-вампир. Вампир из-за границы.

© Перевод А. Новикова, Е. Бирюковой, Л. Здановича и др. под редакцией Л.И.Моргуна. 2020

Оглавление

Глава 179. ГОСТИНИЦА — ПРИБЫТИЕ ЩЕГОЛЕЙ — ЮНАЯ НАСЛЕДНИЦА

Может ли такое быть правдой, и если да, то как до жути странно, что существо, наполовину принадлежащее миру призраков, все еще бродит по подлунному миру, пробуждая ужас в сердцах всех, кто соприкасается с его зловещим влиянием.

Как страшно само бытие вампира Варни!

Есть и кое-что хорошее в этом — мы собирались сказать «человеке», и все же вряд ли будет оправданно наделить его таким определением, — если учесть присущий ему странный дар возобновляемого существования. Если и на самом деле его телесное разложение не было результатом смерти, и что лучей «холодной девственной луны» было достаточно, чтобы его оживить, то кто сможет сказать, когда этот процесс закончится, и кто посмеет утверждать, что и сегодня по улицам огромного Лондона не могут ходить подобные существа? И ужасна сама мысль о том, что, возможно, убаюканные безупречной внешностью того, кто выглядит как гражданин мира в самом широком смысле этого понятия, мы можем впустить вампира в свой домашний круг!

И все же такое возможно. Ведь мы видели, что Варни был человеком благородной вежливости и утонченных манер, и что, вероятно, накопив столь обширный опыт за время долгого общения с обществом — общения, растянувшегося на множество лет, — он научился приспосабливаться к вкусам и чувствам всех персон и практиковать на них то умственное обаяние, которое наделяло его столь опасной властью.

Иногда также могло показаться, что он сожалеет о своем фатальном даре бессмертия, и якобы с радостью стал бы таким, как все люди, и жил и умер так, как жили и умерли те, кого он видел вокруг себя. Но, будучи вынужден подчиняться сути своего естества, он никогда не мог набраться смелости и предпринять меры по уничтожению самого себя — такому уничтожению, которое окончательно лишило бы его возможности воскрешения.

Безусловно, изобретательность такого человека могла бы подсказать некие средства, чтобы положить конец его существованию, и после которых в бренных останках его тела больше не тлела бы ни единая искра той жизненной силы, которая столь часто вновь и вновь разгоралась в полноценное пламя.

Вероятно, некая из подобных попыток может стать его концом, и мы увидим, что вампир Варни не обратится в прах, подобно всем обитателям этого мира, а претерпит некий бурный распад и будет навсегда вычеркнут их списка живых существ, населяющий сей огромный мир.

Но, чтобы прекратить сии размышления и перейти к реальным фактам, мы сейчас перевернем еще одну страницу в странной и бурной истории вампира Варни.

* * *

Одним грозовым и ненастным ноябрьским вечером заляпанный грязью и насквозь промокший тарантас подкатил к дверям лондонской гостиницы. Это заведение не числилось среди первоклассных, но прославилось своей респектабельностью и располагалось тогда на Барлингтон-стрит рядом с Олд-Бонд-стрит, где в те годы среди светской публики было модно демонстрировать себя и, как полагали некоторые, свою элегантность. Впрочем, мы, ныне живущие, с улыбкой смотрели бы на их костюмы, модные всего лишь пятьдесят лет назад, но пятьдесят лет порождают странные мутации и революции в одежде, манерах и даже образе мыслей.

Экипаж, хотя и не из самых шикарных, все же имел достаточно аристократических претензий, чтобы создать в гостинице немалую суматоху. Даже хозяин, увидев корону на его дверце, решил, что не помешает лично поприветствовать гостей, оказавших ему честь тем, что выбрали его гостиницу.

Гостями же оказались пожилые мужчина и женщина, молодой человек фривольной и пижонистой внешности примерно двадцати двух лет, и молодая леди, настолько закутанная в шали, что виднелась лишь часть ее лица. Впрочем, и этого немногого хватало, чтобы признать ее красавицей.

Вся путешествующая компания явно ухаживала за девушкой и заботилась о ней, но было ли такое отношение вызвано душевным расположением или неким более интересным мотивом, пока нельзя было определить наверняка, поскольку эти факты выявятся раньше, чем мы далеко углубимся в этот маленький эпизод.

— Шагай осторожнее, Аннет, — сказал пожилой господин, когда девушка вышла из экипажа. — Смотри под ноги.

— О, да-да, — поддакнула пожилая дама, которая была не такая уж и пожилая, хотя и перевалила на вторую половину шестого десятка. — Да, иди осторожнее, милочка.

Девушка не ответила на эти добрые советы, но, оттолкнув руку молодого пижона, вошла в гостиницу самостоятельно.

Дама немедленно последовала за ней.

— Итак, Френсис, — сказал господин слуге, который спустился со своего места позади экипажа. — Итак, Френсис, надеюсь, ты в точности помнишь, что сказал тебе мой брат, лорд Лейк?

— Да, сэр, — ответил Френсис, однако далеко не с самой уважительной интонацией.

— Ты помнишь, ты ведь помнишь, Френсис, как мой брат велел тебе прислуживать нам с этим тарантасом так же, как ты прислуживал бы ему.

— О, да.

— О, да! Что ты имел в виду, говоря мне «о, да!»?

— Хотите, чтобы я сказал «о, нет!»?

— Френсис, это возмутительно! Ты уволен.

— А вот что я думаю о вас и об увольнении, — заявил Френсис и щелкнул пальцами перед носом пожилого господина. — Я никогда не должен был прислуживать вам, мистер Лейк. Я конюх лорда Лейка, но никто не сможет передать меня такому лицемерному типу, как вы, так что вы лишь вынули слова из моего рта, ибо я намеревался уволиться сам, да и Джордж тоже. Эй, Джордж!

— Да, — отозвался кучер, — чего надо?

— Согласен быть на побегушках у Джонатана Лейка?

— Да чтоб он сдох, — лаконично ответил кучер.

— Теперь, мистер Лейк, — добавил Френсис, — вы знаете, что мы о вас думаем. Вы мошенник. И мы проехали с вами настолько далеко, лишь бы мисс Аннет, нашей юной леди, не пришлось трястись и мучится почтовой карете, когда в карете моего господина и ее отца намного удобнее. Мы отвезем ее к каретнику, у которого стоят остальные кареты моего господина и дожидаются его возвращения в Англию, а потом вы нас больше не увидите.

— Негодяи!

— О, валяй, продолжай. А ты мошенник. Верно, Джордж?

— Заправский мошенник, это точно, — подтвердил кучер. — И еще: мы не верим и слову о том, что здесь происходит. Леди Аннет есть леди Аннет, да будут благословенны ее нежные глазки. Пошли, Френсис, я промок.

— И я тоже, — согласился Френсис и встряхнулся, разбрызгав не меньше воды, чем только что вылезший из воды ньюфаундленд. — Я готов, мистер, и ты наше решение знаешь, а мы не из тех, кто свои решения меняет. Мы служим нашему хозяину, но не будем служить мошеннику.

Несколько слуг из гостиницы подошли к двери, чтобы послушать этот весьма любопытный обмен репликами, и он их немало удивил. В любом случае, как бы они этот диалог ни восприняли, он не повысил их уважение к новым постояльцам. Один из слуг по имени Слоп догнал карету и окликнул Френсиса:

— Постой! Постой!

— Ну, что?

— Я говорю, молодой человек, просто скажите, где вы остановитесь переночевать, и я зайду к вам повидаться и опрокинуть стаканчик.

Френсис склонился над крышей кареты и крикнул:

— Джордж! Джордж!

— Здесь я, — отозвался Джордж.

— Тут один из гостиничных слуг хочет с нами познакомиться. Думаю, мысль неплохая — сам видишь, он сможет рассказать нам о леди Аннет, и что дамы там делают. Что на это скажешь, Джордж?

— Хорошая идея, Френсис.

— Очень хорошо. Эй, тебя как звать, старина?

— Слоп. Соломон Слоп меня зовут.

— Что ж, ежели придешь в любой вечер в «Голову короля», что на Велбек-стрит, то найдешь там или меня, или Джорджа. И мы всегда любили хорошую компанию и будем очень рады тебя видеть, когда тебе захочется. Как насчет завтра?

— Приду, приду. Завтра я легко смогу прийти часов в восемь, так что можете меня ждать. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Слоп. Приятный вечерок, верно? Поезжай, Джордж, а то меня дрожь бьет и лихоманка замучила. Езжай, и удачи тебе, чтоб нам быстрее переодеться. Думаю, никогда в жизни так не промокал.

— Ни я, ни я, — поддакнул Джордж, который, как вы уже заметили, был не очень силен в грамматике. Но это не имело особого значения, потому что ему платили за умение обращаться с лошадьми, а не за времена, склонения и спряжения.

Оставив слуг лорда Лейка, как они себя назвали, давайте вернемся в гостиницу, где семейный вечер к тому времени стал проходить достаточно приятно.

Насколько это касается хозяина заведения, то мистер Лейк завоевал его полностью, заказав лучшие комнаты, лучший ужин, какой только может предложить гостиница, и за любые деньги, лучшие вина, и вообще вел себя по-королевски в том, что касалось расходов.

Однако слуги, частенько узнававшие на собственном опыте, что самые экстравагантные особы оказываются не самыми щедрыми по отношению к ним, не забыли сцену перед дверью гостиницы. И теперь из уха в ухо шепотом передавалось немало предположений, касающихся обстоятельств, вынудивших кучера и конюха отнестись к этому семейству столь презрительно, а также высказать столь решительное нежелание им служить.

Когда Слоп вернулся, он собрал нескольких своих приятелей в холле.

— Я скоро все об этом узнаю, — сказал он. — Я договорился завтра вечером пропустить с ними по стаканчику в «Голове короля», что на Велбек-стрит, и сами увидите, что они мне все расскажут. Уж я не упущу шанса вызнать кое-что задаром.

— И я…

— И я…

— Ну, я, конечно, все расскажу, когда вернусь. Можете не сомневаться, что такое стоит знать. Вы же видели молодую леди. Я-то успел разглядеть лишь глаз и кончик носа, и должен сказать, что она красавица, это точно.