Огненное возмездие

Дориан Торнвуд (2025)

Хироси жил обычной жизнью японского школьника, пока не заметил странные изменения после одной на первый взгляд безобидной прививки. Его руки начали дрожать, а вскоре он ощутил внутри себя нечто пугающее — силу, которую он не может контролировать. Пытаясь понять, что с ним происходит, Хироси сталкивается с мрачной правдой: он стал частью масштабного эксперимента, который изменил не только его тело, но и всю его жизнь. За этим скрывается загадочная фигура, чьи цели и мотивы остаются покрытыми мраком. Теперь Хироси должен найти ответы на свои вопросы, столкнуться с другими участниками эксперимента и решить: смириться с новой реальностью или бороться за свободу. Но сможет ли он справиться с тем, что скрывается за тенью этого эксперимента?

1 Пробуждение

День начался довольно странно, ибо как только проснулся, я почувствовал дрожь в своих руках. Сколько бы я не ждал, дрожь никак не спадала.

Не смотря на это, я, как ни в чем не бывало, собрался и пошел в гимназию. Мне повезло, что никто из семьи ничего не заметил, иначе избежать излишних допросов мне бы точно не удалось.

Жить с этим ощущением уже не по себе, а скрывать его от других — тем более. Когда скрываешь что-то из нежелания привлекать излишнее внимание, ненароком начинаешь думать, что ты плохой человек. Как бы глупо не было рассуждать подобным образом, какая-то часть меня все еще рассуждает в ключе хорошего и плохого, доброго и злого, черного и белого.

Так или иначе, если эта дрожь не пройдет, мне понадобится время, чтобы к ней приспособиться, иначе это приведет к лишним вопросам. Я в целом не люблю внимание к себе: что от одноклассников, что от учителей, да даже от родителей.

Сам это внимание давать готов, но как только его дают мне взамен я начинаю себя считать каким-то недостойным. Что уж говорить про внимание от людей, на которых мне плевать. Или же от людей, к которым я испытываю отвращение.

Когда я отсидел три урока без лишних неурядиц, буря подкралась незаметно: на четвертом уроке, математике, меня вызвали к доске.

Это то самое нежеланное внимание. Так тут, помимо этого, еще есть и насмешки со стороны учителей и одноклассников, да и о недавно появившейся дрожи тоже забывать не стоит.

Насмешки со стороны одноклассников меня беспокоят в меньшей мере, ибо я прекрасно знаю как люди любят выделять кого-то хуже них, тем самым, самоутверждаясь за их счет. Я не обижаюсь, но, тем не менее, иногда задумываюсь об этом.

Меня куда больше беспокоит отношение со стороны учителей, которые выставляют себя гениями на фоне других на потеху публике. Насколько нужно быть жалким?

Очевидно, знания ученика не сравнятся со знаниями учителя. Так в чем суть насмехаться и выставлять его посмешищем перед всеми после первой ошибки? Почему сама ошибка воспринимается как что-то негативное? Ведь если ты раз за разом совершаешь одни и те же ошибки и не учишься на них, это одно. Но совсем другое, когда ошибка становится уроком и возможностью самосовершенствования в стремлении стать лучше.

Я с неохотой пошел в сторону доски.

— Иди быстрее, — с недовольством сказал мне учитель.

Она уже сейчас начинает раздражать, вставляя свои пять копеек куда ни попадя, но я решил отбросить эти мысли куда подальше и подумать о другом: как мне вести себя ничем непримечательно?

Мне надо было решить уравнение, благо, на это я был вполне себе способен. За исключением тех уравнений, в которых фигурирует тригонометрия.

Сейчас главным было лишь то, что я могу его решить и что на его решение уйдет мало времени. Это значит, что свой недуг с куда большей вероятностью я смогу утаить.

Я решил напрячь правую руку пока держу мел, чтобы хоть как-то контролировать эту дрожь. Актером я был ужасным, но, не смотря на это, мне удалось решить уравнение и не получить лишних вопросов в процессе этого.

— Молодец, Хироси, садись, — сказал мне с надменной улыбкой учитель, так, будто бы о чем-то догадывался.

Я спокойно вернулся на свое место.

— Что с твоими руками? — кинула она в догонку, поделив все мои попытки скрыть дрожь на ноль.

“Все-таки заметила…” — осознал я.

Раз уж поиздеваться надо мной во время выхода к доске у нее не вышло, она решила хотя бы так выправить ситуацию и, конечно же, это было вовсе не в мою пользу.

— Да не выспался и переволновался, весь день сам не свой… — ответил я. Я решил хотя бы отчасти говорить правду, чтобы хоть сколько-то увеличить шанс уйти домой по этой причине. — М-может мне лучше пойти домой? — спросил я.

— Домой? — удивленно спросил меня учитель, бросив на меня косой взгляд — Осталось всего пятнадцать минут до конца урока, а дальше делай, что хочешь.

Хоть я и осознавал малую вероятность успеха, я был бы очень даже не против пойти домой и переждать там, закрывшись у себя в комнате. Тихонько сидеть и никому не отсвечивать. В любом случае, до конца урока, и в правду, осталось совсем немного, в связи с чем я принялся ждать.

“На самом деле, в ответах у доски на каком бы то ни было уроке есть один неоспоримый плюс на фоне сотни очевидных минусов… — задумался я, — И заключается он в том, что, спросив тебя один раз, второй раз тебя уже не спросят и ты можешь ни о чем не волноваться, занимаясь оставшуюся часть урока всем, чем только пожелаешь.”

Вскоре, урок, наконец-таки, закончился и я, как и планировал, решил пойти домой. Этому послужило целых две причины: последним уроком была физкультура и, конечно же, мой недавно появившийся недуг с дрожащими руками.

По пути к выходу я увидел уже переодевшегося Робина. Он был в майке и спортивных штанах. Хоть он и из параллели, с ним я, по сравнению с большинством моих одноклассников, общался всяко лучше.

Переоделся же он потому что им, также как и нам, зачастую ставят физкультуру в одно и то же время. Видимо, и сегодняшний день не был исключением.

Я решил тихонько подкрасться к нему, чтобы коснуться его правого плеча и подойти слева.

— Привет, — сказал я, сделав задуманное.

После этого Робин резко вспыхнул как костер и начал истошно вопить.

— Что ты сделал?! — в страхе спросил меня он.

В ответ я лишь с выпученными глазами смотрел на него, сам в душе не чая, что я сделал и что произошло. За эти мгновенья Робин упал на колени и загорелся еще пуще прежнего.

— Я не знаю, что у тебя за сила…

— О-о чем ты говоришь? — спросил его я, не понимая.

— Но рано или поздно… — продолжал он — Она тебя по-гу-бит… — выдавил он перед тем, как сгорел заживо прямо у меня на глазах.

“Моя сила меня погубит? О чем он вообще говорит?” — задумался я, но поняв, что стоять столбом и анализировать все это сейчас не самая подходящая идея, я, отошел куда подальше и осмотрелся. Быстро отыскав выход, я ринулся к нему.

Не оповестить о произошедшем я, конечно же, не мог, иначе бы этот огонь сжег всю гимназию к чертовой матери. Безусловно, для меня самого в разы важнее было бы прийти домой и обдумать все произошедшее, но, как никак, из-за моей безрассудности и халатности могут умереть другие люди.

Я, не смотря на все за и против, сказал первому попавшемуся учителю о вспыхнувшем пожаре и тут же побежал к выходу. Выбежав из гимназии, я продолжил бежать и через пятнадцать минут уже был дома. В спешке закрыв за собой дверь, я отдышался и уже начал приходить в себя.

”Неужели эти руки… — подумал я, посмотрев на них, все еще будучи взволнованным. — Способны убивать?!”

“НЕТ!”

“Тогда почему мои руки перестали дрожать после этого? Быть может, это как-то связано? Черт с ними, подумаю об этом потом. Сейчас куда важнее переосмыслить всю ситуацию:

Я коснулся плеча Робина, он загорелся.

Коснулся — загорелся. Коснулся — загорелся.” — прокручивал я у себя в голове.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — закричал я изо всех сил, выпустив все накопившиеся эмоции наружу и прервав кромешную тишину, стоявшую у меня дома. Ведь все это время дома я был один.

— Робин… — окончательно осознал смерть своего друга я, чувствуя стекающие по моим щекам слезы и дрожащий голос. — Как так произошло? Я же… Я же не сделал ничего плохого… Правда же? Правда?

“Успокойся, Хироси. Нужно остыть и подумать логически.”

“Я не могу откидывать вариант, что Робин умер именно из-за меня. Да, убить человека касанием звучит чрезвычайно сверхъестественно и осознание того, что я мог кого-то убить слишком болезненно для меня. Но я все еще не могу списывать этот вариант со счетов, ведь это не может быть единственно возможным объяснением всего произошедшего.”

“Что еще могло послужить причиной смерти Робина кроме как мое касание перед этим?”

Я начал искать информацию, чтобы понять, может ли произойти подобная ситуация без вмешательства чего-то потустороннего и сверхъестественного.

По большей части нет, но, все-таки, такие случаи бывают и, как бы не было глупо поверить в 0.1%, еще глупее на моем месте было бы поверить в суперспособности и прочую дребедень.

В связи с этим, я решил принять наиболее близкий и удобный для себя вариант. Начал искать на что могу переключить свое внимание и забыться. Не важно чем именно, лишь бы не вспоминать этот кошмар и вычеркнуть этот день из жизни, будто это книга, и я безвозвратно убираю одну страницу из бесчисленного множества других, что были до этого дня.

Мне на ум пришло почитать почту, которую нам отправили за прошедший месяц. Прочитав несколько писем с разными новостями и рекламой, на фоне белых конвертов мое внимание пало на выделяющийся черный конверт. Я тут же достал его из всей кучи и начал открывать.

Странное ощущение охватило меня, когда я открывал этот конверт. Но, учитывая день, я решил не обращать на это никакого внимания, ведь этот день и без того был полон странностей. Я бы даже назвал этот день одной большой странностью. Как бы то ни было, я открыл конверт и увидел письмо, написанное от руки:

«Привет, Хироси.

Как ты после того инцидента в гимназии? Довольно неожиданно, правда? Помнишь недавнюю прививку, а также свое странное состояние после нее, как будто что-то не так?

Вместо прививки от гриппа я ввел тебе нечто иное, в связи с чем у тебя появилась способность сжигать людей. Далее я дам тебе основную информацию:

Если твоя рука соприкоснется с кожей другого человека, он тут же загорится и, вскоре, сгорит дотла;

Избавиться от данной способности невозможно.

Зачем я дал тебе эту способность?

Мне было интересно наблюдать за тобой. Ты вполне себе рационален и справедлив, но тебе не хватает силы, чтобы контролировать происходящее вокруг тебя.

Будь у тебя возможность начать жизнь заново и не повторить все совершенные ошибки в этой, ты, вероятно, так бы и сделал, ни на секунду не задумавшись на этот счет.

В такой ситуации друзья и близкие абсолютно не имели бы для тебя значения, я прав?

Но я тебя не виню, ведь за свою относительно короткую жизнь ты пережил много всякого.

Я подвожу к тому, что за плохое люди должны платить. Большинство из них ведь даже не понимает какую боль они приносят другим и никогда даже вскользь не задумаются о том, правильно ли они поступили.

Но ты можешь это исправить и заставить их всех пожалеть о сказанной грубости или о плохом поступке, совершенном в твою сторону. Как было бы хорошо, если бы тот, кто сделал тебе что-то плохое, страдал? Неужели ты никогда не думал в таком ключе?

Ранее, так как тебе недоставало силы, ты, даже если бы и хотел, чтобы они пожалели, все равно не смог бы что-либо сделать. Но сейчас у тебя есть все, что нужно для этого.

На этом пока все, Хироси.»

“Если то, что он сказал, правда… Выходит, что я даже не смогу пожать руку своим знакомым? — задумался я. — Что за бред? Я не могу так просто поверить в бредни какого-то случайного человека, возомнившего себя невесть кем!”

“Но черт… Он так гладко стелит, что в моменте я даже забыл об абсурдности всего написанного и произошедшего в гимназии. Как будто он знает все и вся обо мне. Да уж… Сплошная череда совпадений и те, увы, играют совсем не в мою пользу…”

“Думаю, что наилучшим решением будет подождать и, в случае, если я снова почувствую неприятную дрожь, я найду способ как можно избавиться от нее.” — решил я.

“Вне зависимости от исхода, мне нужно нужно свести на нет любые возможные касания с моей стороны. Даже при том, что я толком ни с кем не общаюсь и шанс на это крайне мал. В моменте я могу забыться и непреднамеренно поджечь кого-то на глазах у всех. А что будет дальше, думаю, можно и не озвучивать.“

“Что мне остается, кроме как начать носить перчатки?”

“Да ничего.”

“Странно — не то слово, но тут выбор между странностью или даже убийством ни в чем неповинных людей. И пойти на это я совсем не готов.”

Я начал искать перчатки по всему дому и, спустя полчаса, нашел тканевые перчатки у мамы в комнате. Примерив их я почувствовал себя стальным алхимиком, благо, все руки и ноги у меня были на месте.

“Черт его знает, что со мной произойдет, в случае, если у меня действительно есть способность сжигать людей… — думал я, — Но до того момента, как у меня снова появится дрожь, мне ни в коем случае нельзя снимать эти перчатки. Когда же она появится — мне придется думать как с этим бороться.”

“Стоп…”

“Если отбросить все чувства и мыслить логически, то дрожь в руках пропала сразу же после убийства Робина… — осознал я. — То есть, в случае дрожи у меня будет два варианта: убить кого-то и, возможно, избавиться от нее, либо же дальше никого не убивать и посмотреть на то, что произойдет со мной дальше.”

Мои размышления прервались звуком открытия входной двери. Это была мама, вернувшаяся с работы. Сняв перчатки и спрятав их в шкафу, я пошел встречать ее. Она, посмотрев на меня взволнованными глазами, спросила:

— Что было в гимназии? С тобой все в порядке?

Она приблизилась ко мне и хотела меня обнять, но я, осознавая, что может произойти, отошел от нее и сказал:

— Да… Все нормально, — ответил я как ни в чем не бывало. — В гимназии загорелся коридор, и я, рассказав первому попавшемуся учителю об этом, выбежал наружу куда подальше. Лишь бы никто не пострадал… — взволнованно сказал я. Но главный казус всей этой ситуации был в том, что, как минимум один человек, уже пострадал.

— Загорелся коридор? — переспросила она с удивлением.

— Д-да, я вышел с урока и пошел в сторону раздевалки, так как у нас была физкультура. И, когда дошел до туда, увидел разгорающийся семимильными шагами коридор.

— Ну и ну… Это же надо потратить столько денег на неработающую систему безопасности…

Я лишь молчал и внимательно смотрел на нее.

— Ладно, включай телевизор, быть может там что-нибудь об этом скажут.

Я достал пульт, включил телевизор и начал искать каналы, на которых освещают данный инцидент. Переключив пару раз я попал на нужный канал.

“В гимназии Сакураяма разгорелся пожар. Все находившиеся в ней были эвакуированы. По данным один погибший и ни одного пострадавшего. Погибшим стал Робин Уотсон, которому было всего семнадцать лет. Он был профессиональным футболистом и имел известность даже за пределами своей гимназии. Рядом с гимназией возвели мемориал в его честь, куда десятки людей приходят почтить память юному таланту. Точная причина пожара пока не установлена. Территория гимназии перекрыта до устранения всех последствий и причин пожара.”

Мама была в шоке от услышанного, ибо даже для нее Робин был далеко не чужим человеком. Она знала его лично и, порой, даже интересовалась у меня по поводу него.

“Как там Робин? У него все хорошо?” — вспомнил я мамины вопросы.

Спустя минут десять маме позвонил наш классный руководитель и попросил передать мне то, что гимназия не будет работать всю ближайшую неделю.