Юрей теу

Дин Сухов, 2013

Молодая женщина по имени Петти Чарли трагически теряет дочь, расстается с жестоким мужем и близкими друзьями. Она остается в полном одиночестве наедине со своими горькими разочарованиями и мрачными мыслями о смысле собственной жизни. Позади нее погасшие софиты славы, богатства и тлен нерастраченных возможностей. Впереди пугающая неопределенность и разверзнутая бездна отчаяния. В одну из ночей Петти приснился странный сон, которому суждено перевернуть всю ее последующую жизнь. Следуя зову черного незнакомца из своего сна, она пересекает страну и оказывается в небольшом городке на северо-западе штата Миннесотто. Там она снимает номер в местном мотеле и с покорностью жертвы готовится встретить роковую неизбежность. Она еще не знает, что ее ожидает впереди, но мрачные предчувствия уже сковали тревогой ее измученное сердце.

Тобари ни

Войдя внутрь, Петти бросила на пол чемодан и, затворив спиной дверь, оценивающим взглядом «отсканировала» номер. В глубоких озерах ее глаз, словно в зеркале, отразилась гипперболически искривленная в вакууме пространства, клетка, украшенная строгой симметрией японского Востока. Центр этого импровизированного островка Японии венчал круглый стол, покрытый серой льняной скатертью, на котором скромно возвышалась бумажная ваза, заполненная искусственными белыми хризантемами и мелкими разноцветными камешками. Над центром стола низко свешивался японский тетин, прикрепленный к потолку тонкой бамбуковой спиралью. Его красный цилиндрический абажур породил у Петти дымчатую тень аллегории, связанную с куском зимнего солнца, выплывающего из студеного моря ранним утром и дающего своим светом надежду замерзающим в саду камней белым хризантемам.

Слева от стола над широкой двуспальной кроватью треть стены занимал рассыпавшийся полукругом голубой бумажный веер, испещренный черными пауками иероглифов и аскетичным черно-белыми образами суйбокуги. Справа, прямо напротив комода с вертикальной призмой зеркала, стену украшала большая картина, заключенная в бамбуковую желтую рамку. Она была выполнена в лучших традициях стиля укие-э и определенно обладала мощной харизмой, что сразу интуитивно уловило сверхчуткое сознание Петти Чарли. Обойдя гору Фудзияму, увенчанную спящими хризантемами и ткнув пальцем в овальный красный бок спящее зимнее солнце, Петти вплотную приблизилась к картине и с бьющимся от волнения сердцем, принялась жадно слизывать глазами застывшую магму восточной мистики.

Впаянный в клочок полотна сгусток души, сконцентрировался в изображении хрупкой японской девушки, облаченной в траурную мофуку, стянутую красным поясом оби и запахнутую на левую сторону. Ее белое восковое личико хранило отпечаток глубокой тоски и скорби, а маленький рот, похожий на небольшой цветок, надломился в немом плаче. Густо подведенные черной тушью глаза девушки были закрыты, а из их стреловидных уголков непрерывно струились две тонкие красные струйки слез. Сидя на низком деревянном мосту, она купала изящные голые ножки в реке, заполненной темной влагой. За спиной скорбящей девушки, в сполохах молочного тумана бродила полная луна, и ее унылый неподвижный взгляд отражался мерцающими искрами на крыльях, распластанной по фиолетовому небу белой бабочки. Бабочка почти, что сливалась с полотном и на первый взгляд являлась невзрачным фрагментом в сдержанной палитре красок, но в то же самое время, Петти показалось, что минует еще одно мгновение и белая бабочка выпорхнет из застывшего квадрата ночной меланхолии.

Она внезапно почувствовала, как на нее нахлынуло знакомое море волнения, в ядовитых обжигающих водах которого, ей однажды довелось искупаться на выставке работ немецкого экспрессиониста Отто Дикса. Как и тогда, в просторных залах нью-йоркского музея современного искусства, она ощутила безграничную жадную потребность вскрыть набальзамированный специями впечатлений дух застывшей в портрете Вечности. Но ее мимолетный еле различимый голос всего за секунду пронзивший все шесть главных чувств Петти, мгновенно испарился в пространстве, оставив кровоточащий отпечаток на ее изломанной душе. Исторгнув из себя похотливый стон, полный болезненного разочарования, Петти нехотя поднялась со дна ядовитого моря скрытого знания и выползла на серый песок обыденного сознания непосвященных.

И если кто и мог утолить ее интуитивную болезненную жажду к познаниям, то только тот, кто в совершенстве владел техникой перемещения бессмертных душ в художественный материализм японской мистики. Возможно, неизвестный мастер скрыл некую тайну в цепочке черных иероглифов вертикально карабкающихся по правой стороне холста? И Петти лишь оставалось слабо надеяться на то, что в этом намертво впечатанном в первозданную природу «медвежьем углу» чудом всплывет искушенный укротитель черных японских пауков.

Художественный экстаз подобно доброй порции новокаина обдал немым холодом нервные рецепторы Петти, и она ощутила жестокую потребность поскорее выбраться из этой паутины символов и образных значений. Громко скрипя зубами, Петти подалась в сторону брошенного на пол чемодана и с диким остервенением стала рвать на нем металлические застежки молний. В разные стороны полетели скомканные вещи, туалетные принадлежности и мелкие сувениры. Но Петти, уподобившись роющей нору лисе, продолжала копаться в растерзанном желудке чемодана, ища то, что более всего требовала ее душа в этот момент. И вот, когда на дне чемодана не осталось ни одной вещи, Петти, наконец, нашла, то, что искала и, упав на спину, она облегченно рассмеялась. В ее ладони ярко блеснул пузатый пузырек, до половины наполненный белым кристаллическим порошком. Потревоженная ее счастливым смехом, оранжевая бабочка беспорядочно заметалась по всей комнате, ища для себя спокойное место для сна. Наблюдая повеселевшими глазами за перепуганной крылатой подружкой, Петти голосом циркового дрессировщика бросила ей вслед:

— Крошка, хватит мельтешить почем зря. Пойдем, понюхаем мефедрончика.

Бабочка, как будто бы угадав намерение своей диковатой покровительницы, послушно опустилась на красный тетин и, сложив вертикально крылья, принялась начищать передними лапками вздернутые кверху антенны усов.

— Молодец, крошка. Еще пара моих уроков и ты сможешь рассказать мне, в чем заключается секрет магической силы этой картины, — удовлетворенная удивительной смышленостью насекомого, с наигранным пафосом в голосе воскликнула Петти.

Не вставая с пола, Петти извлекла из кармана джинсов пятидолларовую купюру, и быстро скрутив ее в плотную трубочку, перевернулась на живот. Откупорив пластиковую крышку на пузырьке, Петти осторожно высыпала на деревянный пол немного белого порошка, и ловко разделив содержимое ногтем надвое, вставила в нос конец бумажной трубочки. Шумно вдохнув в обе ноздри по порции белого порошка, Петти выронила из пальцев скрученную купюру и, перевернувшись обратно на спину, блаженно простонала:

— Боже, неужели у меня снова вырастут крылья?!

Крылья выросли, но не сразу и были скорее похожи на жалкие куриные перья, но даже краткой пародии на полет над курятником оказалось достаточно для Петти, чтобы ощутить знакомый вкус свободы и надежду на бессмертие. Томно прикрыв глаза, Петти услышала, как быстро забилось в ее груди сердце, с растущей энергией перегоняя через плотину аорты реку, загустевшую крови. Окропленное живительной красной влагой зачахшее древо жизни распрямило свой согбенный стан и жадно потянулось зеленеющими гибкими ветвями к раскаленному диску солнца. Жар его согрел озябшую душу Петти, и она на время позабыла о своей главной роли в трагедии, сотворенной ее же руками.

Прекрасная штука-забвение отдел суетных, ведущих всех нас к общей могиле, но в компании с персональным для каждого одиночеством!

Поймав попутный ветер, Петти с опытностью профессионального дельтапланериста, набрала с места скорость и взмыла над пестрым одеялом земли, заляпанным грязными пятнами городов. Они остались там, внизу и их невыносимый смрад разложения не раздражал больше парящую в небе Петти. Это была всего лишь краткая иллюзия мечты, но кто, побывав здесь хотя бы один раз, не пожелал бы вернуться сюда вновь? Петти многократно испытала на себе это мимолетное, разъедающее душу счастье и уже не раз поплатившись за это жесткими посадками и опустошающими депрессиями, она все же не переставала бредить об очередном полете. И пока продолжался этот головокружительный фантастический полет, Петти жила и без остатка отдавала всю себя капризному и непредсказуемому потоку экзистенции.

Глуповато хихикая, Петти стянула с себя надоевшие узкие джинсы и черные кружевные трусики. Затем, встав на колени, она сдернула через голову помятую белую блузку и сорвала с плеч бретельки бюстгальтера. Томно проведя ладонями по упругим изгибам бедер, Петти запустила нервно подрагивающие пальцы себе в промежность и стала медленно водить ими по набухшим розовым лепесткам. Стон неукротимого вожделения сломал ее красиво очерченный пухлый ротик, а серые миндалевидные глаза налились тьмой сладострастия и муками возрождения. Поглаживая свою высокую белоснежную грудь, облагороженную аккуратными розовыми сосками, Петти стала страстно нашептывать строки из эротической танки Рубоко Шо:

— …В укусах твой рот.

А некогда пышная грудь.

В царапинах от когтей.

Ты вскрикнула, найдя рукою жезл.

И снова тишина.

Глубокая.

Ни звука.

Чем быстрее приближалось извержение пылающего раскаленной страстью вулкана, тем все больше вожделела Петти бесконечности наслаждения и пожара любви. Высунув изо рта змеиный язычок Петти слизала им с губ, струившиеся капли прозрачного пота и не в силах более сдерживать захлестнувшие ее с головой сладостные эмоции, издала протяжный мучительный стон, полный невероятного удовольствия и удовлетворения от свершившегося. Извергнутый ее извивающимся телом терпкий сок любви оросил ладонь Петти и она, с наслаждением размазав его по своим роскошным бедрам и плоскому животику, капризно простонала:

— Боже, как я хочу трахаться. Ну, трахните же меня, кто-нибудь?

Внезапно Петти захотелось остановить безжалостное время и продлить краткие мгновения счастья. Она затаила дыхание и, прикрыв глаза, попыталась представить, как ее разгоряченное тело охватывает приятное оцепенение и она превращается в муху, впаянную в янтарный кристалл воздуха. Но неумолимый шепот секунд, тающих на стрелках настенных часов, не позволил ей приобщиться к обжигающему льду Вечности. Открыв глаза, Петти неподвижным взглядом стала наблюдать, как с траурным шелестом падают с потолка рваные хлопья серого пепла. Капли пепельного дождя смешались с ее солеными слезами и превратились в черную реку отчаяния, утопив очередную надежду Петти на бессмертие после мертвого сезона земной жизни.

— Крошка, где ты? Ты слышишь меня, крошка? — размазывая по щекам чернильные слезы, сиротливо всхлипнула Петти и протянула к сидящей на фонаре бабочке дрожащие ладони. Словно услышав внутреннюю мольбу Петти, бабочка пружинисто оттолкнулась лапками от поверхности остывшей красной планеты и послушно приземлилась на ее влажную ладонь. Петти осторожно приблизила к своим глазам колыхающийся небесный цветок и, обдав его легким дыханием, еле слышно прошептала:

— Как хорошо, что теперь у меня есть ты!

Бабочка ответно пошевелила длинными темными усиками и, взмахнув оранжевыми парусами крыльев, вернулась обратно на красный тетин.

Волшебство завершилось, так и не начавшись. Добрый волшебник спрятал в ящик свой давно обещанный, но так и не показанный сюрприз и, не прощаясь, скрылся в бесформенных складках тумана. И, как обычно, снова было не жаль мириады истлевших в огне времени секунд. И, как обычно, было наплевать на все, и было не страшно умереть. И обида, горькая обида за очередной обман значила больше, чем желание жить. И снова оставалось лишь слепо надеяться на то, что рано или поздно все свершиться и не нужно будет больше умываться пепельными слезами и молить механические часы остановить свой безжалостный бег. Пограничное состояние.

Пепельный дождь… Ожидание… Пограничное состояние. Пепельный дождь.

Ожидание…

Петти нехотя стряхнула с себя остатки наваждения и, встав на ноги, с обреченным видом подошла к зеркалу. Окунувшись взглядом в его разверзнутую вывернутую пасть, она рассмотрела свою искаженное «Я», политое серебряным расплавленным песком. Из потустороннего зеркального мира на нее безразлично глядела вдавленная между двух атомов 02, сероводородная машина с мерно тикающим часовым механизмом в груди. В голове машины нервно пульсировало жидкое серое вещество, источающее непрерывный ток мыслей. Мысли сплетались в шевелящиеся телефонные провода, тянущиеся своими оголенными концами к остывшему красному светилу. Глубоко внутри него, под толстой ледяной корой, что-то жило и шевелилось. Оно не имело голоса и слуха, но все же оно жило. Это что-то и было Петти Чарли: ее сознанием и ее персональной частицей, заключенной в плен обманчивых иллюзий и ложных представлений о ложном мире. Ощущение невыносимого одиночества острым скальпелем полоснуло по сжатому мускулу ее сердца и, не выдержав боли, Петти окунула голову в кипящую поверхность зеркала. Оттуда, из Бездны ей пахнуло в лицо инфернальным холодом и мраком параллельных пространств, дороги к которым еще не нашел ни один смертный. Скользкие тени обитателей здешних мест, почуяв биение часов в груди позабывшей об осторожности, машины, потянулись к ней скрюченными щупальцами. Петти вовремя осознала всю неуместность своего присутствия в зеркальном лабиринте и молниеносно отпрянула назад, усыпав комнату каплями расплавленного серебра. Содрогаясь от болезненных укусов ужаса, она обхватила себя руками за плечи, и дробно постукивая зубками, направилась в душевую.

Упругая струя горячей воды немного привела ее в чувство и освежила затуманенное мефедроном сознание. Омыв свое утомленное после дороги тело, Петти замоталась в широкое розовое полотенце и вышла из душа. Заметив, на подставке в левом углу комнаты громоздкий старый радиоприемник марки Corvette Dash Tube, Петти удивленно усмехнулась и силой мысли заставила его включиться. Раритетная рухлядь, возмущенно прокашлявшись от пыли, забившей динамик, голосом Эми Гудман возвестила начало очередного выпуска передачи Democracy now. Услышав настойчивый голос скандально знаменитой общественной активистки, Петти возмущенно вскрикнула:

— А ну-ка, мистер Radiohead смени быстрее пластинку, пока я не настучала по твоему квадратному лакированному черепу!

Старый радиоприемник, недовольно поскрипев, покопался в американских радиоархивах и, перестроившись на волну Depressive Metal Rock Radio, издал душераздирающий вопль зубодробильного angry-metal.

— Вот, можешь же, когда захочешь, — получив успокоительную звуковую инъекцию от группы Pantera, удовлетворенно хмыкнула Петти. Помимо раритетного радио, Петти обнаружила в номере не менее древний холодильник фирмы Amana-20. Радостно взвизгнув, она с разбегу обняла его руками и смачно поцеловала в обшарпанную дверку. Порыв нежной радости оправдал себя и, отворив запечатанные ворота Рая для земных обжор, Петти обнаружила внутри большую бутылку Coca-cola, две маленькие «минералки», несколько свежих сандвичей, плотно завернутых в пищевую пленку и запечатанный пакет молока. При виде такого богатства Петти почувствовала острый приступ голода и недолго думая, она сграбастала в кучу сандвичи, пачку молока и бухнулась на мягкую поляну кровати. Откупорив пачку с нарисованной мордатой коровой и развернув один из сандвичей, Петти с жадным аппетитом принялась за еду.

— Признаться порадовали вы меня сегодня, ребята! — обращаясь с набитым ртом к ревущему металлической луженой глоткой радиоприемнику и щедрому холодильнику, довольно пробубнила Петти.

Утолив голод, она бросила на пол початую пачку из под молока и, смахнув с прикроватной тумбы кипу пожелтевших от времени газет, без особого интереса развернула одну из них. Это был номер еженедельной газеты St.Paul Pioneer Press за сентябрь 1960 года. Первую полосу газеты занимал жирный заголовок с кричащим названием «Убийца с Христом в руках». Под заголовком шла обширная статья, посвященная священнику англиканской церкви Жаку Лурье. Но более чем достаточно на сегодня наслушавшись о кровавых «подвигах» французского еврея Лурье, Петти не стала читать статью и лишь ненадолго остановила внимание на черно-белой фотографии священника, сделанную незадолго до его исчезновения. С некачественно распечатанного фотопортрета на Петти спокойным уверенным взглядом смотрел сквозь время сорокалетний мужчина в черном галстуке и белой рубашке. В левой руке он сжимал пучок свежесорванных хризантем, а пальцем правой руки, почему-то, показывал наверх. В самой фотографии не было ничего необычного, кроме этого непонятного жеста Лурье, но Петти вдруг явственно ощутила, как внутри нее что-то неприятно зашевелилось. Возможно, это был страх, страх перед неизвестностью и непониманием поступков других людей.

Отложив St.Paul Pioneer Press, Петти взяла очередную газету и, судя по названию, ею оказалась Minneapolis Star Tribune за 1960 год, сентябрьский номер которой также был отчасти посвящен убийце Лурье и кроме этого один лист газеты полностью занимали фотографии из личного архива Лурье. Не зная почему, Петти стала внимательно рассматривать фотографии, пытаясь найти в них нечто необычное. Но нет, это были ничем не примечательные фото разных лет и на каждой из них был запечатлен определенный эпизод из жизни Жака Лурье. На одной из фотографий он был еще совсем младенцем в окружении любящих родителей и друзей семьи. Далее следовала фотография, где он, будучи уже зрелым юношей был запечатлен напротив здания медицинского университета с кипой объемистых книг и тетрадей в руках. И возможно, одна из этих тетрадей и была тем самым дневником, таинственно канувшим в архивах спец. служб. Это была единственная фотография, на которой Жак улыбался. Кто знает, может в этот самый момент он мечтал о поцелуе своей тайной возлюбленной Ариэлы?

Но, пожалуй, самой интересной была фотография времен его службы в американском военно-морском флоте США. На этом фото Жак Лурье в мундире младшего капрала морской пехоты стоял навытяжку перед офицером, вручающим ему Медаль Почета за подвиг, совершенный во время битвы за Иводзиму. Здесь он был уже наполовину тем, каким его помнит большинство до сих пор: Зверем, поднявшимся из Бездны и мрачным творцом Зла, обогатившим красочную палитру мира извращенными сюжетами смерти.

Рассматривая лицо Лурье на фотографии, Петти отметила про себя, что он совсем не был похож на серийного убийцу. Приятная внешность и широкая открытая улыбка делали его похожим на классического американского героя с обложки агитационного плаката. Он и был этим героем, по-крайней мере, в общественной жизни. Бакалавр медицины, боевой «морпех» и самоотверженный миссионер, не побоявшийся уехать в чужую враждебную страну на долгие семь лет. Почему, человек с такой безупречной биографией, как Жак Лурье, превратился в чудовище и стал убивать ни в чем не повинных женщин и девушек? Что случилось с ним в Японии, и кем был тот странный монах, ставший его наставником?

Петти поймала себя на мысли, что слишком много думает о Жаке Лурье и решила положить этому конец. Содрогаясь от омерзения, она скомкала газету в плотный шарик и, не целясь, метнула его в пластиковую корзину, стоявшую у самой двери. Описав дугу, бумажный шарик отрикошетил от квадратного обода ведра и ударился о лакированную панель орущего радиоприемника. Громко поперхнувшись на очередном забойном риффе, старое радио испуганно замолчало. Петти, не ожидавшая такого эффекта от неудавшегося баскетбольного броска, удивленно присвистнула и, спрыгнув с кровати, подобрала лежащий на полу бумажный шарик.

— Извини, приятель, я не специально, — виноватым тоном обратилась она к настороженно молчавшему радиоприемнику и попыталась реанимировать скомканную газету. Но едва она развернула ее, как с помятых страниц ей под ноги посыпались маленькие черные буквы.

— Ой, что за чертовщина! — с изумлением наблюдая, как сыпятся со страниц целые заголовки и статьи, не на шутку всполошилась Петти. Растерянно помяв в руках пустые газетные листы, она крепко зажмурила, а потом снова открыла глаза.

— Какая дрянь оказывается этот мефедрон! Говорила я Келли не покупать всякое дерьмо. Меня ведь даже от кокса так никогда не вставляло! — списав свое нелепое видение на эффект, вызванный применением психостимулятора, ошалело пробормотала Петти. Сбежавшие из популярного «еженедельника» буквы, почувствовав свободу печати, начали быстро расползаться по всей комнате. И вскоре вся эта армия разноцветных закорючек буквально заполонила все пространство комнаты, посеяв кругом анархию и беспорядок. И мало того, каждая буква издавала характерный для ее значения звук. Буква «а», словно заведенная пищала «эй». Буква «д» жужжала, как майский шмель «джи». Буква «г» рычала собакой «р-р-ры». И вся эта многоголосая какофония звуков показалась такой невыносимой для слуха Петти, что она крепко зажав ладонями уши, громко закричала:

— Заткнитесь, маленькие гадкие закорючки! Не то я возьму пылесос и всех вас отправлю в мусорный бак.

Психическая атака Петти возымела положительный эффект и над алфавитной армией закорючек нависла немая напряженная тишина. Обрадованная послушностью букв, Петти добавила мягким голосом:

— Если обещаете впредь слушаться меня, то я разрешу вам жить в шкафу и под кроватью. Но только не смейте снова кричать и бегать по всей комнате. Договорились?

Буквы, молча, выстроились густой колонной и послушно переместились под кровать.

— Вот так вот! — довольно прищелкнула языком Петти. — Надеюсь, мы с вами неплохо поладим.

Разобравшись с шумной печатной братией, Петти решила привести себя порядок и выдвинуться на экскурсию по близлежайшим окрестностям. Для начала она высушила феном мокрые волосы и, смазав лицо защитным кремом, стала искусно накладывать сверху макияж. Зеркало, увлеченно наблюдая за ее стараниями, постаралось больше не огорчать Петти, и представила ее такой, какой она привыкла себя видеть в лучшие дни своей жизни. А именно, ослепительно красивой, немного загадочной и недоступной для незнакомых мужчин. Разглядывая свое отражение на зеркальной стене, Петти осталась почти довольно тем, как она выглядит. Ее лишь смущали легкие тени под глазами, делавшие ее несколько утомленной и несчастной.

— Ну как я тебе, стекляшка?! — наморщив чуть вздернутый носик, высокомерным тоном обратилась она к зеркалу.

В ответ на вопрос Петти на зеркальной глади появились широкие круги, а следом из зеркала высунулась изящная женская рука. Рука приблизилась к лицу Петти и быстрыми легкими движениями поправила пару локонов, непринужденно спадающих на ее хрупкие плечи. Когда рука хозяйки параллельного мира исчезла по ту сторону зеркальной стены, Петти сбив гордыню, кротко прошептала:

— Спасибо!

С удовольствием рассматривая в зеркале свою обольстительную фигуру, Петти неторопливо натянула на свои стройные бедра белоснежные трусики танга и запечатала спелые ядрышки упругих грудей в мягкие чашечки бюстгальтера. Белые джинсы с заниженной талией от Just cavalli, цветастая блузка из полупрозрачного шифона и черные туфли на вывернутой шпильке от Nina Ricci превратили ее в настоящую роковую красавицу, случайно занесенную ветром в эту Богом позабытую «дыру».

Сомкнув на поясе серебряную пряжку широкого ремня, Петти накинула на плечо желтую сумочку из змеиной кожи и весело подмигнула своему одухотворенному отражению. Отражение ответило ей оптимистичной улыбкой, вдохнув в Петти надежду на удачный день и отличный вечер.

— Эй, вы, буковки-корявки, сидите здесь тихо до моего возвращения, не то сами знаете, что я с вами сделаю, — направляясь к двери, строгим голосом напутствовала Петти, робко выглядывающих из под кровати газетных беглецов. Буквы ответили своей избавительнице хором нестройных звуков, тем самым пожелав ей хренового дня и препоганейшего вечера. Но Петти уже не слышала, о чем щебечут ей вслед коварные закорючки. Затворив за собой дверь, она скользила по светлому тоннелю коридора навстречу мраку неизвестности, уже раскинувшему на ее пути смертельные сети.

Спустившись в пустующий прохладный холл, Петти окликнула хозяев мотеля: — Аманда, Дэн, можно вас на минуточку?!

Но никто не откликнулся на зов Петти, и она сама решила поискать пропавших хозяев. Цокая шпильками по паркету, Петти вошла в приоткрытую дверь бар-буфета и с любопытством осмотрелась по сторонам. Бар-буфет представлял собой довольно просторное помещение, заставленное низкими круглыми столиками и плетеными стульями. Напротив входной двери находилась барная стойка и широкая стеклянная витрина, заставленная легкими освежающими напитками и неказистыми сухими закусками. За барной стойкой спиной к Петти стоял невысокий лысый мужчина в черной рубашке и неторопливо протирал белой ветошью хрустальный фужер из под вина. Решив, что это, по-видимому, один из служащих, Петти немного фамильярным тоном окликнула мужчину за стойкой:

— Эй, приятель, ты случайно не видел хозяев?

Но, тот, к кому она обратилась, проигнорировав ее слова, как, ни в чем не бывало, продолжал заниматься своим делом.

— Ты оглох приятель или как? — с растущей досадой в голосе снова окликнула Петти невежливого служащего.

Но и в этот раз он никак не прореагировал на Петти и она, потеряв терпение, подскочила к стойке и настойчиво ткнула молчаливого служащего пальцем в спину. Лысый мужчина, почувствовав укол острого ногтя, нервно вздрогнул и, выронив из рук хрустальный бокал, резко повернулся всем телом к Петти.

То, что случилось после, полностью выбило Петти из колеи. Вместо лица незнакомца, она увидела вытянутую кожаную маску без глаз, ушных раковин и носа. И всю нижнюю часть этой живой маски занимал огромный уродливый рот, утыканный острыми, как иглы черными зубами. Хищно оскалившись, монстр в облике человека вцепился худыми жилистыми руками в стойку и издал утробный булькающий хрип.

— Goddamn it, ни хрена себе хлеборезка! — от неожиданности роняя на пол сумочку, с неподдельным ужасом в голосе, выдохнула Петти.

Мерзкий зубастик, клацая нечищеными зубками, слепо уставился на дрожащую от страха Петти, и казалось, собирался съесть ее, не отходя от кассы.

— Аманда, Дэн помогите мне, прошу вас! — полностью теряя контроль над собой, заверещала диким голосом Петти.

Служба девять один местного значения появилось как раз вовремя, так как, возможно, еще немного и свежевымытую тушку Петти распотрошил бы зубастый слепец из Ада. На шум и крики в бар-буфет буквально влетела запыханная и растрепанная Аманда Хэчт и сходу набросилась на яростно верещавшего за стойкой монстрика.

— Dio mio, perche siete cosi fa paura il nuovo pigionante, scherzo! — без лишних церемоний ухватив за ворот рубашки безликого зубастика, на чистейшем итальянском прокричала Аманда. Мерзкий слепец мгновенно убавил боевой пыл и, захлопнув свою ужасную пасть, покорно склонил вниз лысую голову.

— Damn it, я точно сошла с ума, — наблюдая за тем, как отчаянно лупит Аманда по лысому черепу монстрика, ошалело прошептала Петти и, ощутив дрожь в ногах, бессильно опустилась на один из стульев.

Тем временем лысый зубастик, не выдержав побоев Аманды, по-щенячьи взвизгнул и, рванувшись из ее рук, изобразил широкий прыжок в сторону стены. Прошло еще мгновение и монстр, словно испарился в воздухе.

— Что это было, Аманда? — судорожно сжав на груди кулачки, заикаясь, спросила Петти.

— Bad-boy, molto museo zoologico annualmente dale vostre mani! — с досадой бросая на стойку бара оторванный «с мясом» воротник черной рубашки, выпалила Аманда на итальянском.

— Аманда, что это было? — механически переспросила Петти, осоловело глядя на стену, в которую только что грамотно «впечатался» зубастый зверек.

— Не беспокойтесь, мэм, прошу вас. Этот несносный уродец, так напугавший вас…в общем, это мой сын Лео. Мэм, простите меня, за то, что я сразу не рассказала вам о нем, — обратив, наконец, внимание на полностью деморализованную Петти, заполошенным голосом запричитала Аманда. Достав из витрины бутылку холодной воды и хрустальный фужер со стойки, она подскочила к Петти и стала приводить ее в чувство.

— Povero bambino, che cosa voi luce. Su, Leo, sei solo il nostro pigionante non vi prego! — упав на колени перед Петти, плачущим голосом возопила Аманда. Трясущимися руками откупорив бутылку воды, она доверху наполнила ею фужер и заботливо поднесла его к губам Петти.

Веге acqui, vi prego. Веге, per, favore! — нежным просящим голоском обратилась она к Петти.

— Что, я не понимаю? — все еще пребывая в глубоком шоке, бессильно пролепетала Петти.

— Попейте воды, мэм, попейте. Вам сразу станет легче, вот увидите, — ловко перескочив с итальянского на английский, скороговоркой выпалила Аманда. Петти приняла бокал из рук Аманды, и звонко стуча зубками по тончайшему хрусталю, сделала крупный глоток. Аманда, с затаенной тревогой наблюдая за Петти, нервно улыбнулась и заискивающим голоском просюсюкала:

— Мэм, милая мэм, простите меня за Лео. Вы знаете, он только с виду такой страшненький, а на самом деле, он очень стеснительный и кроткий малый.

— Я заметила, — поставив на стол пустой фужер, саркастически усмехнулась Петти.

Ее всю колотило, словно в лихорадке и она едва могла говорить.

Второй член команды спасения появился в тот момент, когда пострадавшая начала понемногу приходить в себя. Муж Аманды, уподобившись «обезбашенному» киборгу, буквально влетел в бар-буфет и, потрясая в воздухе титановой битой, воинственным голосом заорал:

— Сейчас здесь кому-то не поздоровиться!

Появление очередного чудовища окончательно доконало расшатанную психику Петти. Коротко охнув, она запрокинула назад голову и лишилась чувств. Аманда, разозленная нелепой выходкой мужа, сурово сдвинула брови и грозным голосом рыкнула:

— Bene, che oggi la giornata! Aggiungendo questi mi essattamente oggi non un atto eroico nella bara!

Гневные окрики жены отрезвили разбушевавшегося «бегемотика» и он, убрав биту за спину, виновато проблеял:

— Дорогая, мисс Петти так громко кричала, что мне вдруг показалось, ее кто-то убивает. Я…

— Придурок, да ты ее своими воплями напугал больше, чем наш сын Лео! — не дав до конца оправдаться мужу, резко перебила его Аманда.

— Так это был Лео? Mamma Mia, бедная женщина! Я ведь и сам иногда пугаюсь, когда встречаю Лео по ночам, — озадаченно почесав затылок, сокрушенно вздохнул Дэн Хэчт.

— Сколько раз я говорила этому негодному мальчишке, чтобы он не показывался при наших посетителях. Но нет, чем он становиться старше, тем все меньше он слушает о чем я ему говорю. Как я устала от всего этого, я так устала, — на повышенных эмоциях выразила свое душевное состояние Аманда. Достав из кармана халата скомканный белый платок, она стала обмахивать им бледное лицо Петти.

— Что же теперь прикажешь делать? Не отказываться же нам от нашего сына! — обреченно вздохнул Дэн Хэчт и крадущимися шагами приблизился к жене. Взяв со стола бутылку с минеральной водой, он сделал из нее глоток и надув щеки, с шумом выплеснул содержимое прямо в лицо в Петти.

— Don Chisciotte Che cosa fa?! — на этот раз уже испугавшись сама, заорала истеричным голосом Аманда.

— Да, все нормально, дорогая! Видишь, мисс Петти уже приходит в себя, — боясь попасть под горячую руку жены, вовремя отпрыгнул на безопасное расстояние Дэн Хэчт.

Холодный душ и вправду привел в чувство Петти, и она медленно разлепив глаза, слабо улыбнулась:

— Мисс Петти, как хорошо, что вам стало лучше. Мисс Петти, как хорошо, что вы снова с нами! — радостно всплеснула ладонями Аманда и, приложив к ее лицу платок, бережно смахнула с него капли воды.

— Кажется, я потеряла сознание, да, Аманда? — отстраняя от себя руку Аманды, неуверенно спросила Петти.

— Да, мисс Петти, вы ненадолго потеряли сознание. Вас напугал своими криками мой шальной муженек, будь он неладен, — заискивающе ощерилась хозяйка мотеля.

— Дорогая, дорогая, за что ты меня так? — не вовремя встрял горилообразный Дэн Хэчт.

— Shut up, berk! Ты уже сделал свое дело, — грубо ответила ему Аманда и, сменив тон, ласково пропела Петти:

— Мисс Петти, скажите, можем мы с мужем надеяться на то, что вы не покинете наш мотель после столь неприятного для всех недоразумения?

Опираясь на крышку стола руками, Петти сделала попытку встать со стула, но как только ее покачнуло, Аманда вовремя придержала ее под руку.

— Спасибо Аманда, — тяжело опираясь на мягкое плечо хозяйки мотеля, поблагодарила ее Петти. Не желая отставать от своей строгой жены, Дэн пристроился к Петти с другого бока и осторожно взял ее под локоть. Оказавшись в клещах между двумя благодетелями, Петти, наконец, почувствовала себя в относительной безопасности.

— Расскажите мне, пожалуйста, про вашего кудрявого малыша? — с легким юмором в голосе попросила Петти. Видя, что постоялице стало лучше, Аманда облегченно вздохнула и охотно ответила на интересующий ее вопрос:

— Вы о Лео, мэм?… Как вы уже заметили, он не совсем обычный с виду ребенок. Но он, правда, наш родной сын. Так бывает, мэм, не часто, но бывает…Лео не виноват, что он такой. Но я вас заверяю, что он совсем не опасный для общества. И то, как он отреагировал на вас, говорит лишь о том, что он просто вас испугался и все. Он бы никогда не посмел напасть на кого-либо, поверьте мне.

Петти, не совсем удовлетворившись ответом Аманды, повернулась к смущенно сопящему сбоку Дэну Хэчту.

— А что скажете мне вы, сэр Хэчт?

— Аманда права, мэм: Лео безопасен для общества и никогда не причинит вред ближнему, — стесняясь смотреть в красивые глаза постоялицы, невнятно пробурчал Дэн Хэчт.

Переварив полученную информацию, Петти ненадолго задумалась и, наконец, твердым голосом изрекла:

— Хорошо, давайте сделаем вид, что ничего не произошло.

— Ой, спасибо вам, мисс Петти! Да хранит вас Дева Мария! — облегченно выпалила Аманда и, прижав Петти к своей мощной груди, трижды поцеловала ее в лоб и щеки. Дэн Хэчт тоже пожелал поучаствовать в лобызании прекрасной постоялицы, но жена вовремя сунула ему под нос увесистый кулак.

— Но… но, — переждав бурю эмоций, ультимативным тоном заявила Петти, — я хочу, чтобы вы мне пообещали, что больше не будете доводить меня до обморока и начнете лучше следить за своим «красавчиком» Лео.

— Обещаем, мисс Петти, обещаем! — в один голос заорали дурными голосами хозяева мотеля.

— Зачем вы так кричите, господи?! — недовольно поморщилась Петти и сделала попытку высвободиться из железных объятий своих нескучных благодетелей.

— Еще раз простите нас, мэм, — извинилась за себя и мужа более вежливая и чуткая Аманда.

— Я собиралась совершить небольшую прогулку по окрестностям, но совсем не знаю, откуда мне начинать, — возвращаясь к первоначальному вопросу, обратилась Петти к хозяевам мотеля.

— Ой, сейчас я вам все объясню, мисс Аманда, — глядя на Петти глазами преданной собаки, с готовностью кивнула хозяйка мотеля. — Наш мотель стоит в самом центре Бэгли и отсюда рукой подать до любой точки нашего города. К примеру, если вас интересует WalMart, то вам нужно пройти двести ярдов на юг по Main avenue и, свернув на перекрестке налево, пройти еще четверть мили по 6th East street и там справа, вы увидите большую неоновую вывеску WalMart. Там же, напротив магазина, есть вполне сносная Drug store, где вы можете приобрести необходимые лекарства. А если у вас появиться желание вкусно пообедать или поужинать, то вам нужно будет пройти еще сто ярдов прямо и свернуть налево на Labbad avenue. Там находиться мексиканская закусочная Диего Мартинеза, а чуть дальше стоит отличный стейк-бар. Диего порядочный сукин сын, но он готовит отличные фахитос, энчилады и умеет гнать приличную текилу. Но если вам претит острая пища, то я советую вам посетить заведение нашего старинного друга Криса Фридериксона. Вас приятно удивит настоящая американская кухня и широкий выбор спиртных напитков…

— С этим все понятно, а что на счет исторических достопримечательностей? Есть в вашем городе какие-нибудь исторические памятники или музеи? — переварив краткий отчет Аманды, задала Петти очередной вопрос.

Вопрос Петти застал врасплох хозяев мотеля и те, недоуменно переглянувшись друг с другом, снова воззрились на Петти. На этот раз, на ее вопрос отвечал Дэн Хэчт:

— Мэм, а позвольте, в свою очередь, поинтересоваться у вас, с какой целью вы прибыли в Бэгли?

— А это имеет какое-то отношение к заданному мною вопросу? — не поняла Петти. — Самое прямое отношение, мэм, самое прямое!

— Хм… я не знаю, что вам ответить, сэр Хэчт.

— Ладно, мэм, тогда я попробую задать вопрос иначе. Вы что-нибудь слышали об Инкубаторе Брайана или секретном проекте DOM?

— Инкубатор Брайана? Секретный проект DOM? Нет, признаться, я ничего об этом не слышала.

— Тогда с вами все ясно! — неожиданно расплылся в широкой улыбке хозяин мотеля.

— Что вы имеете в виду, сэр Хэчт? — вопросительно фыркнула Петти, раздраженно глядя на ухмыляющееся рыло хозяина мотеля.

— Давайте поступим так, мисс Петти: сегодня мы вам ничего не будем говорить, а завтра сюда явятся наши местные экскурсоводы Билл и Тимм. И вот они-то вам все подробненько расскажут и покажут, хорошо? — нагоняя на себя тень интригующей таинственности, предложил Дэн Хэчт озадаченной неизвестностью постоялице.

Петти нахмурила лоб и несколько секунд размышляла над услышанным. Ей не совсем понравилось то, какими хитрыми масляными глазками на нее стал смотреть хозяин мотеля. И то, как переменилось выражение лица Аманды, когда Петти нечаянно призналась им в своем профанстве. Что-то здесь было не так и это немного обеспокоило Петти. И если бы она была более чуткой и благоразумной, то не стала бы искушать судьбу и позвонила бы по телефону русскому таксисту Юрию. Но, врожденный дух авантюризма и остаточные действия мефедрона несколько притупили ее бдительность. И она, взяв себя в руки, постаралась отогнать от себя тревожные предчувствия и целиком и полностью довериться сложившимся обстоятельствам.

— Ладно, так и быть, дело сделано и я уже здесь, — загнав поглубже тревожные позывы, решительно тряхнула распущенными кудрями Петти. — Сегодня я побуду в неведении, а завтра попробую сполна утолить свое любопытство.

— Вы такая умничка, мэм. Смотрю на вас и прямо нарадоваться не могу, — картинно сложив на груди ладони, умильно закатила кверху черные глазки Аманда.

— Может вам сварить кофе, мэм? — любезно предложил хозяин мотеля и резво метнулся в сторону барной стойки.

— Пожалуй, не стоит, — протестующим жестом остановила его Петти, — я недавно перекусила. Да, кстати, спасибо вам за ваши вкусные питательные сэндвичи, мисс Аманда.

— Что вы, мисс Петти! Это вам спасибо за ваше доброе сердце, — зардевшись от удовольствия, радушно протянула ей навстречу руки хозяйка мотеля. И только сейчас Петти заметила, что шелковый японский халат Аманды расстегнут настежь, а ее округлую талию сковывает черный кожаный корсет, утыканный блестящими железными клепками. Смутная догадка промелькнула в голове Петти и она, едва сдерживая улыбку, перевела взгляд на мужа Аманды. И когда она увидела на бычьей шее сэра Хэчта кожаный ошейник с крупным металлическим кольцом, то ей сразу все стало ясно. Подобные аксессуарчики издавна пользовались широкой популярностью среди любителей «ролевых» игр. Видимо, отчаянные крики Петти застали хозяев именно в тот момент, когда они мирно тешили себя экзотическими сексуальными забавами.

— Что ж, я, пожалуй, пойду. Спасибо вам за то, что устроили мне такое незабываемое и самое главное бесплатное шоу, — игриво подмигнула Петти сэру Хэчту и направилась к двери.

— Что вы, мисс Петти! Это вам спасибо за понимание и терпимость, — бросаясь вслед за постоялицей, благодарно проворковала хозяйка отеля.

— Да, кстати, — уже с порога, обернулась Петти лицом к Аманде, — отличный костюмчик, мисс Аманда.

— Что? — сразу же догадавшись, о чем говорит Петти, поспешно запахнула на себе халат любительница «ролевых» игр.

— Сэр Хэчт, вам этот кожаный ошейник очень даже к лицу, — не забыла Петти уколоть и сэра Хэчта.

— Что? — покрываясь густым багровым налетом, сипло отозвался явный подкаблучник и тайный садомазохист Дэн Хэчт.

— See your later, mistress and bottom! — мило оскалившись, помахала Петти двумя пальчиками «сладкой парочке» и мгновенно испарилась за дверью.

Муж Аманды, настороженно прислушиваясь к звукам цокающих каблучков постоялицы, смущенно воззрился на жену и растеряно бросил:

— Однако, какая языкастая сука эта мисс Петти!

Аманда, выслушав грубую реплику мужа, неожиданно подбоченилась, и некрасиво скривив полные губы, рыкнула приказным тоном:

— А ну-ка, ты, жалкий слизень, становись на колени и целуй мне ноги, быстро!

С виду неповоротливый Хэчт проворно бухнулся на колени и, изобразив на своем небритом рыле подобие страха, покорно проблеял:

— Слушаюсь, моя госпожа!