Легенды Сэнгоку. Пёс

Дмитрий Тацуро, 2021

Япония, середина 16-го века, период сэнгоку-дзидай. Войны не утихают по всей Хиномото и на этот раз события разворачиваются в провинции Овари, где юноша по имени Инучиё, вопреки желанию родителей, хочет поступить на службу к местному даймё. Да только этот правитель, обладает весьма дурной репутацией и слывёт самым настоящим дураком.

Глава 4,

о том, как Инучиё, наконец-то, показывает на что он способен и обзаводится соперником.

Замок Нагоя, Овари.

— Господин Нобунага!

— Говори Янада!

— Всё готово! Люди ждут ваших указаний! — ответствовал молодой человек, лет двадцати в простой крестьянской одежде. Звали его Янада Широдзаэмон и слушался он только Нобунагу.

— Пусть ждут, — ответил князь Ода. — Держи меня в курсе всех изменений.

Янада коротко поклонился и мгновенно вышел. Вассалы лишь проводили его неоднозначными взглядами. Особенно Хиратэ Масахидэ. Слишком уж этот крестьянин, с не крестьянским именем, был подозрительным. А вот для таких, как Нива и Икэда, этот человек подозрений не вызывал. Либо они его знали лично, либо подозревали о его назначении. Во всяком случае, господин не держит рядом с собой людей никчёмных.

Инучиё наблюдал за всем из-за спины Нобунаги. Одетый в свои прежние одежды, чистые и благоухающие, он держал одачи господина, рукоятью кверху и ножнами обёрнутыми в тигриную шкуру, выполняя работу оруженосца. На противоположной стороне, по правую руку от князя, находилась госпожа Но. Всё такая же прекрасная, как и при первой встрече, только сейчас, более сдержанная в эмоциях, с видом, будто она здесь на равных правах со своим мужем. Это, само-собой, вызывало вопиющие негодование Хиратэ. Мало того, что она присутствует на совете вассалов, как полноправный член, так ещё и держится так непростительно гордо.

А вот сам Нобунага, вёл себя даже не как его гордая супруга, и не как преданные вассалы. Князь, наплевав на все традиции, растянулся на полу во весь свой рост, в полу-лежачем положении на боку, поддерживая голову рукой, упёртой локтем в пол. Вассалы сидели напротив, в несколько линий. Ближе всего находился его воспитатель Хиратэ, Мураи, отвечающий за хозяйственные дела и ещё пару человек. За ними были Нива, Икэда и группа побольше. Позади всех располагались слуги младших рангов. Всего их было немногим больше двадцати.

— Что вы снова решили устроить? — осуждающе вопросил Масахидэ. — Когда вы уже возьметесь за ум и прекратите свои дурацкие выходки?

— Разве я делаю, что-то плохое? — будто не понимая своего воспитателя, спросил Нобунага. — Вот, решил выгнать бродяг из своих земель, а заодно и воинов потренировать.

— Так и выгнали бы. Зачем устраивать эти игры в войну? Ещё и сына моего назначили командовать этими…

— Не волнуйся Старик! — махнул на него рукой Ода. — С Гороэмоном будет всё в порядке. Я его сильно бить не буду.

Масахидэ схватился за голову. Изо дня в день, он всё больше терял надежду, что его подопечный сможет перевоспитаться. Все эти его выходки, молва, гуляющая по провинции и насмешки соседей, пагубно влияли на авторитет клана Ода, унижали старейшего вассала в глазах остальных, а ещё, из-за расшатанных нервов, приближали старика к последнему дню в своей жизни. И зачем Нобухидэ — покойный отец этого балбеса, назначил его опекуном? Лучше бы он воспитал младшего, Нобуюки, что сейчас находится в Суэмори. Тот-то хороший, воспитанный, красивый и благоразумный. Одним словом — достойный глава клана. Но судьба распорядилась так, что опека над ним досталась другому старшему вассалу, Хаяши Хидэсаде. А тот, в свою очередь, привлёк на свою сторону всех лучших бусё клана, Шибату и Сакуму. Да что говорить, если даже родная мать, сбежала от своего старшего сына и перебралась к младшему.

— Нобунага-сама, — устало произнёс Хиратэ. — Что вы намерены делать? Заканчивайте уже свои ненужные дела и приступите к более серьёзным вещам. Прошу вас! Умаляю!

— Конечно Старик, — улыбнулся князь. — Прогоним дармоедов из Овари и я сразу сделаю то, что ты от меня хочешь.

Хиратэ в лице не изменился, но в сердце появилась маленькая крупинка надежды. А может действительно так и будет? Ну, хоть на этот раз.

— Господин, — обратился к князю Икэда. — Три дня прошло, когда мы будем выступать?

— Скоро, — коротко ответил Ода и замолчал. Молчали все, не осмеливаясь больше спрашивать.

Инучиё подумал, что Нобунага чего-то ждал и вскоре, его догадки оправдались. В приёмную вошёл гонец от Гороэмона, как стало известно, второго сына Хиратэ.

— Господин Нобунага! Хисахидэ-сама выступил и приближается к назначенному месту. Он спрашивает, когда ему ожидать вас?

— Как получиться, — бросил князь.

От такого ответа зрачки гонца расширились от удивления.

— Но господин! Вы же сказали, что через три дня…

— Всё верно, — перебил его Нобунага. Он привстал, приняв сидячую позу, но раскидал ноги, а руками уперся в пол за спиной. — Я дал три дня на подготовку и сказал, что встретимся мы у пруда, возле деревни Камэно. Но, я же не сказал, когда мы встретимся.

— Так вы не будете сражаться? — гонец явно ничего не понимал.

— Отчего же. Конечно буду, — на лице Ода играла коварная усмешка.

— Что мне передать Хисахидэ-сама?

— Передай, — пусть готовиться! — сказав это, Нобунага завалился на спину, положил ногу на ногу и вытащив откуда-то зубочистку, начал ковырять в зубах.

И гонец, и Хиратэ, и некоторые другие были поражены таким поведением и, казалось, так и не смогли к нему привыкнуть.

— Это уже ни в какие сравнения не идёт с нормами этикета! — разозлился Масахидэ, услышав в ответ лишь короткое хмыканье. — Вы проявляете неуважение к своему противнику, ведя себя так бесцеремонно!

— А мне кажется, ты так взъелся, потому, что моим противником является твой сын, — искоса посмотрев на своего воспитателя, предположил князь. — Кичё, подойди поближе, я положу голову тебе на колени, а то мне так неудобно.

Эта просьба совершенно обескуражила Хиратэ. Казалось, старик сейчас изойдёт пеной. Зато, Инучиё, еле сдерживал смех. Его господин, вёл себя именно так, как ему и виделось ранее, также, как и он, когда жил дома.

Но, тем временем, встала, короткими, но быстрыми шажками переместился к своему мужу и, как он велел, присела, положив его голову себе на колени.

— Вы слишком много ей позволяете! — пытался донести свою мораль Хиратэ. — Испокон веков, женщины не принимали участия в мужских разговорах и уж тем более, не вели себя подобным образом. — он бросил неодобрительный взгляд на девушку. — Ты, должна была отказаться! Это не прилично, так себя вести!

— Масахидэ-сама, разве я могу перечить мужу? — голос Но звучал благожелательно и вежливо, но в глубине его таились мелкие струйки яда. — И, разве вы, его вассал и слуга, можете позволять себе говорить ему подобные слова, тем более, когда в зале находятся остальные? Не вы ли, в данный момент, проявляете некомпетентность?

Казалось, Хиратэ покраснел настолько, что готов был просто лопнуть от наполнявшего его жара возмущения. Ан, нет, каким-то чудным образом, он смог себя успокоить. Замолчал и придя немного в себя, добавил:

— Хорошо. Что вы намерены предпринять, относительно бродяг?

— А ты не догадываешься Старик? — изобразил удивление Нобунага. — Кичё, скажи ему.

— Она ещё и стратег у вас? — как можно сдержаннее вопросил Масахидэ.

— Кадзусаноскэ-сама, конечно же выступит на битву, — начала девушка, не дождавшись ответа князя. — но сделает это позже. Я думаю, он хочет усыпит бдительность противника.

— Думаю, это неразумно, — решил внести ясность Хиратэ, а заодно и утереть нос сопливой девчонке. — Противник не настоящий. Будь он в действительности врагом, то пошёл бы на Нагою, а не ждал князя в условленном месте.

— Это не так, — покачала головой Но. — У вашего сына не так много воинов, чтобы идти на штурм замка или брать его в осаду. Вместо этого, он скорее начнёт разорять окрестности, обезвоживая Кадзусаноскэ-сама, заняв выгодную для себя позицию, что, в данный момент, соответствует действительности.

— Какой в этом прок? Мой сын, всё равно будет действовать согласно приказу. Так, что, ни о какой действительности и речи быть не может. Всё это глупые игры. — возразил Масахидэ. В душе он понимал, что эта девочка, может быть права. Не зря же она дочь Сайто Досана. Однако, признать такое у Хиратэ язык не поворачивался.

— Увидим, — заключил Нобунага. Он, наконец-то принял правильную сидячую позу и обвёл вассалов строгим взглядом. — Выступим, когда придёт время! — объявил он. — А пока, будьте готовы. Проверьте экипировку, приготовьте оружие, всё должно быть сделано согласно условиям. — он повернул голову влево и взглянул через плечо. — Пёс, пойдёшь с Кацу в оружейную и подберёшь себе доспехи. Можешь взять своё странное копьё в бой, посмотрим, что ты можешь мне показать. И не забудь снять наконечник!

— Да господин! — обрадовался Инучиё, поймав на себе еле заметный, улыбающийся взгляд Но, мол, «Я же говорила».

— Городза! — продолжил Нобунага. — Если ещё раз, будешь помогать новичкам, сам пойдёшь на конюшню!

— Я-я…

— Я всё сказал! — отрезал князь и Нива, перестав, выдавливать из себя не получающиеся слова, послушно поклонился.

Позже, когда князь Ода разогнал совет, Икэда, как и было приказано, отвёл Инучиё в оружейную. Из имеющихся доспехов, в пору, рослому юноше, пришлись только неброские, коричневые могами, с выцветшей красной шнуровкой, да обычный шлем дзунари, без всяких украшений. Цунэоки сказал, что для начала этого будет достаточно, помог юному Маэда облачиться и убедившись, что всё сидит прекрасно, отправил его готовиться к предстоящему сражению. То есть, приготовить копьё и снарядить себя парой деревянных мечей.

Однако, ни к вечеру, ни к следующему утру, приказа о выступлении так и не поступило. Хиратэ Гороэмон не переставал слать князю гонцов, но тот оставался безучастным. Всё это время, Нобунага тренировался в бою на мечах с Икэдой, стрелял из лука и кунимото и плавал во рве по утрам. Инучиё уже начал думать, что всё это устроено, чтобы нарочно позлить старика Масахидэ. Но, как оказалось, князь Ода слов на ветер не бросал.

На шестой день, после начала договора Нобунаги с бродягами, рано утром, ещё до восхода солнца, прозвучала тревога. Инучиё, едва глаза успел открыть, а уже бежал на построение в главном дворе. Доспехи он одевал каждый раз перед сном, чтобы чего доброго, не пасть в грязь лицом, запутавшись спросонья в амуниции. Так и получилось. Едва он занял место среди личных самураев князя, рядом с Икэдой, Нивой и ещё каким-то хмурым типом, вся эта маленькая армия, в сто пятьдесят человек, двинулась в путь. И не просто двинулась, а побежала, построившись в линию, в два ряда, гремя пластинами доспехов, поднимая ещё не проснувшийся город.

***

Деревня Камэно, Овари.

Хиратэ Гороэмон Хисахидэ всегда следовал традициям. Он уважал родителей, преданно и верно служил господину, чтил богов и проявлял мужество. Но, он никогда не понимал, почему его отец, вместе с ним и ещё двумя братьями, никак не могут отделаться от этого несусветного дурака. Все его издевки, насмешки и разрушение всех устоявшихся канонов, просто морально унижали все человеческие добродетели и воинскую честь. Ладно, он набрал к себе второсортных и третьесортных людей, ладно одевается как разбойник или того хуже — актёр саругаку, ведёт себя как полный кретин, но унижать достойных людей, тянув их в грязь вслед за собой, это уже было сверх всякого неблагоразумия. Его, сына старшего вассала Хиратэ, к тому же, старше самого князя на целых девять лет, поставить командовать, даже не отрядом ашигару из новобранцев, а какими-то отбросами общества, которые даже не знают, как правильно натягивать тетиву. Куда катиться мир? И самое главное, куда это всё приведёт?

Хисахидэ, был не весел уже шестой день. Участие в идиотских и детских играх Нобунаги его не прельщали, но он, как верный слуга, выполнял возложенное на него поручение со всей, свойственной ему строгостью. За указанные три дня, он кое-как смог слепить из проходимцев некое подобие сплочённого отряда. Совершенно не идеального, но в таком количестве, при поддержке сотни обученных воинов, они должны победить полторы сотни князя Ода. Однако, Нобунага не вышел на бой в положенный срок, нарушив обещание, да ещё и стал увиливать в своей свойственной форме. Бродяги, конечно же, начали возмущаться, мол, как можно верить такому человеку. Но Хисахидэ был человеком терпеливым, и если князь не явился, то он будет ждать его сколько угодно и несмотря ни на, что. Ведь он самурай, а это значит, что он должен служить верой и правдой. Он успокоил своих воинов и приказал выдвигаться на то самое место, где должен был состояться бой.

Прибыв, естественно, туда первым, младший Хиратэ занял выгодную позицию, лицом на север, к Нагое, слева от него находилась деревня Камэно, а справа тот самый пруд. Но, князь не явился ни на четвёртый, ни на пятый день, и Хисахидэ распорядился построить земляной вал, высотой в один кэн и протяжённостью в два дзё¹³и оснастить его небольшим забором из связанных прутьев. Теперь, Нобунага, если он когда-нибудь появиться, точно не сможет победить.

На пятый день ожидания из Нагои прибыл человек, с посланием от отца, но Хисахидэ подумал, что тот хочет его предупредить и отказался его слушать. Гордый воин, не желал уязвлять себя тем, что для победы над каким-то неопытным самодуром, ему нужны подсказки, тем более, что людей у него было в два раза больше.

В этот же день, в деревне состоялся какой-то праздник, то ли почитание местного божества, то ли свадьба, но самое главное, это присутствие сакэ. Этот неоспоримый факт, притянул к гуляющим большое число бродяг из войска Хиратэ. Никакие приказы, просьбы и даже угрозы не остановили желающих расслабиться. На постоянной службе они не состояли, а значит и военные законы к ним неприменимы. Всё равно Нобунага струсил и похоже, совсем не собирался нападать. Хисахидэ ничего не оставалось делать, как смириться с этим инцидентом. Всё равно, большая часть осталась с ним.

На утро шестого дня, также всё было спокойно. Веселье в деревне утихло в полночь, а выпивохи вернулись поздно ночью и тут же завалились спать. Хиратэ встал с рассветом, обошёл своё укрепление, спящих воинов и взобрался на вал. Взгляд его устремился на север, вдоль дороги ведущей в город и то, что он увидел, ему совершенно не понравилось.

Из негустого утреннего тумана, шли, нет, бежали воины Нобунаги с князем во главе. Он, в своих чёрных доспехах дангаэ¹⁴, шлеме кавари¹⁵с украшением в виде оперения стрелы в чёрно-белую полоску с белой султаной на верху, тоже был пешим и тоже бежал, неся на плече полюбившееся ему кунимото. Для чего он её приволок, оставалось только догадываться, зато, всё остальное, оказалось в рамках договора, — деревянные мечи и копья без наконечников.

Инучиё, навыкам боя был обучен с детства и в теории знал кое-что о военной дисциплине, но в строю, он был первый раз. Двигаться в такт своим товарищем, не наступая на пятки впереди бегущему, и не давать наступить себе, при этом, находясь в полном обмундировании с копьём на плече, оказалось очень нелегко. Сначала он запинался, мешал другим и сбавлял темп, но пробежав половину ри, поймал ритм и уже двигался в строю, как единое целое.

Передышки не было. Едва отряд князя Оды приблизился к земляному валу, тут же последовал приказ о наступлении. Пока копейщики, ощетинившись длинными копьями нагаэ, плотным строем шли на приступ, лучники, следовали по пятам, останавливаясь лишь для того, чтобы дать два залпа. Стрелы летели прямо над головой. Хоть они и были без наконечников, если такая попадёт в лицо, то спокойно можно лишиться глаза или зубов.

Хиратэ, растеряв всё своё хладнокровие, бегал на вершине вала и поднимал своих воинов. Те, что были из опытных, вышли на защиту сооружения сразу, как-только забили тревогу. А вот остальные, тяжёлые на подъём, или вовсе болеющие после вчерашней попойки в деревне, поднимались нехотя. А противник уже лез на «стены».

Лучники Хисахидэ ответили дружным залпом. Стрелы безрезультатно бились о доспехи, шлемы и металлические шляпы-дзингаса, однако, всё же попадали по конечностям, причиняя нападающим вред. Кому отбило пальцы, или вовсе сломало, кому прилетело по колену, и он не мог дальше идти, а иные вообще умудрялись получить тупым древком стрелы прямо в нос. Причём потери, оказались с обоих сторон и даже пролилась кровь.

Инучиё, видя всё это, пришёл в такой восторг, а его боевой дух взбудоражил всё его тело, что он даже не заметил, как вырвался вперёд, едва подойдя к подножью вала. Шум боя, раж и бурлящая в жилах кровь, ударили в мозг, и он ринулся на подъём, словно выпущенная из тэппо пуля. Его копьё, было намного длиннее, чем у всех остальных, поэтому, прежде чем он взобрался на вал, он легко смог обездвижить нескольких защитников, нещадно лупя их по ногам. Лучники Нобунаги по-прежнему шли за строем копейщиков и били через голову. Как им удавалось не задеть своих, было загадкой.

Юному Маэда посчастливилось первому, и он всё же добрался до забора, опрокинул его без лишних усилий и пошёл крушить защитников. Следом за ним, в проделанную им брешь, взобрались ещё несколько человек. Своим длинным копьём, он не давал противникам спуску. Каждый его выпад, на расстоянии в четыре-пять шагов, выбивал либо дезориентировал одного человека, а если взмахнул, то сметал по два. Воины, шедшие за ним и вдохновлённые такой решимостью, тоже бились, не жалея сил.

Тот хмурый человек, тоже молодой и ненамного старше Инучиё, взобрался на укрепление после него, и оказавшись в весьма тесных обстоятельствах, откинул копьё и стал орудовать мечом. Причём совершенно не плохо. Конечно, деревянные боккэны не шли ни в какое сравнение со сталью, зато, ими спокойно можно было бить куда заблагорассудиться, не боясь, что клинок сломается или затупиться. Этот тип, так и делал, нанося удары по шлемам, шляпам, по корпусу и наручам. И у него даже получалось выводить противников из строя. Всё-таки, удары были не смертельными, но весьма болезненными и оглушительными. Результат боя был уже ясен, — ни одного убитого или смертельно раненного, зато море покалеченных и травмированных.

Всё же, как бы небыли воины Нобунаги неистовы и слаженны, число взяло своё. Подмога нахлынула волной, как раз из тех бродяг, что так хотели получит приз в виде жалования или зачисления на службу. Хиратэ, всё же смог их поднять, и они бросились отбивать нападение.

Первым внизу оказался хмурый мечник. Его, вместе с небольшой компанией, вытеснили за край насыпи. За ним и прямо на него, защитники вытолкнули Инучиё, да так, что он чуть не упал ему на голову. Его едва сумели придержать товарищи по оружию.

— Смотри куда прёшь! — огрызнулся хмурый.

— А ты не путайся под ногами! — ответил Инучиё.

Их взгляды на мгновение встретились. Дерзкий и полный энергии Маэда и какой-то злой и раздражённый мечник. Он был ниже Инучиё на полголовы, с очень густыми бровями, почти сросшимися на переносице, разделёнными лишь заметной складкой, тонкими губами и очень мрачным выражением лица. Казалось, взаимная неприязнь вот-вот даст свои плоды, и они вцепятся друг другу в глотки, но громкий голос Нобунаги, перекричавший даже шум боя и орущих воинов, не дал этому свершится.

— Псина, Хмурый, чего встали как два безмозглых истукана! А ну вперёд! В бой! Или я заставлю вас сношаться с быками!

Столь выразительная фраза князя, тут же побудила обоих, перестать таращиться друг на друга и вновь полезть на укрепление, но теперь это сделать стало немного сложнее. Казалось, бой мог затянуться, но тут прогремел выстрел. Это был князь Ода, разредивший свой кунимото в воздух. Зачем он это сделал, стало известно очень скоро.

С тыла, на позиции Хиратэ, появилась ещё одна группа людей. Не воинов, а обычных крестьян. Они появились из зарослей камыша у пруда и атаковали защитников вала из пращей и луков. Нобунага вновь скомандовал полное наступление, и его воины пошли с новой силой, вдохновлённые поддержкой. Сам князь, до этого момента, командующий с места, сам взял копьё и пошёл в бой, рядом с ним, неустанно шёл Икэда Цунэоки. Нива же, не участвовавший в сражении, воспользовался обшей суматохой и зашёл с маленьким отрядом со стороны деревни, обогнув вал и тоже атаковал в тыл.

Меньше чем через час, бой был завершён. Ода Нобунага, стоял на земляном валу, окружённый своими вассалами и надменно взирал на побеждённых.

Все бродяги, будучи без доспехов, оказались сильно побиты. Сотня Хиратэ Хисахидэ, пострадала меньше, но и им тоже досталось. Сам сын старейшины был повержен копьём в ногу и получил серьёзный вывих. Оказалось, что сие копьё, принадлежало никому иному, а Инучиё. Юный Маэда итак заслужил похвалу князя, как первый поднявшийся на вражеское укрепление, так он ещё и заполучил себе «голову» военачальника. Хмурый, как назвал мрачного мечника Нобунага, стоял в стороне и пыхтел от гнева. Видимо, кроме злости, его ещё переполняла и зависть. Он то, в этом бою никак не отличился, хотя рубился как зверь и даже не получил ушибов.

— Ну, что Гороэмон, убедился в моих способностях? — ироничным тоном спросил князь Ода у сидевшего перед ним на коленях, побеждённого Хисахидэ.

— Вы превзошли мои ожидания, — покорно ответил тот и учтиво поклонился.

— Это было нечестно! — кричал предводитель бродяг, у которого во время боя вышло всё вчерашнее похмелье. — Вы нарушили договор!

— В чём же? — на лице князя отобразилась самодовольная и наглая ухмылка. Он уже знал, что ему скажет этот бродяга и уж тем более, знал, что он ему ответит.

— Срок был три дня, а вы пришли на шестой! — начал перечислять тот. — Вы сказали, что у вас не будет больше ста пятидесяти человек! Откуда взялись эти крестьяне? И эта штуковина, — он указал на тэппо, которое Нобунага вновь положил себе на плечо. — её тоже недолжно быть.

— Вот, как? Я говорил и ранее, что я дал вам три дня на подготовку. То, что я выйду на бой, через три дня, разговора не было. Касаемо подкрепления, я сказал, что из числа своих воинов, я даю вам сто человек, а себе оставляю сто пятьдесят. Да будет тебе известно, что крестьяне не входят в число моих воинов и их помощь мне, чистая случайность. Что же касается кунимото, так я не использовал его в бою, а выстрелил вверх для сигнала к наступлению. — Ода сдвинул брови и грозно взглянул на предводителя бродяг. — А теперь, собирай свою шайку и убирайся с моих земель, а не то, я больше не буду стрелять в воздух!

Слова князя прозвучали с такой интонацией, что не поверить в них было просто невозможно. Его голос и его взгляд, морально уничтожали человека, особенно такого, как этот проходимец. Как он не наделал в штаны после услышанного, было просто удивительно, но ноги его подкосились, и он попятился назад, а потом и вовсе припустил.

— Что же касается тебя Гороэмон, — Нобунага перевёл взгляд на Хисахидэ. — ты постарался на славу и мог даже победить! Но, слишком переоценил себя и недооценил меня! Видишь ведь, как бывает! Оказывается, Большой дурак, всё-таки умнее больших мудрецов! — он расхохотался.

Хиратэ, униженный его словами ещё больше, не поднял головы, застыв в поклоне, но его уязвлённая гордость сжирала его изнутри.

Уже в полдень, князь вместе со всей свитой вернулся в замок. Там он устроил победный пир. Небольшой и весьма небогатый, приготовленный на скорую руку, как в хорошем идзакая. Здесь же, он хвалил отличившихся и даже раздал награды. Помимо небольшой суммы в серебре, Инучиё, за то, что первым пробился на вал, получил серебряное украшение на шлем, в виде стрекозы — символ воинской храбрости и целеустремлённости. А за то, что победил вражеского бусё, был удостоен ярко-красной хаори. Ниве Нагахидэ, дали цубу, позолоченную, замысловатой формы. Даже Хиратэ Хисахидэ получил награду в виде новой конской упряжи, чтобы не обижался. Но главная награда досталась самому неожиданному человеку, тому, кто, по сути принёс эту победу. Оказалось, это был тот самый человек, в одежде крестьянина, доставляющий князю секретные послания и носящий имя Янада Шиндзаэмон Масацуна. Именно он подговорил крестьян поддержать Нобунагу, а также, провести несуществующий праздник в деревне, чтобы привлечь побольше бродяг. Князь Ода, придумавший эту тактику, нисколько не сомневался, что по истечению нескольких дней тренировок, люди, не приученные к дисциплине, не откажутся пропустить чарку-другую. Так и вышло. А Янада, сей тайный шпион и подстрекатель, получил от господина отличный тачи и весомый свёрток с золотыми монетами.

Хиратэ Масахидэ, как всегда бурчал, что мол, за какие-то детские шалости, князь награждает будто за настоящее сражение. Нобунага же, его игнорировал, с пренебрежительно весёлым выражением лица и поднимал тост за каждого, сегодняшнего героя. Сам он не пил, ни разу. А вот Инучиё напился. Вечером, собирая углы и обшаркивая фусума, он добрался до своей «конуры» и провалился в глубокий, пьяный сон, с оглушительным, мужским храпом.

***

Инучиё сидел в тёмном сарае, заваленным всякими мешками, ящиками и ненужным хламом. Таком тёмном, что света, сквозь щели в досках, едва хватала, чтобы разглядеть собственные ладони. Но делать было нечего, раз уж его сюда упекли, то выпустят только спустя обещанных три дня. Причём. Отбыть этот срок, предстояло в полном одиночестве, без воды, еды, книг и тренировочного меча. Тем более, что читать тут просто не представлялось возможным, а тренироваться в таком тесном помещении и вовсе выглядело абсурдным.

Отец и старший брат, напутствовали на прощанье, что Инучиё должен подумать над собой и своим поведением, но он, нисколько не жалел о содеянном. Разве есть в том вина, что он заступился за девочку, поколотив старшего брата? Он вины не видел. Нельзя обижать девочек, а уж таким дылдам, как Горобэй и подавно. Зато, отец так не считал, а старший брат Тошихиса ему во всём потакал, вот и упекли они своего неугомонного родственника. Хотя, Инучиё считал, что избиение Горобэя было лишь предлогом. На самом деле, они хотели, чтобы он отказался от своих убеждений. И надо же, они больше не смогли придумать ничего лучше, как посадить его в тёмный сарай, как какого-то ребёнка.

Где-то в стене, что-то зашуршало, а потом раздался голос:

— Бу-у-у!

— Кто здесь? — претворился испуганным Инучиё.

— Это я, не бойся, — ответил знакомый голос, полушёпотом.

— Здравствуй Мацу! А я уже думал, что это дзашики-вараши¹⁶.

За стеной послышался короткий смешок. Видимо, девочку позабавило такое сравнение.

— Чего пришла? — спросил юноша.

— Тебя повидать. Еды тебе принесла. За три дня ты можешь умереть с голоду. — последовал ответ. — Ты ведь из-за меня сюда попал.

— Брось. Я обещал, что не дам тебя в обиду. И мне не важно, кто это будет, мой брат или от… — он резко умолк, не решившись продолжить.

Вновь послышалось шуршание, скрежет и в сарай упало чуть больше света. Мацу отколупала своим когаем небольшую, едва державшуюся доску и просунула в образовавшуюся щель коробку. Инучиё тут же её принял.

— Тебя могут наказать за это, — произнёс он, снимая крышку.

— Если узнают, — быстро ответила она из-за стены. Она пыталась разглядеть в щель наказанного, но он её быстро отогнал.

— Не загораживай свет, я не вижу, что ем. И за спиной смотри, не хватало ещё, чтобы и тебя в этот чулан посадили. — он с любопытством и нескрываемым аппетитом разглядывал содержимое коробки. Тут были и два моти, и сушёные фрукты, и даже бамбуковая фляжка с водой. — Ты где это всё раздобыла?

— Как где? На кухне конечно! — довольно ответила Мацу.

— Украла?!

— Ты за кого меня принимаешь? — послышались нотки возмущения. — По-твоему, я не умею готовить?

— Во всяком случае, ты не рассказывала, — он откусил кусок от колобка и сквозь набитый рот произнёс. — Спасибо!

Дальше, Мацу, с улыбкой на лице, слушала как Инучиё есть. Она надеялась, что он себе что-нибудь оставит до следующего дня, но похоже, по звуку, он съел всё. Потом откупорил флягу, глотнул, поперхнулся, но всё же проглотил, сделал громкий выдох.

— Это, что сакэ?! — чуть ли не взвыл он. — Ты сума сошла?! Где ты его взяла?!

— А вот это пришлось стащить, — по слогам произнесла девочка.

— Тебя точно посадят в чулан, как меня, — Инучиё был в недоумении, ровно на столько, сколько и в восторге. Эта девочка просто какой-то клад. Она умела драться, умела читать и писать, скакала на лошади, танцевала, готовила, придумывала всякие хитрые планы, воровала, да и чего только не умела. Инучиё уже и представить не мог, что она ещё выкинет.

— А пусть посадят, — ответила она, довольным, мечтательным голосом. — К тебе. Вдвоём то нам будет не скучно! И чего мы только не сделаем в темноте!

— Мацу! — выкрикнул юноша, ошалев. — Ты в своем уме? Ты, что такое говоришь?

— Что? — видимо она откровенно удивилась. — Мне через три года уже десять. А ещё через год, будут решать за кого замуж выдадут. — она с видом знатока оглядела сарай и деловитым тоном предложила. — А давай я подкоп сделаю, и сама к тебе буду лазать?

Инучиё уже пожалел, что ожидал от неё чего-то нового и не знал, в какое русло перевести разговор, лишь бы отвлечь её от неподобающих мыслей.

— Кстати, за что тебя Горобэй-то обижал? — придумал он.

— Я сказала, что он урод! — уверенно и гневно произнесла девочка. — Шутки у него дурные, а улыбка, хуже, чем у обезьяны! Ну не урод, ли?

— Действительно, — усмехнулся Инучиё и ещё раз приложился к сакэ.

— Так, как насчёт подкопа? Ты будешь мне помогать? — похоже она всерьёз загорелась этой идеей.

— Мацу, перестань заниматься ерундой. Ну, зачем тебе ко мне? Тут темно, пыльно, мыши крысы. — умоляющим тоном проговорил Инучиё.

— Так, тебе кота принести?

— Зачем?

— Чтобы мышей и крыс съел.

— Не нужно мне кота, я сам.

— Сам их съешь?

— Тьфу! Да что ты привязалась? Лучше принеси мне ещё что-нибудь поесть вечером. Пожалуйста!

— А надо было оставлять на потом, проглот! — обиделась Мацу. — Лишь бы желудок набить. А мне тут, может скучно без тебя!

— Прости, — попытался извиниться Инучиё. — Но тебе правда не нужно ко мне. Это моё наказание, и я должен вынести его сам. У тебя, наверное, других дел полно?

— Ах вот значит, как? Ты просто решил меня отослать? Тебе одному лучше?

— Я не то хотел сказать, просто тебе ненужно…

— Вот и оставайся один! — он услышал, как девочка топнула в сердцах ногой и пошла прочь.

— Так ты принесёшь еды? — крикнул он ей в след.

— Обойдёшься!

Инучиё улыбнулся, но вскоре, приуныл, подумав, что нельзя было так с ней обращаться. Ведь она действительно хотела помочь, как и он ей ранее. А то, что мысли у неё не подобающие, так это всё возраст. Как говорят, — девочки взрослеют раньше мальчиков. Но он то уже взрослый, почти мужчина. А она, для него, пока маленькая девочка, младше его почти на семь лет. И всё же, он к ней привык и с ней, было как-то веселее, порой душевно. Теперь же, он её обидел, и она вряд ли придёт его навестить. Вот ведь дурной юнец.

Однако, Мацу пришла вечером и принесла ещё еды. Так же было и на следующий день и потом. Только теперь, разговоры между ними велись более невинные.

Примечания

13

Дзё — 109 м.

14

Дангаэ или дангаэ-до — доспехи комбинированного типа, часто с плотной шнуровкой на брюшной области и редкой на нагрудной и на спине.

15

Кавари или кавари-кабуто — шлем нетрадиционной формы, часто с самыми вычурными украшениями.

16

Дзашики-вараши — ёкай из японского фольклора, по своим функциям практически не отличим от домового.