Свадебная ловушка для родителей. Спорим, (не) поженимся?

Диана Андерсон (2025)

— Не смей портить мне свадьбу! — Ты вздумала снова выйти замуж? — хмурится бывший муж, надвигаясь на меня с моим кружевным бельем в кулаке, — Я не позволю, чтобы у наших дочек появился отчим! — А то, что у них уже появилась мачеха — нормально? Лучше о себе и своей невесте позаботься! И верни мне мое белье немедленно! **** Спустя пять лет после развода я снова выхожу замуж, а мой бывший муж–предатель, к удивлению, тоже женится. Но наши любимые дочки против этих свадеб! А может… мы тоже против?

Глава 8

Леон

— Точно… чист?

Сначала подумал, что она так неудачно пошутила, но нет.

— Я кота блохастого в постель не пущу.

Ультимативно, аж скулы сводит.

— Тебе прививку показать, да? Ну, Надя. Не было у нас…

Умоляю ее пустить себя в постель к собственным детям.

Не удивлюсь, если доказательство того, чего не было, тоже попросит.

Дожили.

— Без подробностей, — цокает, выставляя ладонь перед собой, — Ложись с того краю. Утром белье продезинфирирую, — и фыркнув, девчонка в противоположную сторону удаляется.

— И ты, мамуль, — молит простуженная Катя и дергает ее за руку, — С нами, ну, пожаааалуйста.

Бывшая женушка гневно вздыхает.

— Разбаловала на свою голову, — бурчит, — Спи, моя красавица, — шепчет Ане, — Сладких снов, моя хорошая, — Кате, и накрывает обеих одеялом.

Целует девчонок по очереди в лобик.

Прикрыв глаза, инстинктивно привстаю, тоже свое лицо подставляю и лишь потом, до меня доходит…

— Ты-то чего? — Надя осаждает с полуоборота, отстраняясь от меня, — Убаюкать надо?

— Я думал…

— Думать, Ветров, это не твое…

Анюта начинает хихикать, проказница.

Надя ложится на другую сторону кровати.

Выдыхаю.

Девочки между нами.

Вот теперь я спокоен.

Даже не замечаю, как расслабившись, наконец-то, крепко засыпаю.

А просыпаюсь, когда в ноздри ударяет приятный, цветочный аромат, а лоб щекочет прядью волос.

Надя рядом.

Девушка по-новой накрывает малышек, которые успели раскрыться во время сна.

А сама, похоже, собирается уходить!

— Ты не остаешься? — хватаю ее за руку.

Надя вздрагивает, хмурится.

— Девочки уснули, — резонно подмечает шепотом, — Все, Леон. Я ухожу.

Как это уходит?!

— А если они проснутся?

Начинаю не хило так паниковать.

Куда это она собралась?!

— Не грудные, — вырывает свою ладонь из моего захвата, — Ты же рядом.

Ну все, капец.

Дверь захлопывается, а мы с девчонками остаемся одни.

Плюс моя паника.

И что я так нервничаю–то?

Анюта сплела из своего тела что-то наподобие паутины, закинула на меня ножку, вцепившись крепко ладошками в мою шею.

Встать мне не удастся, не разбудив малышек.

Вот попал, так попал.

Крепко.

Снова лежу и думаю, только теперь в спальне Нади.

Охренеть.

Чертовка, псом или котом меня, блохастым обозвала, оправдываться за близость с невестой заставила…

Принцессой тихой была столько лет, а теперь вон, ухажер объявился и характер, истинный, пробудился…

Наверное, в глубине души, я считал, что она никуда не денется.

Мотаю головой.

Просыпаюсь рано, когда лучи солнца заливают спальню.

Не выспался не то слово, башка трещит…

Малышки спят рядом, а вот Нади нигде нет.

Так и не вернулась, бессовестная.

Слышу звуки воды из ванной комнаты, дергается ручка…

Надя выходит оттуда с полотенцем на голове.

Чистая, только из душа.

В пижамных брюках и майке, бодрая, свежая, садится на стул напротив зеркала.

Закипаю от злости. Стоит представить, что она всю ночь с этим Айболитом зависала, а потом сразу в душ…

А теперь сюда, к девочкам.

Боялась, что я, блохастый и грязный своим присутствием оскверню ее постель, а сама…

Аккуратно убираю ладошку доченьки на подушку, осторожно встаю…

— Иди уже к себе, — грубит вместо доброго утра, потирая шею.

И злит меня еще сильнее.

Теперь я знаю, как сбить с нее спесь.

— А где доброе утро?

Изгибает бровь в недоумении, но, все-же, здоровается.

— Доволен? Теперь уходи.

Волосы свои влажные, расчесывает, будто меня здесь больше не существует.

Смотрю на нее в зеркало как завороженный, понимаю, что бесит меня неимоверно, но даже шагу отсюда сделать не могу.

И перестать смотреть, тоже. Аж кровь закипает.

— Что ты пялишься?

Ты сама напросилась, принцесса.

Ставлю ладони на столешницу, по обе стороны от девушки, да так, чтобы Надя в моем капкане оказалась.

Напугать чуть-чуть хочу.

— Руки убрал, — шипит.

Кричать не будет — девочки еще спят.

Чувствую, как она напрягается.

Я ее, такую чистую, сейчас…

— Если я тебя поцелую, — шепчу ей на ухо, — Орать будешь?

— У меня маникюрные ножницы, — выпаливает гневно, — Будет больно.

Перехватываю ее руку, ставлю свою ладонь поверх ее, нежной.

Да не трону я ее, дурак что ли?

У меня вон, через стену невеста, а про поцелуй так, чтобы ее чувства ко мне проверить, спросил…

Да и обидеть я ее не смогу.

Не посмею обидеть ту, что родила мне двух детей…

Но видеть, как губы ее подрагивают, а глаза сверкают от злости, настоящий кайф!

За скверный характер немного проучу.

Наклоняюсь, в нос ударяет ее запах, и как же, капец, меня от него сейчас кроет…

Прикрываю глаза.

— Ну и, — хрипло шепчет она, — Что не целуешь?

— Чего?

И в следующую секунду происходит то, чего я совсем не ожидаю: Надя со всей дури наступает мне на ногу, отдавливает большой палец.

Затыкает мне рот рукой, да так, что мои вопли растворяются в ее ладони.

Свободная рука чертовки перемещается мне на вчерашнее, покалеченное ухо.

— Надеюсь, мой поцелуй тебе понравился, — шепчет она, и скрутив мочку уха, вышвыривает меня из комнаты, хлопнув дверью перед моим носом.

Что это, только что, было?

Теперь ты меня реально разозлила, девочка.

За мной реванш…