Сны сбываются по пятницам

Домна Токмина, 2018

В средневековом замке никак не может успокоиться душа жестокого барона. Проклятие может снять только любящая женщина. Но, как выяснилось, потомкам ставшего привидением не везло на верных жен. Однако, какое отношение ко всему этому может иметь наша современница? Мистические, порой необъяснимые ситуации, подстерегают ее на каждом шагу. Ожившие покойники помогают, а живые люди представляют угрозу. Да и кому можно доверять в этой ситуации? Хватит ли сил Валентине выстоять в этом кошмаре и обрести любовь? И почему только на пороге смерти можно оценить прелести жизни. Книга написана в жанрах: женский иронический детектив, мистика, любовно-исторический роман.

Глава 1

Валентина с грустью смотрела в окно. Дождь не находил себе места, метался под порывами ветра. Вой ветра нагонял страх. Больше всего было жаль петушка-флюгер на крыше мясной лавки напротив.

Ветер нещадно крутил его из стороны в сторону, пытаясь сорвать со спицы. С растерянным видом петушок в одиночестве сражался со стихией, попутно стряхивая капли дождя, а может быть, слёзы. Валя чувствовала себя сродни этому петушку.

Большой плакат с рекламой продукции «Золотой петушок» приглашал в магазин за мясом птицы. Баннер под оплеухами ветра едва держался, в любую минуту готовый сорваться и взлететь в неведомые дали. Ветер всегда наводил на Валентину ужас: пока он не стихал, она не могла ни есть, ни спать.

За сегодняшний день и так страхов хватило: показалось, что за ней следом шел какой-то мужчина. Лицо его она не разглядела, но он сопровождал ее до самого подъезда. Хотя, это можно назвать тщеславием — ни красоты, ни денег, ни известности. Кому она нужна?

Нет ничего страшнее одиночества, в голову лезут всякие нелепые мысли. Свет постоянно моргал и ненадолго отключался. Становилось еще тревожнее. Она попыталась заткнуть ватой уши, чтобы не слышать завывания ветра, и едва расслышала стук в дверь.

— Кто там? — почему-то шепотом спросила хозяйка квартиры.

— Валентина, извините, что поздно, но это Ираида Федоровна, Ваша соседка.

Валя обрадовалась неожиданному визиту — до этого вечера соседка никогда не переступала порог ее квартиры. Они часто сталкивались во дворе, где Ираида Федоровна гуляла с внуком Никитой, очень забавным мальчиком.

Не меньшее очарование представлял кот соседки Шериф. Он был огромный и лохматый с большими умными глазами. Хозяйка никогда не выносила его на улицу, чтобы обезопасить от болезней и блох, поэтому о жизни он имел представление только, наблюдая из окна.

Ираида Фёдоровна обратилась к соседке с просьбой оставить кота переночевать:

— Внук заболел, а зять с дочерью в ночную смену работают. Мне нужно с Никитой побыть, но Шериф не может ночью один оставаться, будет орать, пока я не приду. Не знаю, что с ним делать?!

К удивлению хозяйки, Шериф важно прошествовал в квартиру Валентины и улёгся в кресло.

— Надо же, — удивилась хозяйка, — вообще-то он очень привередливый в выборе общения, а Вас принял.

— Я б его с собой взяла, если можно было, — оправдывалась Ираида Федоровна, — но у зятя аллергия на кошачью шерсть.

Когда хозяйка ушла, кот, не мигая, уставился на Валентину, будто изучая, потом подошел, положил лапу ей на колено, словно сочувствуя, и улегся, свернувшись клубочком у её ног.

Пока она читала книгу, Шериф тихо дремал. У Вали никогда кошек не было, поэтому она представление об их повадках имела только из рассказов людей, держащих котов дома. В основном, всё сводилось к тому, что кошки очень противные существа: требуют постоянного внимания к себе, утром будят хозяев громким ором, требуя пищи, едят не всё подряд, а только то, что любят. Все же, несмотря на их противный характер, их любят и балуют.

Но Шериф вёл себя степенно: не прыгал, ничего не требовал. Единственным происшествием за вечер было его падение со спинки дивана, на которую он лёг, растянувшись во весь свой рост, но та оказалась несколько узковата для такого огромного кота. К удивлению, упав с дивана, он не издал ни единого звука.

У Валентины мелькнула мысль, что, возможно, кот немой. Она видела на улице, как какая-то женщина сюсюкала со своим котиком, и тот от удовольствия мурлыкал. Поэтому Валентина тут же бросилась к Шерифу и, поглаживая его по длинной шерсти, начала подражать вышеупомянутой женщине.

Кот, молча, вытянулся во всю длину на полу и задремал, как ни в чем не бывало.

Валя оторвалась от книги, когда погасли за окном уличные фонари, которые прекращали освещать улицы ровно в двенадцать часов. Но едва она стала засыпать, как еще недавно спящий кот, вдруг, закричал вполне по-человечески:

— Ма-а-ма-а-! Ма-а-ммау! — и бросился к двери.

Накинув халат, Валентина выбежала следом за Шерифом, переживая, что с животным, оставленным на хранение, что-то случилось. Может быть, кошачье бешенство.

Но неприятность произошла не с ним, а с неизвестным, пытавшимся без приглашения в столь поздний час нанести визит. Однако, после стычки с котом, неизвестно откуда взявшийся визитер, с еще большим визгом метнулся вглубь подъезда, подальше от квартиры.

— Что там было, Шериф? — спросила Валя, как будто надеялась, что животное ответит.

Кот улыбнулся.

Если бы ей когда-нибудь сказали, что коты умеют улыбаться, она бы не поверила, но сейчас своими собственными глазами видела кошачью довольную улыбку.

— Вы представляете, — на следующее утро Валентина рассказывала хозяйке кота, — сегодня ко мне ночью кто-то пытался проникнуть, и Шериф набросился на него, оторвав клок одежды и оцарапав. Имея такого защитника, и собака ни к чему.

Довольная Ираида Фёдоровна погладила любимца и загадочно произнесла:

— Как Вы думаете, отчего его Шерифом назвали? Как раз за это качество. Он в обиду не даст.

— Как Ваш внук? Что-нибудь серьёзное? — поинтересовалась здоровьем Никиты Валентина.

— Ложная тревога. Сейчас всё нормально, уже бегает, — ответила соседка.

Валентина, проводив соседку, подошла к окну: ярко светило солнце. Под его лучами, омытый дождем, сиял позолотой, выдержавший битву со стихией, стойкий петушок, рекламируя окорочка своих собратьев по перу и мясу.

Настроение Вали улучшилось, все тревоги запрятались где-то в глубине души в ожидании повода лишний раз напугать хозяйку.

До обеда стояла хорошая погода. Потом неожиданно потемнело небо, и в стекло забарабанил дождь.

Валентина не знала, радоваться или огорчаться, опять на дверной ручке был привязан букет. Это уже четвертый. Хорошо хоть мужа нет дома, а то объясняй, откуда берутся цветы. Едва успела подумать, как начало бдеть недремлющее око Горыновны, соседки по площадке, заодно двоюродной тетки мужа.

Валя прикрыла букет, лихорадочно соображая, куда его деть, не оставляя улик. Дверь соседки приоткрылась:

— Че прячешь, думаешь, не вижу? Все Лешке расскажу, как приедет. Проштитутка, — старушке недавно сломали два зуба, когда отнимали у магазина сумку.

В результате — Горыновна отделалась потерей жала, как съязвил нападавший, когда вносили его в машину «скорой помощи». У самого же разбойника после столкновения с пенсионеркой оказалась сломана рука, вывихнуто плечо и ушиблена нога. Могло бы быть хуже, не подоспей полиция вовремя. Пенсионерку еле оторвали от рецидивиста.

Но это потом стало известно, что старушка задержала жулика, которого несколько лет пытаются упрятать за решетку. А специализировался тот на ограблении старушек. Но, как говорится, не на ту старушку напал. Пенсионерка в этот момент мысленно формировала бюджет на месяц, но дебет с кредитом никак не сходился.

И тут в самый ответственный момент, в разгар мыслительного процесса, потянулась загребущая рука жулика к ее кошельку. Бабушка могла и убить за копейку, поэтому воришке сильно повезло, он отделался лишь сломанной конечностью.

От Горыновны весь дом рыдает. Она всегда все про всех знает, все видит и слышит. Но самое мерзкое, — эти сведения становятся достоянием гласности всего двора. С одной стороны в подъезде её боятся и на стенах граффити не рисуют, музыку громко не крутят и ругаются в квартирах шепотом.

Но с другой стороны, постоянно жить под колпаком, тоже ничего хорошего, оттого многие не выдерживают и стараются поменять место жительства. Вообще-то бабуську зовут Мария Георгиевна, но кто-то метко наделил ее более подходящим именем.

Вот и теперь Валентина пыталась спрятать от соседки компромат.

— Не успел муж отъехать, как ухажеры букеты возлагают. Ты кого провести хочешь? Меня? Да я тебя насквозь вижу! Еще как Леха на тебе жениться собрался, сразу сказала, кто ты есть. Приволок черти откуда, своих тут девок не было, а теперь рога чешет, и письма все Лехе отдам от хахаля твоего, пусть знает, с какой змеищей живет.

— Какие письма? — удивилась Валя.

— Во как заинтересовалась! Ждешь, значит. Место встречи изменить нельзя, — поволокло соседку.

Только тут Валентина заметила обрывок скотча и кусочек бумаги. Видно, письмо было сорвано вредной старушкой раньше, а букет оставлен с целью изобличить и устыдить.

— Мария Георгиевна, а Вы случайно не видели, кто это цветы кладет? Я, и правда, не знаю, зачем это все делается, не говорите Леше, он после операции, здоровье у него слабое, нервничать нельзя, — стала уговаривать старуху Валентина.

— Чего? О муже запереживала? С кобелями застукала! Правильно, как мужик здоровый был, так нужен, а как приболел, так хвостом крутить начала. Все расскажу, даже не думай. Дурой прикинулась — не знает, кто ей веники носит. Даже не надейся! — соседка громко хлопнула дверью.

— Что, недремлющее око опять лютует? — шепотом поинтересовалась другая соседка по площадке, подходя к своей двери. Глазок в двери ожил, — Горыновна снова заняла позицию.

От греха подальше соседка юркнула в свою квартиру.

Валя побежала на работу, — начальница не любила опоздания. Проскользнуть незаметно все же не удалось. В дверях она столкнулась с заведующей отделом:

— Валентина Васильевна, это касается всех, и Вас в том числе. Вы ни разу за эту неделю не явились на работу вовремя, хоть на минуту, но опоздали. А если бы от Вас зависел полет в космос? Какая безответственность, — после высказанного замечания, Александра Петровна гордо удалилась на совещание, которое ежедневно проводилось в это время.

Многие подозревали, что эти многочасовые совещания имеют более важную стратегическую роль, нежели упомянутый полёт в космос. О чем там говорили, можно было только догадываться, потому что заведующая не имела привычки «отрываться» на подчиненных, гневаться и кричать, выплескивая негатив, как это делало вышестоящее руководство, которое максимально требовало, но минимально платило.

Александра Петровна, действительно, не понимала, как можно опаздывать, потому что сама приходила на работу с рассветом, а уходила затемно. Так же она не понимала значение слов «отгул», «можно отпроситься» и все остальное в ущерб основному делу. У начальницы в голове не укладывалось: как можно за то, что ты занимаешься любимой работой, ощущая при этом счастье, вдруг лишать себя этой радости, пусть даже на какое-то время.

Будь ее воля, так она и выходные отменила, потому что у заведующей выходные тоже проходили на работе. Она этим жила, и по-другому свою жизнь не представляла: работа заменила ей семью — детей, мужа. А одиночество давило. Все это видели и понимали. Начальница была хоть и строгой, но доброй. Конечно, возглавляла она вовсе не космический центр, а всего-навсего один из отделов библиотеки.

У неё был редкий дар — по обрывку любой книги могла восстановить примерный текст и сказать, кто автор произведения и как оно называется.

В отделе работало четыре человека. По заведенному правилу все друг друга называли по имени и отчеству — никакой фамильярности заведующая между сотрудниками не признавала. Но почему-то Валентину редко кто называл Валентиной Васильевной, так уж сложилось, что для всех она была просто Валентиной.

— Смотри, что купила, — похвасталась Валентине коллега Елена Ивановна, протягивая чайную пару. — Александра Петровна в прошлый раз свою чашку разбила, вот я и подумала, а что, если чашку подарить?

Все знали, что дорогие подарки начальница не принимает, считая, что главное в процедуре поздравления — внимание.

— Красиво, — безучастно ответила Валентина.

— Ты из-за отмененного полета в космос расстроилась? — пошутила Елена Ивановна, — Александра Петровна отходчивая, ты же знаешь.

Валя повесила на спинку стула сумочку. Осталось куда-то выбросить букет. Оказывается, впопыхах, она его сюда притащила.

— Ой, ты догадалась купить цветы, — обрадовалась Елена Ивановна. — А я все думала, как улизнуть за букетом.

— Зачем? — удивилась Валентина.

— Неужели забыла? У Александры Петровны сегодня день рождения, — напомнила Вера Семеновна, перебирая карточки в каталожном ящике.

— И правда, забыла, к своему стыду, — призналась Валентина.

— Шестьдесят девять лет, неплохо сохранилась старушка, — сделала комплимент имениннице Елена Ивановна. — Значит, с цветами облом.

— Почему? — не поняла Валентина.

— Но это же твои цветы, — пояснила Елена Ивановна, глядя на букет, красиво упакованный, в руках Валентины. — Не стоит передаривать. Я сейчас схожу и куплю букет.

— Вот еще чего! — возмутилась Галина Федоровна. — Если ей не жалко, то пусть отдаст эти цветы. Какая разница, откуда они появились!

— Как-то неудобно, лучше действительно сходить и купить для именинницы цветы, — поддержала Елену Ивановну Валентина.

— Скажи, что жалко! А то ищешь причину для отказа, — возмутилась Галина Федоровна. Самое близкое слово для неё было халява.

— Они мне не нужны, можешь подарить, — легко согласилась Валентина. — Всё равно улизнуть с работы не получится.

— А кто это тебе подарил, если не секрет? — поинтересовалась Галина Федоровна, пытаясь справиться с завистью.

— Сама не знаю. Уже четвертый букет. Там еще письма прилагались, но Горыновна их экспроприировала, собирается мужу отдать. С утра такое орала! — поделилась своей тревогой Валя.

Но поговорить не удалось.

— Валентина Васильевна и Галина Федоровна, в рабочее время нужно работать, а не беседовать о личном, — сделала замечание только что вошедшая Александра Петровна, как всегда невозмутимая внешне.

Если бы подчиненные не знали, какими приходят с совещания заведующие других отделов, они бы решили, что совещания напоминают чаепития у директора и, кроме приятных новостей там ничего не озвучивается.

Однако, по коридору поволокло запахом валерьянки, за тонкими стенками других отделов доносились всхлипывания, угрозы, наконец-то, уволиться, сочувствующие реплики коллег.

В их отделе на посторонние темы беседовали только в отсутствие строгой начальницы. Многим, кто её не знал близко, она казалась сухой и бесчувственной, но её подчиненные знали, что это всего лишь маска. На самом деле это была чуткая и тактичная женщина. У неё была единственная слабость — боязнь остаться без любимой работы, которая составляет смысл её жизни.

Именины проходили традиционно: начальница угощала тортом, коллектив поздравлял. Но все это торжество было намечено в обеденный перерыв.

— Дорогая Александра Петровна, — произнесла Елена Ивановна, — поздравляем с днем рождения. Желаем здоровья, творческих побед на рабочем фронте. И дарим от коллектива подарок и цветы.

Именинница, расчувствовавшаяся, промокнула уголком платка слезу, торжественно налила в новую чашку чай и попросила:

— Принесите, пожалуйста, вазу с водой под цветы.

Но оказалось, этим цветам ваза не требовалась: хоть они и смахивали очень сильно на живые, на деле оказались искусственными.

— Что это? — опешила именинница, распаковав букет.

Мертвой красотой на нее смотрели восемь белых хризантем.

— Смерти моей ждете? Кресло мое занять? Хоть сейчас! — Александра Петровна гордо покинула торжественный банкет.

— Нет, это уж слишком, — поддержала именинницу Вера Семеновна и побежала следом за Александрой Петровной:

— Александра Петровна, никто на ваше место не покушается, — в кабинете слышались всхлипы именинницы.

В этом Вера Семеновна была права. Разница в зарплате составляла три копейки, а ответственность огромная. И ночевать в библиотеке, как это делала начальница, нет уж, увольте, таких патриотов в этом отделе нет.

— Ты что не знала, что они искусственные? — удивилась Елена Ивановна.

— Я их даже не разворачивала. Хотела где-нибудь выкинуть по дороге, но забыла, — расстроилась Валентина.

— Понятно. Интересный у тебя, однако, ухажер, — усмехнулась Галина Федоровна, наливая себе чай. Никакая неприятность не могла испортить ей аппетит.

— И вы туда же! Сейчас Леша приедет, а тетка ему гадости наговорит, как объяснить — даже не знаю, — расстроилась Валентина.

— Если бы живые цветы, тогда понятно, а что этот выпад означает, ума не приложу. Может быть, сама Горыновна и провоцирует на скандал с мужем, она же тебя всю жизнь ненавидела, — предположила Елена Ивановна.

— Вряд ли. Она слишком прямолинейна, на такие интриги у нее ума не хватит, — Валентина не согласилась с ней.

На пороге показалась все такая же спокойная, как будто ничего не произошло, Александра Петровна:

— Валентина Васильевна, зайдите ко мне, — произнесла она начальствующим тоном, выработанным долгими годами власти.

— Ну все, похоже, уволят, — других соображений, почему удостоилась тет-а-тет, у Вали не было.

— Валентина Васильевна, это ведь Ваш букет? — поинтересовалась начальница.

— Да, — вздохнула Валентина и приготовилась к худшей развязке. Преподнеси ей кто-нибудь от чистого сердца такой букетик, тоже бы оскорбилась. Хотя о чём это она? Ведь ей же преподнесли, правда, не на торжество.

— Я Вас, наверное, чем-то обидела? Я знаю, бываю иногда жестка с подчиненными. Простите, если что не так, — Александра Петровна вдруг произнесла неожиданную фразу.

— Что Вы, Александра Петровна, это просто недоразумение! Этот букет висел на моей двери, я его не рассматривала, хотела по дороге выбросить, а тут именины, меня попросили Вам подарить. Я не знала, что букет искусственный. Муж в отъезде, а кто-то букеты дарит. Соседка обвиняет, что любовник, не знаю, что думать. Зачем любовнику дарить мертвые цветы? Хотя я не думала, что они искусственные, ведь все подумали, что живые, такие красивые, хотели Вас порадовать, извините, мы не хотели Вас обидеть.

— Действительно, странно, может быть в полицию обратиться? — оживилась заведующая отделом, убедившись, что никто не покушается на ее кресло.

— А что это даст? Ну, дарит и дарит, что тут такого, не ограбил, не убил, — сказала Валентина.