Акула в черном небе

Дмитрий Геннадиевич Федюшин, 2016

Что, если законы времени отходят на второй план и перестают полноценно влиять на вашу жизнь? Что, если некоторые события продолжают идти в ногу с временем, а некоторые – невероятным образом прокручиваются снова и снова, словно приходят из другой реальности? Именно это происходит с главным героем. Сперва эффект дежа вю касается каких-то мелочей, случайных прохожих. Но вскорости повторяющихся элементов возникает все больше, и они становятся все более навязчивыми.

2

По дороге на работу в маршрутке мне в кои-то веки удалось сесть, причем не за пять минут до моей остановки. Обычно эти долбаные старые"Газели", которые до сих пор почему-то не поменяли на"Богданы", как на большинстве остальных маршрутов, так забивались спешащими на работу, что чувствовал себя килькой в банке. Но сегодня выдалось полегче, несмотря на то, что стоял час пик понедельника.

Я смотрел на унылый грязно-зимний пейзаж за окном, когда мой взгляд привлек человек, сидящий спереди. Точнее не он сам, а его татуировка на всю шею. Изысканное, рифленое зеркальце, какие бывали у дам до технологического века, а в отражении человек без лица. Голова у силуэта была на месте, но вместо лица лишь тусклое, белесое пятно, вокруг которого космами висели волосы. К тому же татуировка была исполнена в черно-белом цвете, что добавляло ей особой сумрачности. Она показалась мне необычной, хотя я в них ничего не смыслил. Тату притягивало взгляд и навевало странные ассоциации. Сознание мое провалилось в пучину мрачных сюрреалистичных образов.

"Уродочеловеки блеют на тонких лапах перед всесилой. Стоя вниз головой, исступленно тянутся к грязному нижнему небу."

Непонятным образом мысленные картины начали сплетаться с этими выражениями. Строки из загадочного текста неустанно звучали в голове и словно большие грубые руки, тянущиеся из темных глубин моего подсознания, сдавливали черепную коробку.

Я будто в тумане вышел на остановке.

Понемногу я стал насыщать свой мозг атрибутами умиротворения, подобно тому, как человек развешивает благовония и обставляет комнату вещами, излучающими положительную энергетику. Потому, когда я заходил на работу, татуировка и все последующее покинуло мои мысли.

На складе было холодно. Кирпичное здание без отопления, обшитое металлом и с бетонным полом очень быстро поддавалось погодным условиям, поэтому у нас стоял на тонкой ножке переносной обогреватель. Однако ноги он не спасал, особенно в такой мороз как сегодня, и мы клали под свои столы толстые пластины пенопласта, поскольку большинство времени нам приходилось проводить в сидячем положении. Сами облачались в куртки, а на руки надевали обрезанные перчатки, чтобы они не стесняли движения пальцев, которым приходилось резво перебирать анкеты.

Мы часто подшучивали, что жизнь у нас собачья: собачьи условия работы, отношение начальства, как к собакам. А также сравнивали себя с бедными китайскими рабочими. Да, платили нам немного, но все остальное я воспринимал исключительно с юмором, так как в большинстве был не согласен с этими утверждениями.

Не знаю, что на самом деле думал мой сотрудник, но я вполне понимал, что у нас мало общего с бедными китайскими рабочими, которые пашут на огромных фабриках с кучей людей и вечной суматохой. Работают по двенадцать, а иногда и четырнадцать часов в день и проживают в маленьких комнатушках при этих заводах. Мы же работаем по стандартному графику: восемь часов, плюс час обеда, пять дней в неделю. Коллектив у нас маленький — всего-то три человека, и дружный, но со своими нюансами, конечно. А суматоха здесь редкий гость. Поэтому все наши саркастичные, а порой и похабные шутки по поводу начальства и их отношения к нам — не более, чем механическое взаимодействие социальных слоев. Они на слой выше и командуют, мы скрипим зубами и отпускаем между собой грязные шуточки, чтобы хоть как-то свести счеты с глупыми чурбанами, по счастливой случайности оказавшимися над нами. И тут уж не важно — хорош начальник или плох, ему не избежать шушуканья в низах. Но почти всегда все это не всерьез.

А условия работы у нас были приемлемые. К тому же она не требовала интеллектуальных усилий, не поглощала мысли, поэтому хватало времени думать о чем-то своем, планировать, мечтать. Также мы общались, слушали музыку по радио из магнитофона с антенной, стоящего на полке и во всем этом был какой-то свой уют, своя романтика. Несмотря на то, что здесь нечего и думать о карьерном росте и денег порой не хватало, я достаточно часто находил в этой работе комфорт. Возможно, мои суждения тождественны с образом человека, не желающего думать и самореализоваться, не любящего трудности. Что же, может и так, но моя жизненная позиция такова — главное получать удовольствие. И если я нахожу хоть какое-то удовольствие в такой работе, способен видеть его в мелочах — значит я уже не несчастен. И не стоит от этого отказываться ради общепринятых целей.