Яркость

Дмитрий Алёхин (2025)

Часть леса уже вплотную приблизилась к городу, и цивилизация постепенно разрушает тот детский восторг, который вызывали зелёные кроны деревьев, закрывающие влажные лужайки, пахнущие травы и тёмные зелёные листья кустарников от тяжёлых и горячих лучей солнца. То, что следует забыть — забыто, яркое становится ярче, большое — больше. Возвращаясь в те места, где прошло наше детство, мы часто замечаем, что деревья стали меньше, камни грязнее, а вода в реке уже не такая чистая. Ведь мы — это наша память, а мозг играет с этими воспоминаниями, как ему удобно. Но правда ли что-то изменилось? Или меняемся только мы сами? Клетки нашего тела делятся и умирают, заменяя каждый орган в течение нескольких лет. Мы меняемся, наши убеждения и взгляды эволюционируют, тело и разум преобразуются, провожая нас за руку из прошлого в будущее каждую секунду. Но всё, что мы есть по сути — это память, сплетённая из противоречий двух полушарий мозга. Обманчивая, но ценная, ведь без неё не было бы ничего.

Глава 2. Воспоминания

Этот бар уже скрипит от ветра, а его старая дверь не закрывается. Добавил бы «плотно», но она не закрывается. Ближе к лесу, на утоптанной земле, виднеется зола от вчерашнего костра, которую можно легко разглядеть даже отсюда. Вчера вечером здесь, вероятно, сидели дети; они травили друг другу страшные истории, и их звонкий смех разносился по округе. Когда мы в последний раз собирались все вместе? Может быть, сегодня вечером снова соберёмся. Уже светает, и Вероника скоро закончит свою смену. Мы вновь увидимся, будем вместе и счастливы, для нас настанет новый день, новое лето, словно до этого ничего и не было. У меня в голове столько всего, что я хотел бы ей сказать, и она, безусловно, хочет поделиться со мной своими мыслями, но вот мы встретились, обнялись и погрузились в уютное молчание. Возможно, это из-за стеснения или нахлынувших чувств, но слова сейчас излишни. Главное, что мы вместе, и всё хорошо. Как же долго я её не видел! Мы будем наслаждаться каждым мгновением, проведённым вместе.

Астра жила в конце улицы, где кончалась деревня. Её следует проведать. Сходить к ней было отличным поводом прогуляться с Вероникой без посторонних ушей. Рука в руке, мы проходили квартал за кварталом, иногда погружаясь в уютное молчание, а иногда смеясь над чем-то не столь остроумным, но всё равно забавным для нас. Нам и в детстве было уютно и весело вместе, поэтому время пролетело незаметно, и дом Астры был уже близко.

Она пошла со мной только для того, чтобы не было скучно, но, видимо, не горела желанием видеться с Астрой. Может быть, они повздорили, или это ревность, а может, ей просто пора было домой. В любом случае, мы попрощались и разминулись; я проводил её взглядом, пока она не свернула за угол — она никогда не поворачивалась уходя.

Подходя к дому на окраине, я увидел Астру: она, как обычно, сидела на скамейке и что-то записывала в свой дневник. Астра сказала, что болеет и не выходит гулять. Эта девушка всегда была несколько отстранена от людей, но в нашей компании ей было хорошо, временами. Только с нами она и дружила.

Она не выглядела уставшей, скорее взволнованной и погружённой в свои мысли. Я рассказал ей про последние новости, про то, как мы на днях ходили на озеро купаться и играть в карты. Она рассказала про шумных соседей: в старом доме у озера шёл ремонт, и горел свет по ночам — как выяснилось, проводилась подготовка к открытию музея. Пожаловалась на плохой сон и показала мне вырезку из газеты про этот дом. На следующий день всех приглашали туда на мероприятие как в иммерсивный музей. Такому соседству, в общем, завидовать не хотелось. Астра говорила, что шум и крики там слышны всю ночь, громкие разговоры и грохот. Мы договорились прийти туда утром и всё разведать.

Все вместе мы подошли, дождавшись своей очереди к высокой даме в монотонном одеянии, которая отрывала билет каждому посетителю. Толпа людей спереди ожидала экскурсовода, по совместительству билетёра, и когда был оплачен последний проход, ворота закрылись, и мы последовали за дамой. Величественные лестницы, изящные платья на порхающих принцессах, старинные свечи под огромными люстрами — всё это создавало атмосферу живого спектакля, насыщенного интерьером, слугами и архаичными речами. Актеры действительно старались и вживались в свои роли. Нас никто не замечал в этой иммерсивной постановке. Мне всё запомнилось большим и ярким: принцессы — красивыми, а дама-экскурсовод — высокой и строгой. Было интересно наблюдать, как жители и их слуги готовились к вечернему балу, как злая мачеха (роль которой взяла на себя сама предприниматель, по-видимому) ходила и отчитывала двух девушек, командовала слугами. Однако только она реагировала на посетителей, остальные же играли свою роль, не отвлекаясь.

Мы не заметили, как стемнело. Астра говорила о том, что слышит крики и шум по ночам, и это, видимо, не давало ей спать. Мы решили помочь подруге и дождаться, пока солнце полностью уйдёт за горизонт, чтобы проследить за строгой дамой. Это было настоящее приключение и забава — мы в старинном особняке, что может быть увлекательнее?

Зрители потихоньку уходили, слуги закрывали ворота, и вскоре мы остались внутри. Мы не знали, живут ли здесь актеры или будут уезжать, но было ясно, что всех выгоняют в тот момент, когда две сестры-принцессы ложатся спать.

Переходя из коридора в коридор, мы встречали всё меньше людей. Однако после закрытия никто не вскочил и не начал собираться, ни у кого не гудел мобильник. Слуги продолжали выполнять свою работу, принцессы готовились ко сну, а мачеха направилась в противоположное от основной усадьбы ответвление, похожее на башню. Мы осторожно последовали за ней. Вокруг было грязно и холодно. Женщина принесла что-то в руках к двери, похожее на поднос, и там промелькнула тень — еле заметная, так как везде было темно и различить что-либо не представлялось возможным. Женщина удалилась, а мы, оставшись незамеченными, с опаской подошли к двери.

В лунном свете едва различимо виднелась фигура полуобнажённой молодой девушки. Её грудь была наполовину оголена из-за изорванной одежды. Улыбаясь, она подошла к нам и спросила, последние ли мы посетители на сегодня. Ошеломлённые её внешностью, мы ответили, что уже некоторое время бродим по коридорам и, похоже, спектакль завершился. Она попросила нас открыть дверь, так как, видимо, про неё опять забыли. Вероника потянулась к щеколде; я хотел было её остановить, но Астра одёрнула меня за руку, и я оставил всё как есть.

Покинув темницу и улыбнувшись Веронике, девушка скрылась в тени, а мы быстрым шагом решили покинуть этот дом, перешёптываясь друг с другом о странной полуголой девочке. Коридор к выходу на первый этаж, видимо, был единственным, в конце которого стояли две девочки-принцессы в ночных одеяниях. У одной в руке был подсвечник. Они громко ссорились, повторяя одно и то же про какого-то мальчика. Одна утверждала, что выйдет за него замуж, когда вырастут, а другая настаивала, что они уже женаты. Мы громко сказали им, что уже уходим, и стали проходить мимо, но они не обращали на нас внимания.

Как вдруг мы наткнулись на строгую даму, которая выверенными шагами направилась к нам. Две девочки, будто этого совсем не замечали и даже не сбавили тон, выясняя свои отношения. Женщина начала грубо восклицать, какого чёрта мы здесь забыли в такое время и что мы не должны нарушать порядок. Мы с виноватым видом извинялись, опустив головы. Сзади к строгой даме на луч лунного света ступили голые ступни девушки в изорванной одежде. Я поднял взгляд и увидел её лицо, покрытое копотью: один глаз был закрыт прядью волос, а второй сверкал злобой.

Дама обернулась и, кажется, попыталась вскрикнуть. Я почувствовал сковывающий холод, мурашки побежали по спине. Астра крепко сжала мою руку. Две принцессы всё также были отстранены от реальности, обвиняя друг друга в ночных свиданиях с кем-то. Мы не знали и не могли знать, что происходит. Полуголая девочка с чёрными, как сама ночь, волосами подняла глаза на обезумевшую от страха женщину, и та исчезла в одно мгновенье, не успев понять и осознать этот момент. Тихий хлопок воздуха от вдруг появившегося вакуума — и её нет. В воздухе осталась лишь пыль от того, что секунду назад было человеком и одеждой. Спектакль кончился. Вспышка света. Так ярко.

Сознание помутнело. Я вижу щелчок пальцами перед глазами. Вспышка. Что это было? Здесь была высокая женщина. Что произошло? Вижу повторный щелчок пальцами. Куда они исчезли? Вероника пыталась привлечь моё внимание, увидев, что я отвлекся. Огонь от костра греет нас. Филипп, допивая бутылку, оглядывает нас взглядом и рассказывает что-то шокирующее его самого, интересующее, естественно, только его. Вероника сделала пару шагов в сторону и закурила сигарету. Я чувствовал себя уставшим, мне точно нужно было домой. Филипп говорит про поездку на озеро на следующих выходных. Не хочу. Я не хочу никуда ехать. Я захотел уйти прямо сейчас, повернул голову в поисках Вероники. Астра взяла меня за руку и спросила, как я себя чувствую. Я убрал руку Астры, встал и направился в ту сторону, куда ушла Вероника. Но я не мог её догнать: ускоряю шаг, а она всё дальше, перехожу на бег, но её силуэт уходит вдаль. Я слышу её голос у себя в голове: “Я не Святая, не ходи за мной”.

С громким ударом о каменный пол разбивается подсвечник — принцесса его уронила. За свободную руку меня одёрнула вторая очнувшаяся девочка в белом ночном одеянии, с испугом смотревшая на всё, что произошло.

— Бежать.

Только этот инстинкт сейчас мог нас спасти.

— Бежать, — только это слово было в голове; сказал ли его кто-то, но оно точно встало на первом месте в сознании.

Мы резко кинулись вниз по лестнице; две сестры держали нас за руки и вели вперёд к проходу в стене. Сзади гас свет, становилось всё темнее, и мы бежали по какой-то трубе или тоннелю к источнику дневного света. Добравшись до края, увидели внизу, в нескольких метрах, гладь воды, однако выход быстро затягивался льдом, поднимавшимися ледяными пиками, перекрывавшим путь. Я обернулся. Позади нас всё превращалось в ничто: исчезал даже свет и растворялись воспоминания об этом месте. Кроме нас, там не было никого — ни слуг, ни мачехи, только три сестры и мы, здесь и сейчас, на пути к свободе, не зная откуда, перед стеной льда.

Сестра в тёмном изорванном одеянии появилась сзади нас, а две принцессы стали кричать на неё, кричали, что дальше им нельзя. Секунд пять они плакали, всхлипывая, причитали о конце пути. А после девушка, улыбнувшись, на миг подняла голову вверх, шмыгнула носом, слеза упала с её щеки на постоянно растущий лёд. Полуобнажённая девушка сказала: «Мне можно», окинула взглядом сестёр, хлопок. Их больше нет. Их больше не было потому, что не стало. Есть пыль, быстро меняющая направление от образовавшегося вакуума в толще холодного воздуха, но это уже не они, это и не были они.

Лёд треснул, Филипп закричал, будто вместе со льдом треснула и его голова, он упал на колени и что-то тихо бормотал. Сестра в тёмном прыгнула в воду, Астра потянула меня за руку и мы упали вслед за девушкой.

Выходя из воды, я увидел кого-то на берегу. Кажется, это был Филипп. Астра сжимала мою руку. Вероника уходила вдаль от озера, от меня. Одежда на ней была вся рваная. Я не мог вспомнить её лицо, но ведь она самый важный человек в моей жизни. Я кричу ей вслед. Астра сжимает мою руку всё крепче, когда я пытаюсь двигаться. Зачем она пытается меня удержать? Ведь Вероника уходит вдаль, с ней что-то не так, её нужно догнать. Я резко отдёргиваю руку и начинаю идти к берегу по мелководью. Рука вся будто горит. Я поднимаю её, чтобы посмотреть. И вижу выжженный шрам на ладони — это надпись неровными буквами «не верь ей».

Весь ошеломлённый и мокрый, я повернулся к Астре; её светлые локоны приподнимал лёгкий ветерок. Она обеспокоенно улыбалась мне. Только она знает о моих кошмарах. Без неё я бы сдался. Я попросил принести мне воды. Она отпустила мою руку и прикрыла пледом, встала, закрыла окно и направилась в другую комнату.

Образы всплывают перед глазами и меркнут, обрывки сна. Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Закрываю глаза. Передо мной силуэт девушки, она уходит вдаль. Я не знаю, кто она.

…

Однажды вечером, когда мы сидели у огня, Вероника рассказала историю про Дракона и девочку по имени Ниа, сражавшуюся с ним.