Ромашка. Часть 3. Партизанская

Дмитрий Шемякин, 2023

После пережитых приключений Ольга Сосновская попадает в 1942-й год. В окупирванный немцами Брянск.

Глава 3

Ольга принялась за уборку избушки. Она тщательно оттёрла стол, подмела сор у печки, протёрла пол. Нашла в сенях большой, то ли армяк, то ли зипун — она не очень разбиралась в этих тонкостях, облачилась в него и, взяла у дверей деревянную лопату, стала чисть снег около избушки.

Полюбовавшись через час своей работой, Ольга осталась довольна. К дровянику теперь вела аккуратная тропинка, и сам дворик около избушки был освобождён от сугробов. Ольга зашла в дом, затопила погасшую печь и принялась, как Василиса, только неумело, обдирать зайца, которого добрая хозяйка оставила ей, помимо хлеба, соли, сахара и чайной заварки.

Пообедав, Ольга развалилась на топчане и от нечего делать, стала листать ещё несколько газет Новый Восход. Внимание её привлекла статья «Свершилось! Пришли немцы!» за авторством некоего Смолянинова: «Буквально в первые же часы изгнания большевиков с брянщины, многие честные русские люди явились в военную комендатуру с предложением своей помощи в созидательной работе».

Ольга вдруг разозлилась. Тема Великой Отечественной Войны всегда была как-то в стороне от неё. Она никогда ей особо не интересовалась. Просто знала, что, знал каждый советский школьник, не более. Плакала, когда смотрела «А зори здесь тихие», в детстве весело махала шариками на параде 9 мая.

«Суки, — думала Ольга, закипая, — прибежали крысы шестерить на хозяина! Ну мы вам, гниды, покажем «наконец-то пришли немцы»! «Честные русские люди», вашу мать!»

Ольга неожиданно ощутила, что рубец на скуле снова на месте, а значит задание вступило в силу.

Стемнело, она зажгла фонарь и подбросила дров печку. Вновь весело затрещал огонь. Ольга забралась под одеяло и молча смотрела на пляшущие на потолке языки пламени.

«А вдруг я не вернусь, — подумала она, — Саша же рассказывала, что Избранные тоже гибнут… Вдруг мы проиграем?» Она вспомнила, как её выворачивало во время первой схватки с Аматовым.

Аматов… У них, получается, тоже в каждом времени свой координатор. Там Аматов, тут Нойман…

Эх… сейчас бы на просторную Сашину кухню, есть торт и хохотать над её историями… Эх Сашечка, увидимся ли…

Ольга сама не заметила, как уснула.

Проснулась она от стука в окошко и глухого голоса Василисы:

— Хозяюшка! Открывай, родимая! Свои!

Ольга быстро выпрыгнула из-под одеяла и ёжась от холода, так как печь за ночь остыла, отперла дверь и пустила Василису Ивановну. На улице уже светало.

— Ну как ты, Олюшка, легче тебе? — спросила Василиса, растапливая печь.

— Всё хорошо! — отрапортовала Ольга. — Выздоровела, могу хоть сейчас выполнять задания правительства, партии и товарища Сталина!

Василиса рассмеялась

— Ну прямо Чапаев! Вот, одевайся, солдат, — и она бросила Ольге ворох одежды.

Ольга неуклюже принялась напяливать на себя ватные штаны и свитер, который висел на ней как на вешалке. Василиса снова рассмеялась:

— Ну и видок у тебя, красавица! Ты на лыжах-то хаживала?

— Ннууу, — протянула Ольга — была физкультура в школе.

— Ладно, тут недалеко. Собирайся. И помни — ты моя племянница из Брянска.

— Может, лучше из Минска? — предложила Ольга. — И подальше, и врать не надо. Я там на самом деле в детстве жила у дядьки.

— Добро, — согласилась Василиса и стала надевать свою ушанку.

Ольга тоже натянула принесённые для неё телогрейку, валенки и повязала тёплый платок на голову.

«Эх, видел бы меня сейчас Одинцов, — подумала Ольга, — ни дать, ни взять, колхозница. Зато тепло».

Они вышли на улицу, надели лыжи и медленно пошли по уже проторенной Уваровой лыжне. Василиса впереди, Ольга сзади. Причём, Василиса поминутно оглядывалась и с жалостью качала головой. На лыжах Ольга шла примерно так же, как пастор Шлагг в «Семнадцать мгновений весны».

Вот вдалеке за деревьями заблестел купол церквушки, показались избы, послышался брех собак. К морозному воздуху добавился запах дыма.

— Вот моя деревня, вот мой дом родной, — продекламировала Василиса с улыбкой.

— Вот качусь я в санках по горе крутой, — подхватила Ольга и они довольные, что отлично поняли друг друга, засмеялись.

Дом Василисы Ивановны находился на самой окраине Громово — на небольшом возвышении, с которого хорошо было видать и деревню, и поселковую дорогу, уходившую в сторону Брянска.

Василиса толкнула калитку, и к ним с радостным лаем кинулся огромный лохматый пёс. Ольга в страхе спряталась за Василису, а она потрепала его по лохматой башке и весело сказала:

— Тише, Трезор, свои, свои. Оля, знакомься. Это — Трезор, Трезор, это Оля. Погладь его!

Ольга несмело дотронулась до лохматой холки и пёс, немного поворчав для приличия, принял гостью за свою.

Ольга обмела снег с валенок, и они зашли в просторную избу Василисы. Небольшая комната, в ней стол, комод, покрытый вышитыми полотенцами, большая русская печка, дальше спаленка, цветные половички, тарелка радио, иконы в «красном углу». Обычная крестьянская изба, и убранство, не менявшееся столетиями. «В нашем времени бы добавился ещё телевизор с видаком, — подумала Ольга, — а так всё то же самое».

— Ну проходи, племянница, располагайся, — говорила Василиса, — спать вот тут будешь, — она показала на маленькую комнатушку с кроватью. — А вообще, не робей и не бойся. Всё будет хорошо.

Василиса скинула одежду и, сев за стол, стала копаться в вещевом мешке.

— Вот тебе документы. Наши умельцы сработали в отряде.

Ольга с любопытством заглянула в свой новый «аусвайс» из которого значилось, что она, Ольга Сосновская, двадцати пяти лет, уроженка города Минска, беспартийная, образование семь классов.

— В принципе, кроме образования, всё верно, — улыбнулась Ольга, — а за то, что мне три года скинули, отдельное спасибо.

Конец ознакомительного фрагмента.