Электро

Дмитрий Дубов, 2019

Добро пожаловать на Электро. Это гостеприимная планета, на которой давным-давно отказались от использования газа и нефти. Здесь всегда рады гостям. Однако если вы всё же соберётесь прилететь сюда, то не делайте этого сейчас. Почему? Да потому что здесь конец света!Что может связывать писателя-неудачника, да к тому же ещё и однорукого инвалида, огромного рыцаря-контрабандиста и прекраснейшую актрису электрофильмов? Скорее всего, паук. Робот-паук.

00.97

— Ладно, ладно, — проговорил паук своим механическим голосом, — будем считать, что это была неудачная шутка.

— А я и не знал, что роботы умеют шутить, — сказал литератор, потирая ушибленный при падении затылок.

— Слушай, старпёр, это я — робот, и мне виднее, что я умею, а чего нет.

— Я попросил бы не обзываться! — возмутился Эдгар, состроив недовольную мину.

— Ну, кроме того, что ты старпёр, других поводов действительно нет. Впрочем, хватит препираться, я же к тебе по делу пришёл.

— Ага, пришёл по делу, но сначала напугал до полусмерти.

Эдгар снова пережил минуты отчаянного страха, когда на потолке своей прихожей увидел огромную тварь с длинными, не поддающимися счету лапами. Одна из этих лап прикасалась к затылку писателя. Оказалось, что паук так хотел привлечь внимание. Но на самом деле, конечно, он хотел напугать. И, надо сказать, у него это прекрасно получилось. Мужчина прям чувствовал, как замирает сердце в груди, сбоя и стуча очень неуверенно.

— Ха-ха-ха, — механический смех тоже пугал. Но, в целом, как понимал Эдгар, сейчас его есть не будут. И в кокон заворачивать — тоже. — Какие мы нежные. Зато будет, что рассказать людям в своих писульках.

— Хватит меня оскорблять, пожалуйста.

— Посмотрим. Как голова?

— Болит. Я ею знатно ударился, когда терял сознание от твоих выходок. — он и сам не понял, как и когда перешёл с роботом на «ты». Но, с другой стороны, не обращаться же к этому куску металлолома на «Вы».

Паук после слов писателя засеменил куда-то вглубь квартиры, лихо перебирая всеми своими лапками. Эдгар так и не сумел сосчитать их. Ему казалось, что в каждый момент времени их разное количество.

— Семнадцать, — раздалось откуда-то с кухни. — Всего у меня семнадцать конечностей, но для передвижения по полу все не требуются, поэтому я их прячу.

— Ты мысли мои читаешь, что ли?

— Они слишком примитивны. Как и твои рассказы.

Робот-паук уже возвращался с куском льда, обёрнутым в ткань, сжимая его в одной из лап.

— Дай приложу, — сказал он, — сейчас полегчает.

От соприкосновения холода с больным местом Эдгар дёрнулся и ойкнул.

— Терпи, казак, атаманом будешь, — иронично ответил на это паук.

— Что такое «казак»? А «атаман»?

— Ой, не бери в голову, это не из местного фольклора.

Писателю действительно полегчало. Боль из ушибленного места ушла практически мгновенно, будто её втянуло в лёд, завёрнутый в материю. Вместе с этим тело Эдгара словно налилось новыми силами, ему уже не хотелось прилечь и поспать. Осталась лишь щемящая грусть где-то глубоко внутри.

— Послушай, — сказал писатель, — давай договоримся: ты больше не будешь оскорблять меня и мои произведения, а я… я постараюсь относиться к тебе по-доброму, идёт?

— Я не червонец, чтобы всем нравиться.

— Прости, что такое «червонец»?

— Забей. Короче, я такой, какой есть, и меня не переделаешь. Можно только аннигилировать, но я против. — робот убрал лапу со льдом; боль не вернулась.

Эдгар ощупал затылок и с удивлением понял, что готовая уже появиться там шишка рассосалась. Он встал и прошёлся по прихожей. Ничто не напоминало о болях, да и чувствовал он себя лет на десять моложе.

— Спасибо.

— Спасибо в карман не положишь, — тут же среагировал паук.

— Мне нечего тебе дать.

— Это мы сейчас выясним. — робот пошёл на кухню, Эдгар за ним. Паук легко вспрыгнул на обеденный стол и устроился там. — Но для начала давай разберёмся с литературой. Вот кто из современных писателей тебе вообще нравится?

Мужчина задумался. По большей части он всех считал неумёхами и графоманами. Но нет, один пример можно было привести.

— Если только Аzотов, — сказал он.

— Хм, — паук, казалось, на мгновение задумался. — Ну, тоже мне великий мастер времени, пишет об одном и том же: как зажрались жрецы богини, да как всех надо покарать. И пророчество мусолит почти в каждой книге.

— Но у него хотя бы стиль есть.

— Ладно, в этом соглашусь, — временами механический голос без интонаций начинал сводить с ума. — То есть ты хочешь быть похожим на Аzотова?

— Нет, вовсе нет, просто хочу, чтобы меня издавали и воздавали мне заслуженный почёт.

— Что ж, будь по-твоему. У тебя есть вполне реальный шанс прославиться так, что все твои опусы будут сметать с полок в одночасье.

— Как это?

— А вот теперь переходим к делу, за которым я и пожаловал.

Суть сказанного роботом-пауком сводилась к следующему. Электричество пропало не само по себе. И пропало оно не только в княжестве Грис, но и по всей Электро. Что-то или кто-то приложил к этому свою руку. Вся жизнь и экономика планеты завязана именно на электричестве, поэтому, если в ближайшее время его не вернуть на планету, то конец времён обеспечен.

— А я-то здесь причём? — спросил Эдгар.

— Понимаешь, по роду своей деятельности ты можешь проникать в параллельные миры. Ты даже создавать их умеешь. — казалось, что робот никак не может подобрать нужные слова.

— Не совсем понимаю.

— Есть мнение, что в краже электричества замешаны не только наши власти предержащие. Это им не совсем выгодно. Они же погибнут со всеми.

— То есть, ты считаешь, — писатель поднял брови, — что это происки… Неких существ из космоса?

— Может, и так, а может, и не совсем.

— Я не понимаю…

— От тебя этого пока и не требуется. Важно одно: если поможешь мне вернуть электричество на планету, то прославишь себя до скончания веков. Станешь живой легендой. Ну, если не помрёшь, конечно, от таких переживаний.

— Какая может быть польза от однорукого инвалида?

— Ты можешь вести за собой не инвалидов. Мне нужна команда, а ты лишь её часть.

Эдгар на мгновение задумался. Происходящее было слишком сюрреалистичным… Но это начинало забавлять. Да и в конце концов, почему бы и нет?

— Хорошо. Мне всё равно на пенсии делать нечего, а тут, вроде как, приключения. Что от меня требуется?

Паук перебрал лапками, словно от нетерпения.

— Во-первых, быстро, насколько это возможно, собраться. Во-вторых, мухой лететь к «Грис Плаза».

«Грис Плаза» — один из трёх «вставных зубов», как пренебрежительно называли небоскрёбы местные жители. Им казались отвратительными три гиганта среди древней застройки.

— Это ещё зачем? — спросил писатель.

— Если мы не поторопимся, то один из членов нашей будущей команды склеит ласты и откинет копыта. Именно в таком порядке.

Эдгар уже не обращал внимания на непонятный жаргон этого робота. Можно сказать, что он начал привыкать к нему. Нищему собраться — только подпоясаться, поэтому через десять минут писатель уже стоял перед пауком в своём выходном костюме с портфелем и аккумулятором.

— Это, — робот кивнул на аккумулятор, — тебе не понадобится. Он пока совершенно бесполезен.

И тут Эдгара осенило. Он аккуратно поставил ёмкость с оставшимися электридами на стол рядом с пауком.

— Слушай, а почему это ты не отрубился? У тебя что, большой запас автономного хода?

— Вовсе нет, — казалось, робот замялся. — Я вот как раз хотел тебя спросить, есть ли у тебя большой рюкзак.

— Насколько большой?

— Чтобы я поместился.

— А это ещё зачем? — Эдгар был в недоумении.

— Затем, что я не электрический.

— Как это?

— А вот так, — паук начинал терять терпение. — Есть у тебя рюкзак?

— Да, сейчас принесу.

Когда Эдгар вернулся с рюкзаком, робот отсутствующе сидел на подоконнике и, казалось, смотрел на улицу.

— Я работаю на водородном реакторе.

— То есть… — писатель запнулся.

Рассказывали, что давным–давно, на заре человечества, производили опыты по расщеплению ядра для добычи энергии. Но потом все эти разработки были запрещены, строжайше засекречены, а затем и забыты за ненадобностью.

— То есть ты… радиоактивный? — вспомнил Эдгар неупотребляемое слово из архивов.

— Нет, дурак, что ли? В процессе реакции получается чистая дистиллированная вода! — робот оскорбился. — Но эти технологии запрещены на Электро, поэтому пока мне не стоит отсвечивать.

С этими словами робот-паук забрался в рюкзак и устроился там. Он был весьма тяжёлым, и, если бы не свежие силы, влитые в писателя, Эдгар ни за что его не поднял бы. Не говоря уж о том, чтобы куда-то тащить.

Путь до «Грис Плаза» был неблизким, но мужчина шагал на удивление легко и бодро. Он словно физически ощущал, как из неподъемного рюкзака за спиной в него вливаются новые силы. Через пятнадцать минут дымящийся вовсю небоскрёб открылся ему полностью: от уродливого подножья до почти скрытой в дыму убогой срезанной крыши.

Ещё через десять минут он подошёл к синевато-зелёной башне и снял ношу.

— Ну и где искать второго члена нашей команды? — спросил Эдгар, заглядывая в темноту рюкзака.

— Вообще-то, третьего. Я тоже считаюсь, — механический голос не давал понятия об эмоциях, но и так было ясно, что он обиделся. — На восемьдесят девятом этаже.

— Ага. И… как мы туда доберёмся? — писатель задрал голову к небу.

За то время, пока он пытался хотя бы просто прикинуть, где находится восемьдесят девятый этаж, робот-паук выбрался из рюкзака и забрался на стену небоскрёба.

— Эй, старый пень, смотри, какие магнитные носочки мне бабушка связала!

И действительно, магниты на его лапах отлично держали тяжёлого робота на отвесной стене. На этот раз Эдгар даже не обиделся. Он начинал привыкать к нарочитой грубости нового знакомого.

Будто электроракета, паук взлетел ввысь по стене здания и очень скоро исчез из вида. Писатель видел лишь мельтешение высоко вверху. Через считанные минуты вниз начали сыпаться осколки бронестекла. Ещё через мгновение всю округу огласил дикий визг. Литератор не думал, что сюда вообще могут донестись звуки с такой верхотуры. Но отчаянный женский вопль плевал на все законы физики. Спустя ещё пару минут паук уже стоял на земле, держа в лапах извивающуюся женщину, одетую в похоронное платье. Та визжала и пыталась вырваться, а робот старался её успокоить.

— Девушка, — сказал Эдгар, едва сдерживая смех от комичности ситуации, — не стоит привлекать внимание шумом. Нам это ни к чему.