Квартиры и Стадионы

Дима Трифонов

Искра зажигалки… Фильтр сигареты… Вверх уходит пламя, исчезая где-то… Легкие на взводе… Горлышко бутылки… Медленно уходим в солнечном порыве… Дым струится тонкий… Ветер лижет пепел… Смех играет звонкий… Исчезает лето… Тишина Квартиры… Ветер Стадиона… Призраки Квартиры… Сумрак Стадиона… Книга содержит нецензурную брань.

Экстази

— Ебаная хуйня, — шипит Роман, согнувшись пополам на стуле. — Полное говно, парни.

— Да, чуваки, — стонет Санчес с кровати. — Кисляк какой-то.

Макс лежит рядом с ним, тупо уставившись в ящик. Там, как всегда, показывают отборнейший бред. Меня самого крутит по полной программе. Судя по всему, в этих колесах вообще нет МДМА, зато героина хоть отбавляй. Я слышал об этом от Данилы. Он в теме, как что готовится.

— Что за гондоны эти дилеры. Хочешь позитивно отвиснуть с друзьями, а вместо этого получаешь мешок ебучего морфия, — кряхтит Роман со своего стула.

— Может, покурим слегка? — предлагает Макс.

Неплохая мысль. Медленные колеса в смеси с гашишем дают превосходный эффект. Мы вдвоем отправляемся на кухню. Роман сейчас курит редко, а Санчес в подобной ситуации всегда променяет на алкоголь любой наркотик, однако выбора у них скоро не останется. Мы уже запили эти колеса достаточным количеством пива, и оно просто кончилось. Я знаю, что скоро придется отсюда сваливать, но пока я просто хочу как следует дунуть.

Макс начинает лепить плюхи, а я прожигаю бутылку, аккуратно проводя пламенем зажигалки по рифленой поверхности, затем протягиваю ее Максу. Мы курим так какое-то время, а потом на кухню врывается Санчес, обнаруживает, что в доме больше не осталось алкоголя, и предлагает выдвинуться на улицу.

Макс остается вместе с Романом и Монахом в квартире, а мы выходим во двор и, пройдя всего несколько метров, останавливаемся на углу дома отдышаться.

— Самые отвратные колеса, что я пробовал, — говорю я и закуриваю сигарету.

— Полностью согласен с тобой, чувак, — Санчес закуривает свою, и мы двигаемся дальше.

Свежий осенний воздух немного приводит нас в чувство. Мы решаем отправиться на наш старый стадион и погулять там немного. Мы наворачиваем несколько кругов вокруг стадиона, и становится заметно лучше. Кровь начинает разогреваться, и мы двигаем в город.

— Тошнит, чувак, охуительно тошнит, — говорит Санчес, закуривая на ходу.

— Ты не думай об этом. Мне уже полегче, — говорю я, и это неправда, но мне не хочется поддаваться панике.

— Я бы не отказался от пива. Оно разгонит немного. Погнали в паб.

— Отличная идея. Заодно поссым.

Мы заходим в пивнуху, заказываем пива и направляемся в туалет.

— Эти ебаные колеса прут волнами, — мычит Санчес из соседней кабинки, и я слышу, как его рвет. — Просто пиздец.

Он прав. Когда я подхожу к зеркалу, то не узнаю себя. Трупная бледность, огромные зрачки. Становится труднее дышать с каждой минутой. Так страшно за себя мне еще никогда не было. Даже под кислотой. Тревога, паника, страх. Нужно умыться и постараться привести себя в порядок.

Пока Санчес блюет, я ставлю голову под кран с холодной водой в надежде прийти в чувство. Когда он выходит из кабинки и умывается, нам заметно легчает. Мы идем к барной стойке, быстро выпиваем пиво и выходим на улицу подальше от посторонних глаз. Мы недолго сидим около фонтана в центре города, куря сигареты и пялясь на огни, а потом отправляемся обратно к Монаху.

— Это не экстази, а какая-то хуйня, — говорит Санчес.

Он уже пришел в себя и теперь нервно курил одну за одной.

— Я предупреждал, что дело может закончиться плохо. Сейчас все уже не то. Несколько лет назад можно было вымутить отличные колеса, вылет в стратосферу, а сейчас одно говно.

— Помнишь, как мы с тобой и Романом взяли десятку красных? — спрашивает Санчес. — Причем, совсем недавно.

— Еще бы. Мы тогда здорово отвисли на канале. Трудно забыть. А потом еще сидели ночью на мосту и охуевали от напряжения.

— Я помню, ты еще покурил.

— Да. Всадил пару плюх. Это меня и спасло. Зря вы отказались. Было бы полегче.

— Нет. Это не для меня. Не стоит мешать.

— Если хочешь, можешь закинуться. У меня с собой есть парочка таблеток с той вечеринки.

— Нет, дружище, спасибо. С меня хватит на сегодня.

Мы некоторое время сидим и вспоминаем много интересных тем из нашей прошлой жизни. Мы с Санчесом частенько отвисали в Москве, когда он снимал там квартиру. Тогда его финансовых возможностей хватало на это, и мы тусовались с ним в сомнительных рок-клубах, типа «Blow Up» или «Жесть», в «ОГИ» на Чистых прудах и других неформальных забегаловках.

Я вспоминаю, как меня выкинули на улицу из гей-клуба «Шанс» на Полежаевской двое здоровенных громил-охранников за то, что я чуть было не разбил лицо одному наглому пидору, который вздумал мне грубить у барной стойки, когда я пытался склеить его подружку.

На самом деле, гей-клубы созданы для того, чтобы клеить симпатичных пташек. Они отдыхают там со своими дружками-педиками, надеясь, что в таком месте никто не станет до них докапываться. Но тут-то и появлялись мы с Санчесом. Классное было время.

Помню, мы часто гоняли в электричках вместе с Монахом и Санчесом из Москвы, когда работали там. Мы брали по паре «Гинессов» на брата, приезжали в Дмитров и отправлялись догоняться к Монаху, где нас уже ждал Роман.

Спустя некоторое время мы стоим у подъезда Монаха и курим.

— Чувак, я пойду домой, — говорит Санчес. — Нет настроения. С меня хватит.

Я его прекрасно понимаю. Мне и самому не хочется возвращаться к Монаху. В это время из подъезда выходит Роман.

— Я думал, вы свалили, — говорит он, закуривая.

— Я уже сваливаю, — говорит Санчес. — Заебали меня ваши колеса.

— Макс у Монаха? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит Роман, — домой пошел.

Мы провожаем Санчеса, а сами еще долго бродим по дворам на «Космосе», не зная, чем заняться, когда раздается спасительный звонок. Кирилл говорит, что идет к Монаху. Мы встречаем его на железке и уговариваем отправиться на стадион и выпить с нами. Он соглашается, но настаивает, чтобы мы пошли не на наш старый стадион, где мы обычно проводим время, а на действующий, где проводит свои матчи «ФК Дмитров». Мы не возражаем и отправляемся в магазин, покупаем бутылку водки и несколько бутылок пива, идем на стадион, перелазаем через ограждения и проходим на наш сектор.

Я достаю два колеса, оставшиеся у меня после той умопомрачительной тусовки на канале, о которой мы вспоминали сегодня с Санчесом, Роман смеется, явно не ожидал такого поворота, и я протягиваю одно ему, другое заглатываю сам, а Кирилл поддерживает нас пивом.

Он не любитель крепких наркотиков, хотя вместе с нами перепробовал многое. Он ценит выпить и покурить. Это хорошо, потому что мне не хотелось бы приучать его к такому образу жизни, как у меня. Мне, впрочем, и его увлечение движухами вокруг футбола не слишком нравится, учитывая то, что в последнее время я все чаще замечаю его в компании Сени и Стаса. Это опасная компания, и для такого увлекающегося человека, как Кирилл, все может обернуться совсем не так радостно, как он предполагает. Впрочем, я не лезу к нему с нравоучениями. Думаю, у нас еще будет время поговорить с ним на эту тему.

Мы пьем пиво, сидим и пялимся на прожекторы стадиона. Волшебный свет озаряет футбольное поле, словно в какой-то компьютерной игре, и краски с течением времени начинают приобретать загадочный оттенок, а окружающий мир становится более четким. Волна прихода накатывает словно ниоткуда, возбуждая каждую клеточку тела, и кровь начинает в буквальном смысле закипать, будто внутри меня лопаются невидимые пузырьки, и хочется взлететь, оторваться от земли. Я смотрю на Рому и вижу, что его тоже вставляет. Мы поднимаемся на ноги, я включаю на телефоне «Arctic Monkeys», и мы начинаем плясать и подпевать Алексу Тернеру, залипая время от времени на футбольное поле в свете ярких прожекторов.

Эти колеса не сравнить с теми, которыми мы недавно закинулись у Монаха, и я начинаю немного побаиваться за свой организм, потому что сердце мое готово выпрыгнуть из груди. Кирилл тем временем разливает водку, и мы хватаем пластиковые стаканы, стучимся ими и выпиваем.

Под действием экстази время проходит неумолимо быстро, мы запиваем водку пивом, а Кирилл забивает себе очередной косяк. Я говорю ему, чтобы не смешивал, а то срубит, но он не слушает, упрямо мотая головой, и напасывается до предела. В этом героизме ему стоит посостязаться с Санчесом. Думаю, дело закончится боевой ничьей и заблеванным помещением.

Спустя некоторое время алкоголь заканчивается, и мы начинаем собираться домой. Нас с Ромой все еще прут колеса, несмотря на количество выпитого, а Кирилл, убитый последним напасом, полулежит на трибуне, бормоча какую-то невнятную херню. Мне приходится вызвать такси, чтобы отвезти этого мелкого засранца домой, хотя я не против прогуляться.

Мы прощаемся с Романом после того, как он помогает мне загрузить убитого в хлам Кирилла в машину, и я говорю недовольному таксисту адрес. Водитель не рад сложившейся ситуации, но вид новенькой пятихатки заметно смягчает его суровый настрой, однако, спустя пару минут езды, не выдержав постоянных торможений и поворотов, Кирилл, чудом успев открыть дверь на ходу, начинает блевать на встречные машины и припозднившихся прохожих, чего я, конечно же, ожидал, и под матерный аккомпанемент охуевшего таксиста я достаю из кармана последние пятьсот рублей и протягиваю их ему. Тот, немного смягчившись, но продолжая материться, довозит нас до указанного адреса.

Я вытаскиваю обдолбанного пиздюка из машины и тащу в подъезд. Дорого же ты обходишься, хулиган. Кирилл весьма атлетичен, идеальная фигура, сложен как бетонное укрепление, примерно на голову выше меня и весит около сотки, а я, между прочим, тоже весьма устал, так что мне данное мероприятие дается крайне не легко, но я не могу бросить его в таком виде, тем более, что это я пригласил его на стадион.

Я затаскиваю его в лифт, довожу до квартиры, сажаю его под дверь, нажимаю на кнопку звонка и резко сваливаю. Классика, блять. Не хватало еще разбираться с его матерью и пропалиться. Этого мне точно не нужно. Не сегодня. С меня хватит.