Заметки прохожего. Буквами по листам

Дмитрий Куприянов

В данный сборник вошли тексты разных лет. Со многим из написанного я уже давно не согласен. Над многим важным тогда – сейчас смеюсь. Отношусь просто – «это были интересные точки зрения и состояния». Но сейчас они ни к чему меня не обязывают. Вас – тем более.Крупинки смыслов здесь перемешаны с бессмыслицами, намерение свободы вшито в песнь несвободных. Всё, что найдете интересным и полезным, – ваше. Всё скучное – моё. Или наоборот.И да, конечно – случайности всё-таки не случайны.

Заметки прохожего

Помни, что жизнь наша есть лабиринт

Не время на раны накладывать бинт

Ходы открывай ты и свет зажигай

И помни про выход — свой дух укрепляй.

День начался как обычно — с рассветом.

Путник выключил нервно призывающий к пробуждению будильник, неохотно потянулся и встал с кровати. Предстояло пройти еще один день пути. Лень. Господи, как неохота вновь погружаться в суету мира — ругаться, уступать, посылать всех к черту, просить прощения и вновь погружаться в сон, забывая пройденный отрезок пути.

По привычке сделав несколько физических упражнений и позавтракав, Путник вышел в мир. По дороге он внимательнее, чем обычно всматривался в людей.

Какого лешего мы делаем на этих улицах? Все спешат так, как-будто действительно есть куда спешить. Или, забывшись, мы просто делаем вид? По привычке улыбаемся, по привычке плачем, жалуемся, когда что-то не так и возмущаемся, когда уверены в своей правоте.

Весь день Путник бродил по городу. Он вглядывался в лица, пытаясь найти под покровом масок свечение смысла. Но в глазах Идущих по Своим Делам людей он видел лишь грустные воспоминания, радостные мечтания и страх.

Несколько раз пытался завести разговор с Идущими Мимо, но как только они понимали, о чем, собственно, идет речь, с ним вежливо (или не очень) прощались, ссылаясь на занятость.

Вечером, обессилевший во всех смыслах этого слова, Путник вернулся домой.

Неспеша разделся — весь вечер впереди, перекусил не очень то здоровой пищей и взял книгу, дабы хоть как-то убить вяло текущее время. Судя по названию книги, не один Путник искал смысл. А, судя по содержанию, не только он этот смысл не нашел.

Близилась ночь. Тело словно таящий воск начало растекаться по кровати, а веки наполняться свинцом. Путник отложил книгу, выключил свет и устроился поудобнее.

— Черт с ним с этим смыслом, — подумал Путник, и эта мысль проводила его в царство сна.

Путник шел по улицам родного города. Бесцельно. И вдруг, небеса разверзлись и перед ним явился БОГ. А может, это был всего лишь ангел Господень. В общем, ОНО не представилось. Многое поведало ОНО Путнику, а в конце разговора провозгласило: «ты будешь жить столько, сколько будет жить эта планета. Ты можешь делать все, что пожелаешь и все это время Ангел Смерти не настигнет тебя.» Небеса захлопнулись, а ОНО исчезло также неожиданно как и появилось.

— Бред какой-то, — подумал Путник. Лучше бы сказало что-нибудь о смысле.

В растерянности плелся он по улицам и не заметил подкравшегося со скоростью, превышающей его собственную, раз в двадцать, автобуса.

Тело как-то неуклюже взлетело в воздух и прохожие, как по команде, вдохнули. Падение тела они сопроводили уже менее шумным, но не менее слаженным, выдохом.

— Судя по траектории полета, «скорую» можно не вызывать, — сострил стоящий на тротуаре зевака.

— Да, не стоит, — ответил секунд через пять, с кряхтеним поднимающийся из лужи, Путник.

Он обернулся к молча стоявшему за его спиной автобусу. До него было метров десять.

В задумчивости Путник побрел дальше по улицам. И хотя в физике он был не очень силен, понимал, что удар, отбрасывающий тело на десять метров, должен причинить этому самому телу хоть какой-то ущерб. Должен. Но не причинил.

— Неужели ОНО — не плод моего воображения, не галлюцинация, — прошептал Путник и все прохожие обернулись. Значит, я могу делать все, что пожелаю: веселиться и получать удовольствие, путешествовать по миру и… учиться и… и… — и не расплачиваться за это своим временем. Время теперь вообще для меня не существует. Или, скорее, я не существую для времени. Вот она настоящая свобода — вечность. Вот смысл.

Итак… Во-первых, хочу посмотреть мир. Побывать в каждой стране, узнавать все, что можно о людях и местах. Одним словом, стать практически коренным жителем каждой страны. Конечно, на это уйдет немало времени, но в ближайшую вечность я абсолютно свободен.

Помимо времени нужны деньги и власть, чтобы решать возникающие проблемы. Впрочем, лучше без власти. Лучше быть серой мышкой. А вот деньги нужны. Где бы взять много денег? Столько, чтобы хватило хотя бы лет на тысячу, а там их может уже и отменят, если конечно человечество к тому времени еще не вымрет.

Подытожим, что у меня есть? Время, то есть я могу ждать. Допустим, я накопил или выиграл много денег. Ладно, предположим, я объездил весь мир, — что я буду делать дальше? — на некоторое время бурный мысленный поток стих.

Есть! — мысленный поток восстановился. Узнаю о мире все, что знают люди. А потом… Потом буду овладевать сверхспособностями. Например, научусь взглядом эффектно зажигать свечу или с помощью мысли управлять людьми. Вот настоящая власть, вот мощь и сила. Непочатый край работы: телекинез и телепортация, гипноз и….многое другое. А дальше… Так, что дальше? — фонтан опять иссяк.

Вдруг черной змеей заползла в извилины мозга мысль, уже пролетавшая там шальной птицей — человечество когда-нибудь исчезнет.

— И что буду делать я со своими знаниями и способностями? Целую вечность — один. Просто искать, что бы съесть и сдвинуть взглядом?

СТОП!!! ОНО не говорило про вечность. Было сказано: «пока существует эта планета». А что потом? Даже если я протяну до смерти планеты, что будет со мной дальше? — Путник вернулся из грез на улицу.

— Стоит ли тратить время на всякую чушь, которую я все равно не унесу с собой, когда нам с Землей настанет время умирать.

А что тогда не чушь? Что я смогу забрать с собой туда? Куда? И что там? И зачем я здесь?

Мысль еще раз конвульсивно дернулась в тупике безответности и, достигнув предела напряженности, умерла. Путник шел по улице, осознавая наступившее внутреннее безмолвие и из него, играющую вокруг цветами и звуками, реальность. Путник пребывал в этом состоянии, может быть, минуту, а может быть час, но самому ему казалось, что он двигался сквозь одно вечное мгновение.

Путник и раньше не раз испытывал это когда следил за своими мыслями так, как следит кот за мышью, находящейся вне зоны досягаемости — спокойный, расслабленный и в любой момент готовый взорваться стремительным прыжком.

Находясь в таком состоянии, Путник всегда погружался во внутреннее безмолвие — присутствие в абсолютной пустоте восприятия. А далее он воспринимал само безмолвие или, иными словами, присутствовал в нем. Обычно, из этого состояния его плавно выводила монотонность окружающего мира или собственных действий.

Но, на этот раз из безмолвного внимания и, одновременно, из сна и вечной жизни, он был вырван не в меру резким событием — рядом с кроватью, на столе зазвонил будильник.

* * *

Переведя будильник на час вперед, Путник смотрел в пространство между глазами и потолком, теряя очертания своего сна, но сохраняя полученное знание.

Почему-то на ум пришли услышанные когда-то слова:

«Капля в океане может лишь догадываться о своем предназначении. И океану неважно, угадает она или нет. Рано или поздно капля растворяется в безбрежности и, может быть, узнает о том, зачем была каплей. Если, конечно, вспомнит о своем вопросе.»

Часы, громко отмеряя секунды волнами, идущими по телу, уводили в следующее путешествие. Очередная волна мягко закрыла глаза Путника и унесла его в другой мир.

— Вы помните, что с Вами произошло? — над кроватью склонился человек в белом халате.

— Нет. А где я?

— Вы в больнице. Вас нашли лежащим на улице в бессознательном состоянии.

И что со мной, начиная волноваться, спросил Путник.

— Ну, Вы понимаете, мы сделали анализы… Но необходимы дополнительные исследования, чтобы мы могли точно поставить диагноз, — промямлил доктор, старательно избегая взгляда Путника.

У Вас есть, максимум, неделя, — после небольшой паузы пробормотал, чувствующий себя не в своей тарелке, врач.

На что? — не понял Путник.

— На то, чтобы закончить все, что, по Вашему мнению, необходимо… — на этом месте его речь была грубо оборвана ледяным взглядом Путника.

Ошеломленный, Путник шел по улице. Невзирая на уговоры доктора, он ушел из больницы, ибо, самое большее, что обещала медицина — один-два лишних дня. Путнику сразу не понравилось слово «лишних» и, после разговора с врачом, оставив лишние теперь вещи, он вышел на улицу. Город встретил теплым, но все же осенним, ветром и повел по своим тесным улицам.

Долго Путник бродил по ставшим вдруг родными улицам. Много раз останавливался и разглядывал дома, людей, небо, силясь впитать в себя как можно больше этого мира и подавить проступающие из глубины боль и страх.

В свое время Путник часто думал о мимолетности человеческой жизни, но никогда прежде не ощущал он так остро присутствия держащей за руку смерти.

Впервые осознал он свою мелкость и неважность во Вселенной. Только теперь почувствовал он себя пламенем свечи, открытой ветрам бесконечности и лишь чудом горевшей несколько удивительных мгновений.

И в этот момент, пока Путник пылинкой плыл по улицам в ощущении проступающей уже сейчас нереальности себя, случилось событие, которое перевернуло всю его недолгую дальнейшую жизнь — с улицы он был мгновенно перенесен в кровать спасительным криком-звоном будильника.

— А вдруг вещий, — дрожащим голосом подумал Путник и… развернулся во Вселенной на другой бок.

В вертолете в съежившемся ожидании сидело семеро человек. Путник был восьмым, точнее, он был первым, ибо именно его поставили первым номером. «Стрекоза» поднялась на высоту около тысячи метров и инструктор велел всем «дебютантам парашютного дела» выстроиться перед «выходом в пропасть».

— Как я здесь оказался? — успел подумать Путник, но мысль эта судорожно сорвалась в эту самую пропасть. Путник посмотрел вниз, на Землю. Высоты абсолютно не чувствовалось, но страшно было очень.

Прямо в мозг влетело оглушающее своей неожиданностью слово «пошёл» и Путник шагнул в бездну. Его закрутил восходящий поток, а уши наполнил свист ветра и шум нераскрывшегося парашюта. Запасного парашюта почему-то не было, но зато через несколько секунд полет выровнялся, и Путник, глядя в глаза нежно-голубому небу, летел навстречу вечности.

Время практически остановилось и Путник парил в присутствии, ничего не ожидая и будучи готовым ко встрече с той, которую ждал всю свою жизнь.

Правда, понял он это, кажется, только сейчас.

И в этот момент, пропитаный духом бесстрастной решимости пережить главное и, наверное, единственно важное событие своей жизни, Путник осознал, что находится в сновидении и, от удара об землю, проснулся.

Путник вздрогнул в постели, и воспоминания о ночных странствиях слетели как пыль с ботинок путешественника. Но полет в обнимку со смертью оставил свой отпечаток, сохранив состояние присутствия. Глубина внутреннего безмолвия слилась с бесконечностью внешнего мира. Внимание стало острым как игла и охватывающим пространство как лучи Солнца в ясном небе.

Путник вышел на улицу. Ливень прибивал пыль к земле, воздух казался нереально прозрачным и вкусным, а раскаты грома и сверкание молний притягивали внимание.

В тот самый момент, когда Путник обратил взгляд к небу, молния беззвучно вошла в его правый глаз, принеся с собой воспоминания о снах былой ночи и оставляя понимание: «и это тоже сон…» А потом грянул гром. Во Вселенной Путника пронзительно звенел будильник. И, кто знает, возможно, он проснулся…

весна 2002