Это судьба!

Дмитрий Селиванов, 2021

Жизнь стоматолога Светланы кардинально меняется, когда она обнаруживает, что новая анестезия вводит пациентов в состояние гипноза. Узнав о чужих проблемах, она начинает решать их, забыв о своих – и скоро снежный ком добрых дел уже не остановить… Сначала происходящее кажется ей лишь весёлой игрой, но скоро ставки в ней возрастают. Один из пациентов – наёмный убийца, кто-то из близких пытается завладеть ампулами, пропажу секретного препарата начинают расследовать… Светлана переменчива, эмоциональна, порой совершает ошибки – но всегда предельно искренна и честна с собой. И добро, которое она делает, порождает в ответ тоже добро. Но важнее всего оказывается то, что, пройдя через все испытания, ей удаётся не только помочь другим, но и разобраться в самой себе. Роман написан на основе одноимённого киносценария Дмитрия Селиванова.

Глава 2

Полный мужчина едва помещался в кресле и был похож на густой кисель, разлитый в прозрачном пакете: вроде бы замер, но только тронь — забулькает, пойдёт ходуном. Светлана осторожно склонилась над ним.

— Как правая «пятёрка»? Не беспокоит? — она легко постучала зеркальцем по зубу.

— Там всё на «пятёрку», доктор! — довольный своим каламбуром, мужчина захохотал ей прямо в лицо, — а вот слева зуб так и ноет…

От запаха изо рта не спасала и маска — Светлана, повернувшись за инструментом, даже зажмурилась.

— Сейчас полечим! — ласково сказала она, — я ведь тогда ещё предлагала!

— Да кто ж вовремя лечит? — громко засмеялся мужчина и широко развёл огромными руками, едва не опрокинув стаканчик с водой. — Так и живём! Всегда до последнего терпим!

Светлана на мгновение замерла — подмечено было верно.

— Это точно… Сейчас сделаем укольчик, и не нужно будет больше терпеть…

— Мне бы такой укольчик каждое утро! — всё не унимался её пациент, — чтобы проснулся, и сразу жизнью доволен!

Она улыбнулась и отошла к холодильнику, присела, доставая новую упаковку. Да! Всем бы такой укольчик! Чтобы не нужно было мириться со скучной работой, отношениями, зашедшими в тупик, или ходить бесплодно кругами вокруг мечты… Иначе всё это незаметно, но медленно разъедает. Прямо как кариес… А ведь точно, без шуток! Ноет иногда что-то, даёт о себе знать — понимаешь ведь сердцем, что свернул не туда… а всё отмахиваешься, откладываешь разговор с собой на потом. Продолжаешь жить, как ни в чём не бывало. А оно разъедает, пока не достанет до нерва — какой-то жизненной драмы — и вот тогда уже так болит, что самому не справиться.

— Пять минут подождём… так!.. прикройте, пожалуйста, рот! — едва успела она шутливо скомандовать, поставив Попову укол и опередив на мгновение очередной его комментарий.

Пока работала «заморозка», Светлана сидела за компьютером — решила всё же дать шанс идее, которую все последние годы от себя гнала. Пришло в голову воспоминание — однажды ребёнком она остановилась как вкопанная в «Детском мире», залюбовавшись большой, в половину себя, игрушечной машиной. Она ей понравилась до слёз, до дрожи. Чёрная, сверкающая хромированными деталями, явно из другой жизни. Но Светлана тогда уже всё понимала. И цены, и то, с каким трудом собирала её мать в первый класс, и то, что девочки должны играть в куклы — машины для мальчиков. Она ничего не сказала матери — ни тогда, ни позже. И через много лет, когда выбирала в салоне уже настоящую машину, тоже всё понимала — куда ей такую большую, зачем ей ещё один неподъёмный кредит? Поэтому взяла маленькую, юркую, практичную, укороченную сначала дизайнером, а затем и торопящимся водителем джипа за ней в потоке. Она затормозила на светофоре на жёлтый, а он — нет.

Вот и сейчас, изучая сайт о донорах спермы, Светлана чувствовала, что делает что-то неправильное. Не должна женщина так рожать — без мужчины, семьи, без брака. Но не могла себя пересилить и закрыть страницу, словно ребёнок внутри неё в этот раз решил уже не уступать. Эта мысль заставила её улыбнуться. Забавно! Ребёнок внутри неё… этого-то она и хочет…

Спохватившись, она бросила взгляд на часы.

— Как вы, чувствуете щёку? — спросила пациента через плечо.

Ответа не было, и она обернулась. Мужчина спокойно лежал, его глаза были закрыты. Как звали Попова, Светлана не помнила, но быстро глянула его карточку.

— Михаил?

Тот по-прежнему не реагировал. Неужели заснул? Есть же такие люди! Только примут горизонтальное положение, сразу же засыпают! А ей этого счастья, видимо, никогда не испытать — каждый раз приходится ворочаться по полчаса даже в любимой кровати.

Светлана встала и подошла к креслу. Да, так и есть — спит! Развалился тут у неё по-хозяйски, как медведь в берлоге! Она повысила тон.

— Михаил? Вы в порядке?

Мужчина шевельнул головой и что-то бормотнул недовольно. Ну, Попов! Нашатырь-то тебя точно разбудит! Она шагнула к настенному шкафчику и даже нашла уже маленький тёмно-коричневый флакончик, как вдруг услышала позади его голос.

— Я устал…

Светлана с облегчением обернулась, но тут же нахмурилась — глаза пациента всё ещё были закрыты. Во даёт! Он сюда что, спать пришёл? Или на него так новая анестезия подействовала?

— Как вы себя чувствуете? — спросила она осторожно, вернувшись к креслу и держа нашатырь наготове.

— Я устал… — повторил тот, не открывая глаз, — очень устал… надоело мне всё тут… уехать хочу.

Он ворочал медленно языком, и в этой странной манере Светлана уловила что-то ещё, не одно онемение от «заморозки» — речь его как раз была довольно разборчивой. Попов — весельчак, но сейчас он произносил каждое слово чуть ли не с болью. С чего это вдруг, зачем? Если бы балагурил, она бы ещё поняла — а тут на какой-то миг растерялась. Он её не разыгрывает, это ясно. И — раз говорит с ней — всё же не спит, хотя выглядит точно как спящий. Вот ведь ситуация! И что теперь делать — не зрачки же ему смотреть?

Пока она соображала, что предпринять, пациент вдруг продолжил.

— Задыхаюсь… задыхаюсь в Москве! Иногда вовсе жалею, что сюда когда-то приехал…

Светлана вздохнула с видимым облегчением — нашёл чем удивить! Не всем здесь мёдом намазано, даже если внешне человек и успешен. Москва вампирит, высасывает все соки… хотя вот по Попову на первый взгляд и не скажешь!

Она не стесняясь хмыкнула.

— Наверное, не один вы такой…

— Да в том-то и дело! Мучаются люди, а возможностей нигде больше нет!

Мужчина дышал прерывисто, тяжело, и она испугалась — как бы и в самом деле не задохнулся! Надо было прекращать этот диковинный разговор — не дай бог или с ним что-то случится, или неожиданно зайдут в кабинет.

— Михаил, как ваша щека? Откройте глаза, пожалуйста! — её голос теперь звучал требовательно и звонко, как на медкомиссии в военкомате.

Бесполезно — будто он её даже не слышал. И тогда Светлана использовала нашатырь. Попов пришёл в себя сразу же, покрутил слегка головой, и через секунду на его круглом лице появилась улыбка. Кажется, он даже не сообразил, что с ним только что было. А она-то уже собиралась обо всём этом поговорить! Но, глядя на готового в любой момент хохотнуть пациента, с изумлением поняла — беседы не выйдет. Для него этих нескольких фраз, сказанных с такой болью минуту назад, попросту не существовало, как не существует для кошки «вчера». В его глазах она не видела даже тени недавних переживаний, и, наверное, это было всё-таки к лучшему. После ушедших испуга и удивления у неё осталось только чувство неловкости, как если бы один из них увидел другого голым. Так что она сделала вид, что ничего не случилось, спрятала нашатырь и улыбнулась ему в ответ.

— Полечимся?

До обеда она не переставала думать об утреннем инциденте. Что это было — какой-то провал в сон на фоне усталости, личные особенности Попова, «побочка» анестезии? Ничего подобного она раньше в практике не встречала. Начал вдруг говорить, как на исповеди — а она ж только спросила, как там его щека! Или что она точно ему сказала? «Как себя чувствуете?» А он взял и ответил развёрнуто. Любопытно, откуда он, если жалеет, что переехал в Москву? Ведь возрастной дядька уже — лет пятьдесят пять — и не бедный, судя по тому, как одет. Дети, наверное, взрослые. Жизнь по-новому уже не перекроить, смелости и азарта начинать что-то новое вряд ли хватит. Какой же судьбы он для себя хотел? Можно даже погадать на досуге, а потом сравнить фантазии и реальность — у него ещё два приёма, и там тоже по плану лечения анестезия. Если лекарство так на него подействует вновь, она к этому будет уже готова — и расспросит его хорошенько.

Ей всегда были интересны именно такие истории — ненарядные, неприукрашенные. В них есть место боли, разочарованию, забытым мечтам — иначе Попов не задыхался бы от волнения. Но она видела его и другим — в первый раз, когда он приехал раньше назначенного и чуть ли не совещание проводил по телефону, стоя у них на крыльце. Его зычный голос и хлёсткие фразы врывались через окно в тишину кабинета и были ей почему-то приятны — он был откуда-то из другой жизни, где всё сверкало и громыхало, где горели сроки и счёт шёл на вагоны и миллионы, где существовали столы на двадцать пять человек. И вот теперь выясняется, что всё это, может быть, было ему и не нужно… Так какой же Попов настоящий — тот или всё же сегодняшний? Как же трудно понять человека, если он может всю жизнь провести, страдая! Как же сложно поверить кому-то при встрече, когда доподлинно знаешь, что скрывается там, в глубине, за его белоснежной улыбкой! И у всех примерно одно и то же — неприглядные заплаты пломб, удалённые нервы и сплюнутые кровь и слюна.

Возвращаясь в кабинет, она столкнулась в коридоре с Игорем. И тут же смутилась как девчонка, сжала разом взмокшими пальцами телефон.

— Привет! — кивнул он.

Светлана всё не могла понять — это у него наигранная беззаботность или он и в самом деле так легко перевернул страницу? А она-то, размечтавшись, приняла её за целый роман…

— Привет, Игорь! — ответила она медленно и, чтобы снять неловкость, спросила, — как тебе новая анестезия?

— Обычная, — пожал плечами тот, — а что?

— Да нет, просто… мне показалось, она чуть сильнее…

— Не заметил, — улыбнулся он, а потом добавил игриво, — может, я просто колю не туда? Промахиваюсь, как обычно?

Он ушёл, довольный произведённым эффектом — Светлана сразу же покраснела. Что делать, если капилляры подходят так близко к коже? Только научиться не волноваться или сменить пол! Знает ведь эту её слабость и пользуется, совсем не думая, какую боль причиняет своими пошлыми шуточками. А промахнулся он и в самом деле однажды, попав не туда — но она стерпела, чтобы доставить ему удовольствие. Значит, этот щедрый аванс был ошибкой, а ещё большей ошибкой, конечно, было надеяться на что-то серьёзное на работе. Но не устояла всё-таки, не смогла — устала быть правильной. Да и сейчас он продолжает её манить — даже после того, как все надежды уже разбиты, даже после этой глупой мальчишеской выходки… И он это знает тоже. Вышагивает по коридору, понимая, что она смотрит ему вслед, как дура. Светлана закусила губу — надо от этого наваждения избавляться. И поскорее.