Провидение

Дмитрий Огненный

Анатолий – обычный таксист-«кастрюльщик», чью серую и не слишком примечательную жизнь навсегда переворачивает удивительная находка… Но принесет ли она ему счастье? Эта книга о силе и ее темной, разрушительной стороне, способной дать лишь иллюзию удовлетворения всех желаний и завести в мрачные миры, откуда нет и не будет возврата… Книга-вдохновитель по духу: В. Шишков, «Угрюм-река», гениальное произведение классики.

ИЗ ЦИКЛА «НА ВОЛНАХ БЕЗУМИЯ»

№ 1: «ТАКСИСТ»

«Безумство сильных требует надзора»

В. Шекспир

«Господи, дай мне силы не применять силы!..»

«Летучая мышь»

Где-то в конце 90-х…

ЧАСТЬ 1. ПИСТОЛЕТ

«Проклятый дождь!» — раздраженно думал Анатолий, сквозь заляпанное водой стекло напряженно всматриваясь в дорогу, кое-как освещенную лишь фарами его желтого «Жигуленка». Фонари на столбах привычно не горели, судя по всему, экономя электроэнергию для местного бюджета. Вопреки непогоде, машина довольно стремительно неслась в районе 60-ти километров по размытому неровному асфальту, чередующемуся с ухабами и рытвинами. Он находился в центре города, на одной из улочек, примыкающих к Бериславской. Стрелки «дворников» беспокойно сновали туда-сюда, пытаясь очистить ветровое стекло, но это было то же самое, что пытаться вычерпать воду ложкой во время потопа. Ливень с грозой сотрясал воздух, обрушиваясь со всей силой на нехитрую конструкцию «копейки» «Жигулей». Руль казался необычайно тяжелым и неповоротливым. «Черт бы все это побрал!» — выругался Анатолий, имея в виду под «все», как минимум, свою профессию, заставляющую его носиться, как угорелого, в такую погоду, вместо того, чтобы спокойно сидеть дома у телевизора и смотреть футбольный матч любимого «Динамо». Анатолий, таксист-частник с опытом и стажем, заработал за сегодняшний многотрудный день «чистыми» около 50 рублей — это же просто смешно! При таких заработках скоро придется встать около церкви с протянутой рукой. «А то и ноги, чего доброго, протянуть…» — Анатолий несколько нервно бросил сигарету, которую безуспешно пытался раскурить уже в течение минуты. В боковое стекло с характерным звуком шлепнулось что-то мягкое, наверное, обломанная ветка. «Ну и плевал я…», — и Толик действительно метко сплюнул в узкий зазор слегка приспущенного бокового стекла и тут же закрыл его доверху, чтобы брызги совсем не летели в салон, — «…на все это!» Неудачный день, ничего не скажешь. Где все эти многочисленные, промокшие до костей попутчики, мечтающие за любые деньги добраться поскорее домой?! Где они??? Толя скорее мог поверить, что на его маршруте работает кто-то еще, нахально подбирающий его, почти законных пассажиров, чем в то, что ливень никого не застал в городе врасплох.

Дождь начался внезапно: было светло, солнышко, потом вдруг потемнело, загрохотало и — полило, как из ведра. Просто такая у него удача! Сегодня. Бывали деньки и получше. Толя с удовольствием припомнил, как на прошлой неделе он умудрился заработать за день, а точнее сказать, за вечер, целых 200 рублей, по очереди подвозя домой то подвыпившего еврея, то парочку сексапильных (и богатых!) особ женского пола, судя по всему, лесбиянок, потом семейное трио «новых армян». Толя вздохнул. Дождь, точно соглашаясь с ним, все усиливался. За окном проносились силуэты малоосвещенных домов.

Внезапно Толя резко свернул вправо. Ему показалось… Нет, он не ошибся! На тротуаре голосовало трое, как он успел разглядеть, здоровенных бритоголовых парней довольно жлобского вида. У Толи неприятно кольнуло в сердце — он хорошо знал, какие истории могут произойти с водителями ночью (да и не только ночью!). Обычно сзади накидывается на шею что-то, выполняющее роль петли. Тело выбрасывают сразу или прячут в багажник, чтобы выкинуть в лесополосе (как говорится, дело вкуса!), машину угоняют. Его «копейка», конечно, не самый лакомый кусочек для таких «ребят», но… это не повод оставаться беспечным и уповать, что этого не произойдет. Анатолию совсем не хотелось разделить подобную участь, но он решил рискнуть. Правда, заранее, тормозя и подъезжая к парням, он нащупал в одном из ящичков слева от руля небольшой газовый баллончик. Слабая защита, но все же…

Распахнувший переднюю дверцу парень резко сказал: «Плачу пятнадцать. До Тарасовки.» «Ох, много предлагает! Неспроста это…» — мелькнуло у Толи в голове, но его язык — враг его — уже произнес: «Хорошо, поехали.» Парень уселся на переднее сиденье, так называемое, «место смертника» (при аварии в большинстве случаев шансы пострадать пассажира, сидящего рядом с водителем, намного выше), двое других с комфортом, насколько это возможно в старом «Жигуленке», разместились на заднем. Их вид еще более встревожил Толика. У того, что сидел на переднем, была серьга в ухе, достаточно свирепое выражение лица, очень неприятные холодные глаза. У другого парня (он видел его в зеркальце заднего вида, в полутьме салона тот вытащил зажигалку и, не спрашивая разрешения, закурил) все лицо было изъедено какими-то ржавыми пятнами, точно он имел вредную привычку по утрам протирать лицо наждачкой вместо освежающего одеколона. А у третьего пассажира, когда он садился, как на секунду показалось Толе, на рукаве мелькнуло что-то красное. Кровь?… Или просто показалось? Поздно было что-то менять. Вжавшись в кресло и отдавшись божьей воле, Толя на всех парах погнал машину по мокрой трассе в район Тарасовки. Дождь не унимался.

Худшие опасения Толика отчасти подтвердились. Парни, словно не замечая Толика, заговорили в голос о чем-то своем:

— Зря мы не прибили этого пса, Владика! — хрипло сказал сзади тот, что с пятнами. — Он нам все дело только портит. Я б его собственными руками придушил.

— Слон, не торопись, — размеренно сказал передний. — То ли еще будет. (Ах, как Анатолию не понравилась эта фраза!..) Мы свое возьмем. Хотел бы я посмотреть, кто попробует меня остановить.

— Да, это точно, — насмешливым и несколько писклявым голосом отозвался третий, сидящий сзади, — Помню, как ты разобрался с этим сосунком с Юго-Западного. Мне даже «дуру» не пришлось доставать, — он захихикал, потом закашлял.

— Плевать я хотел на Владика! — рассудительно продолжил тот, что спереди. — И на всех этих писюков. Главное — делать дело. Кусок на дороге не валяется. А заткнуть ему хавало мы всегда успеем.

— Но чем раньше, тем лучше, Лысый, — возбужденно заговорил «пятнистый», — слишком уж он меня достал. Кончим его, он и не пикнет. Подохнет как собака.

— Конечно, собаки не пикают, — вмешался второй сзади и нервно засмеялся, — особенно дохлые собаки.

— Завтра нужно будет поговорить с Фраером, — не обращая особого внимания на болтовню тех двоих продолжил передний, которого назвали Лысым, — если он разрешит, это будет полностью наш квартал. Я знаю, как мы накроем одного местного валета, а тогда…

— Послушай, Лысый, а можно… — наперебой стали предлагать различные варианты его попутчики, варианты, от которых у Толика кровь стыла в жилах, а по коже бегали щекотливые мурашки. Он живо представлял, что Лысый вот-вот может посмотреть на него своими по-змеиному холодными глазами и сказать: «А ты чего уши навострил, придурок? А ну-ка, кончи его, Слон…» О дальнейшем было страшно подумать, но все равно думалось. Он еще никогда не гнал так свою тачку, стремясь поскорее избавиться от хлопотных пассажиров, хотя уже и не верил, что вернется домой живым. Но ему повезло.

Где-то в районе «Шайбы» Лысый велел притормозить и, протянув две двадцатипятирублевые бумажки, миролюбиво сказал: «Ну, спасибо, старик. Выручил» и вылез из машины. За ним последовали и двое других, напоследок даже вежливо сказав «Спасибо». Правда, один, тот, у которого на рукаве определенно виднелось что-то красное, при этом нагло хихикнул. Развернувшись, Анатолий помчался прочь от этого места — к себе домой (хватит, «накастрюлил» уже…), в район «Станка».

ДОМ

Сидя за столом и поглощая наскоро приготовленный ужин — пару круто сваренных яиц, большой кусок хлеба с сыром и чашку чая, Толик постепенно приходил в себя. На его душе остался чертовски неприятный осадок. Почему такие ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится? Почему у них всегда есть деньги? Толя знал многих людей, которые трудились всю жизнь в поте лица, а получали жалкие крохи, которых хватало только на то, чтобы не помереть с голоду. Да и сам он жил отнюдь не шикарно, в заставленной всякой ерундой двухкомнатной квартире. Жил не бедствуя, но и не жируя. Жил один. С женой он поссорился около года назад, и переехал сюда, где раньше жила его мать, пока не умерла (это случилось четыре года назад). С тех пор квартиру он сдавал в аренду, пока бури на семейном фронте не заставили отказаться от этого. Вернувшись, он обнаружил квартиру довольно загаженной: жилец оказался, мягко говоря, не самый чистоплотный. Толик вскоре сумел навести в ней относительный порядок, но в прежнее уютное состояние, как было при маме, вернуть ее так и не удалось. Толя рассчитывал поднакопить деньжат и сделать ремонт. Но это были только планы, планы на не самое близкое будущее. Его сегодняшняя жизнь проходила за рулем — там он кушал, общался с людьми, дышал пробензиненым воздухом дороги, слушал радио, в основном «Наше радио», читал (крайне редко, от случая к случаю, во время простоя), размышлял и разве что не справлял естественные надобности. Машина была для него своеобразным продолжением его самого. И хотя он все же не доходил до того, чтобы разговаривать с ней, но думал о ней, несомненно, как об одушевленном предмете. Своего «рабочего коня» он бы не променял на другого, не продал бы ни за какие коврижки. Хотя, если бы предложили достаточно крупную сумму… Толя всегда считал, что деньги, может и не самое главное, но именно они делают тебя человеком, с которым окружающие вынуждены считаться, хотят они того или нет. А это уже немало. Впрочем, Толе было легко чисто гипотетически рассуждать о больших деньгах — сам он вряд ли мог рассчитывать на них в скором и даже не слишком скором будущем. Время больших мечтаний пролетело вместе с молодостью. Сейчас он был таксистом-частником, обычным «кастрюльщиком» — и больше ничего. Он зарабатывал себе на хлеб и немного откладывал. Вот поднакопим — а потом посмотрим. Но что было «смотреть» с тех крох?… Каких-то более определенных планов он не строил. Нужно что-то приобрести — приобрету, попадется хорошая женщина — опять женюсь. Главное, приличная, чтобы не изменяла, как его прошлая стерва. И хозяйкой чтоб была нормальной. Кастрюли мыла, прибиралась. Большего он и не требовал.

Проглотив скромный ужин, он даже не стал смотреть телек — матч с участием «динамовцев» все равно уже закончился — а побыстрее забрался на потертый бурый диванчик и постарался уснуть. Это у него получилось не сразу. Сегодняшний вечер не шел из головы. Он словно крупным планом показал Толе его беспомощность. Он целый вечер пахал за баранкой, в ливень, как проклятый — а какие-то молокососы, зарабатывающие (зарабатывающие, да?!..) уйму бабок — им, видите ли, не жалко выбросить на проезд 50 рублей! — используют его, словно презерватив, в своих дешевых надобностях. «Спасибо!» Да подавились бы вы… Может, они только что убили человека (а, возможно, и нескольких), а он, Толик, получается, помог им скрыться с места преступления!.. Ведь видел же какое-то красное пятно на рукаве одного из них. Паскудно, паскудно. Ужин уныло переворачивался в желудке, навевая вязкую сонливость. Ну, ничего, завтра будет лучше. В конце концов, я свое сегодня все-таки заработал… Обдумывая эту мысль, переворачивая ее со всех сторон, словно обглоданную кость, он незаметно уснул. А за окном все накрапывал дождь…

ОТКРЫТИЕ

Утро принесло ему нежданное открытие. Находку. Садясь в машину, он как-то сразу обнаружил на заднем сиденье, сбоку, в левом дальнем углу… глаза Толика полезли на лоб, но у него не было основания им не доверять… пистолет с глушителем, судя по всему 36-го (7’65) калибра (Толя немного разбирался в этом деле — научила армия), и рядом магазин с патронами. Да, лихо!.. Никак, «гостинец» от вчерашних пассажиров, так растревоживших его душу — больше неоткуда взяться. Вчера вечером было темно, и он, разумеется, просто не заметил. Не до того было. Парни оказались действительно «крутые»… Толя заволновался. Эта находка могла принести только неприятности. И со стороны парней, и со стороны милиции. Нет, проблемы ему не нужны. А что делать? Владельцам его уже не отдашь. Как — через объявление в газете?! «Ищу трех бандитов, забывших 11 сентября в салоне желтых «Жигулей» черный пистолет?…» Да они его просто пришьют — причем этим же самым пистолетом!.. Чтобы трепался меньше и на порядок тише. Таким свидетели не нужны. Хорошо все-таки, что вчера было темно, они вряд ли рассмотрели толком и его, и машину. Хотя он же их разглядел… Да нет, они были заняты собой, особо вглядываться им было некогда. Номеров они не видели — те до сих пор в грязи. А желтых «Жигулей» (даже если они запомнили цвет) без особых примет — в городе сколько угодно. Попробуй-ка разыщи! Эта мысль его несколько приободрила.

«Но и в милицию я не пойду,» — тут же подумал он, скривившись, точно от кислого. Чего доброго пристанут, как, да откуда, да расскажи, а в итоге могут отобрать самое дорогое — лицензию на вождение, если что не по-ихнему. Мало ли, может им как раз какой-то «козел отпущения» нужен — а он сам пришел! С оружием в ментовку. Нет, это полным бараном надо быть. Да и парней тех подставлять нельзя. Опасно. Черта с два! Он не такой дурак. Он просто спрячет его у себя — и делов-то. Они и не догадаются, где и когда посеяли это оружие. А если и предположат, то искать не будут — один маленький ствол, для них это явно мелочи. Он спрячет пистолет дома и никто никогда о нем не узнает. Да, именно так он и сделает. Разрешив для себя эту дилемму, Толя отправился «кастрюлить».

Еще незадолго до наступления вечера Толя вернулся домой усталый и раздосадованный. Он заработал всего 30 рублей. С такими заработками… Ну да, скоро протянешь руку, чтобы не протянуть что-то другое.

Перед сном Толя долго рассматривал пистолет. Сталь приятно холодила руку, придавая чувство защищенности. Сильная вещь. Приятное чувство — иметь при себе оружие. Настоящее. А почему бы… да, почему бы не взять его с собой? Сделать его, так сказать, своим талисманом в поездках? На удачу? Дерзость этой мысли привела Толю в настоящий восторг. Под носом у всех! Ведь, по сути, ничего такого в этом нет. Таксистов ГИБДД проверяет очень редко, знает нашего брата. А когда даже и проверяет, ограничивается легкой проверкой документов, с которыми у него все в полном порядке. Никто не полезет в его маленький тайничок в бардачке (за одной задвижкой имелась еще одна полость — нужно было еще найти маленький рычажок слева). Нет, черт возьми, какая интересная мыслишка! В глубине души (как большинство таксистов) Толя был человеком глубоко суеверным — верил в приметы, знаки свыше, знамения и т. п. Хотя кто их там свыше посылает и зачем, его волновало гораздо меньше. Его вера в Бога ограничивалась непериодическими посещениями церкви (если раз в год заходил — то хорошо). Загруженность житейскими проблемами просто не давала возможности, так сказать, проникнуть в суть духовного. Жизнь была для него простым нагромождением реалий. Библия давно пылилась на полке, оставленная на съедение книжным насекомым. Но вот талисман — да, это мощно! Он непременно принесет ему удачу. Толя уснул, довольно поглаживая гладкий ствол.

…

«Нет, это уже полное издевательство!» — возмущался про себя Толя, яростно выруливая направо. Денег опять было мало, но вывело его даже не это, а последний случай, заставивший почувствовать себя абсолютным идиотом! Молодой парень попросил подвезти до Теремков, а когда они подъехали к месту назначения, неожиданно выскочил из машины и растворился в толпе, не заплатив. Нет, за это нужно бить морду. Причем сильно и больно.

Вечер не улучшил настроения. Талисман не принес удачи. Денег давали, что кот наплакал, да и те со скрипом. Прямо какой-то пассажирский кризис, не иначе. Причем один снова сказал, что заплатит двадцадку, а выдал трешку с мелочью. Хоть стреляй таких. Они что, водителей за людей не считают, что ли?! А ему, между прочим, жить как-то надо! Толя матерился про себя и вслух, но облегчения это не приносило.

«Если кто-то виноват, так это власти. Человек живет так, как его приучили. Нас приучили, что можно гадить на улице, воровать, срать на себе подобных, лишь бы это было удобно и не бросалось в глаза. Семьдесят лет учили светлому, а получили тьму. Деньги решают все! И наглость. Умение любой ценой пролезть наверх, взобраться по чужим трупам и предательствам. Это они называют «рынком». Только одним всегда сливки, а другим — отбросы. Меньшинство в ста процентах из ста решает за большинство и живет за его же счет. «Элита». Воры, бандиты и закамуфлированный криминал, одевший дорогие костюмчики. Баловни судьбы, как вампиры, сидящие у народа на шее, испившие уже полную чашу, как говорят. Теперь не знают, что делать, кого еще «обуть», что бы еще такого придумать, валят все на людей. Мол, народ имеет такое правительство, которого он заслуживает. Гады! Вас бы сюда… Поняли, бы что это такое, может, хоть что-то бы изменилось здесь. Для всех остальных. Для нас, людей…»

Уже по внешнему виду очередного пассажира Толя понял, что и от него можно ждать неприятных сюрпризов. Снова молодой парень, такой, на вид приличный из себя, только сразу видно, что нервничает. Глазки-то бегают туда-сюда… Попросил подвезти до Фонтана за двадцатку. «Ладно, туда недалеко. Только смотри у меня, голубчик. Мне эти шутки уже надоели…» — агрессивно подумал про себя Толя, выезжая на проспект имени Патриса Лумумбы, великого негритянского вождя. Уже почти стемнело. В свете фар мелькали немногочисленные авто, парень, сидящий на переднем, явно тушевался, рука нервно ощупывала карман, пальцы были бледные. Что-то замыслил… Внутри у Толика тоже все аж потемнело, будто погасли внутренние фонари позитива. «Ну сколько можно издеваться над человеком?! Я загибаюсь целый день, как дурак, а ты, паршивый сопляк, думаешь меня обкрадывать? Ведь есть же у тебя эта несчастная двадцатка, есть, голову готов заложить! Хватит уже, надоело!» Наполовину осознанно, наполовину под влиянием расстроенных чувств, Толик осторожным движением потянулся, приоткрыл бардачок, чтобы туда можно было быстро протянуть руку. Так, просто, на всякий случай…

Интуиция Толю не подвела. Когда он притормозил у обочины безлюдной улицы, парень срывающимся голосом сказал: «Вы извините, у меня тут только пятак», — и, протянув Толе мелочь, (в которой, к гадалке не ходи, на самом деле было меньше пятака) попытался выскользнуть. Но Толя, предугадав его движения, резко потянулся и захлопнул за ремень пассажирскую дверцу. «Нет, подожди, ишь, какой шустрый», — насмешливо сказал Толя. Внутри у него все кипело, но он старался быть спокойным. — «Мы же вроде договаривались?»

«Да, но у меня больше нет», — испуганно произнес парень, оглядываясь по сторонам, словно ища, кого бы позвать на помощь. — «Извините, пожалуйста».

«Можешь засунуть «извините» себе в задницу», — грубо сказал Толя и, левой рукой достав из бардачка пистолет, наставил его на парня. Тот обалдел. В его глазах появилось изумление, он попытался что-то сказать, но не смог.

«Так, давай все-таки по-хорошему», — мягко сказал Толя, поигрывая желваками на щеках. — «Мне не хотелось бы увидеть твои мозги на моем стекле. Долго вытирать придется».

От этой фразы попахивало каким-то дешевым голливудским боевиком, но прозвучала она в сумерках, тем не менее, довольно угрожающе. Парень сразу вышел из транса и торопливым движением вытащил из кармана целую 25-ти рублевую бумажку. — «Вот, возьмите», — и сделал движение, чтобы выйти.

«Сидеть, щенок», — тихо, но убедительно произнес Толя. Парень вздрогнул и остался сидеть, будто пригвожденный. — «Ты еще не оплатил проезд».

«К-к-как?» — заикаясь, спросил парень.

«Вот так. Тарифы нынче высокие. Выворачивай карманы».

Парень покорно выполнил предложенную процедуру и извлек на слабый свет еще около 50-ти рублей. Толя взял их и неторопливо сложил в карман. «Молодец. Видишь, все есть, надо только поискать. А теперь вали отсюда, придурок!»

Парню не нужно было повторять дважды. Он пулей вылетел из кабины, а Толик, в свою очередь, быстро рванул с места, заставив зареветь мотор, подобно раненному быку. Миг — и вид парня исчез из бокового зеркальца. Конечно, парень был сейчас здорово напуган, и вряд ли мог что-то разглядеть и запомнить. И в милицию он не пойдет, это точно. Не тот типаж. И все же предосторожность не помешает.

Через пять минут «Жигуленок» с Толей находился уже в совсем другом районе.

Во время ужина Толя не без удовольствия отметил, что доволен собой. Своим поведением. Никому нельзя позволять садиться себе на шею. Заработал — значит, получи. Для правого дела все средства хороши. Он доел приготовленную пищу с большим аппетитом. Может, он и переборщил чуток, но…разве самую малость. Ведь он же не собирался стрелять. Кстати, ну и видок был у того пацана, когда он увидел пушку! Хе-хе, он до сих пор не мог удержать улыбку, вспоминая его глупое прыщавое лицо, выпяченные глаза, странный запашок, когда тот выскакивал из машины. Наверное, мог обделаться со страху. Сам виноват. Не будет в следующий раз такую пургу гнать. Это ему наука, да-да, наука.

В этот вечер у Толи промелькнуло в голове: «А что, оказывается не только те ублюдки что-то могут. Я тоже могу. По крайней мере, кое-что». Эти слова запали ему в душу. Он повторил их перед сном несколько раз, как молитву. «Я кое-что могу».

Звучит совсем неплохо.

ПЛОХИЕ МЫСЛИ

Следующие несколько дней прошли-промелькнули, словно бесплотный туман, не оставив ни следа, ни особых впечатлений. С пассажирами, а, следовательно, и деньгами, дела пошли получше, но это почему-то не радовало. Это вечернее происшествие как-то совершенно некстати напомнило Толику, что, в общем-то, жизнь его сера, пресна и лишена всякого разнообразия. Рано встал, сел за баранку, ездишь туда-сюда, возвращаешься, кушаешь, есть силы — смотришь телевизор, нет — сразу ложишься и спишь. Даже напиться, как следует, можно только в понедельник — по графику, намеченному самим для себя. Хотя ко всему этому Толя давно привык, и даже находил порой довольно приятным эту умиротворяющую ежедневную карусель. Но именно случай с пацаном-врунишкой, когда он взбесился и заставил заплатить честно заработанные им деньги, вынудил его вспомнить о том, что жизнь может быть и совсем другой. Именно в те минуты легкого безумия, когда он наставил на парня случайно обретенную пушку и обязал заплатить по счетам, Толя внезапно ощутил себя Человеком. Мужчиной. Но эйфория прошла, осталось горькое ощущение невысказанной неудовлетворенности, обиды на саму жизнь.

Нужно что-то изменить: эта мысль не давала Толе покоя. Он слишком закрутился, застрял в болоте повседневных разностей, забыв о красивом слове «мечта». Он даже не ставил перед собой каких-то конкретных целей, он просто жил, по привычке, ни на чем не заостряясь. А ведь Толя отлично помнил по своим более молодым летам (сейчас ему было уже под 40), да и интуитивно это ощущал, что он способен на большее. Жить, чтобы дышать и дышать, чтобы жить? Нет, так не должно быть. По крайней мере, Толя больше не хотел, чтоб так было.

Сейчас он начал осознавать некоторые вещи. Например, то, что после смерти матери и последующего ухода жены он точно впал в зимнюю спячку, окунувшись в однообразную вялую жизнь. Прожил год угрюмо, точно медведь в берлоге, не заводя новых знакомств, не возобновляя старых. Это был его способ победить боль, вновь обрести себя. Так было. Но пора это изменить.

Теперь он постарается не только выжать из своей работы максимум, но и внимательнее следить за собой, больше убирать по дому, меньше наедаться… делать зарядку, в конце концов, держать себя в форме. Она ему понадобится. Нельзя больше запускать себя, как он делал все это время.

Появление пистолета каким-то образом сдвинуло Толика с «мертвой точки», придало ему силы действовать.

Он даже вспомнил слова, как-то сказанные давним школьным приятелем, интеллектуалом Андреем, учившемся в школе на одни пятерки. Как-то они гуляли в парке, кажется, после футбола, и речь каким-то образом зашла про огнестрельное оружие и его возможности. Тогда Андрей (который, увы, как он слышал от знакомых, уже давно спился, сошел с прямой тропы и полетел по наклонной, начав злоупотреблять горячительными напитками всего лишь через несколько лет после окончания школы, когда их взрослые дороги разошлись; интеллектуалы, почему-то, частенько спиваются, если что-то идет не так. Это напоминало ему название одной из давно прочитанных книг учебной общеобразовательной программы — «Горе от ума») выдал не по годам мудрые слова, которые сейчас почему-то вновь всплыли в его памяти:

«Толик», — сказал тогда он, — «испокон веков, до появления обычного пистолета, в человеческом обществе все было достаточно просто. Все решала банальная грубая сила. Сила рук, и никакого обмана, понимаешь? Я сильный — значит, я могу согнуть тебя в дугу, потому что так хочу. Я дам тебе в лоб, заберу себе твою еду и женщину, потому что я сильный, а твое право — поскулить и забиться в угол, чтобы сдохнуть. Потому что ты слабак. Чистый Дарвин! Но затем появился пистолет. А когда уж он появился, а изобрел его, очевидно, настоящий гений — то кардинальным образом изменил ситуацию. Теперь уж простая мускульная сила не решала все. Ты мог быть хиляком, но у тебя был пистолет и — пах-пах!» — Андрей убедительно изобразил пальбу из пальца, — «…гора мышц, объективно лучший, более сильный представитель мужского пола помирал, просто не успевая до тебя дойти и взять за глотку. Уже не сила все решала, а банальное умение прицелиться и нажать на курок. Дал шанс слабым — вот что сделал пистолет, навсегда изменив соотношения и приоритеты в обществе. Не уравнять, но дать шанс».

Они о многом говорили тогда с Андреем, и это было занимательно. Правда, это было очень, очень давно… Лет двадцать прошло с тех пор.

А пистолет был с ним здесь и сейчас. И с ним он больше не чувствовал себя слабым. Нет, больше нет.

Так или иначе, именно пистолет стал символом и отправной точкой возрождения. Талисманом. До этого он вовсе не задумывался о таких вещах, а теперь… Порой лунными ночами Толя делился с ним своими мыслями, как с живым, а тот послушно лежал в его руке, посылая ему свои холодные флюиды. Никогда еще у Толи не было столь хорошего, внимательного, понимающего собеседника. И когда Толя, наконец, засыпал, он убаюкивал его, неслышно напевая что-то ласковое и непонятное.

А наутро — куда только подевались лень и привычная апатия: он был полон энергии, стал заниматься собой и квартирой, успевать куда больше, чем было раньше. И был доволен собой.

Примерно через неделю после этих событий Толя окончательно решил, что надо действовать более, что ли, глобально. Перемены сами не придут в его жизни — их нужно осуществлять. И начать он решил с самого главного — с женщины.

«ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ»

Уже не раз и не два Толика посещала малоприятная мысль, что при подобном образе жизни, когда большую часть времени он проводит за треклятой баранкой, и таком характере (подчас довольно угрюмом), его шансы познакомиться с нормальной женщиной, а, тем более, жениться на ней, весьма невелики. Впрочем, он особо не зацикливался на этой мысли, она проскальзывала в его голове сквозь сито других мыслей и исчезала — до поры, до времени. Конечно, в мечтах (редких и туманных) к нему в кабину подсаживалась высокая длинноногая блондинка, просила подвезти, незаметно они разговорились… ну и так далее. «В жизни если такое и происходит, то не со мной», — без особой горечи думал Толя, провожая взглядом в зеркальце особо эффектных особ, фланирующих местными улицами на ногах, словно бы произрастающих из середины шеи. В конце концов, не всем же быть Казановами. Кому-то нужно быть и Караваевыми (это была толина фамилия). И хотя желания плоти порой донимали его достаточно сильно, он умело глушил их другими мыслями и делами. Да, делами. Благо, стоит лишь прислушаться, как следует, к унылому ритму повседневности, войти в него, как секс становится чем-то далеким и совсем необязательным.

Но сейчас — другое дело. Если что-то менять в своей жизни, то начинать нужно с главного. А что может быть важнее для зрелого мужчины его возраста, чем хорошая, зрелая женщина? Хватит уже этих одиноких занудных ночей без женского тепла и бессмысленной головной боли неудовлетворенности. Пора, пора. Когда прохладным утром 18 сентября Анатолий встал с кровати, с трудом продирая залипшие ото сна веки, решение уже созрело в его голове. План действий вырисовывался столь же четко, как солнечный зайчик, пробившийся в спальню сквозь полузавешенное окно, и теперь дерзко прыгающий по кровати. Толя улыбнулся. Решение выглядело парадоксальным, но… Кто сказал, что история любит повторения? Он был прав, прав на все 100 процентов. Толя замыслил вернуть свою жену.

ЖЕНА

Прежде всего, это было значительно легче, нежели находить новую девушку, привыкать к ней, заставить ее привыкнуть к себе… Толя явно ощущал себя на подъеме в последнее время, но на вещи нужно было смотреть реально — на обаятельного ловеласа он никак не тянул. Свободного времени у него было немного. Денег — кот наплакал. Да и характер — не подарок. И все же главное было в другом: его душа жаждала психологического реванша. Эта стерва (Марина) бросила его в трудный момент, нашла себе хахаля на стороне, когда он корпел над своими скудными заработками. Правда, она честно объяснила ему, что такая ситуация (мало денег) ее не устраивает, и такой муж (он) тем более. И, выпроводив его из своего дома, она тут же поселила туда «нового». Святая женщина!

Но, невзирая на подобную женскую подлость, Марина обладала несомненными преимуществами: она действительно была длинноногой блондинкой, довольно привлекательной, хорошо знала характер Толика и даже находила его приемлемым, у нее не было особо вредных привычек (кроме привычки заводить любовников) и, наконец, у Толика всегда был с ней хороший секс. И даже сейчас он все еще ее хотел. Сильно хотел. Она обидела и унизила его тогда, это верно… Но сегодня он уже немного другой. Сегодня он, как бы это сказать… готов принять на себя ответственность за их совместное будущее. Он чувствовал уверенность в себе, приятное, окрыляющее чувство, а, значит, все будет нормально. Не так, как раньше.

Толя подъехал к хорошо знакомому и когда-то (еще совсем недавно) близкому ему дому. Он остановился и приглушил мотор. Некоторое время посидел молча, настраиваясь на разговор. От взгляда на этот дом, на это место, у него к горлу невольно подкатил комок. Маленький зеленый садик, возле которого всегда резвятся дети. Небольшая асфальтовая площадка, с 4-мя каменными столбами по сторонам. Пара-другая уютных зеленых скамеечек, асимметрично раскиданных по периметру. Самая обычная 16-тиэтажка, небрежно возвышающаяся надо всем этим. Здесь они прожили более 3-х лет… Он успел привыкнуть к этому дому, может даже больше, чем к самой Марине. Ему было трудно смотреть на него без сердечного зуда, как, вероятно, Адаму на покинутый рай. Но он справился с собой, усилием проглотив тугой комок. Как и Адам, Толя отлично понимал, что в разбитые гнезда уже не возвращаются. Нужно строить новые. Рукой он еще раз погладил гладкий черный ствол, там, в глубине темного ящичка. «У тебя все получится», — неслышно шепнул тот. Оставалось ему поверить. Толик задвинул бардачок, вышел и запер дверцу. Он не знал, сколько ему понадобится времени, но полагал, что, так или иначе, не слишком много.

… — Послушай, оторви свою задницу от дивана и сходи в магазин! Матч подождет. Ты что, не понимаешь, что из-за этого на кухне все стоит?! Я же не могу разорваться! Ну!.. — громко говорила красивая блондинка в самое ухо мужчины, лениво развалившегося у экрана телевизора. — Ты можешь что-то сделать или нет?!

Конец ознакомительного фрагмента.