Фараон. Книга 1

Дмитрий Распопов (2025)

Ты сын олигарха, живёшь во дворце, ездишь на люксовых машинах, обедаешь в самых дорогих ресторанах и плевать хотел на всё, что происходит вокруг тебя. Только вот незадача, тебя угораздило влюбиться в девушку-археолога, да ещё и к тому же египтолога. Всего одна поездка на раскопки гробниц, и вот ты уже встречаешься с древними богами, и вообще, закинуло тебя так далеко назад в истории Земли, что не понимаешь, где ты и что теперь делать дальше. Ничего, Новое Царство XVIII династии фараонов быстро поменяет приоритеты, если, конечно, ты захочешь выжить. Поскольку теперь ты Канакт Каемвасет Вахнеситмиреемпет Секемпаптидседжеркав Менкеперре Тутмос Неферкеперу. Удачи поцарствовать.

Глава 3

Двадцать восьмой год правления Его Величества царя Верхнего и Нижнего Египта Мааткара Хатшепсут Хенеметамон, да живёт она вечно; четырнадцатый год правления Его Величества царя Верхнего и Нижнего Египта Менкеперре Тутмоса Неферкеперу, да живёт он вечно, 10-й день первого месяца сезона шему.

— Царь очнулся! Он очнулся! — услышал я рядом радостный вопль, чуть не разорвавший мне голову, которая гудела, словно её засунули в бочку, а уже по той здорово поколотили кувалдой.

Открыв глаза, я увидел, как надо мной склонилось обеспокоенное лицо человека лет за пятьдесят, с медного цвета кожей, миндалевидными чёрными глазами, подведёнными синим, и чёрными короткими волосами.

— Бенермерут, он жив? — раздался неподалёку ещё один обеспокоенный молодой голос.

— Жив ты, сын шакала, — огрызнулся тот, кого назвали непривычным для меня именем, — куда колесницу правил? Не видел, что дорога разбита?

— Простите, господин, — жалобный голос приблизился, и я увидел над собой молодое лицо того же формата, что и первое.

— Твоё величество, ты можешь говорить? Подняться? — мужчина достал откуда-то глиняную флягу и дал мне выпить какой-то кислятины.

Выплюнув дрянь изо рта, я с трудом с помощью мужчины привстал и огляделся. Я сидел на пыльной укатанной дороге среди высоких пирамид, а рядом стояла какая-то двухколёсная повозка, в которую были запряжены два карликовых пони. Кроме двух человек, что я уже видел, нас окружало ещё человек двадцать, вооружённых щитами и копьями, по-видимому, военных, хотя одеты они были весьма свободно, лишь в набедренные повязки и сандалии, впрочем, головы были покрыты у всех тоже одинаковыми жёлтыми повязками, спускающимися до плеч.

— Где я? — удивлённо спросил я, поскольку последним, что я помнил, была женщина-кошка в той странной гробнице.

Старик схватился за рот, затем повернулся и дал затрещину молодому парню.

— Царь Хатшепсут, если узнает о случившемся, нас накажет, — тихо сказал он ему, — да и твой отец не станет нас защищать от её гнева.

— Простите, господин Бенермерут, — проныл молодой человек, потирая затылок.

— Я спросил, где я! — мой тон стал угрожающим, и обоих проняло.

— Менхеперра, — парень обратился ко мне, протягивая ладони, — мы поехали кататься на колеснице, потом колесо попало на камень, и ты упал. Не помнишь этого?

— К чёрту подробности, — рыкнул недовольно я, — в какой точке мира? И на Земле вообще?

Оба открыли рты и недоумённо переглянулись.

— Что такое Земля? — осторожно поинтересовался более пожилой.

— Бог мой, — вздохнул я, — планета наша, где мы находимся. Круглая такая.

Выпученные глаза были мне ответом. Поняв, что от них не дождусь ничего, я с трудом поднялся на ноги, оглядываясь уже нормально. Определённо, я находился на том же месте, где был сегодня, схожесть некоторых пирамид и их расположение относительно друг друга были определенными, но вот их новенький вид и, главное, качество облицовки внушали некоторое недоумение.

— Какой сейчас год? — я повернулся к двум тупым.

— Двадцать восьмой год правления его величества царя Мааткара Хатшепсут Хенеметамон, четырнадцатый год правления его величества царя Менкеперре Тутмоса Неферкеперу, — без запинки выдал молодой.

Эти имена были мне знакомы. Оба были из XVIII династии периода Нового царства, хрен знает какого года до нашей эры. По спине, несмотря на жаркую погоду, пробежал холодный пот.

— Эта тварь Бастет меня что, перекинула в Древний Египет?! — изумился я, ещё раз оглядываясь кругом. На то, чтобы это всё было не съёмочной площадкой, указывало огромное каменное плато со множеством пирамид.

— Богиня Бастет? — оба моментально насторожились.

— Низкая такая, наглая, с кошачьей головой и зелёными глазами, — кивнул я, показывая рукой примерный рост женщины-кошки, сотворившей со мной эту дичь.

Люди вокруг меня повалились на колени, все до единого.

— Сын бога видел божество? — с сияющими глазами спросил меня пожилой.

— Я не сын бога, — я помотал головой, ничего не понимая из происходящего, — я…

Тут я прикусил язык. Маша говорила неоднократно, что фараонов почти всегда обожествляли, и, если я вот так сразу буду отказываться от божественной сути, ни к чему хорошему это не приведёт. Поскольку от меня ждали ответа, я брякнул первое, что пришло в голову:

— Я и есть бог.

Глаза египтян округлились ещё больше.

— А какой? — самым смелым оказался молодой парень.

Тут уже я судорожно стал перебирать в голове те имена, которые мне говорила Маша.

«Говорить, что я Ра, наверно, будет перебором, скажу что-то менее значимое из их пантеона», — мысли быстро пролетели в голове.

— Монту, конечно, — я врал напропалую, вспоминая всё, что помнил из рассказов Маши, — сын Амона и Мут.

Я очень смутно разбирался в этом, но хотя бы убивать меня не собирались, и то ладно, поскольку все стали усиленно бить головами по дороге, явно выражая мне своё почтение.

— Ладно, едем туда, где вы живёте, люди, — я покрутил головой, — судя по тому, что меня эта тварь Бастет засунула в тело вашего царя, наверняка мне нужно теперь есть и пить, как обычный человек.

Пожилой вскочил на ноги и, постоянно кланяясь, свистнул охране. Мне подогнали колесницу, я вспомнил, как назывались эти одноосные повозки, ко мне за управление конями встал пожилой, и мы поехали в сторону виднеющегося вдали селения.

— Что за город? — спросил я, решив придерживаться своей первой идеи, прикидываться богом, поскольку объяснить своё незнание многого кругом по-другому просто не мог. Я разговаривал с ними на том языке, которого никогда не знал, а сейчас без особых усилий с моей стороны мысли облекались в слова и спокойно произносились. Правда, я заметил, что, когда для этого мозг не находил нужного слова, он заменял его на русский аналог. Так что наверняка мои первые матерные тирады звучали для них весьма непривычно.

Вскоре нам стали попадаться большие поместья с работающими на них людьми. При нашем приближении многие бросали всё и падали на колени.

— Древняя столица, Мемфис, — ответил мне взрослый мужчина, — вы приехали сюда поохотиться и развлечься, мой царь.

— Развлёкся, — проворчал я, тяжело вздохнув, что не укрылось от обоих. Они и до этого всю дорогу перешёптывались, а после моих последних слов вообще замолчали, лишь изредка обеспокоенно переглядываясь.

Первыми показались не сильно высокие, метров шесть, стены, выложенные из каменных блоков песчаника, а также резко увеличилось количество людей, едущих на повозках или идущих по своим делам, и все при виде нашего отряда также падали ниц или как минимум слезали с повозок. На воротах загудели горны, и нас бросились встречать незнакомые мне люди, одетые в разноцветные ткани по типу римского хитона.

— Царь! — кричали и кланялись они мне, но я никого не узнавал, а потому лишь махал в ответ рукой.

Люди сначала не понимали, почему я так холоден, но Бенермерут быстро им что-то сказал, и они, вытаращив глаза и открыв рты, провожали нас, стоя на месте. Меня везли по улицам весьма приличного размера города, где кругом высились дома и, не побоюсь этого слова, дворцы, настолько они были богато украшены рисунками. Людей вокруг было также много, все, разумеется, уступали дорогу и бесконечно кланялись.

Вскоре мы прибыли к огромному, окружённому стеной дворцу, и нас высыпало встречать ещё больше военных и слуг.

— Менхеперра, ты вернулся! — к носилкам подбежала девушка, которая смотрела на меня сияющими от счастья глазами.

Я вылез из повозки и спокойно прошёл мимо неё, не зная, что делать в данной ситуации, поскольку даже не представлял, кто это. Краем глаза я заметил, как на её лице, украшенном косметикой, показались слёзы, но подошедший молодой парень, который был со мной, когда я очнулся, наклонился к ней и что-то прошептал. Девушка недоверчиво на него посмотрела, затем на меня.

— Куда идти? — я остановился на пороге дворца.

— Прошу вас сюда, бог Монту, — вперёд мгновенно вырвался мужчина, меня сопровождающий, и заторопился вперед, показывая дорогу.

Наружу высыпало всё больше людей, ошеломлённо смотрящих мне вслед. Видимо, слухи быстрее молнии разлетались по дворцу. Сопровождающий довёл меня до большого зала, где были циновками во множество слоёв устланы полы, а также виднелись подушки.

— Что вы, люди, обычно здесь делаете? — повернулся я к нему. — Распорядитесь делать всё то же, что делал царь, я не собираюсь нарушать заведённый порядок.

Он вздрогнул.

— Сейчас всё будет сделано, бог Монту, — пискнул он, прикрикнув на рабов и слуг. Отличить одних от других оказалось крайне просто, на рабах не имелось практически ничего, кроме простых набедренных повязок, а слуги были одеты лучше, даже украшали себя медными, а кто-то и золотыми цацками.

Трясущимися руками шесть девушек меня раздели, обмыли тряпками, пахнущими уксусом, и затем, протерев влажными полотенцами, облачили в другую одежду, похожую на ту, что была на мне недавно, только чистую и пахнущую травами. Забрав прежнюю, они быстро ретировались из помещения. Я остался один, но правда ненадолго. Скоро стали заносить блюда с едой и расставлять их передо мной. Положив три золотые ложки, слуги тоже быстро ушли. Мне пришлось есть в одиночестве, поскольку я не представлял, что делать и как вести себя дальше. Нужно было косить и дальше под бога, поскольку действительно так легче всего объяснить своё незнание действительности. Делать вид, что просто травма головы, я не хотел, ещё примут за дурачка, и неизвестно ещё, что будет хуже.

Еда по большей части была крайне простая, хотя и солёная, с какими-то специями: хлеб, мясо птицы, виноград, лук, чеснок, даже гранат лежат на дальнем блюде. Правда, не успел я насытиться, как снаружи заиграли флейты, какие-то неизвестные мне струнные инструменты, затем раздался топот ног, и дверь в зал открылась. Вокруг стояло множество людей, а также Бенермерут, к тому же ко мне вошёл мужчина лет пятидесяти, с бритой головой и единственным оставленным длинным локоном на ней, посохом в руках, леопардовой шкурой на плечах и белой набедренной повязкой, украшенной поясом с золотыми цепочками и камнями. Остановившись около меня, он спросил:

— Ты тот, кто назвался богом Монту?

Я по его тону мгновенно понял, что это серьёзный наезд, потому единым движением вскочил на ноги и схватил его за ухо, больно крутанув его в сторону.

— Ты кто такой? Жалкий человеческий червь? — изумился я, добавляя в речь маты, так что наверняка меня сейчас плохо понимали все, но мне было всё равно. Ещё отец меня учил, что покушающихся на твою власть нужно сразу давить в зародыше, а этот пришлый чувак явно решил покуситься на мои права.

Он попытался вырваться, но я был, хоть и ниже его, зато крепче и сильнее, так что, выкручивая ухо, вынудил его опуститься передо мной на колени.

— Так-то лучше, знай своё место, человек, — фыркнул я, отпуская его надорванное ухо, из которого показались струйки крови.

Все окружающие замерли, даже охрана, никто не сдвинулся с места, поскольку напряжение просто висло в воздухе.

— Это наследный правитель, носитель печати царя Нижнего Египта, великий жрец Птаха и префект Мемфиса, — в ужасе представил его мне подошедший к нам Бенермерут.

«Упс», — подумал я, но отступать было уже поздно.

— А я бог Монту, временно заменяю вашего царя в его теле, — громко сказал я, обращаясь ко всем вокруг, — отец Амон позвал его Ка на время к себе, видимо, перетереть что-то надо с парнем, а эта тварь Бастет, выполняя его волю, не предупредив, переместила меня сюда в его тело. Так что чем меньше мы будем мешать друг другу, тем быстрее всё устаканится. Это всем понятно?

Все молча смотрели на меня вытаращенными глазами, а верховный жрец и по совместительству правитель этого города поднялся на ноги, стал размахивать жезлом и произносить какие-то путаные слова, смысл которых до меня никак не доходил. Я спокойно стоял, пока он это всё делал, лишь пару раз зевнул, а потом и вовсе наклонился и, взяв ногу птицы с блюда, стал похрустывать ею под его завывания.

Когда он стал выбиваться из сил, поскольку отдавал всего себя неизвестному мне ритуалу, я поинтересовался, бросив при этом в него костью, которая попала ему по лбу.

— Ты идиот? — спокойно поинтересовался я. — Я бог, твои жалкие слова, человек, ничего мне не сделают. Если ты, конечно, не сам Птах, в чём я лично сильно сомневаюсь. Когда я недавно встречался с ним, он точно был посильнее тебя, червяк.

Мои последние слова доконали египтян, которые наблюдали наше противостояние со жрецом всё это время. Полная бесполезность ритуала, что проводил сейчас великий жрец, стала понятна всем, а главное, моё полное спокойствие и уверенность в себе вернули их мысли в привычное русло. Фараоны и так были для них богами или как минимум потомками богов, так что ничего удивительного в том, что Амон позвал к себе в гости царя, а чтобы его тело не повредилось, прислал другого бога временно подежурить за него. В общем-то, разумное решение, как ни посмотри.

На пол повалились десятками, я спокойно наблюдал за жопами, которые устлали собой мраморный пол. На ногах остался один вспотевший ошарашенный жрец.

— Тебе особое приглашение нужно? — я посмотрел на него прищуренными глазами, словно через прицел. — Или хочешь лишиться бессмертия? Я могу, когда ты умрёшь, твоё Ха найти и выбросить из мира мёртвых, зря только пирамиду себе будешь строить.

Мои слова так сильно его проняли, поскольку даже малейшая возможность лишиться бессмертия напугала его до дрожи. Он рухнул последним прямо передо мной.

— Так-то лучше, — самодовольно сказал я, возвращаясь на своё место и снова занимая положение полулёжа, — можете встать, мне безразличны эти ваши человеческие ритуалы.

Люди поднялись и озадаченно смотрели на главного здесь после меня. Верховный жрец и правитель Мемфиса поднялся, отряхнулся и уже спокойно спросил:

— Что ты будешь делать, бог Монту?

— Ждать, — я развёл руками, — а вы будете делать всё то же, что делали до моего появления. Тело нужно будет парню вернуть в целости и сохранности, поэтому в его расписании и ритме жизни ничего не должно меняться. Я лично не хочу навлечь на себя гнев бога Солнца, жариться живым в его огне такое себе удовольствие.

Тут я поднял взгляд и увидел, как в первые ряды выдвинулись люди, которые что-то быстро строчили на бумаге, вроде называемой здесь папирусом.

— Хотя, если хотите… — я задумчиво обвёл всех взглядом, — мешать вам не буду.

Тут многие затрясли головами, а верховный жрец Птаха склонил голову.

— Никто в здравом рассудке не будет навлекать на себя гнев Амон-Ра.

— А, вы его две ипостаси уже тут соединили? — я понял, что не совсем разобрался тогда в объяснениях Маши.

Верховный жрец судорожно кивнул.

— Ну, отца не понять, то один свой аватар использует, то другой, так что правильно делаете, — попытался съехать я со скользкой для себя темы, — главное, жертвы вовремя приносите, и он будет доволен.

— Я обязательно пошлю сообщение верховному жрецу Амон-Ра в Фивы, чтобы он провёл ритуал большего жертвоприношения, — на полном серьёзе ответил мне собеседник.

— Тогда всё, все занимаются своими делами, делаем вид, что ничего не произошло, — я сделал жест руками, выгоняя всех вон.

Люди тут же заторопились и вместе с верховным жрецом очистили помещение, вместо них ко мне подошли ближе Бенермерут и тот парень, имени которого я не знал. С ними вошли ещё четыре молодые рабыни, принеся глиняные кувшины с тонким горлом и небольшие пиалы, красиво украшенные разными рисунками.

— Царь обычно в это время начинал праздновать окончание дня, — осторожно сказал мужчина, опускаясь рядом.

— Будем делать то же самое, — подтвердил я, — только давайте сначала познакомимся. Меня, как вы уже знаете, зовут бог Монту, а вас?

— Бенермерут — воспитатель и наставник его величества Менхеперра Тутмоса III, — представился он и показал пальцем на молодого: — Друг царя, его величества Менхеперра Тутмоса III, Меримаат, сын визиря Усерамона.

Рабыни стали наполнять пиалы вином, при этом трижды разлив его, но на это никто не обращал внимания, руки у обоих мужчин так же тряслись, как и у них. Они неискренне провозглашали здравницы царю, то есть мне, и выглядело это крайне натянуто. На пир наше действие ну никак не походило, к тому же вино было невкусным, мне абсолютно не понравилось.

— Скукота! — наконец моё терпение лопнуло, и я знаком велел рабыням выметаться, что они с радостью и сделали.

— Чем ещё царь занимался? — обратился я к своим собутыльникам.

— Стрельба из лука, езда на колеснице, — заикаясь, сказал парень.

— Идём, научите меня всему этому, — я поднялся на ноги, — а то я от скуки помру после таких пиров.

Они тут же поднялись и пошли показывать мне дорогу, к нам присоединилось почти двадцать человек охраны и четыре писца. Кучу людей, которые смотрели нам вслед и шушукались, я постарался игнорировать. Стрельбище оказалось тут же, просто возле стены, но с другой стороны дворца, от которой мы приехали. Там стояли слуги с разного размера луками, а также пучками стрел, дальше на расстоянии находились мишени из тростника, вкопанные в землю. Меримаат подошёл к одному из слуг, взял у него небольшой изогнутый костяной лук, похожие я видел в музеях, в секциях, посвящённых кочевым народам, и протянул его мне.

— Лук царя.

Я взял его в руки, попробовал натяжение, которое оказалось для меня ерундовым, и вернул его обратно.

— А что получше есть?

Тот побледнел и бросился к ещё одному, принеся мне изогнутый в обратную сторону, даже с виду мощный составной лук.

— Его, к сожалению, никто натянуть не может, — пролепетал он, — а два человека с трудом могут надеть тетиву.

Протянув руку, я сам, охреневая от происходящего, взял лук в руку, во вторую мне подали толстую тетиву, и я с огромным трудом, но не показывая этого для окружающих, изогнул его в нужную сторону и надел тетиву, уперевшись ногой в один из рогов. Опыта у меня в обращении с луками, разумеется, не было, я если и стрелял, то пьяным на пляже, тут же тело словно само всё выполняло, как это было нужно.

— Стрелу дай, — я взял в руку готовый к стрельбе лук. Парень с круглыми глазами подозвал слугу, показывая мне различные стрелы. Все были тростниковыми, на конце только имелась небольшая деревяшка, в которую воткнут каменный наконечник.

«Бл…ть здесь же ещё и железа нет», — вспомнил отчётливо я, что нахожусь в бронзовом, а если быть совсем уж точным, то в медном веке.

Рука взяла самую привлекательную стрелу, наложила его на упор, затем я плавным, но одним слитным движением поднял лук, натянул тетиву и отпустил её. Толстый жгут высушенных и обработанных жил больно ударил по пальцам, так что я чуть не взвыл от боли, но марку пришлось держать, поэтому я поморщился, лишь глядя на самую дальнюю мишень, в которую попала стрела, словно показывая, что не сильно доволен выстрелом.

— Скукота, — я вернул лук парню, — что там с колесницами?

Один из слуг бросился к мишени, и вскоре принёс обломки её, трясущимися руками отдав Меримаату. При этом он наклонился и тихо ему что-то сказал. Парень снова округлил глаза и подошёл пошептаться с моим воспитателем.

— Вы чего там шепчетесь? — недовольно спросил я. — Или вас поставить вместо мишеней?

— О, бог Монту, — Бенермерут низко поклонился, — мы просто обсуждаем, что сказал слуга, не более того.

Я сделал скучающее выражение на лице, и он поторопился объяснить.

— Слуга сказал, что стрела прошила мишень насквозь и разбилась о стену, оставив там выбоину.

— А, — я сам в шоке от его слов тем не менее просто отмахнулся, — где ваши колесницы, а то мы сюда приехали днём на каких-то карликовых пони, запряжённых в повозку.

Мужчины переглянулись и повели меня на конюшни. Конюхи, трясясь от страха, вывели снова двух мелких пони, едва достающих мне до низа грудной клетки, навскидку максимум метр двадцать в холке.

— Лучшие скакуны из царских конюшен! — гордо оповестил Меримаат, когда их подвели ближе.

Я сначала не поверил, что он серьёзно, затем, видя, что они не понимают, почему я стою с таким лицом, спросил:

— Ты, надеюсь, шутишь? Эти карлики лучшие скакуны? А где настоящие лошади? Эти сломаются, если на них сесть.

— Зачем на лошадей садиться? — побелел от страха парень.

Я тяжело вздохнул.

— Отведите меня обратно, я лучше лягу спать.

Они, переглянувшись, поспешили впереди и вскоре меня привели в комнату размером поменьше, с низкой кроватью и четырьмя рабами, которые стояли возле неё с опахалами из страусиных перьев.

— Царь обычно мылся и ложился спать со своей женщиной, — объяснил мне Меримаат.

— Мыться да, женщина нет, — отказался я, поскольку так сразу предавать Машу с первой попавшейся девушкой было как-то стрёмно, хотя разум понимал, что, возможно, больше никогда не увижу свою девушку. Но всё равно я не собирался вот так сразу ей изменять.

Когда меня помыли и переодели, а затем помогли лечь в кровать, я закрыл глаза, чувствуя, как по телу пробегают приятные волны нагоняемого рабами прохладного воздуха. День был настолько сумасшедшим, что я быстро уснул.