Любовь Вопреки

Дмитрий Королёв (2025)

«Любовь вопреки» — это история о силе человеческого духа, о борьбе за жизнь и любовь в самые мрачные времена. В центре сюжета — Лия и Флориан, чьи судьбы пересекаются на фоне Второй мировой войны. Эта книга — не просто роман, а эмоциональный путь сквозь тишину потерь, голос надежды и стремление сохранить человечность в мире, где она кажется невозможной. Автор передаёт глубокие эмоции через символы, образы и атмосферу, которые оживают на страницах. В каждой главе — звёзды как символы надежды и веры, а стихи Лии становятся голосом тех, кто мечтает о свободе. Эта книга затрагивает сердце, заставляя задуматься о цене выбора, силе слова и о том, как любовь способна противостоять всему, даже войне.

Глава 2: Обмен

Лия проснулась от звука ключа в замке. Сердце забилось так, будто хотело вырваться через рёбра. Опять он. В щель между ящиками пробивался тусклый свет — фонарь в его руке дрожал, как осиновый лист на ветру.

— Я… принёс книги, — сказал Флориан, ставя на пол котелок с похлёбкой. Голос сорвался на полуслове, будто он сам не верил в то, что делает.

Она не двинулась. Вчерашний хлеб всё ещё лежал недоеденным — слишком опасно жевать громко. Но книги… Их запах потянулся к ней сквозь тьму, как щупальце старой жизни. Томас Манн. Гёте. Запрещённые авторы.

— Зачем? — спросила она, не сводя глаз с его сапог. Чищеных до блеска, как полагается образцовому члену Гитлерюгенда.

— Ты сказала, что крысы сдохли. Может, книги… не дадут сойти с ума.

Он говорил так, будто слова были гвоздями, а язык — молотком. Лия потянулась к корешку, стараясь не шуршать. Страницы пахли сыростью и лавандой. Мама закладывала лаванду в книги от моли.

— Ты умеешь читать? — спросил он, присаживаясь на корточки. Расстояние между ними сократилось на полметра.

— Мой отец был учителем, — вырвалось у неё прежде, чем она успела прикусить язык. Глупая. Слишком много.

Флориан потянулся к карману. Лия отпрянула, ударившись спиной о стену, но он достал лишь смятый листок.

— Это… стихи. Твои? — он развернул бумагу, где расплывшиеся строчки «Тишина кричит громче снарядов» сливались с пятнами сырости.

Кровь ударила в виски. Когда он успел? Вчера, когда ронял звёздную карту… Она сглотнула, чувствуя, как предательская дрожь поднимается от кончиков пальцев.

— Зачем ты это хранил? — прошептала она.

Он отвернулся, разглядывая трещину на потолке. — Потому что это правда. А у нас… — он мотнул головой в сторону радиошума сверху, — всё ложь.

Тишина повисла густая, как кисель. Лия прижала листок к груди, вдруг осознав, что он не носит значок Гитлерюгенда. Сегодня.

— Можешь оставить книги, — сказала она, пряча стихи в складки платья. — Но если принесёшь Геббельса — сожгу на растопку.

Он фыркнул. Не смех — короткий выдох, будто сорвавшийся с цепи. Её собственная губа дрогнула в ответ. Диссонанс в симфонии тишины, подумала она, и тут же испугалась этого сходства.

— Флориан! — голос сверху пробил потолок, заставив обоих вздрогнуть. Отец. — Иди сюда! Эрих ждёт у входа.

Мальчик вскочил, словно обжёгшись. Лия заметила, как побелели его костяшки на рукоятке фонаря.

— Спрячь книги под бочку, — бросил он, уже поднимаясь по ступенькам. — И… не выходи, даже если услышишь стрельбу.

Дверь захлопнулась. Лия прижала ладонь к земляной стене, чувствуя вибрацию шагов над головой. Голоса — два. Второй, пронзительный и жёсткий, резанул по нервам:

— Ты что, целый час копался в подвале? — Эрих.

— Инвентаризацию делал, — ответил Флориан слишком быстро.

— Инвентаризацию? — засмеялся гость. Звук напоминал скрип ржавых петель. — Может, там крысы секреты Рейха грызут?

Сердце Лии замерло. Она впилась ногтями в книжный переплёт, слушая, как Флориан бормочет что-то о плесени и лекарственных травах. Шаги затихли у выхода, но прежде, чем дверь захлопнулась, Эрих бросил:

— Завтра проверю твою «инвентаризацию». С фонарём.

Тишина. Лия медленно выдохнула, разжимая пальцы. На обложке «Страданий молодого Вертера» остались четыре полумесяца — следы её ногтей.

Когда в полночь Флориан вернулся, она сидела, обхватив колени, и смотрела на звёздную карту.

— Ты ошибся, — сказала она, не глядя на него. — Вот здесь. Алькор и Мицар. Ты соединил их линией, но между ними — целая пропасть.

Он сел на ступеньку, усталостью. — Это не ошибка. Я так вижу.

— Видишь мосты там, где их нет?

— Вижу то, что может быть, — он потянулся к карте, и их пальцы едва соприкоснулись. — Если очень хотеть.

Лия отдернула руку, но стихотворение в её кармане вдруг стало весить тяжелее.