Косатки

Дмитрий Помоз

О чем «Косатки»? О нас. Косатки – это мы. Три сюжетных линии, три разных жизни незнакомых друг другу людей: матери-одиночки с больной дочерью, молодой семейной пары и провинциального депутата, которые пересекаются, не касаясь друг друга. «Косатки» о справедливости, о ценностях, о счастье, о непредсказуемости и, конечно же, о неизбежности. Книга содержит нецензурную брань.

2. Андрей

Пока Андрей, задыхаясь от скорости и эмоционального возбуждения, бежал через затопленные многодневным дождем лесные заросли, он заметил две вещи: хлеще всего по лицу бьют ветки березы, а когда устаешь бежать, то начинаешь думать о всяких мелочах гораздо более ярко, чем о реально серьезных вещах. Например: как может измениться жизнь, если его сейчас догонят. В экстремальных ситуациях не только тело ищет спасения от опасностей, но и мозг пытается убежать от тревог.

Погоня продолжалась не дольше десяти минут, но Андрею она казалась вечностью. Взрыв эмоций взломал ход времени, и мгновения жизни молодого человека с острыми, как у дворового кота чертами лица шли не секунда за секундой, а дерево за деревом.

Криков погони и выстрелов то ли в воздух, то ли в него больше не слышно, но это совершенно не повод останавливаться или сбавлять ход. Поэтому, сжав свои по-юношески маленькие и неотесанные кулаки, преследуемый несся во весь опор утопающих в земле ног, попутно считая лицом ветки низко пригнувшихся деревьев, которые тоже боялись угодить под выстрел.

Кто преследует Андрея? Он и сам не знает. Да ему, в принципе, это безразлично. Также безразличны были и трое его преследователей в балаклавах и черных с ног до головы костюмах, куда более приспособленных для ненавязчивой лесной погони, чем полустрогие одеяния Андрея. Погоня, однако, скоро стала им неинтересна, и по команде самого невысокого из неизвестных прекращена. Воздух гулко сотрясся от череды выстрелов, совершенных с целью передачи Андрею энергии на покорение самых глухих и далеких от трассы просек.

Спустя время, если хоть кто-нибудь осмелился спросить у Андрея, желал бы он изменить свое решение бежать, на любое другое, он бы без промедления согласился. Но жизнь такова, что не человек управляет случаем, а случай управляет человеком. Человек, лишь слепо руководствуясь инстинктом и эмоциями, выбирает один из множества путей рикошета от случая.

В тот день налетчики никого убивать не собирались. Без необходимости. Их мысли и желания были сконцентрированы не на вершении участи Андрея, а на невзрачной, черной спортивной сумке, которая неприметно лежала под пассажирским сиденьем его внедорожника, протаранившего кусты в кювете.

Первоначально в планах грабителей было: догнать, остановить и «вырубить» жертву. Возможно, потом еще связать для надежности. Такое вот преступное великодушие. Но Андрей этого не знал, и знать наверняка не мог. Поэтому, когда его авто стала подрезать лихая отечественная легковушка, а из её окон показались стволы пистолетов в мясистых руках, он предпочел дать резко вправо и вылететь с дороги, как можно ближе к лесу, дабы получить шанс на спасение своего драгоценного существования.

Перестраховался. Человеку это свойственно. Не зря же говорят, что у страха глаза велики. Правда кто-то предпочитает называть это явление — береженого бог бережет. Та же история, как с колбасой или сосисками по акции в каком-нибудь сетевом супермаркете. Производитель ставит срок истечения годности продукта с уверенным запасом, а маркетологи, боясь за свои теплые рабочие места, сбивают цену, когда этот самый срок приближается. В то время, как научившийся выживать покупатель знает, что крахмал и соя его любимых мясных деликатесов будет в форме еще на несколько дней дольше, чем указано на упаковке. А если потребитель холостяк, то и на целую неделю дольше. А может и на полторы.

Но это все лирика. Андрей не участвовал в вооруженных погонях так же часто, как ходил в магазин за колбасными изделиями. Он вообще первый раз в жизни оказался участником погони. Именно поэтому теперь бедняга уходил лесом. Весь потный и грязный, отхлестанный по лицу, с завалившимися во все места лишайником и мелкой шелухой коры. А бандиты в это же время почти вальяжно грузились в свою легковушку вместе с его спортивной сумкой.

— Легкие деньги! — пробасил самый крупный из налетчиков.

Он довольно хлопал по сумке, в то время, как его «коллега» нетерпеливо выискивал собачку молнии её главного отсека.

— Не говори гоп, пока все не проверил! — отрезал он.

Через несколько секунд собачка была найдена, а сумка небрежно распахнута. Трое налетчиков с облегчением рассмеялись, и чуть ли не в один голос гаркнули: «Гоп!». К ним не присоединился только водитель. Он старался не отвлекаться от дороги, его часть операции еще не закончилась, и не закончится, пока все благополучно не доедут до пункта назначения. А потому человек за рулем позволил себе лишь слегка растечься в наглой ухмылке.

Машина уносилась прочь от места преступления, скрываемая сумерками. Она подскакивала в решете дорожных колдобин и трещин, отчего пассажиров в салоне болтало, а спортивная сумка, лежащая в их ногах, глухо подпрыгивала и била оцинкованное днище своим содержимым. Глаза её новых владельцев горели огнем потерявшегося где-то за тучами и горизонтом солнца. Все, как один, неизвестные мечтательно изучали проносящуюся мимо ленту нескончаемого лесного массива. Каждый из них внутри себя чувствовал такую усталость, какую испытывает шахтер после работы в несколько смен подряд. Только, в отличие от шахтеров, вместе с усталостью их нервы щекотал невероятный душевный подъем. В невзрачной спортивной сумке, плотно налегая друг на дружку пачками, лежали заботливо обналиченные оранжевые и зеленые купюры с изображениями Хабаровска и Ярославля общей суммой более, чем в двадцать пять миллионов рублей. Выходило по «пять с копейками» на брата, плюс столько же информатору.

***

Андрей задыхался. Он больше не мог бежать. Усталость становилась сильнее страха, и он все-таки остановился оглядеться и прислушаться. А если повезет, то и собраться с мыслями.

Лес молчал. Андрей припал на колени. Силясь укротить тяжелое дыхание, он вслушался в темноту.

Вокруг ни звука. Лишь редкие, крупные капли равнодушного дождя простреливали тишину. Вакуум пугал Андрея. Ему хотелось слышать чужие шаги и голоса, хотелось чувствовать того, кто загонял его словно дикого лесного зверя. Хотелось иметь ориентир на этих людей, чтобы знать, где они и насколько безопасно ему брать передышку. Но он не слышал ничего, кроме дождя, и это вызвало в нём отчаянную панику.

Неподалеку от себя беглец увидел огромную коряво сваленную сосну, и решил укрыться в безобразной хватке её вывороченных корней. В таком импровизированном убежище стало немного спокойней. Еще и дождь больше не мог доставать его.

Капли воды застревали на кончиках корневых волосков, а затем, медленно надуваясь, тяжело сваливались у подогнутых под себя ног Андрея. Играя острыми скулами, молодой человек все думал, думал, думал..

Сколько стоит моя жизнь? Двадцать пять миллионов? А сколько она весит? Нет-нет.. Сколько стоят эти чертовы двадцать пять миллионов? Мою ли жизнь? Или настоящую, счастливую жизнь тех, ради кого я пошел на все это? Счастливую и безопасную. Стабильную, свободную, правильную. Стоит ли моя жизнь этого? Да.. должна стоить!

Философская передышка подняла моральный дух Андрея. Он крепко сжал пальцы в кулаки и закрыл глаза. И тут же представил лица двух самых дорогих ему людей — жены и дочки.

— Аленушка! Пося! — вслух произнес он.

В воображении Андрея вспыхнули образы его любимых девочек. Они улыбались ему одинаково нежными улыбками, и проняли насквозь взглядом двух пар ярко-зеленых глаз.

Уже про себя Андрей снова повторил их имена. Он не обращался к своей супруге никакими словами вроде кисы или заи, всегда и везде он называл ее Аленушка, а оставаясь вдвоём — любимая. К своей же дочери — Полине, которой едва исполнился год, он испытывал такой трепет, что обращался к ней исключительно, как доченька, или же Пося. И спрятавшись под корнями свернутой сосны, он представил, что его мечты все равно сбываются. Что прямо в этот миг они втроём счастливы, в полной безопасности, вместе. И Андрей снова и снова внутри себя повторял их имена.

Так бы он и пролежал в мечтаниях в своем лесном укрытии до самого рассвета, когда можно будет хоть немного оглядеться вокруг и понять, куда его занесли ноги. Но в кармане насквозь промокшей куртки просигналила короткая мелодия, и несколько раз вздрогнул телефон. Экран подсветкой выхватил замученное лицо Андрея, он прочитал смс, и засмеялся, забыв о всякой предосторожности.

«МЧС России сообщает: Штормовое предупреждение! В ближайшие часы и до конца суток ожидаются ливни с грозой и шквалистым усилением ветра. Покиньте опасные места!».

Угомонив смех, Андрей задумался о том, что же все-таки опасней: человек, с которым ни за что не договориться или природа, которая и вовсе не вступает ни с кем в разговор? И где безопаснее: в лесу во время шторма, или в обществе людей?

Так или иначе, уже почти одиннадцать ночи, и Андрею нужно найти место, где его телефон будет более-менее пристойно ловить сигнал. Он знал: дома ждут его звонка и очень волнуются. Но Алена не станет звонить, пока не изведет себя до последнего нерва. И пока не успокоит, и не уложит спать Посю. Позвонить первым, означает — сберечь нервы своей семьи, убедить, что все хорошо в любой час дня и ночи.

А сейчас индикатор сигнала предательски моргает то минимальным уровнем, то поиском сети. Выбора нет. Андрей одновременно в лесу и, возможно, среди диких людей, которые добра ему не желают. Он глубоко выдохнул и стал выбираться из своего укрытия.

С полчаса беглец опасливо пробирался в сторону мнимых просветов лесной ловушки. На часах почти половина двенадцатого, еще минута другая, и нервы его супруги не выдержат, она станет звонить сама, и ему придется врать и успокаивать её. А если он все-таки успеет набрать её первым, то придется только врать, а это пусть немного, да проще.

Сумерки окончательно сгустились. Это не пугало Андрея. Хотя в любой другой ситуации его сознание, наверняка, стало бы вырисовывать из загадочной черной пустоты все самые изощренные опасности леса. Но только не в этот раз. В его нынешнем положении вместе с ночью на плечи молодого человека спустилось неожиданное спокойствие. Ведь, если он не в силах выделить в таком мраке ни одного четкого силуэта леса, то, значит, и его никто не может заметить. Если не шуметь. Правда, ему приходилось каждые двадцать шагов останавливаться, ложиться на затопленную дождем землю и, прикрывая экран телефона всем телом, приглядываться — не появился ли сигнал.

***

— Есть! Есть! Есть сигнал! Наконец-то! — прошептал про себя Андрей, уткнувшись носом в мох и гнилые листья у корней очередной трескучей сосны.

Дождь разыгрался совсем не на шутку, но беглецу на это наплевать. Капли ручьями стекали с треугольника его подбородка и тонкого ската носа, а он улыбался, будто только что сбил джек-пот у однорукого бандита.

— Але! Але! Аленушка! — начал разговор с любимой фразы Андрей. Он хотел, чтобы у неё даже и мысли не возникло, что может происходить что-то пугающее.

— Привет, Андрюша! — яснее ясного, Алена давно беспокоится, и уже собралась переживать, когда ее телефон зазвонил самой долгожданной мелодией. Поэтому в миг звонка она не знала, что чувствовать и говорить.

— Ну, как ты там? Как Посечка? Уже спит? — спросил Андрей.

— Только заснула! Долго не хотела укладываться, плакала! — тонким, певучим голосом ответила Алена, — А я в порядке, только вот что-то тоже о тебе переживаю! Не знаю почему! Столько времени, а тебя всё нет! — девушка взяла паузу, отвлекаясь на сон дочери, — Ты где? Все нормально? Завтра такой день. Я уже почти все собрала, а тебя еще нет! А вдруг я что-то забыла? Будешь потом без плавок у бассейна скакать! — Алена приободрилась, все-таки звонок мужа ее успокаивал.

Андрей обожал, когда девочки смеются, и ему еще больше захотелось в тот же миг оказаться рядом с Аленой и Полиной. Но он не мог этого сделать, и какое-то горькое отчаянье, от которого невыносимо трудно стало сдерживать спокойствие в голосе, охватило его.

— Я?.. Я на сервисе! Представляешь, машина сломалась и встала! Добрые люди дотянули до ремонта, теперь вот сижу, жду — чинят! — Андрей протяжно выдохнул в надежде, что ему удалось быть достаточно убедительным.

— И долго тебе еще там? — снова забеспокоилась Алена.

— Не знаю, самому хочется понимать хоть примерно, но не знаю. Вроде, ничего серьезного не сломалось, но механики все равно говорят — придется покопаться. У них тут из инструментов полтора ключа на два человека. Это же деревня!

— Ясно! Ну, ты все равно постарайся поскорее, милый! Только не торопись! Я тебя очень жду! Ты, кстати, там под дождь не попал? Не промок? У нас сегодня весь вечер тучи хмурились, моросило. А сейчас что-то вообще черным заволакивает, точно конец света собирается! А мне в конец света без тебя никак! — Алена засопела в трубку, словно пытаясь прижаться носом к мужниной шее.

— А мне без тебя! Ты — начало моего света! — Андрей чуть было не раскис в точности, как земля под его телом, но все же удержал себя в руках. — Под дождь? Нет, не попал! Я же в машине всю дорогу! — он вытащил свободную от телефона руку из большой мутной лужи, которую весь разговор, и сам того не замечая, на нервах бултыхал ладошкой.

— Ну, слава богу! Я рада!

— Я тоже. Слушай, Аленушка.. — Андрей замешкал на какое-то мгновение, — У меня телефон разряжается, а зарядить негде. Представляешь, нет у них зарядок для моего! Это же деревня, тут у всех «яблоки». Давай, я его пока что поберегу. Наберу тебя, когда машину отремонтируют, и буду готов дальше ехать, хорошо?

— Да..? Да.. Тогда, до связи! Я тебя люблю!

— Я тебя тоже. Я обязательно успею!

— Я верю! И очень жду.

— Цел..

По линии трещинами пробежали короткие гудки, а затем тишина. Сигнал пропал, и отрезал молодых людей друг от друга.

–..ую! Если ты меня слышишь.

Андрей перевернулся на спину, и нескончаемый поток дождевых капель, едва задерживаемый хвойными лапами елей, накинулся ему на лицо и глаза. Неспешным в своей обреченности движением он убрал телефон во внутренний карман тяжелой, как бетонная плита, куртки и невидящим взглядом уставился вверх. Туда, где за вымокшими шевелюрами деревьев и непробиваемым слоем густо-серых облаков пряталось небо. А по небу едва отличимые в ярком сиянии звезд обязательно мигали проблесковые маяки самолетов. Железные птицы несли своих пассажиров в такие места, которые одним словом можно назвать — счастье. Видя над головой красочные силуэты самолетов, оставляющие за собой ватные трассы конденсационных следов, каждый воображает, что те, кто летит в них — непременно летят к своей мечте. И, скорее всего, никто и думать не смеет о том, что все может быть совсем наоборот.

Андрей закрыл глаза, зажмурив веки так крепко, как мог. Пока он общался с супругой, то и думать забыл о всяком дискомфорте и своем незавидном положении. Но мучительные эмоции погони ни за что не оставили его насовсем. Сразу же после того, как сигнал безвременно разлучил его с супругой, передохнувший страх вернулся. Протекая по пульсирующим сосудам Андрея, он образовал новую взрывоопасную смесь. Страх смешался со стыдом. Стыдом, который принесла ему ложь любимому человеку. Андрей прекрасно понимал, что сделал все правильно, но, не смотря на это, не мог себя простить. Из-за страха казалось, что охота за ним еще не закончена, и вскоре его обязательно отыщут и убьют. И, возможно, пару минут назад у него был последний разговор с Аленой. И в этот последний разговор он ей врал, а когда с ним покончат — правда вскроется наружу, и девочки узнают о его лжи. Ложь станет их последним, а значит — самым главным воспоминанием о нем.

Бедняга зажмурился крепче прежнего.

***

После того как Андрей отключился, Алена какое-то время стояла у кроватки Полины и, совершенно не двигаясь, и почти не дыша, любовалась своим сладко сопящим сокровищем. Затем она вышла из детской, оставив в дверном проеме маленькую щелочку. Идти в спальню, или в заваленную вещами и сумками гостиную она не желала. В эту ночь ей особенно не хотелось ложиться спать без мужа. Даже после звонка ее мучила необъяснимая тревога, и попытка спрятать свои переживания во сне казалась предательством.

Две бледно-желтых половинки бра, развешанные на стене по разным сторонам складного стола, освещали кухню уютным полумраком. У противоположной окну стены телевизор передавал новости.

Алена подошла к окну. Новости она не любила, но и оставаться один на один со своей тревогой не решалась. Прекрасно зная себя, девушка понимала, что просто не выдержит и перезвонит Андрею первой, несмотря на уговор, и тогда беспокоиться будут уже двое.

Отражаясь в оконном проеме мерцающе-синими тонами, картинка из телевизора передала лучезарную улыбку телеведущей новостей. Она безэмоционально рассказывала что-то про оптимистичное настоящее и, несомненно, светлое будущее. Ее слова подкрепляли прогнозами загипнотизированных камерой аналитиков, цитаты из проектов законов, какие-то графики и интервью с холеными членами правительства. Картинка переключилась, и в отражении на стекле, прямо в районе балкона последнего этажа дома напротив вспыхнуло бородатое лицо специального корреспондента. Он пересказывал последние известия то ли из Ирана, то ли из Ирака, где примерно одновременно были обнаружены нефть и террористы. А в придачу к ним несправедливость и неспособность местных властей самостоятельно бороться с этой самой несправедливостью, и распоряжаться своими энергетическими ресурсами.

Алена все-таки не выдержала и выключила телевизор. Ей было плевать на целый мир разом, ведь весь ее мир дрожал от беспокойства всего-навсего за одного человека. Картинка с экрана больше не отражалась в окне. Мрачные силуэты громоздких деревьев во дворе скрипели и гнулись от усиливающегося ветра.

***

Как и обещало сообщение от МЧС, погода ощутимо ухудшилась. Ветер резкими порывами набросился на лес, толкая деревья ветками друг на друга, отчего те ломались и периодически падали, глухо колошматя о землю.

Пристыдив себя за разговор с Аленой, на Андрея нахлынули обрывки множества счастливых воспоминаний их жизни. Он представил, что лежит в теплой, уютной кровати, занавески спальни просвечивают белые ночи, а рядом с ним, сложив по-турецки свои загорелые с бархатной кожей ножки сидит Алена. У нее в руках гитара, с которой она ловко управляется тоненькими, изящными пальцами, наигрывая его любимые мелодии, и поет ему обо всем на свете. А сам Андрей, не отрываясь, слушает и смотрит на нее. На то, какая она забавная, какая хрупкая на фоне гитары, какая невообразимо красивая и родная. И ему хочется, чтобы этот момент стал его днем сурка.

— Поднимайся! — сказал молодой человек сам себе, утирая лицо от дождя. Он перевернулся на живот и достал из куртки телефон, — Уже завтра.

Индикатор заряда показал сберегающий режим. Энергии действительно осталось не так уж и много. Андрей поймал себя на циничной мысли, что хотя бы в этом не наврал супруге.

Идти обратно к трассе было страшно, да и куда это — к трассе? И пусть Андрей пытался разумно убеждать себя, что преследователи больше не бегают по лесу в поисках его следов, все еще не мог поверить самому себе до конца. Так же, как и допустить мысли о том, что они просто взяли и уехали, а не стерегут его в засаде возле побитой машины.

Андрей обычный человек и, как и любой обычный человек, он всегда воображал ситуации и себя в них не так просто, как это было на самом деле. Ведь если бы все случившееся в тот день происходило не с ним, а с кем-то другим, или если бы, сидя дома, в удобном кресле, он смотрел остросюжетный фильм с точно такими же событиями, то непременно стал бы плеваться в экран на глупость спасающегося, на его роковую трусость. Искривившись в идиотской усмешке, он бы недоумевал, как главный герой этого второсортного триллера не может сообразить, что все злодеи давно свалили по своим злодейским делам. И еще бы в очередной раз заметил — почти во всех более-менее близких к реальной жизни остросюжетных фильмах злодеи умнее и сообразительнее остальных персонажей. Напал, отнял, испарился — все. Никаких тебе лишних мыслей, сомнений или переживаний. А их униженные жертвы бегают по лесам, трясутся от страха, и им даже в голову вовремя прийти не может, что боятся больше некого. Никто не станет их убивать. Ведь незачем и было. Плохим дяденькам нужна была только сумка, и они ее забрали. Если бы им нужен был труп непутевого коммерсанта, его бы расстреляли еще на ходу, прямо в машине. И нет такого дурака, который станет несколько часов подряд сторожить подозрительную для любого проезжающего мимо иномарку, съехавшую в кювет, ради только того, чтобы дождаться перепуганного, непредсказуемого в своем страхе предпринимателя, у которого итак уже все забрали. И только идиот не может въехать, что людям в масках нечего бояться за конфиденциальность своих личностей. Да и если бы кто их и узнал, или они и вовсе пошли на дело безо всякой конспирации — им все равно за это ничего не было. Простой предприниматель, добившийся своего собственным умом и руками, а не в стиле кровожадных девяностых, не станет ввязываться ни в какие кровавые вендетты (это все теперь сказки с канала ВТН и документальные фильмы; наследие новейшей истории), и уж тем более не пойдет писать заявление в полицию. Заявление о краже незаконно обналиченных денег — пока еще диковинка даже для России. Украсть нелегально заработанное другими — самый быстрый и безопасный способ разбогатеть в нашей Федерации вот уже на протяжении тридцати лет. А то и больше. Так, что долго бы подобный фильм Андрей смотреть не стал. И на через чур сопливой и глупой сцене зачертыхал бы весь отечественный кинематограф, и переключил канал на новости. Вот где реальные истории о том, как люди убивают друг друга целыми толпами, а то и государствами за бюджеты и ресурсы третьих государств. А политики первых, провозглашая себя независимыми защитниками-освободителями обиженных и униженных, клеймят друг дружку последними словами. С пеной у рта они доказывают свою правоту, забрызгивая слюной камеры и диктофоны журналистов во время интервью и всякого рода пресс-конференций. Вот у них-то точно цена человеческой жизни эквивалентна определенной сумме денег. И курс стоимости жизни каждого человека равняется примерному курсу валюты его страны по отношению к доллару. Вот это триллер! Вот это интересно, вот это щекочет нервы!

От подобных мыслей и рассуждений в желудке Андрея всегда разыгрывался тошнотворный мятеж. Его подсознание начинало выделять шквал негативной энергии и ненависти ко всему мировому порядку. И эта энергия не находила выхода, откладываясь в нем нервозностью и раздражительностью. Но у любой медали две стороны. Какой бы ни была энергия, она остается энергией. И именно ее негатив дал Андрею ежесекундной решительности доказать всем, что его риск и его деньги — были и есть не цена жизни, а цена счастья. Цена заслуженного, собственноручно заработанного счастья.

Прибиваемый каплями крупнокалиберного дождя, Андрей поднялся. Он оглянулся во все стороны, желая убедиться, что не помнит, не видит и не может сориентироваться, откуда прибежал и куда двигаться теперь.

На Западе люди уверенно пользуются ориентацией в направлениях сторон света, находя по ним необходимые точки назначения. В то время, как Андрей в лице представителя варварской части мира из достижений в спортивном ориентировании мог похвастать лишь тем, что способен, облизав указательный палец, узнать, откуда дует ветер. А еще по расположению мха на коре дерева определить, где север. Жаль только, что в тот день его палец, как и он сам был насквозь вымочен настырным дождем, а ветер заправским боксером бил со всех сторон одновременно. Да и мох на любом из бесконечного количества деревьев мог указывать хоть на север, хоть на юг, хоть на.. В общем, куда угодно, но не туда, где Андрей найдет укрытие и помощь. Единственным выходом для него было: бродить по округе в поиске худо-бедно приличного сигнала сети на телефоне. И отныне его больше всего остального страшило то, что сигнала его мобильный больше не поймает, или ради поимки ему придется лезть на самую верхушку самой ворчливой сосны и, пережив нападение бандитов, он погибнет в результате падения, когда в кромешной темноте сорвется вниз, поскользнувшись на мокрой, неустойчивой ветке-убийце. От таких фантазий у бедняги закружилась голова, а его тело трепетно передернуло.

Все, абсолютно все мысли материальны. Будь они прямые или же мысли-самообманы, в которых человек убеждает себя, что думает вовсе не то, о чем думает, а совсем наоборот — это неважно, они все равно материальны. Есть лишь один незначительный критерий, который отчего-то дает человеку наглость самонадеянно полагать о неверности вышеуказанного утверждения; этот критерий — время. Время материализации каждой отдельной мысли. Каждой из них, чтобы стать реальностью нужно свое количество мгновений или лет.

В общем и целом, Андрею по жизни везло. В том числе и в материализации мыслей. Забегая немного вперед: космос услышал его просьбы, и он, в конце концов, нашел и помощь, и сигнал. Но сперва наперво исполнилась его более скорая на одухотворение мысль..

Спустя сорок минут тщетных попыток поймать сигнал с земли, Андрей все-таки решился забраться на самую надежную на его непрофессиональный взгляд сосну. И, разумеется, набрав рекордную для своего неюного возраста высоту, он поскользнулся и сорвался вниз, в падении считая лбом душистые, хвойные ветки; и приземлился в ставшую уже почти родной грязь. Без сознания.

***

За окном сверкнула гроза, Алена вздрогнула от неожиданности. В детской расплакалась Полина.

— Ну чего ты, милая?

Алена спешно зашуршала занавесками, пытаясь прикрыть пространство комнаты против яркого света грозовых вспышек. Но малышка все не унималась.

— Ты тоже из-за папочки переживаешь? — Алена взяла дочь на руки и стала укачивать.

В дебрях ее мыслей кружил вихрь эмоций, и он гнул и запутывал каждую из них в унисон тому, как гнул и запутывал макушки деревьев хищный ветер за окном.

— Ну-ну! Успокойся, душа моя! Успокойся, не плачь. Папа скоро приедет. Он же нам обещал! А папа всегда держит свои обещания.. всегда!

Алена стала напевать дочери мотив какой-то колыбельной из тех, что ей самой перед сном напевала мама, В ее памяти всплывали дни их с Андреем знакомства.

С того времени прошло не многим более пяти лет. К моменту встречи они были достаточно взрослыми, наученными буднями людьми. Наученными, но пока еще не закаленными. И, может быть, еще не представляли цену жизненного пути, но прекрасно знали, что у всякого поступка, у всякого события, да просто у любого нового дня есть цена, которую каждый платит за себя сам. И человеком остается лишь тот, кто насильно не лезет в чужой карман, чтобы оплатить счета за свои поступки.

Это был тот самый возраст, когда человек пока еще хочет, но уже не может полностью доверять ни себе, ни другим. Зажимая подмышкой полную папку счетов, свалившихся на него, как снежный ком на голову, почти сразу после того, как его всем миром отправили «в жизнь», и он стал самостоятельным, человек все еще стоит в длинную очередь за счастьем, о котором так много читал, засиживаясь до утра в родительской библиотеке. Но с каждым новым счетом все чаще и чаще поглядывает на соседнюю очередь, в ней люди сперва оплачивают пошлину за те услуги, которые принимают за счастье, а потом берут талон со своим порядковым номером в определенное окошко одной из множества касс, над каждой из которых непременно написано: клиент всегда прав! И чем больше человек стоит и смотрит на платную очередь, тем сильнее его опутывает соблазн плюнуть на все, забыть идеалы своей мечты и перебежать к соседям. Просто потому, что он видит, как та — платная очередь движется в то время, как его словно стоит на месте, укорачиваясь ровно на столько, сколько сдавшихся перебежало из его очереди в соседнюю. Почти никто не хочет тратить свою жизнь, простаивая годы и годы за настоящим счастьем, когда можно по тарифу оплатить пошлину за платное; быстрое, яркое, ароматное и под заказ красивое. Именно в этот момент человек окончательно решает для себя, кем ему быть: настоящим или взрослым.

Тогда Алена с Андреем и встретились. Они буквально столкнулись лбами, когда девушка, скрипя сердцем, и чуть не падая в обморок от волнения, шагнула в сторону платной очереди, а Андрей на всех парах мчался из платной обратно в наивную.

— Ой-й, мамочки! — от резкого удара тяжелой стеклянной дверью, Алена не удержалась на ногах и упала на резиновый противоскользящий настил парадной лестницы.

Человек, из-за которого она ушиблась и к тому же испачкала костюм, даже не сразу заметил ее. Он выходил вполуоборот, выкрикивая по следам своего отступления какие-то радостные ругательства. А когда обернулся и увидел у своих ног в меру молодую, и не в меру симпатичную девушку, уставившуюся на него напугано-раздосадованным взглядом, то не сообразил, что вина за ее положение целиком и полностью лежит на нем.

— Девушка, Вам плохо? — озабоченно поинтересовался Андрей.

— Сейчас или вообще? — растерялась Алена.

— С вами что-то случилось? Почему вы на полу? Отчего Вы так низко пали? — Андрей заметил, что у них одинаковый цвет глаз, а его тонких ироний девушка отчего-то не понимает.

— Вы шутите, молодой человек? Я заходила, а Вы меня дверью сшибли вообще-то!

Андрей немало удивился, но бодрости духа не растерял, а даже наоборот. Все, происходящее с ним в этот день, молодому человеку казалось счастливым проведением, подарком судьбы, которая награждает его за верный выбор и правильные поступки. Алена же с первого толчка дверью привиделась ему зеленоглазой вишенкой со спелыми раздосадованными губками на подарочном торте благоговения.

— Я? — не переставая улыбаться, Андрей по-ребячески приподнял брови, — В таком случае, я смиренно приношу Вам свои извинения и руку! — он протянул Алене обе ладони, предлагая подняться, — Не поверите, обычно в этих дверях сбивали и обижали только меня!

— Сбивали? — Алена ловко ухватилась за Андрея и поднялась, глядя ему в глаза, — Это значит, больше не сбивают?

— Эмммм.. Нет! Это, скорее, значит — больше не будут!

— Сначала Вы сбили меня с ног, а теперь сбиваете с мыслей! Откуда такая уверенность, вы прорицатель? — Алена не сводила глаз с Андрея.

Несмотря на очевидную абсурдность, столь беспредметный разговор давался им удивительно легко.

— Потому что я сюда больше не приду! — Андрей сделал паузу, оглядев Алену с ног до головы, — И Вам тоже не советую!

Девушка порядком оторопела перед таким неожиданном ответом, и только тогда заметила, что до сих пор держится с молодым человеком за руки. Отпрянула от него, и уже чуть насторожено поинтересовалась:

— Вы это к чему? Как Вас понимать? Хотя.. Хотя, какая разница. Мне пора! Я опаздываю. Очень опаздываю. У меня собеседование, я пойду! Простите!

К крайнему удивлению девушки, Андрей ничуть не стушевался перед ее ответом.

— Хм..! — по лицу молодого человека расплылась ухмылка, — Собеседование, говорите..! — его одолевал непонятный Алене азарт. Он просвечивал Андрея насквозь, как подростка просвечивает восторг первых открытий взрослого мира, о которых пока еще нельзя никому рассказать. Нельзя, но очень хочется.

И Андрей держался, решив еще немного насладиться интригой мгновения. Он влюблялся в это утро, как в самое лучшее в своей жизни.

— Подождите секунду! Еще раз простите меня за дверь! И за предупреждение это простите даже больше, чем за дверь! Алена..

Девушка подернулась всем своим тоненьким телом, а ее глаза округлились. «Может он и правда какой-нибудь там экстрасенс или.. вытащил у меня документы!» — перебирала про себя самые очевидные для женщины догадки Алена, — «Да нет, нет.. Никакой он не вор. Точно — экстрасенс!».

Запнувшись минимум по два раза в каждой из букв «К», пораженная девушка спросила:

— Отк-куда Вы знаете, к-ка-ак меня зовут?

А Андрею совсем ничего не хотелось отвечать, ему вдруг заблагорассудилось тихонько улыбаться и любоваться этой милой, смущенной девушкой. Но затягивать в своей прихоти было бы слишком эгоистично с его стороны.

— Меня зовут Андрей! — молодой человек несколько раз качнул Аленину руку за пальцы, хитро выглянув исподлобья.

Девушка смотрела просто вопросительно. Он продолжил:

— Эммм… Андрей Глебович! Не? — Алена впала в еще больший ступор, словно кто-то всесильный затормозил ход времени, и Андрею снова хотелось только смотреть на нее, но он пересилил свое желание, повторив по слогам:

— Ан-дрей Гле-бо-вич! Пятый этаж, пятьсот первый офис, десять ноль-ноль!

Если в хлорид железа три налить раствор роданида калия, в результате этой реакции образуется роданид железа три красного цвета. Краска не залила лицо Алены настолько же густо красным, зато свой вид она приобрела намного быстрее, чем реагируют элементы в чашке Петри. Человеческие отношения — тоже химия.

— Андрей Г-глебович!? — ломая звуки, проглотила Алёна. А сама захотела провалиться под землю и жалела, что перед ней стоит, возможно, будущий начальник, а никакой не экстрасенс. И что дверью он не пришиб её насмерть.

— Ну так что, Вы готовы к собеседованию?

— Нн-нее-т. Т — то ест-ть да!

— Прекрасно! — в голосе Андрея зазвучало доброе потворство, — Но только предупреждаю сразу: если в Ваших сильных качествах Вы укажите уверенность в себе, я Вам не поверю!

Алена до сих пор толком не понимала, как все так неудобно закрутилось. Но понемногу, сама не зная почему, успокаивалась, начиная улавливать нотки дружелюбной иронии в словах своего собеседника.

— Такого не будет, обещаю! Потому что мое второе сильное качество — честность!

На сей раз улыбнулись оба.

— Я, по правде сказать, совсем выпустил из головы про наше с Вами собеседование! Сумасшедшая неделька выдалась! Хорошо, что мы вот так удачно встретились! — по окончании его абсолютно квадратной фразы молодые люди, не сговариваясь, посмотрели на стеклянную панель входной двери, и Андрей виновато поморщился. — Знаете, я как раз бежал в кафе напротив. В любой непонятной ситуации жутко люблю поесть! И раз уж так много перед вами виноват, предлагаю провести наше собеседование именно там. Завтрак с меня!

Наступая на горло собственной робости, Алена согласно кивнула.

***

— Я очень люблю заходить сюда именно утром; здесь почти нет людей. Можно занять свой любимый столик в углу и смотреть, как просыпается и заводится жизнь. Это сильно заряжает. Снаружи суета, а внутри спокойно. Так спокойно, как хочется, чтобы было внутри у тебя самого. Повара неспешно готовят бизнес-ланчи к полудню, а я слушаю ленивые звуки гремящей кухонной утвари, пробую разобрать, какой именно суп пытается сбежать на плиту в эту самую минуту, и какое горячее так аппетитно шкворчит рядом с ним. Официант передает мой заказ на кухню и бармену. И тот перестает по пятому кругу натирать бессчетное множество бестолковых бокалов, он начинает варить мне кофе. И я уже не чувствую никаких других запахов. Здесь, правда, делают отличный кофе, попробуйте обязательно! Иногда в зале тихонько вскрикивает медный колокольчик — значит, кто-то еще, проснувшись, решил начать свой день с чего-то спокойного и уютного. Мне нравиться смотреть в утренние лица. Особенно те, с которых еще не успели осыпаться наваждения сна. В этих лицах, если постараться, можно разглядеть то, что снилось человеку, о чем он мечтает. В дневных лицах такого не разглядишь, в них вообще нет ничего, кроме суеты. А в вечерних почти всегда только лишь одна усталость, или даже разочарование. Все любят вечер, а я утро. Утро полно надежд, а вечер раздумий; нет в нем спокойствия. — Андрей закончил делиться своими рассуждениями и посмотрел на Алену.

Она сидела ровно напротив, зажав в руках пузатую кружку с чаем, и по выражению ее лица трудно было сказать — наскучил он ей, или наоборот девушка с готовностью ждет продолжения монолога; ее взгляд устремился внутрь себя, пускай зрачки и замерли где-то на уровне подбородка нового знакомого.

— Вы выдержаны и терпеливы — это уже Ваша третья очевидная характеристика на сегодня! — пытаясь вывести собеседницу из состояния задумчивости, констатировал Андрей, — Знаете, пока я окончательно не ввел Вас в транс своими заунывными репликами, мы можем начать собеседование. Вы еще не передумали?

Глаза девушки сверкнули, давая зеленый свет.

Андрей начал со стандартных вопросов, он задавал их нехотя, один за другим, но как будто бы совершенно не прислушивался к ответам. Люди ведут себя так, когда все уже решено, но по этикету или чьим-то выдуманным правилам нужно продолжать кобениться — это называется необходимая формальность. Андрей и правда совершенно не слушал, что отвечает Алена об опыте, стаже, навыках и чем-то еще, но в то же время, неотрывно следил за ее реакцией и поведением.

Алена все прекрасно понимала, но те же самые внутренние формальности заставляли ее раз за разом чеканить ответы. Она видела, что ни один из них не повлиял на решение Андрея, ведь оно, видимо, было принято еще до начала собеседования. Только вот девушка никак не могла взять в толк, каким оно будет. И это неведенье неприятно давило на нее. В какой-то момент Алена не выдержала, уже всерьез предположив, что кое-кто над ней просто издевается, и сказала:

— Андрей Глебович, мне, наверное, лучше пойти! — глаза девушки заблестели решительной безнадежностью, — Вы.. Вы, скажите. А то я. Я все равно не умею на одни и те же вопросы по-разному отвечать.

Андрей кротко улыбнулся.

— Не можете — это верно! Но мне нужно задать Вам еще один. Вы только не обижайтесь. И помните: я не заставляю Вас на него отвечать, как не заставлял идти на это собеседование. Но мне важно знать ответ именно на него!

Алена взволнованно поправила челку.

— А Вы умеете нагнать страху! — ее руки снова схватились за уже опустевшую пузатую кружку.

— Так Вы согласны?

— Ну.. да-а. — абсолютно неуверенно протянула Алена.

— Тогда скажите мне, зачем Вам эта работа? — теперь Андрей навострил на Алену все свое внимание.

А девушка даже не поняла суть вопроса. Зачем Андрей тогда задавал ей все предыдущие, если теперь они снова танцуют от печки.

— Э-м-м-м..

— Нет-нет, простите, тут, правда, моя вина! Я, наверное, неправильно выразился! — Андрей поднял глаза вверх, словно бы брал свои странные вопросы с потолка, — Сейчас.. э-э-э-э.. скорее так: отбросив все очевидные факторы «за» — деньги, социальный пакет и все такое, скажите мне, но только честно, — честность ведь Ваша сильная черта, Вы правда мечтаете об этой работе, и хотите получить свою должность?

— Я.. Я Вас не очень понимаю.. Точнее, понимаю, но из-за этого и не понимаю! Вы меня понимаете?

— Я Вас прекрасно понимаю! — Андрей вдруг отчего-то так развеселился. Сквозь сдержанный смех, таки продолжив, — Вы всегда мечтали об этом месте? Вы считаете своим призванием перекладывать бумажки из одной стопки в другую, и выполнять дурацкие поручения таких балбесов, как я? Думаете, что работать тут — счастье? Только честно! Пожалуйста.

Алена совершенно не ожидала такой постановки вопроса. И, как и любая нормальная девушка в подобной ситуации, немедленно растерялась. «Что ему от меня надо» — думала она, — «Не-еет! С таким самодуром и правда работа счастьем не покажется. А был таким милым. На первый взгляд..».

— Але! Але! Алена! Ау.. — Андрей щелкал пальцами, вытянув руку у миловидного лица девушки.

— Да-да! Я тут. Просто.. Вы понимаете, я не знаю, как правильно ответить! — Алена почти жалела, что не ушла сразу.

— Отвечайте, как есть. Можете также прямо, как я спросил.

Девушкой быть плохо. А через три минуты хорошо. А через пять снова плохо. Их настроение, как и характер, меняется скорее, чем власть в Малиновке². Не больше получаса назад Алена была сначала напугана, и почти сразу очарована Андреем, спустя три минуты заинтригована и тут же смущена. В кафе вперед всего он ее увлек, потом напугал, а теперь.. теперь бесит! Правда, так бесит, что уходить не хочется! Хочется принять вызов. А может даже и наговорить ему правды, сделать ближе к себе и понятнее. Ведь только с помощью правды люди могут стать ближе друг к другу.

— Нет! — пальнула она.

— Что — нет? — резкая реплика после затянувшегося молчания застала Андрея врасплох.

— Все — нет! — Алена загадочно округлила взгляд, — Не мечтала, не желала, не готовилась, не хотела. Ну, и все остальное — тоже нет.

Между молодыми людьми повисло молчание. Но назвать его неудобным было совершенно невозможно.

На кухне, во фритюрнице шипел и брызгался картофель. А бармен, громко бурля, допивал через трубочку остатки чьего-то сока.

— А о какой тогда Вы мечтаете? Только снова — честно.

— Честно?.. Честно, я бы хотела остаться на старой, но не могу.

— Это еще почему? Уволили? Замену нашли?

— Совсем нет..

— А что тогда? — Андрея охватило неподдельное любопытство, — Расскажи..те.

— Это у нас все еще собеседование, или уже допрос с пристрастием? — Алена успокоилась, сама того не заметив.

— Это.. Это..! — глаза собеседников сверкнули одной искрой, — Как хотите!

— Я сама ушла! До того, как офисах устраиваться, я в медицинском училась. А потом педиатром в поликлинике работала. Это было счастьем. Лечить детей, я имею в виду. Только вот, знаете, я до сих пор так и не поняла, что в нашей поликлинике было меньше: зарплата или доверие к молодому врачу. Если бы поняла — ни за что бы не ушла. А так, я не знаю, жизнь или судьба сама за меня все решили. Как это у верующих принято говорить: «Человек предполагает, а Бог располагает!» — Алена рассказывала свою историю, ни капельки не жалуясь. Она скорее делилась жизненным опытом, откровенничала с Андреем примерно так же, как начал их собеседование он — с рассказа о том, как любит каждое утро и их неприметно-уютный кафетерий.

— Вы верите в судьбу, но не верите в бога? — поинтересовался Андрей.

— А вы?

— Я верю с себя.

— А я в случай.

— Знаете что, Алена, мне тоже нужно кое-что Вам сказать. Как это говориться у тех же верующих: «Как на духу».

— А Вы умеете закрутить интригу! — Алена улыбнулась и попросила бармена долить в чайник еще немного кипятка.

— Да-а, я вообще много чего умею, чего уметь совсем необязательно, а пользоваться и подавно! — Андрей одним глотком выпил третий подряд кофе, — Я вас только заранее прошу, не сердиться на меня.

Алёна подозрительно приподняла брови, Андрей в ответ попытался вложить в выражение своего взгляда все раскаяние и одновременно все добродушие, на которое только был способен. Но, судя по всему, ему это удалось лишь отчасти. Алена смотрела на него, как на блаженного, словно раскаяние он всецело изобразил одним глазом, а добродушие таращил из второго.

— Кажется, мне лучше скорее продолжить мысль! Это по поводу работы и нашего собеседования.. — Андрей заметил, как мимика Алениного лица в который раз растерянно съехала в минор, — У Вас очень хорошее резюме, хоть и опыт работы, прямо сказать, невелик. Я, признаться, еще сегодня утром, пока мы не столкнулись в дверях, даже и думать забыл про собеседование. Нет.. — Андрей пытался наперед угадать возможные переживания девушки, чтобы предотвратить их, — ..Неет, не потому, что мы уже кого-то взяли и вакансия закрыта, ничего подобного. Просто.. Просто Вы же нам еще в прошлый вторник резюме прислали. Полторы недели назад. Знаете, у человека иногда за полтора года ничего не происходит, а иногда и за полтора дня можно жизнь прожить. В общем, когда я назначал Вам дату собеседования, компании нужен был всего один новый сотрудник, а сам я был совсем другим человеком, не таким, каким Вы можете меня видеть сейчас. Но это было тогда. А теперь.. Теперь компании нужно два новых сотрудника, ведь я снова стал самим собой. Проводить Вам собеседование пока некому. Я уволился. Сегодня утром, можно сказать. Минут за пятнадцать до того, как Вы попытались разбить нашу прекрасную дверь!

Не зная, что чувствовать, что думать и что говорить, Алена осела.

— Я не специально! — подытожил Андрей, — Если хотите я сейчас же позвоню и про Вас не то, что не забудут, а лишь Вас и будут ждать, — чтобы доказать состоятельность своих обещаний, молодой человек демонстративно закрутил в руках телефон, — Но, только позвольте сначала сказать Вам еще кое-что. Что теперь мне важнее всего.

Алена настолько не понимала происходящего, что уже чисто машинально соглашалась на реплики Андрея.

— Не знаю, как начать, чтобы не напугать Вас.. — мешкал Андрей.

— А-х-х-х, да-а-а? То есть, до этого все шло как надо? Ну, Вы тогда мне чаю-то хоть подлейте, и продолжайте! Не берите обо мне в голову, и не бойтесь — выкладывайте! — наигранно подбадривающим голосом иронизировала Алена то ли над собой, то ли над собеседником, — С меня пример берите! У меня бесстрашие четвертым сильным качеством идет!

Андрей ухмыльнулся.

— Ну, хорошо! Раз тут все такие смелые.. — четвертый кофе исчез в гортани интригана, — Знаете, у меня сегодня самое замечательное начало дня, какое только можно себе пожелать. Все из-за того, что с самого утра я совершаю исключительно те поступки, которые делают меня счастливее. О-о-о-х! Видели бы Вы, как я шикарно уволился! — Андрей возвел глаза и руки к потолку. Он чуть не прихрюкивал от наслаждения, воспроизводя в памяти сцену своего ухода, — Жаль, нельзя вернуться еще раз и уволиться на бис! И вот я с чувством выполненного долга бегу по коридорам, доругиваюсь, с кем не доругался, предвосхищаю количество новых дел и забот, сколько радости впереди, ка-ак вдру-у-у-уг: Б-У-У-УМ!.. И так мне повезло остановить Вас за пару мгновений до необратимости! Знаете, как в детстве: всего один шаг — и ты не на безопасной кровати, а обеими ногами в лаве!?

Алена слушала, а Андрей прервавшись на секунду, обратил на себя внимание бармена, ловко изобразив тому пантомиму, связанную с головой, нехорошим самочувствием и скорой помощью. Румяный юноша в зеленой жилетке, — традиционной для работников подобных заведений — стал наливать в свеженатертые бокалы красное полусладкое.

— Итак, на чем я остановился? Ах-да.. Как спас Вас от лавы! А сам в то же мгновение очаровался (Андрей выудил из памяти, что в анкете его собеседницы, в графе о семейном положении галочка стояла в незамужнем окошке). Очаровался, но, признаться, после того, как Вы чуть не обвинили меня в том, что я Вам собеседование срываю и всех других собак повесили, тут же подумал о Вас, как о хитрой автоподставщице! Из тех, что сами прыгают под колеса с целью дальнейшего шантажа непутевого водителя!.. Шутка!

Не моргая, Андрей уставился на Алену в надежде, что ее губы дрогнут хотя бы в микроскопической улыбке, но девушка выглядела непробиваемо. И так же непробиваемо ответила:

— Да-а-а.. Докатились.. Знаете что? Я первый раз в жизни встречаю мужчину, который избивает девушек дверьми, а потом еще пытается шутить над этим!

Наступил так долго назревающий момент неловкого молчания, в который Андрей успел поперхнуться, а Алена с азартной улыбкой изучить свой изящный маникюр:

— Один-один!

Рассмеявшись в голос, Андрей предложил Алене чокнуться только что поставленными на их стол бокалами вина, а затем откинулся на спинку стула с видом человека, который долго-долго бежал в туалет по самым важным и неотложным делам, и успел точно в срок. Алена чокнулась, но пить вино не стала. Часы не досчитали еще и до полудня.

— Алена, Вы, правда, меня почти сразу не на шутку околдовали. Такая непосредственная и милая. Я решил пообщаться с Вами и помочь, во что бы то ни стало!

— Ох! А Вы, оказывается, альтруист!

— Не то слово! Обязательно!

— Вот бы всем так везло на альтруистов, как мне с Вами.

— Не-ет! Та-ак, ка-ак Ва-ам повезло, больше никому повезти не может! — резюмировал Андрей, — Знаете, я вот пока внимал, о чем мы разговаривали; все эти вопросы, ответы; стремления, качества, навыки, ценности, цели; весь этот бред! Я в Вас себя увидел! Так, знаете, четко и ясно. Прямо в глазах читал, что Вы.. Что Вы не такая, как в резюме. Нет ну, конечно же, и такая тоже, но все же нет! — Андрей отхлебнул из бокала, — Я сейчас начну путаться и непонятно изъясняться. Это все от волнения. Короче! Я затем Вас и спросил про мечты, про счастье, и кем Вы в детстве мечтали стать; и я прямо в Вас узнал себя. Того, который несколько лет назад так же сидел на собеседовании в фирму, в которой почти любой молодой специалист хотел бы работать. Но сидел без самого главного чувства. Чувства того, что делаю по душе самому себе, что выбираю не только заработок, но занятие, которое будет съедать почти все мое время и мысли, а значит, делать их счастливыми, если я стану заниматься любимым делом, либо просто безнадежно полезными благодаря одной лишь только сумме заработка. И больше ничего. Меня тогда просто-напросто некому было остановить. И я лишь сегодня утром смог не в мыслях, но на деле начать возвращать себя! И теперь хочу остановить Вас. Точнее — тебя. После того, как люди чокнулись, они имеют право перейти на «Ты». И я сейчас не про соударение наших бокалов! — Андрей отхлебнул свежий глоток, — Алена, ты если хочешь лечить детей, то лечи! Это намного дороже денег, это ведь твое счастье, ты сама так сказала. Его ни на какую зарплату не купишь. Послушай, я знаю, о чем говорю! А все остальное приложится. Просто не все сразу. Знаешь, что я сегодня заметил? Когда делаешь то, как чувствуешь правильным внутри, то жизнь обязательно идет тебе навстречу.. Иногда чуть не лбом в нужные двери толкает! — Две пары зеленых глаз пересеклись навстречу друг другу, — И это не шутка.

Снова было слышно, как повара на кухне борются с бизнес-ланчами, а сухощавый бармен длинными пальцами через шелковую тряпочку натирает бокалы.

— Я не знаю, что тебе ответить. Я снова тебя понимаю, но не понимаю, понимаешь?

— Понимаю.

— И что же тогда делать?

Хороший вопрос. Он прозвучал не как намек на то, что кто-то навязчиво лезет не в свои дела, а как совершенно осязаемая растерянность.

— Давай придумаем так! — Андрей взглянул на часы, — Я позвоню сегодня своим в фирму, объясню ситуацию, попрошу переназначить собеседование на понедельник. А значит, у тебя будет целых четыре дня, чтобы подумать о том, что я тебе сказал, а главное — прислушаться к себе и принять правильное решение; и здесь только ты можешь понять себя. И помни: некоторые решения, которые мы думаем, что принимаем временно, оборачиваются для нас решениями на всю жизнь. А те, о которых мы мечтали, как о деле всей жизни — вообще не приходят. Тогда получается, что мы перестаем быть собой. Нет ничего хуже для души чем, когда ты изо дня в день не оправдываешь своих ожиданий! — Андрей поманил Алену наклониться поближе к себе, — В понедельник ровно во столько же, во сколько и сегодня тебя будут ждать сразу в двух разных местах разные люди: мои бывшие коллеги в офисе, и я прямо в этом самом кафе. Ты поняла меня?

— Да.

— Тогда договорились?

— Договорились.

— Я в тебя верю! — Андрей поцеловал Алену в щеку, пока та не успела прийти в себя.

***

В следующий понедельник без одной минуты десять утра колокольчик кафе залился нетерпеливым звоном. Сквозь распахнутые двери в зал влетел сладковатый запах духов и долгожданной встречи. Алена сделала шаг вперед и с ходу, буквально на автомате выбрала взглядом столик, за которым еще несколько дней назад они с Андреем договорились о возможной встрече. Столик пустовал. Алена обвела глазами все помещение целиком, но кроме бармена все также тщательно и манерно натирающего свои ненаглядные бокалы, и сидящего на самом углу барной стойки пожилого мужчины с чашкой кофе и свежеотпечатанной газетой, на главной странице которой Алена смогла прочитать намазанное жирным шрифтом «РОССИЯ ВВОДИТ ВОЙСКА В И…» (остальную часть было невозможно разобрать, ее закрывали стопка бордовых салфеток и кусок медового торта), больше в кафе никого не было.

«Россия вводит свои войска в И… диотизм. И я туда же» — с досадой подумала девушка. Внутри все упало. Она так долго пытается приучать себя не обнадеживаться по чем зря, а верить только глазам, не мечтая об исполнении чужих обещаний. Но что толку от этих стараний, если ей снова обидно почти до слез, когда перед ее взором в насмешливых улыбках разъезжаются пустые диванчики вокруг не накрытых к завтраку столов.

Когда Алена, глубоко выдыхая, собралась уже развернуться и уйти прочь, забыв все, как страшный, вздорный сон, бармен неожиданно оторвал внимание от своего любимого занятия. Он повторно поздоровался с гостьей, открыв рот в мимике сдержанно-добрых слов, но не издав при этом ни единого звука. Как бы издеваясь, пригласил ее пройти все за тот же столик.

«Можно подумать, он здесь единственный!» — подумала Алена, но смолчала. И главное, сама не зная почему, покорно прошла и села.

— Вам как обычно? — на этот раз бармен дал о себе знать вслух.

— Это Вы мне?

Молодой человек кивнул.

— Что — как обычно?

— Чай зеленый с жасмином, штрудель яблочный с шоколадным мороженым.

— А-а. Вы это имеете в виду? — Алена пребывала в прострации, поэтому лепетала себе под нос, пряча взгляд в бледно-бежевой, в крупную клетку скатерти стола, — Второй раз всего здесь и уже «как обычно». — девушка подвисала еще несколько мгновений перед тем, как поднять глаза и громко объявить бармену, — Нет, Вы знаете, не как обычно. Я же девушка, в конце концов, а не какая-нибудь там кто-нибудь! Мне зеленый чай.. с жасмином и.. штрудель яблочный. А мороженое к нему не шоколадное, а крем-брюлевовое!

Высокий юноша-бармен ни единым движением не выказал эмоций, касающихся ее весьма оригинального заказа. Он выбил чек, а пока тот, эпилептически подергиваясь, вылезал из кассового аппарата, заглянул за дверь разделяющую зал с кухней, и негромко, но четко произнес:

— Макс, штрудель! Яблоко, крем-брюле!

Откуда-то из глубины донесся ответ:

— Окей! Это к первому?

— Ога.

Бармен вернулся за стойку, и стал заваривать чай. Повсюду разлетелось умиротворяющее благовоние жасмина. Через занавешенное вертикальными жалюзи окно на сжатые, крохотные кулачки Алены упало несколько солнечных лучей. Солнца в городе девушка не видела несколько дней к ряду. Жасмина тоже. А тут все и сразу. Ну.. почти все. На душе стало заметно легче, она разжала свои изящные, тонкие пальцы, подставив ладони и лицо к свету: «Только штруделя не хватает. С шоколадом.. Тьфу! Да что, мало их что ли, этих штруделей с шоколадом? В каждом кафе!.. Но такой.. такой только в этом был!».

Алена закрыла глаза. Она слышала шелест газеты в руках мужчины у барной стойки, на страницах которой бурлили все скандалы мира, и бурление воды, заваривающей спокойствие трав зеленого чая и нежности жасмина в пузатом чайничке из обожженной коричневой глины. Бармен выставлял заказ на стол. Уже совсем близко Алена уловила запахи трав, яблока, корицы и отчего-то кофе; слышала, как на деревянную подставку плюхнулся чайник, а вслед за этим дребезжание чайных ложек и чужое сосредоточенное дыхание. Внутри себя девушка совершенно прогнала злость и обиду, и только какая-то досада все еще тревожила ее. От этого чувства Алена пока не могла избавиться, оно словно бы стало частью ее самой.

Торопиться Алене было некуда и незачем. За последние дни она твердо решила, что Андрей был полностью прав, и ни на какое собеседование ей идти не стоит. Поэтому, в ожидании окончательного смирения, она продолжала сидеть с закрытыми глазами.

Вот уже и бармен справился с сервировкой стола, и ленивыми, размашистыми шагами возвратился в свою обитель, возиться со стаканами. Вот уже послышался хруст сворачиваемой газеты и трепет колокольчика, провожающего пожилого любителя утренних новостей, а тревога, горький запах кофе, а главное, ощущение постороннего дыхания все еще крутятся совсем рядом.

Алена открыла глаза. В эту же секунду досада и тревога застрелились; от неожиданной легкости девушке свело половину тела, но она постаралась сохранить абсолютное внешнее спокойствие. Перед ней, как ни в чем не бывало, сидел и улыбался Андрей. Девушке захотелось выбить все зубы из этого ровного строя, спрятавшегося за нахальной, буквально беспардонной ухмылкой его лица; и тут же начать жалеть об этом и со всей нежностью просить прощения за свою несдержанность.

— Алена! — решительным голосом нарушил замешательство Андрей.

— Штрудель! Ой-й.. Андрей! — осеклась и тут же в смущении опустила глаза Алена, — Ты, пришел? А я уже думала ты..

— Что? Не приду? — молодой человек усмехнулся, — От судьбы не уйдешь!

Девушка не поднимала глаз. Из-за ее плеч темно-русыми волнами скатились и закрыли разрумянившееся лицо длинные волосы. На тоненькой кисти руки неслышно отсчитывали время изящные кварцевые часы. Стрелки на циферблате показывали десять часов и пять минут утра.

«У человека иногда и за полтора года ничего не происходит, а иногда и за пять минут можно жизнь прожить!».

Нет, Андрей не опоздал ни на одну из этих пяти минут, более того, он пришел на несколько минут раньше, отлучившись на время в уборную. Перед встречей он нервничал почти так же сильно, как и Алена, мыл руки, чуть ли не двадцать раз перекладывал челку с одной стороны на другую, поправлял воротничок рубашки, ну и все остальное такое прочее — туалетное.

Порой мы столько историй можем себе понапридумывать, а на самом деле правда в девяносто девяти из ста случаев проста и банальна, а главное — безобидна и не зла.

Почему-то в своей голове мы мечтаем о прекрасном, а воображаем ужасное. Оттого и тревожимся, потому и не находим себе места. Надломанные люди-максималисты не воспринимают золотую середину. Она, вроде как, не подходит тем, кто, якобы, привык брать от жизни все и ставить на нее тоже все. Либо у тебя ничего нет, потому что ты рискнул, либо есть все и даже больше, чем необходимо по этой же причине. Жаль, большинство из людей давно позабыло, а кто-то и вовсе никогда не знал, что риск в жизни должен быть совсем о другом, чем о том, за чем нынче идет повсеместная охота. Риск первооткрывательства давно уступил место риску захватничества.

Примечания

2

Малиновка — вымышленная деревня из советского кинофильма «Свадьба в Малиновке» (1967)