Ренард. Книга 3. Зверь, рвущий оковы

Дмитрий Шатров (2023)

Жизнь цепного пса собачья, но сытная. Есть еда, есть будка, есть дело. Но иногда цепи приходится рвать, и тогда пёс превращается в зверя. Кровожадного, дикого, смертельно опасного. Продолжение истории Ренарда де Креньяна.

© Шатров Дмитрий

© ИДДК

Содержание цикла"Ренард":

Книга 1. Щенок с острыми зубами

Книга 2. Цепной пёс инквизиции

Книга 3. Зверь, рвущий оковы

Глава 1

Лязгнул тяжёлый засов, дверь пронзительно скрипнула, распахнулась, пропуская в каземат посетителя. Святой брат в серой рясе шагнул через порог и замер у входа, буравя узника немигающим взглядом.

— Юный де Креньян? Опять в гуще событий? Почему я не удивлён?

Ренард поднял глаза и скривился. Вот уж кого он не ожидал здесь увидеть.

— Тебя какими ветрами сюда занесло, дознаватель? — буркнул он, не потрудившись даже привстать с неудобного ложа.

— Старший дознаватель Северного Предела, с твоего позволения, — надменно поправил его брат Лотарь, выделив интонацией первое слово.

— Вон даже как, — протянул де Креньян. — А чего не Восточного? Или отец Бонифас тебя перестал привечать?

По лицу дознавателя пробежала сиюминутная тень. Стало понятно, что тема для него неприятная.

— Не твоего ума дело, — грубо отрезал он и нахмурился. — Я бы на твоём месте проявил больше почтительности.

— С чего бы вдруг? — фыркнул Ренард, не переменив позы.

— Ну, хотя бы с того, что именно от меня зависит, какие методы дознания к тебе применить, — в голосе собеседника неприкрыто прозвучала угроза. — Мы, знаешь ли, не только разговоры умеем разговаривать. У нас такие мастера в штате есть — мёртвому язык развяжут. Смекаешь, о чём я?

— Ты ополоумел, брат Лотарь? Высокая должность в голову ударила? — с издёвкой усмехнулся Ренард. — Какие мастера, какое дознание? Тебе нечего мне предъявить.

— Не скажи, не скажи, — покачал головой серорясый. — Во-первых, причинение телесных повреждений воинам храма…

— А нечего было грубить, — перебил его де Креньян и поморщился, тронув кровоподтёк на скуле. — Ты бы лучше им о почтительности рассказал. Я Пёс Господень, а не бродяга с большой дороги.

— Во-вторых, — продолжил дознаватель, пропустив тираду узника мимо ушей, — сопротивление при аресте и нанесение побоев представителям следствия.

— Скажешь тоже, побоев, — отмахнулся Ренард и охнул от боли в ушибленных рёбрах. — Подумаешь, заехал кому-то раза два в ухо. Мне вон тоже досталось, да и сомневаюсь я, что арест правомерный…

— Досталось, и поделом, — наставительно молвил брат Лотарь, не дав ему закончить, — а заехал ты не кому-то, а братьям при исполнении. А это уже преступление против святой инквизиции. Причём вопиющее.

— Эва загнул. Преступление против святой инквизиции, — передразнил собеседника де Креньян. — Я воин Господа нашего, и делаю как бы не побольше, чем ищейки святого дознания. Не находишь?

— Это просто замечательно, что ты упомянул о своих так называемых делах, — расплылся в людоедской улыбке брат Лотарь. — Как раз о них и пойдёт разговор.

— Не о чем здесь разговаривать, — насупился Ренард. — Мои дела тебя не касаются.

— Отнюдь, — не согласился церковник. — Очень даже касаются. Сам расскажешь, или позвать экзекуторов?

Де Креньян решил, что экзекуторов звать пока рано, и слегка сдал позиции.

— Ну, зачем же такие крайности, — буркнул он уже без прежнего вызова в голосе. — Чего рассказать-то тебе?

— Вот то-то же, — довольно прищурился дознаватель. — Что случилось в резиденции комтурства?

— Комтурство атаковали чужане, мы защищались…

— И вдвоём прикончили матёрого Башахауна, — завершил за Ренарда фразу брат Лотарь и в приступе гнева стукнул по стене кулаком. — Совсем за дурака меня держишь, юнец?!

— А за кого тебя ещё держать, раз такие вопросы задаёшь?! — донёсся из соседнего каземата насмешливый бас. — Башахауна я завалил самолично. Сначала маслом облил и поджёг, а потом секирой добил. А малой тогда и вовсе под обломками башни валялся. В беспамятстве.

— Не верю! — крикнул брат Лотарь, чуть не захлебнувшись от негодования. — Там всё пропитано тёмной волшбой!

— Так и Башахаун тебе не корова, — не задержался с ответом Блез.

— Отпираетесь, значит, — прошипел дознаватель с присвистом, по-змеиному. — Не хотите, значит, по-хорошему…

— Вот ты, чудак-человек. Мы бы с радостью, только вот ты упёрся как баран: не верю, да не верю…

— Баран, значит… Оба у меня на дыбу пойдёте, тогда и посмотрим, кто здесь баран! — взбеленился брат Лотарь и погрозил пальцем Ренарду. — Ты будешь первым!

— Не слушай его, малой, никто никуда не пойдёт. Нас пытать можно лишь в присутствии комтура, а Госс, сам знаешь, где остался, — подбодрил товарища Блез и добавил, обращаясь уже к серорясому: — Ничего у тебя не выйдет, крыса церковная! Проваливай восвояси!

— Попомнишь ты у меня и барана, и крысу. Сегодня же пришлю пытошных дел мастеров, чтобы поучили манерам! — с угрозой процедил брат Лотарь.

— Жду с нетерпением, — хохотнул в ответ Блез. — Для начала найди, кто здоровьем рискнёт.

Дознаватель открыл было рот, чтобы выдать нечто едкое и язвительное, но смолчал. С этим действительно были сложности. Надзиратели успели испытать на себе крепость кулаков рыцаря и не стремились к близкому с ним общению.

— Я ещё вернусь, — пообещал дознаватель напоследок и вышел из каземата, громко захлопнув за собой дверь.

— Знаешь его, малой? — спросил Блез, когда эхо шагов стихло.

— Да уж, знаком, — невесело протянул де Креньян. — Давно на меня зубы точит, не пойму почему.

— Не пропадём, друже, — успокоил его Бородатый. — Ты, главное, не унывай.

— Стараюсь, — ответил Ренард, но голос его прозвучал неуверенно.

На самом деле не унывать удавалось с трудом. Застенки святого дознания и за день укатают кого угодно, ну разве что кроме Блеза, а они здесь уже, почитай, что декаду. На хлебе, воде и в полном неведении. Да ещё брат Лотарь со своими угрозами. Перспектива очутиться на дыбе не добавляла Ренарду оптимизма.

* * *

Три дня прошли в томительном ожидании. Сдержит дознаватель слово? Не сдержит? В любом случае Ренард не собирался встречать экзекуторов послушной овцой. Поэтому, когда в коридоре послышался топот множества ног, де Креньян приготовился к драке.

Двери открылись.

Он увидел белое сюрко с красным крестом и разжал кулаки. Дюжий Пёс возвышался над головами храмовников, словно волкодав над стаей беспородных дворняг.

— Выходь, — коротко приказал он, для верности поманив де Креньяна пальцем.

Тот помедлил немного, но рассудив, что подлости ждать не приходится, расслабился и покинул опостылевший каземат.

— Не буянь, Борода! — послышался голос от соседней двери. — У нас приказ командора.

— Хорошо, что сказал, а то бы выхватил в ухо, — хохотнул неунывающий Блез.

— Я в шлеме.

— Вряд ли бы тебе это помогло, — не унимался Бородатый, радуясь неожиданному освобождению. — Куда нас теперь?

— Трибунал собрали по вашу душу.

— Ого! Трибуналом меня ещё не судили.

— Ты лучше помолчи, Блез, — посоветовал ему провожатый, — накличешь беды.

Они долго шли по длинному извилистому коридору, потом поднялись по узкой винтовой лестнице и очутились в просторном зале со стрельчатыми окнами. Рисунок мозаики отражался на паркетном полу разноцветными пятнами, но веселья в гнетущую атмосферу не добавлял.

Внутрь вошли только Псы, храмовники остались за дверью.

— Заключённых доставили, — отрапортовал провожатый и замер за спиной Ренарда. Второй застыл молчаливой громадой рядом с Блезом.

Их уже дожидались.

За массивным дубовым столом восседали трое, но незнакомым был только один. Седовласый священник в одеянии высшего сановника инквизиции. Справа от него хмурил брови командор Пёсьего ордена. Слева брат Лотарь грыз от нетерпения ногти.

Инквизитор с невозмутимым видом перебирал бумаги из сафьяновой папки, но с появлением узников прервал своё занятие, поднял голову, и в его умных глазах зажглось любопытство.

Ренард невольно содрогнулся — взгляд седовласого, казалось, проникал в каждый закоулок души, да и саму душу, ещё немного, и вывернет наизнанку… А вот Блезу эти гляделки были, что гусю вода. Он с вызовом смотрел в ответ, воинственно выпятив подбородок.

Пауза затягивалась, но инквизитора торопить не спешили. Не смели, если точнее сказать. Наконец, тот едва заметно кивнул в ответ своим мыслям и с лёгкой усмешкой промолвил:

— Пожалуй, начнём.

— Трибунал в составе полномочного примаса Северного предела, преподобного отца Эмерика, старшего дознавателя Северного Предела, брата Лотаря, и командора ордена Псов Господних…

Ренард вздрогнул от неожиданности, обернулся и увидел невзрачного клирика, примостившегося в дальнем углу за неудобной конторкой. Тот сосредоточенно скрипел пером по свитку бумаги и доводил свои записи до слуха собравшихся противным гнусавым голосом.

–…рассматривает дело о порушении Орлинского комтурства, гибели комтура и одарённых из триала здесь присутствующего Блеза. Артикул канцелярии святой инквизиции — сорок четыре. Гриф секретно. Также рассматривается дело о гибели командира и второго оруженосца из триала здесь присутствующего Ренарда. Артикул канцелярии святой инквизиции — сорок пять. Гриф секретно. Также рассматривается дело о применении тёмной волшбы и сношениях с запретными сущностями, предположительно божественного статуса. Артикул…

На этих словах Ренард напрягся, изо всех сил стараясь не выдать волнения. Ему несдобровать, если узнают о тёмной богине…

— Эка загнул, — не сдержал восхищённого восклицания Блез. — Я такое выговорить не смогу, не то что придумать.

Взоры присутствующих скрестились на нём.

— Не вижу поводов для веселья, рыцарь, — недобро прищурился примас. — Разрушена резиденция целого комтурства! Церковь потеряла пятерых одарённых! И это не считая обычной стражи…

— И Башахауна Орлинского леса извели, ко всем прочим проступкам, — ввернул дознаватель и тут же умолк, наткнувшись на ледяной взгляд инквизитора.

— И что?! Мне смотреть на него надо было?! Или под копыта лечь? Тогда бы церковь шестерых потеряла, — огрызнулся Блез и мотнул бородищей на Ренарда. — Вместе с ним — семерых.

— Не в этом дело, рыцарь, — ответил примас вкрадчивым голосом. — Просто брат Лотарь считает, что вы не могли вдвоём справиться с настолько сильной нечистью…

— Вдвоём?! — взбеленился Блез, перебив вопрошающего. — А что там всё комтурство полегло, брат Лотарь не считает? Или это мелочи для него?

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — хитро прищурился примас. — Но брат Лотарь считает, что вы прибегли к помощи тёмных сил.

Блез набрал воздуха в грудь, чтобы разразиться новой тирадой, но его перебил де Креньян, поборовший к тому времени первоначальную робость.

— Позвольте сказать, ваше преподобие, — почтительно обратился он к примасу. — Боюсь, брат Рул предвзят в своём мнении. Не знаю почему, но он издавна испытывает ко мне личную неприязнь и преследует меня с нашей первой встречи в Пуату-де-Шаране.

— Так-с, — протянул примас, переводя взгляд на молодого Пса. — А вы у нас Ренард де Креньян. Несостоявшийся воин храма, недавний щенок, лучший из выпуска. Отец Бонифас отзывался о вас как о перспективном и одарённом отроке, безмерно преданном делу пресвятой церкви.

— Ваша осведомлённость делает мне честь, — скромно потупился Ренард.

— Приятно видеть столь воспитанного юношу, — похвалил его примас с приязненной миной. — А что у вас с братом Лотарем?

— Пусть сам и расскажет, ваше преподобие, — ответил Ренард, подняв взгляд. — Личное что-то, наверное.

— Ничего подобного, отец Эмерик, — вскочил со своего места дознаватель, но тут же сел, повинуясь жесту полномочного примаса. — Ничего личного, только голые факты и служебное рвение!

— И какие же, позволь узнать, факты?

— Что касается рекомого де Креньяна, — бодро зачастил брат Лотарь, — я собственными глазами видел, что он носит на теле печать древних богов.

— Об этом я знаю, брат Бонифас известил, — спокойно кивнул примас. — Но ты забыл отметить, что поверх стоит печать Триединого. Так что это промысел Божий, и не нам, недостойным, судить о его помышлениях. Что ещё?

— Владеет запретным амулетом.

— Если на пользу общему делу, то ничего страшного в этом не вижу.

— Якшался с ведьминой внучкой, — не сдавался дознаватель в попытках очернить Ренарда.

— Дело-то молодое, — лукаво подмигнул отец Эмерик де Креньяну. — И здесь не вижу ничего зазорного. А ведьма имеет патент от пресвятой инквизиции, насколько я знаю.

— Замечен в тесных связях с кузнецом Аимом, подозреваемым в поклонении запретному богу Гоббану.

— И это для нас не секрет. Сей кузнец в настоящее время служит на благо церкви. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, ваше преподобие, — нехотя признал дознаватель.

— Тогда, получается, мальчик прав? И ты его преследуешь исключительно по своей прихоти? — спросил отец Эмерик и пытливо прищурился, ожидая ответа.

— Но как же… — растерянно воскликнул побледневший брат Лотарь, и на его лбу проступили крупные капли пота. — Где бы ни появлялся де Креньян, ему сопутствуют запретные сущности…

— А как иначе? — с неподдельным удивлением оборвал его примас. — Он Пёс Господень, а где Псы, там и нечисть. По-другому и быть не могло.

— А как тогда с проявлением тёмной волшбы на развалинах комтурства? — привёл последний довод брат Лотарь.

— А ты, наверное, думаешь, что Башахаун — это обычная домашняя животина?

Брат Лотарь совсем смешался, а Блез хрюкнул от удовольствия — примас ответил дотошному дознавателю практически его же словами. Отец Эмерик наградил его недовольным взглядом и нахмурился.

— Что же мне с вами делать? — пробормотал он себе под нос.

— Отдайте их мне, а я уже разберусь, — громыхнул командор и, смерив дознавателя уничтожающим взглядом, добавил: — Дело яйца выеденного не стоит, а этот… раздул. Крыса амбарная.

Брат Лотарь покрылся багровыми пятнами, но, прежде чем успел ответить на оскорбление, вмешался отец Эмерик.

— А вот здесь ты неправ, брат Кристоф, — с сомнением протянул он. — Напротив, дело крайне серьёзное. Серьёзнее, чем ты можешь представить.

Ренард посмотрел на командора, с удивлением осознав, что впервые услышал его имя, а полномочный примас меж тем продолжал:

— Здесь не разбираться нужно… хотя это, конечно, тоже… Важнее исправить содеянное. Орлинский лес теперь почитай что дикий, там такое может завестись… Да, натворили вы дел…

— Нужно, значит, исправим! — пообещал командор и вскочил на ноги. — Прямо сейчас и займусь.

— Не спеши, брат Кристоф. Не спеши, — жестом остановил его отец Эмерик и, подумав ещё немного, огласил своё решение: — Значит, поступим следующим образом: этих двоих я у тебя забираю.

— То есть как? — опешил командор. — Я не согласен! Это мои бойцы, и только я имею право отдавать им приказы!

— Никто не посягает на твои права, брат Кристоф, но давай со мной спорить не будем. Полномочий у меня хватит забрать целое комтурство, а тут всего-то два человека, — властно ответил отец Эмерик, но, увидев каменеющее лицо командора, поспешил подсластить пилюлю: — Да ты не расстраивайся, я их не насовсем забираю. На время. Разгребут, что натворили, и вернутся к тебе целёхонькими. Ну, что скажешь?

А что тут скажешь? Можно, конечно, встать в позу и затеять возню, но итог будет тем же. Время только даром потратишь. Да и насчёт целёхоньких были сомнения. Но плетью обуха не перебить, поэтому командор согласился.

— Третий нужен, — неохотно процедил он, после недолгих раздумий.

— Не понял, поясни? — шевельнул бровью примас.

— Боевая единица ордена — это триал, поэтому нужен третий.

— Ну, здесь тебе виднее, — не стал спорить отец Эмерик. — Пришлёшь кого-нибудь?

— Куда же я денусь? Распоряжусь, как закончим.

Ренард вздохнул про себя с облегчением — разговор оставил щекотливую тему в стороне. Единственно, пока не ясно, чего от них хотел примас…

Блез не утерпел и первым потребовал разъяснений.

— У меня вопрос, ваше преподобие, — прогудел он, подняв руку. — Хотелось бы узнать, что значит «разгребёте» и на какой срок мы поступаем в ваше распоряжение?

— На какой срок, говоришь? — переспросил отец Эмерик и задумчиво пожевал губами. — В идеале, пока в Орлинском лесу не заведётся новый Башахаун.

— Вот те на! — удивлённо воскликнул Блез. — Это что ж получается, я прежнего зря убивал? Или нам теперь под каждого чужанина ложиться прикажете? Тогда уж проще орден распустить, а Псов в женские монастыри раздать. Привратниками. Или…

— Язык прикуси, — жёстко оборвал его примас. — Ты совершил богоугодное дело, умертвив тёмную тварь, просто сделал это немного не вовремя. Церковь сейчас не может отвлекаться на мелочи.

— Мелочи? — задохнулся от возмущения Блез. — Да что мы сделать-то сможем вдвоём?

— Втроём, — поправил его отец Эмерик.

— Хрен редьки не слаще, — не унимался Бородатый.

— Блез, умолкни! — шикнул на него командор, погрозив кулаком.

Тот заворчал, как побитый пёс, но спор прекратил, вызвав довольную улыбку на лице примаса. Зато оживился брат Лотарь.

— Позвольте с вами не согласиться, — заявил он, поднимаясь со своего места. — Святое служение не приемлет тёмной силы. И возрождение Башахауна в Орлинском лесу я считаю по меньшей мере необдуманным решением.

— Да что ж мне сегодня все перечить-то норовят? — посетовал отец Эмерик и устало посмотрел в глаза дознавателя. — Принцип меньшего зла, слышал про такое? А ещё благая цель оправдывает неправедные средства.

— Да, но позвольте…

— Не позволю. И чтобы тебе служба мёдом не казалась, ответственность возьмёшь на себя. Заодно за этими доблестными воинами приглядишь. Я достаточно ясно излагаю?

— Достаточно, — буркнул брат Лотарь.

— Вот и чудесно. С завтрашнего дня и начнёшь.

— Не получится с завтрашнего, — встрял командор.

— Это ещё почему? — нахмурился отец Эмерик.

— Третий воин не поспеет к завтрему. Два дня нужно, как минимум.

— Хорошо, тогда послезавтра, — легко согласился примас. — Брат Лотарь как раз успеет составить план мероприятий. На этом всё, больше никого не задерживаю.

— И нас? — осторожно поинтересовался Ренард.

— Вас в первую очередь. Под ответственность брата Кристофа, конечно же, — лучезарно улыбнулся отец Эмерик.