Огненный принц из Маншаллы

Дмитрий Янковский

Я вам не мальчишка из нищей Российской семьи, в тело которого меня закинуло после смерти. Мне судьбой предписано быть лучшим охотником на чудовищ и сильнейшим магом Огня.Я был убит в бою врагом, который и после смерти меня не оставил.В мире, куда мы попали с моим врагом, пробудились древние драконы. Погрязшие в междоусобицах дворянские кланы были не готовы к войне с нечистью, маги-выпускники лучших академий оказались бессильны, так что разрулить ситуацию предстояло мне.

Глава 4. «Глаз змеелюда»

До столицы мы добрались, когда стемнело. Административный аппарат Града Ростовского приезжих никогда особо не жаловал, потому, во избежание незаконных проникновений «понаехавших» на столичную территорию, город обнесли пятнадцатиметровой стеной из покрытого камнями-протекторунами полибетона. За счёт обработанных магией бетонных полимеров стена была идеально ровной, а светящиеся протекторуны с золотистыми рамками придавали виду укреплений некоторую эстетичность, и источали по три тысячи градусов каждая.

Для себя Грозненские постарались, и сделали красиво. Ничего не сказать. У стороннего наблюдателя подобное ограждение, безусловно, вызовет лишь восхищение, у жителей столицы чувство абсолютной защищённости, а у нежелательных гостей — трепет ужаса. Возникла мысль поглотить протекторуны, но тогда риску будут подвергнуты мирные жители, которых я не смогу защитить в одиночку. Нет. Охотники так не делают.

Я помнил, что иммиграция провинциальных жителей в столицу возможна только по специальным пропускам внутреннего иммиграционного обращения. Мой отчим таким хвастался, прежде чем бросить Олесю и свалить к новой пассии в Град Московский. Пропуск тоже был золотистым, с именем и фамилией. Правда было неизвестно, сколько такое удовольствие стоит. Женя этим вопросом не интересовался. Думал, смысл узнавать, если денег пока нет. Вот как будут — тогда и надо узнавать. Цены ещё двадцать раз поменяются.

— Прикольно выглядит, — сдержанно восхитился Саша. — А почему у нас нет таких больших камней, мам? Я видел только маленькие в твоём комоде, рядом с трусами.

— Ты ковырялся в моём комоде? — возмутилась Олеся и покраснела, ей удалось немного прийти в себя. — Ладно, о комоде мы поговорим позже. На такую защиту руководство нашего городка денег не нашло. А если и нашло, то не посчитало нужным вкладывать. Вот мне и пришлось самой идти в рунную лавку. Там какая-никакая защита от нечисти в продаже есть. Экономкласса, правда. Только на дверь повесить. И на окна.

— Только не трогай протекторуны, — наставлял я, когда остановил машину у военной автомобильной заставы, и взглянул на охотников, которые держали автокастеры в руках. — Иначе помрёшь.

— Угу. — Кивнул Саша. — Понял.

Я лишь отдалённо знал, как работали протекторуны. По официальной версии они отгоняли от стен ночных демонов областных степей, а по неофициальной могли и по упорному иммигранту шандарахнуть не самым приятным, в большинстве случаев летальным заклинанием.

— Э… — сказала Олеся, когда выбралась из машины, и оглядела охотничьи грузовики.

— Глаза открытыми держите! — Велел охотник, светивший нам в лица подствольным фонарём. — Отлично! Теперь скажите: «Шла Саша по шоссе, и сосала сушку!»

— Вы издеваетесь? — удивлённо ответила Олеся. — Я эту хреновину с детства выговорить не могу! Что за проверочки такие?

— Нормально. — Охотник опустил автокастер. — Змеелюды такие сложные предложения строить не способны. Дальше пешком идите. На машине нельзя. Пространство перед лагерем свободным должно быть, а парковку на обитаемой территории делать никто не стал, чтобы жилплощадь сохранить.

Машин на обочинах было не особо много.

— Маловато автомобилей, — задумалась Олеся. — Хотя колонна с беженцами вроде большая была.

— Кто-то мог и пешком дёру дать. Или на соседнюю трассу свернуть, чтоб к родственникам в деревню свалить. — Пожал плечами я. — Ничего. Нам больше места достанется.

— Женя! — Насупилась Олеся. — Ты совсем? Столько людей погибло!

— О живых надо беспокоиться. — Отмахнулся я. — Не о мёртвых.

Я открыл крышку багажника, и понял — в нашей машине пожиться нечем. Ни сменной одежды, ни провизии. Оставалось надеяться, что в лагере беженцев удастся отыскать предметы первой необходимости.

— Идём. — Я хлопнул крышкой багажника. — Скоро твари полезут.

Лагерь беженцев основали у городских стен, и обнесли двойным трёхметровым забором, наспех обвешанным защитной магией света. Он скудно освещался маломощными прожекторами, так что до калитки мы топали вдоль него, и там нас сразу встретили лучами подствольных фонарей в лицо:

— Стоять! — крикнул охранник, и взвёл автокастер. — Ни шагу больше!

Весёлое местечко. И фонарь светил так ярко, что глаза открывать не хотелось.

— Мы люди! — это Олеся. — Не стреляйте! Нас уже проверили!

— Кто вас знает! Зенки откройте, раз люди! — вмешался второй охранник. — Живее!

Пришлось подчиниться.

— Да вроде красных отсветов в глазах нет, — рассуждал первый охранник. — Думаю, можно пропустить.

— Ага! — не унимался второй. — А если это змеелюды из степи? Они кожу только так на человеческую меняют, не отличить! Эй ты, блондинка! Ну-ка произнеси: «Если глядеть снизу, то справа и слева ничего не видно».

— Если глядеть снизу, то справа и слева ничего не видно, — послушно повторила Олеся.

— Теперь остальные!

Мы тоже произнесли эту странную фразу.

— Фух. — Второй охранник вытер со лба испарину, и опустил кастер. — Извиняйте. Змеелюды нынче разошлись. Дневная смена инструкцию проигнорировала, и двоих в лагерь пропустила под вечер. Средь бела дня вылезли, представляете? Они девять человек в шестом бараке в клочья порвали, прежде чем мы их накрыли. Чёрт бы побрал этого дракона. Теперь и днём никакого спокойствия нет.

— А странные слова зачем? — полюбопытствовал Саша.

— Змеелюды тупые как пробки. — Охранник стукнул себя фалангой пальца по темечку. — Сложные фразы осилить не способны. Вот мы и издеваемся над народом. То скороговорки произносить заставляем, то такие вот фразочки.

— Проходите, — пригласил первый охранник, и открыл калитку рядом с воротами. — Вот вам направление в административный пункт, он сразу у городских ворот. Там всё необходимое дадут. Хрючево, тряпки, бритвы и зубной порошок. Барак вам определят. От калитки идите прямо, не сворачивайте. Дежурный администратор там круглосуточно есть. Только с номерами бараков может путаница быть. Маги из строительного подразделения лагерь за полдня возвели. Мы до сих пор чайник из стены в сторожке вытащить не можем.

— А деньги? — спросила Олеся.

— На доске пропавших таблички с нарядами ищите, или попросите работу у администратора. — Отмахнулся второй охранник. — Просто так деньги раздавать сейчас возможности нет. Столичные, сами знаете, с капиталами расставаться не любят. Но Грозный любезно предоставил беженцам возможность заработать. Работа непыльная. Шмотьё солдатам стирать, бараки драить. В общем, найдёте что-то по душе. Дуйте уже. Нам дорогу пасти надо, чтоб тварюка какая не подкралась.

Внутри лагерь освещался получше. И двухэтажные бараки было видно как следует, и дворы. Пока мы брели к административному пункту, успели немного осмотреться. Судя по площади застройки, лагерь мог вместить около полусотни тысяч человек, но сколько народу было фактически, вычислить не получилось.

Многие не спали. Из дворов то пьяный гогот доносился, то чей-то нестройный вокал под звуки настолько же нестройной гитары.

— Вам где барак выдать? — спросил сонный администратор в приёмном окне, когда мы добрались до административного пункта.

— Поближе к городским воротам, — попросил я.

Мне требовалось контролировать обстановку. Желательно видеть, кто въезжает в город, и кто выезжает из него.

— У главных ворот всё занято, — ответил администратор, и сонно клюнул носом. — Хотя есть один, шестой, но вы вряд ли туда захотите. Там недавно кучу народа порвали змеелюды. Экзорцисты призраков изгнали уже, но вот кровищу убирать пока желающих не нашлось. Может завтра, может послезавтра….

— Берём. — Кивнул я.

— Берём? — Олеся округлила глаза. — Да сдались тебе эти ворота. Чистый барак нельзя найти, что ли?

— И табличку на уборку этого барака сразу дайте, пожалуйста, если она есть, — это снова я.

— Женя! — не унималась Олеся. — Нормальной работы нет, что ли? Зачем в крови возиться?

— Чего? Такой барак стоит прибрать. Желающих подселиться к нам точно не будет. Меньше народа, больше кислорода.

— Смелый пацан, — администратор взбодрился. — Работа с низким спросом, так что рублей пятьсот ты заработаешь, пока остальные будут целый день за сотню горбатиться. Шкафчик с инвентарём у барака есть. Вода там же. Растворитель крови возьми, вот. К бритве положу. Он тебе сильно поможет. Потроха в мешки мусорные сложишь, выбросишь в утиль-колодец. Там всё сгорит. Как закончишь — приходи за деньгами. Только не филонить. Я вас за этим бараком закреплю. Если работу выполнишь плохо, тысячу рублей штрафа заплатишь. Понял? Проверяющий придёт барак принимать.

— Понял. — Улыбнулся я. — Благодарю вас.

— Если бы ты среди ночи не припёрся, весь рваный и грязный, я бы тебя со столичным перепутал. — Ухмыльнулся администратор. — Обычно приезжие то ещё хамло. Идите. У меня работы куча. А, и ещё. Свою пайку заберёте утром у моего сменщика. Сегодня всё разобрали, а новая поставка завтра только. К слову, чуть не забыл. Когда будешь убирать, внимательно осматривай помещение. Если отыщешь зенки там, кишки, да любые потроха чудовищ — тащи сюда. Там глянем, чего принёс, и глянем, сколько Грозненская охотничья академия готова за это отвалить по прейскуранту.

Я взял деревянную табличку с номером наряда и ключи от барака. Администратор выдал нам простенькое постельное белье, сменную одежду и общий набор средств личной гигиены.

Мне не столько ради денег и городских ворот требовалось взять шестой барак, а сколько ради необходимости урвать от мертвых змеелюдов немного астральной температуры. Разумеется, Сашу с Олесей я в барак загонять не стал — наблюют ещё. Сначала взял швабру с тряпкой, набрал воды, и высыпал в ведро растворитель крови, а потом отправился внутрь.

Сам барак был рассчитан на десять человек, по пять коек на каждый этаж.

Тесно.

Оттого и кровищу с поверхностей долго оттирать не пришлось, что не могло не радовать.

Трупов здесь давно не было, — видать, охотники утащили, — но деталей человеческой анатомии валялось с избытком.

Змеелюды очень грязные убийцы. Судя по направлению кровавых брызг на стенах, твари рвали постояльцев когтями. Паре сонных бедолаг глотки выгрызли прямо в постелях — подушки кровью были насквозь пропитаны. Кто-то хотел в окно выпрыгнуть, да не успел. Его настигли у подоконника, и растерзали. Только кишки на полу остались, да кровавая пятерня на стекле краснела.

Растворитель со своей работой справлялся на отлично, и кровь благодаря ему отошла от дужки кровати словно пыль.

Я понимал, почему люди не хотели браться за такую работёнку. Уж точно не из-за унизительной роли уборщика. Просто большинству, видимо, от вида крови становилось плохо, как Саше. Я же за жизнь столько всякой дряни навидался, что меня ничем не пронимало. Ни эхом артиллерийских залпов, ни драконьими воплями, которые долетали до лагеря вместе с ветром, ни видом человеческих потрохов.

Пока я запихивал в мусорный мешок желудок с ошмётками почек, мне даже удалось найти кое-что интересное. Глаз змеелюда, судя по всему. Гнойного цвета глазное яблоко с вертикальным зрачком. Непонятно как, но постояльцам удалось вырвать его из глазницы твари.

Хорошая находка. Теперь мне ещё и бонус к зарплате дадут. Глаз я поместил в целлофановый пакет, и за четыре часа, ближе к рассвету, справился с уборкой. Мешки с органами скинул в утиль-колодец, внизу сразу же разгорелось пламя, из шахты ударил едкий дым, но крышка тут же закрылась.

После я отмылся в уличном душе, переоделся в лагерное тряпьё. Ничем не хуже того, что на мне было ранее. Обычная гражданская одежда, разве что без значков поддельных брендов.

Так даже лучше.

— Хы, — с усмешкой произнёс, я, когда пришёл к Олесе и Саше, которые сидели на пороге. — Глядите, чего нашёл. Во! Глаз змеелюда!

— Женя! — Олеся пожелтела, зажала рот ладонями, и её чуть не вырвало. — Да что с тобой творится!

Саша напрягся, но блевать не стал. Отлично. Потихоньку привыкал к виду расчленёнки.

— А что такого? — Пожал плечами я, и потряс кульком. — Лишние деньги на дороге не валяются. За такие находки платят. А вы говорите, нищие мы. Да такого добра в степях можно горы набрать, и состояние сколотить. Видать, люди из провинций просто работать не особо любят, и ждут правительственных подачек.

— Вообще не понимаю, что на тебя нашло. — Олеся сморщилась, и неотрывно глядела на глаз змеелюда. — Ты всегда от вида крови в обморок падал, а тут в людских потрохах ковыряешься. Ещё и умничать столько стал! Да убери ты уже этот кулёк!

— Ладно. — Я добродушно улыбнулся, и сунул кулек в свободный мусорный мешок. — Хватит с тебя на сегодня впечатлений. Внутри всё сияет, короче. Заходим, заселяемся, выбираем удобные койки.

— Я там в жизни спать не буду! — возмутилась Олеся. — Внутри людей убили!

— Ну, тогда спи на улице. — Я развёл руками. — К твоему сведению, мама, на каждом сантиметре этой дрянной земли когда-нибудь валялся чей-то труп, в том числе человеческий. Так что куда ни наступи — везде кого-то убивали. Кстати. Сань, пойдём-ка со мной.

Мы вошли внутрь, а Олеся осталась сидеть на пороге. Ну, ничего. Перебесится.

Я отчётливо видел тепловые следы как человеческих аур, так и аур змеелюдов. Они обычно не очень долго держатся в пространстве. Как правило, около суток. У людей они были ожидаемо тусклыми, у змеелюдов — чуть ярче. В общей сложности градусов сорок, я бы сказал.

Ни о чём. Даже у слабейших тварей из Маншалльских земель аура источает десяток тысяч Кельвинов минимум. А тут сорок от двух чудовищ. Смех на палке.

Я сконцентрировался, и смог равномерно распределить поглощённую астральную температуру между мной и Сашей.

Отлично!

По двадцать градусов на персону. Маловато, конечно, но Саша сразу порозовел, глаза его наполнились радостью. Всё же, разница между парой Кельвинов и двадцатью ощущалась сразу.

— Ого! — Саша передёрнул плечами. — А почему я радуюсь? И спать перехотелось.

— Потому что ты скоро тоже станешь магом, как я. — Я ему подмигнул. — Мы с тобой можем забирать часть силы у убитых тварей. Но ты никому об этом не говори. Теперь выбирай кровать, распакуй постельное бельё, и чеши на улицу. Нам с тобой надо за наградой сходить. Будешь учиться дела делать.

Саша кивнул.

Олеся сидела на пороге, и её, видимо, снова накрыло. Выражение лица было грустное.

— Чего ты? — Я бухнул ладонь ей на плечо и уселся рядом, она вздрогнула. — Шутку с глазом не оценила? По-моему смешно получилось.

— Шуточки. — Олеся криво ухмыльнулась, и у неё нервно дрогнуло веко. — Не в этом дело. Мне даже нравится, что в тебе харизма появилась, хоть и своеобразная. Сам не помнишь, что ты постоянно мрачный и зашуганный ходил? А тут, как дракон появился, сразу же другим стал.

— Такова роль критических ситуаций в жизни человека, — объяснил я. — В быту у тебя определённый тип характера, но вид клыков в пасти чудовища способен вывернуть твою душу наизнанку.

— И умный не по годам. — Олеся довольно ухмыльнулась. — Куда умнее отчима.

— И отца? — неожиданно спросил я.

Было интересно узнать, каким был отец жени. Лично я своего батю никогда не видел, а от матери в качестве оправдания слышал полнейшую ахинею и такие несусветные байки, что поверить в них было нереально. Касались они происхождения моего отца, и они было настолько бредовым, что я вспоминать не хотел.

А каким образом мать описывала моё зачатие… Нет уж. Я решил подумать об этом как-нибудь в другой раз.

— Я за Анжелу переживаю, — Олеся сменила тему. — Вот почему настроение испортилось. Откуда нам знать, не убили ли её эти ублюдки?

— Не убили. — Я покачал головой. — Она слишком красивая. Я же обещал, что вытащу её.

— С одной стороны мне кажется, что ты просто храбришься. — Олеся посмотрела мне в глаза, но взгляда не выдержала, и отвернулась. — Но с другой, у тебя взгляд такой стал…. Как у охотника, которого мы на выезде встретили. Страшный. Почему-то мне не хочется сомневаться в твоих словах. И в глаза тебе смотреть тоже не хочется. Боюсь. Ты не подумай. Я тебя всё равно люблю. Ты мой сын. Просто для меня такие изменения в новинку.

— Завязывай нудить. — Я по-дружески и мягко стукнул Олесю в плечо. — У нас работы валом. Лучше поспи, а потом подумай, как харчи варганить будешь. Я сегодня с собой столько денег притащу, сколько обычный беженец неделю зарабатывает. И это минимум. Так что беспонтовые пайки мы жрать не будем. Куплю что-то получше.

— Я всё. — Это Саша появился на пороге.

— Отлично. Идём.

Я скрутил мусорный мешок с глазом змеелюда, и мы направились в административный пункт. Там нас встретил уже другой администратор — ухоженная девушка лет двадцати пяти.

— Всё. — Настроение у меня было хорошее, так что я прихлопнул к подоконнику приёмного окна табличку наряда. — Готово.

Девушка вздрогнула, окинула меня оценивающим взглядом, и меланхолично взяла табличку.

— Проверяющий по этому наряду ещё не отчитался, — заявила девушка, и протянула табличку мне.

— Я всё понимаю, девушка….

— Елизавета Витальевна, — возмутилась она.

— Да, простите, Елизавета Витальевна, — поспешил извиниться я. — Я всё понимаю, но ведь у вас есть ещё куча работы, за которую можно взяться. Ждать проверяющего замучаешься. Я живу в шестом бараке, он тут в паре шагов от вас. Сложно будет найти меня, если задача не выполнена? Мне как-то не хочется тысячу рублей штрафа платить. На эти деньги две недели жить можно.

— Хотя бы фотографию покажите, — Елизавета чуть сдала позиции, стала помягче.

— Фотоаппаратом обделены, к сожалению, — ответил я, и вытянул из кармана мусорный мешок. — Но у меня есть доказательства получше. Вот.

— А вот это неплохо, — оценила Елизавета. — Ладно. Пятьсот за работу. Двести пятьдесят за глаз.

Ушлая.

У нас в Маншалле такие барыги тоже промышляли. За бесценок скупали у неопытных охотников хабар, а потом толкали его правительству минимум в пять раз дороже.

Я вообще ничего не сказал. Просто пожал плечами, развернулся, и направился прочь. Елизавета тут же вскинулась:

— Ладно-ладно, молодой человек. Пятьсот. На этом всё. Больше дать не могу. Сама тогда ничего не заработаю.

— Идёт, — я положил глаз на подоконник.

Елизавета забрала табличку, забрала глаз, достала из кассы две монеты по пятьсот рублей, и передала мне.

— Приятно иметь с вами дело. Кстати. — Я сунул монеты в карман. — Позволите уточнить кое-что?

— Конечно, — Елизавета вдруг раздобрела, видать, почуяла выгоду. — Спрашивайте.

— Сколько стоит пропуск в столицу?

— Ну-у-у, — задумалась Елизавета. — Вы простолюдин, как я понимаю?

— Верно. — Я кивнул.

— Сто тысяч рублей взнос для приезжих. На одну персону.

Значит, надо триста. Нехило так.

— Ого! — Саша аж голову в плечи вжал. — Да у нас мать за пять лет не заработает столько!

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Кстати, раз вы склонны к торговле органами чудовищ, у меня для вас есть кое-что, — тут же предложила Елизавета. — Сегодня из Летучего Дворца депешу прислали. Для беженцев открыты вакантные места сборщиков в охотничьих отрядах. Ночью разведчики доложили, что подверглись нападению неизвестных тварей, и мудрецам из Грозненской академии не терпится их изучить. Мне сменщик оставил новые таблички нарядов, красные. Их пока не вывесили, но уверена, что никто из переживших нападение дракона в запретную зону с разведкой не полезет. У вас есть шанс сорвать куш. Работа простая. Брать анатомический материал с убитых разведчиками тварей. Инструмент для вскрытия дадут. Духу хватит взяться?

— Давайте табличку. — Я протянул руку.

Елизавета прикусила нижнюю губу. Непонятно, то ли её моё мужество так зацепило, то ли звон монет в воображении. Она порылась в столе, и дала мне красную табличку с символом ножа.

— Разведрота отбывает завтра в восемь утра от главных ворот, — пояснила Елизавета. — Сбор в семь. Нужно время на экипировку и инструктаж. Кстати, пайки будете брать?

— Бесплатные возьму. — Кивнул я. — А купить можно? Нормальные. Не бесплатные.

— Ну, я могу продать вам офицерские, — сказала Елизавета. — Сто рублей за штуку. Одного пайка на двое суток хватает. Там есть мясо, и полный набор питательных веществ.

— Отлично. Давайте шесть.

Елизавета даже пакеты нам выделила. В итоге от административного пункта я уходил с полным набором неплохих харчей, отличным настроением, и надеждами на безбедное будущее.

А почему бы и нет? Конкуренции — минимум.

Вряд ли в свете последних событий работа сборщика покажется обывателям простой. Само пребывание на охотничьих угодьях, даже не в качестве охотника, сопряжено с постоянным риском для жизни. А значит, и платить за это будут много.

Для меня же работёнка плёвая. И уж точно более престижная, чем отмывание общественных сортиров или стирка солдатского белья. К тому же, полевая тренировка — лучшая тренировка. Маншалльских охотников с детства натаскивают на чудовищ в боях с самими чудовищами. В сопровождении Ментора, конечно, но всё же в боях. Меня так и тренировали. Заодно смогу астральной температуры с дохлых тварей накачать, и стать посильнее.

Пока мы с Сашей шагали по тротуару, до нас докопался какой-то великовозрастный хмырь из соседних бараков. Роста он был небольшого, с меня примерно. Хилый, с пропитой рожей. Перегарищем от него несло страшнее, чем от Маншалльской кобылы-алкоголички, а лошади у нас побухать ой как любили, и скакунами были неважными.

— Вам чего, любезный? — Я старался быть вежливым.

— Это-ж вы, да? — Произнёс он пьяно. — Из шестого барака? Особенные, посмотрю? Офицерские пайки откуда взяли?

— Заработал, и купил. — Я нахмурился, и понял, к чему идёт дело. — Канай отсюда, плешивый, пока зубы на месте.

— Ты па-а-сматри на него. — Расхохотался мужик. — А тебя с ближними делиться не учили?

— Пойди и заработай, животное.

Саша уже не дёргался, а внимательно смотрел, что я буду делать.

— Знаешь, ты мелкий, и бить я тебя не буду. — Он потянул руки к пакетам. — А вот жратву заберу, если бит быть не хочешь.

Я бросил пакеты, схватил мужика за кисть, и вывернул на такой рычаг, что бедолага аж протрезвел от боли, рухнул на колени.

— А-а-а-а! — Взревел он.

— П-ха! Мочите его, мелкие! Э, Алла! Гляди! Митрича сейчас малолетки отметелят! — крикнул кто-то со двора.

— Не дёргайся. — Спокойно произнёс я. — Если чуть надавлю, порвётся сустав. Месяц потом левой рукой подтираться будешь. Саша, бей падлу по роже. Ногой в носопырку.

— Ч-что? — Саша округлил глаза. — Но ты же его уже заломал!

— Он хотел забрать у нас еду. — Я чуть надавил на кисть, и мужик снова взвыл. — Посчитал, что мы слабые. И на нём ты как раз поймёшь, как сделать живому существу больно, и быть сильным. Такие твари только язык силы понимают. С ними бесполезно вести переговоры.

— М-мелкие с-суки! — мужик рассвирепел. — Я знаю, где вы живёте! Я вас, с-суки, сожгу, пока спать будете! И вашу беловолосую шлюху отымею до потери пульса!

— Ты стерпишь оскорбление в адрес матери, Саша? — Я хмуро взглянул на Сашу. — Бей. С прямой ноги. Постарайся впечатать пятку скотине в нос.

— Уроды малолетние!

Саша значение слова «шлюха» понимал однозначно. Он сделал, что я велел. Совсем неумело, но по носу, всё же, попал. Да так, что кровавая юшка потекла у мужика из ноздрей.

— Мой нос! — взвыл мужик. — Убью, твари!

— Не скули уже. — Я хайкиком выключил мужика, так же, как и Жирного.

В челюсть ударил, чтобы наверняка.

Саша был напуган, конечно. Дышал прерывисто. Но глаза-то у него светились.

Разогрев ауры на пользу пошёл.

Трусливостью, как правило, отличались низкотемпературные люди. А вот если аура горячая — то и смелости больше.

— Ну как? — Улыбнулся я, и поднял пакеты с земли. — Нравится побеждать?

— Ещё бы! — Воскликнул Саша. — Я впервые в жизни кому-то по роже заехал!

— Мы вместе его победили. И если будешь слушать меня, научишься побеждать сам. Потом и в Грозненскую следом за мной поступишь.

Я был рад, что этот бухарь до нас докопался. Мне тяжело жить без четырёх вещей: охоты, выпивки, женщин и хорошей драки. В данном случае избиения, но тоже сойдёт.

Мы оставили мужика где лежал, и направились домой.

— Надо мамане рассказать! — Саша чуть ли не скакал от энтузиазма. — Она так обрадуется!

— Маме рассказывать не стоит, — предостерёг я. — Ей и так сейчас не легко, а если решит, что ты стал задирой, то расстроится. Но это необходимый опыт. Завтра я могу надолго уехать, и кроме тебя защищать её будет некому. Потому не давай её в обиду.

— Хорошо, — охотно согласился Саша. — Всех буду по носу пинать!

— Всех не стоит. Только если защищаешься.

— Смотри, кто-то едет, — Саша указал в сторону приближавшейся военной колонны.

Колонну я узнал сразу. Вчерашняя, которой командовал Шрам. Правда изменилась она порядочно. Во-первых, стало на три машины меньше, во-вторых — бронемобили были исполосованы глубокими разрезами от здоровенных когтей, забрызганы кровью, облеплены кровавыми ошмётками и грязью.

За рулём головной машины был Шрам. Я увидел его через открытое водительское окно. Он безразлично взглянул на меня, когда проезжал мимо. Да. Это точно кремень, а не обычный мужичок. Его взгляд каким был с прошлой встречи, таким и остался. После потери части личного состава самообладание сохранить сложно.

Я надеялся, что меня прикрепят к нему. С таким легче будет работать. Да и веселее.