Кривые зеркала

Дин Власов, 2021

Как часто в жизни нам приходится делать выбор? Выбирать, как поступить в той или иной ситуации, что сказать. Часто ли мы довольны своим выбором? Не помнящий ничего ни о себе, ни о своей прежней жизни герой попадает в странное место под названием Лабиринт. Здесь ему не раз придётся оказаться перед выбором, порой даже не простым. Но как не ошибиться? Как понять, какой путь правильный, а какой нет? Как не пропустить нужный поворот, угадать нужную дверь? И какова цена ошибки? Может правильного выбора вообще не существует, а есть только сделанный выбор и его последствия? Настолько ли важно количество дверей, если выбрать можно только одну? Обо всём этом мы узнаем только пройдя весь путь до конца.

Глава 3 Лика

Не знаю, как выглядит Рим, но уверен, что он сильно не похож на эти нагромождения серых блоков на фоне трёх высоченных труб, исторгавших в небо клубы белого дыма. Но это определённо был город и довольно большой, насколько я могу судить. Особого доверия открывшийся глазам пейзаж не внушал, но хотя бы успокаивало его разительное отличие от дома удовольствий. Не сказать, что мои рельсы (и когда это они успели стать моими?) вели прямо в него — город растянулся по левую сторону пути, однако тут была даже самая настоящая трамвайная остановка с лавочкой, обшитая волнистыми листами металла.

— Привет! — девчонка была невысокого роста с короткой стрижкой смоляных волос. Чёрные обтягивающие джинсы подчёркивали изящные изгибы обутых в ярко-красные кроссовки ног, а из-под расстёгнутой рокерской косухи выглядывал короткий красный топ с треугольным вырезом; в аккуратных маленьких ушках поблескивали серьги-гвоздики, а по тонкой шее наискосок вилась чёрная татуировка гласившая: «My life — my rules». — Ну и заставил же ты меня поволноваться. Ты вообще в курсе, что это неприлично — заставлять девушку ждать себя, да ещё так долго, — маленький кулачок, увешанный кучей цепочек и браслетов, ткнулся мне в плечо, на что Дружок ответил сердитым лаем. — Ух ты! Надо же, какой милашка! — она присела на корточки, чтобы погладить щенка, но Дружок отпрыгнул от неё, спрятавшись за моими ногами. — Твой пёсель? Как зовут?

— Мы типа знакомы? — где-то внутри я безуспешно бился головой в глухую серую стену, заслонявшую от меня всё, что было до этой гнетущей темноты Лабиринта. Но всё-таки, я был уверен, что нахожусь тут впервые и чего точно не ожидал, так это встретить кого-то, кто может быть лично знаком со мной. Привратник не в счёт, у него «работа такая».

— Ну конечно мы знакомы, что за вопрос? И даже довольно близко, — она игриво подмигнула серо-голубым глазом в густой чёрной подводке, приложив к губам изящный пальчик, второй её глаз был медового цвета. — Кастетик, родной, мы с тобой были практически неразлучны.

— Были?

— Ну, до всего этого Лабиринта, — она покрутилась из стороны в сторону, раскинув руки, — ты совсем-совсем ничего не помнишь? — в глазах промелькнуло что-то похожее на сочувствие, — бедненький.

— И что же ты обо мне знаешь?

— О тебе, сладкий, я знаю… — острый ноготок упёрся мне в грудь и заскользил вниз — всё… — её непринуждённый, лёгкий смех переплетался с лаем Дружка, которому девчонка, похоже, не очень понравилась.

— Хорош придуриваться. Я тебя не знаю.

— Вот сейчас было обидно, — губки надулись, а рука в чёрной коже вытянулась вперёд, — я Лика, — светлая, почти бледная кожа, изящные суставчики, розовый маникюр. Рука застыла в вытянутом положении, ожидая то ли рукопожатия, то ли поцелуя. Но я сделал вид, что вообще её не замечаю.

— А что это за город?

— Ооо! Это отличный город! Город огромных возможностей! — она едва не подпрыгнула, — и у меня как раз есть одна офигенно крутая тема, как по быстрому поднять кучу бабла. Тебе понравится! Но сама я не справлюсь, вот и тусуюсь на этой тухлой остановке, дожидаясь своего Кастетика.

— А я уж было подумал, что ты по мне соскучилась, — я и сам не понял, была это ирония или мне и правда хотелось, чтобы кто-то ждал меня не ради какого-то там дела, а просто так…

— Конечно, соскучилась! Без тебя вообще не круто!

— И всё-таки это без меня. У меня сейчас другие планы.

— Какие ещё планы? По шпалам гулять?

— Типа того, — я сделал несколько шагов.

— Блин, Костечка! Не кидай меня, пожалуйста! Если хочешь, давай я тебя сама в депо отведу после того, как дело сделаем.

— Да с чего ты вообще решила, что мне это интересно? Не нужно мне никакого бабла, я домой хочу.

— Домой! — она скривила презрительную гримасу. — И что там делать, дома? У тебя же, небось, вообще ничего нет. Угадала? Ну, придёшь домой, и что? В карманах-то пусто, а так хоть прибарахлишься. Я же о тебе забочусь. — Где-то внутри вновь звучала тревожная сирена… Мне казалось или всё это действительно очень походило на развод?

— Как-нибудь переживу, — я повернулся, чтобы уйти.

— Ну и катись! — за спиной раздавались всхлипы. — Только о себе и думаешь! А мне что делать прикажешь?! Меня-то в этом твоём доме никто не ждёт! Мне без этих денег вообще вилы, хоть на рельсы под трамвай ложись.

— Трамвая не будет, — бросил я через плечо. В ответ она лишь громко разревелась.

Наверное, всё-таки разводит… Однако теперь я мог с уверенностью сказать, что кое-что о себе всё-таки понял. Оказывается, я не переношу женских слёз. Совсем. Обернувшись, я увидел, что она и вправду сидит на рельсах и, вздрагивая всем телом, плачет, спрятав лицо в худеньких ладошках. Да что ты будешь делать…

— А что ты там про депо говорила?

— Отстань!

— Лика, я серьёзно. Куда ты там меня отвести собиралась?

— Рельсы, — она ещё отрывисто всхлипывала, но плакать всё-таки перестала.

— И что рельсы? — её лицо, исполосованное чёрными потёками туши, выглядело очень жалобным и беззащитным.

— Ты идёшь туда, куда ведут рельсы, а рельсы ведут в депо. Вовсе не обязательно шлёпать по этим шпалам, есть и другие пути.

— Понятно, — об этом я как-то не подумал, — а что у тебя там за тема?

— Да вообще плёвое дело, сейф один подломить надо и всё.

— Я вообще-то не медвежатник, ты в курсе?

— Да блин! Не надо его взламывать, я код знаю! Просто там бабло в золотых слитках, я одна их тупо не утащу! Врубаешься? — по щекам ещё текли слёзы, но в разноцветных глазах уже сверкали сердитые искорки.

— А без ограбления вообще никак?

— И когда это ты успел стать таким правильным?! — она размазала растёкшуюся тушь по щеке, что в паре с сердитым взглядом делало её вид довольно забавным. — Раньше с тобой веселее было. Если ты мне покажешь, где ещё можно нарыть столько золота, можем и не ходить к этому сейфу. — Она выжидательно сверлила меня немигающим взглядом, скрестив руки на груди. — Так ты мне поможешь? — я посмотрел на щенка, словно ища у него ответа, но он лишь преданно смотрел мне в глаза, склонив голову на бок. Присев на корточки, я потрепал его за ушками.

— Что думаешь, дружище? — Дружок облизнулся и ткнулся влажным носом мне в лицо. Неужели я и раньше кого-то грабил? Почему-то же она уверена, что мне это ничего не стоит… Знать бы ещё, какие законы правят в этом мире. Хотя казалось, что никаких законов здесь нет, а балом заправляет его величество хаос, но так ведь быть не может? В любом случае должны быть какие-то правила, как и границы у Лабиринта. Тревожные нотки всё ещё звучали в голове, настаивая, что это очень плохая затея. Но каким-то внутренним чувством я прекрасно понимал, что решение уже принято… Не самое лучшее решение. И наверняка не самое правильное… Оставалось только поскорее с этим покончить… — Ладно, — сказал я, обращаясь к Лике, но глядя в блестящие глаза Дружка. После такого ответа Лика аж подскочила, захлопав в ладошки и одарив меня ослепительной улыбкой.

— Ура! — она подхватила с лавки кожаный рюкзачок и, стоило мне выпрямить ноги, тут же повисла у меня на шее, оставив на щеке красный отпечаток своих губ. — Кастетик, милый, я всегда знала, что могу на тебя положиться. Ты самый-самый крутой!

***

Это было похоже на подземный переход, только очень старый, пахнущий сыростью и плесенью. Где-то под потолком перемигивались длинные трубчатые лампы, выхватывая из темноты разбросанный вдоль стен непонятный хлам, какие-то картины, обломки мебели, куски колючей проволоки, местами даже оружие, судя по виду пролежавшее тут лет двести не меньше. Трамвайная остановка с ведущими от неё круто вниз ступенями осталась далеко позади, как и довольно большой прямоугольный вход в эти обложенные керамической плиткой галереи. Разрисованные чёрными маркерами и краской из баллончиков, словно покрытые жуткими шрамами, стены во многих местах потрескались и обвалилась. Я задумчиво водил рукой по шероховатым выбоинам, а Дружок семенил рядом, обнюхивая обстановку и иногда забегая вперёд.

— Просто рай для дигеров, настоящие подземелья драконов, — блуждавший по местным достопримечательностям взгляд, то и дело возвращался к туго обтянутым джинсами бёдрам, плавно покачивающимся впереди.

— Согласна, но это даже круче! Подземные катакомбы, через которые можно попасть почти в любую часть города. Такой лабиринт в миниатюре. Лабиринт внутри Лабиринта, — теперь она подмигнула мне карим глазом.

Странное эхо, сопровождавшее нас уже какое-то время, становилось всё громче и громче, когда за очередным (кажется уже десятым или одиннадцатым) поворотом приняло вид деревянного ящика с широкой пастью медной трубы и крутившимся на нём чёрным пластиковым диском. Коротенькая мелодия звучала ровно один оборот пластинки, после чего игла соскакивала, и всё повторялось снова. Возле граммофона, привалившись к стене, сидел человек, точнее оставшийся от него скелет, который безучастно взирал на нас своими пустыми глазницами.

— Нравится? — Лика пнула в сторону скелета какой-то, попавший под ноги камень. — Я зову его Жорик. Жорик — диджорик, настоящий меломан, — она прыснула в кулак. — А вообще тут много таких.

— В смысле?

— Скелеты. Их тут больше всего, хотя ещё есть тараканы и крысы самого разного размера, — она развела руки в жесте, каким обычно рыбаки показывают размер пойманной рыбы. — Полно всякого хлама.

— И откуда здесь всё это?

— Люди тащат, — она пожала плечами, — слышал, что у каждого человека есть свои скелеты в шкафу? Так вот эти катакомбы и есть тот самый шкаф, — она закружилась, словно вальсируя с невидимым партнёром под звуки повторяющейся мелодии, — один на всех. Здесь и копится всё, что мешает им спокойно жить, всё то, что приличные люди никому не показывают. Все их грязные секретики, — она заговорщицки приложила палец к губам, — тут, кстати парочка и твоих скелетов обитает, хочешь, покажу? — Взгляд хитрых разноцветных глаз искрился озорством.

— У тебя вроде дело какое-то было? Или ты уже успела передумать? — заевшая музыка старой пластинки начинала действовать на нервы.

— Да ладно, сладкий, не сердись. Мы почти пришли.

Это продолжалось ещё несколько часов, сопровождавшихся огромным количеством поворотов и коридоров со множеством ответвлений. Мерцающие под потолком лампы временами сменялись развешанными по стенам чадящими факелами, от едкого дыма которых становилось тяжело дышать. Здесь действительно оказалось очень много всякого хлама и валявшихся повсеместно костей, даже целых скелетов. А шебуршание чьих-то мелких лап в темноте наводило на мысли о всякой нечисти. Впрочем, к нам эти лапы не приближались, явно стараясь держаться подальше, и скоро я перестал обращать на них внимание. Дружок гордо семенил возле моих ног уверенный, что это он охраняет нас от местных обитателей своим звонким лаем и рычанием, а стройная фигурка впереди двигалась быстро и уверенно, легко огибая маслянистого вида лужи.

— А это здесь откуда? Не знал, что в месте, где нет неба, бывают дожди, да и тут вроде ниоткуда не капает?

— Лужи-то? Это долги, — она легко перешагнула через маленькую лужицу, — забытые долги. А размер лужи зависит от величины такого долга. Тут одна из галерей вообще затоплена, видел бы ты, сколько там всего плавает в этом озере. Ух! Если бы ещё не воняли, но с этим ничего не поделаешь — чем больше лужа, тем больше от неё вони, хорошо хоть этот запах не покидает пределы катакомб. Ведь на то они и забытые, чтобы о них не вспоминать. — Она снова подмигнула, приложив палец к губам. Похоже, она тут себя как дома чувствует, даже фонариком не пользуется, просто размахивая им в руке.

Конец ознакомительного фрагмента.