Рабы Microsoft

Дуглас Коупленд, 1991

«Компьютерные» мальчики и девочки. Зануды-«яппи», внезапно решившие покинуть безопасность «родной корпорации» и стать свободными. Но… что такое свобода? Есть ли она вообще? И возможна ли она для «рабов «Майкрософта»? Еще одна «исповедь поколения» от автора легендарного «Generation Икс». Книга, о которой критики писали: «Эта книга – гимн всем навязчивым песням, телепрограммам, торговым маркам и заголовкам, которые вторгаются в нашу внутреннюю жизнь… Роман этот – гораздо больше, чем просто исследование компьютерщиков и компьютерщины».

2

Ооп!

Понедельник

Весь день шел дождь (по утверждению Бага, выпало тридцать два миллиметра осадков). Прочитал один том журнала «Inside Mac». Съездил в дисконтный магазин компании Boeing, купил цинка и пару ламинированных карточек с правилами безопасности, какие выдают в самолетах.

Вторник

Поехал на работу, час проиграл в Doom. Удалил несколько писем.

Моррис из команды Word сейчас в Амстердаме. Попросил его зайти в местный «Мак» и попробовать вегетарианский гамбургер.

Хорнет облепили ярко-оранжевые кленовые листья. Минут пятнадцать я стоял и пялился на свою машину. Наверное, со стороны выглядел полным идиотом. Зато отдохнул душой.

Сегодня Сьюзен рассуждала об искусстве. О художнике-сюрреалисте, который рисовал летающих по небу крошечных бизнесменов и яблоки размером с комнату. Магрит^[31]. Сьюзен заявила, что, если бы сюрреализм возник сегодня, его бы «мигом расхватали рекламные агентства на рекламу междугородних звонков и баллончиков с сыром». Склонен с ней согласиться.

Еще Сьюзен сказала, что в свое время сюрреализм был страшно интересным, потому что общество только что узнало о подсознании, и сюрреализм впервые показал людям, как подсознание работает.

А еще САМАЯ большая проблема в наше время в том, что картинки, которые мы видим по телевизору и в журналах, хоть и выглядят сюрреалистично, на самом деле сгенерированы случайно, за ними не кроется работа подсознания.

Это навело меня на такую мысль: вдруг у компьютеров есть подсознание? Что, если они как младенцы, у которых есть мозг, но нет никаких способов самовыражения, кроме криков (зависания)? На что похоже компьютерное подсознание? Как оно обрабатывает полученную от нас информацию? Что бы сказали компьютеры, если бы могли говорить?

Я смотрю на свой большой комп, потом на пауэрбук, и думаю: что происходит у них в головах?

Я создал файл для случайных ассоциаций, которые будут у меня возникать, и назвал его «ПОДСОЗНАНИЕ».

Убрал в шкафах на кухне. Почитал телефонный справочник. Полистал «Wall Street Journal». Послушал радио.

Карла живет здесь уже три недели. Только бы ничего не испортить! Я с ней как в раю. Представьте — лишиться рая!

Среда

Мы с Тоддом привязали свои награды «Ship-It!» к хорнету и целый час ездили по Бельвью и Редмонду.

Результат: несколько крошечных выщербин и царапин. Неубиваемые штуки.

Представляю себе, как через пятьдесят миллионов лет новый вид разумных существ откопает эту прелесть, не поддающуюся разложению, и захочет сделать осмысленные выводы о нашей цивилизации.

— Несомненно, сей поразительный артефакт свидетельствует, что их жизнь была направлена не на сиюминутные заботы, а на весьма отдаленное будущее.

— О, да, Йелтар! К тому же в этой прекрасно сохранившейся прозрачной пластине заключена глубокомысленная, трансцендентная надпись. Увы, ее значение навеки останется для нас тайной.

ГОТОВЫЙ ПРОЕКТ — ЕЩЕ ОДИН ШАГ К МЕЧТЕ

О КОМПЬЮТЕРЕ НА КАЖДОМ СТОЛЕ И В КАЖДОМ ДОМЕ.

Звонил отец, спрашивал, как подсоединить модем. Хочет подключиться к Сети. В прошлом месяце он три дня проспал на зеленом диване в общей комнате, а в перерывах приходил ко мне на работу и смотрел, как мы заканчиваем дебаг-гинг. Как будто даже с интересом. И все равно он стал каким-то хрупким. Когда мы с Карлой отвозили отца в аэропорт, его кости на заднем сиденье гремели, как стопка сувенирных тарелок.

Мама — вечный библиотекарь! — постоянно шлет мне газетные вырезки про «информационную супермагистраль» и «интерактивные мультимедиа» (из газеты «San Jose Mercury News»). Что это, мол, за магистраль? Какой-то розыгрыш? Или слайд-шоу с музыкой? Куда ни кинь, везде Сеть. ПОВСЮДУ.

Пришел е-мейл от Морриса из Амстердама:

>Пробовал, так себе. Не стоит их романтизировать. Привкус карри, внутри полно мороженого горошка (ну, блин!). Более того, если ты берешь «гамбургер», то поддаешься самой идее мясоедства. Хот-доги из тофу — всего лишь мясной изотоп. Если ты вегетарианец и мечтаешь о котлетах, значит, ты криптомясоед.

Сходил в магазин. Посмотрел серию «Крыльев»^[32].

Баг целый день сидит у себя в комнате, слушает Чета Бейкера, реставрирует древний детский радиоконструктор и зубрит синтаксис C++. Сьюзен ищет новое жилье. Тодд почти переселился в тренажерку. Эйба перевели в подгруппу, которая пишет интерфейс какой-то панели инструментов. Ур-ра! Наверное, его наказали за то, что он катался на яхтах, пока друзья всю неделю корячились. Теперь мы его редко видим: он вернулся в майкрософтовский пространственно-временной континуум. Приходит поздно, кормит своих неонов-тетр молотыми сублимированными частичками мертвых бомжей, журит нас всех за пассивный образ жизни и засыпает.

Без четверти три (ночи). Поехали с Тоддом (каждый на своей машине) в Сиэтл. Тодд снял девицу в баре «Крокодил», и теперь он и эта Табита из Таквилы закрылись у него в комнате, знакомятся.

Баг сидит в общей комнате и смотрит по видику «Каспера, дружелюбное привидение». Ищет «подтекст». Сам себе удивляюсь, но я тоже как-то заразился. («Стоп! Перемотай-ка на пару секунд… это был не масонский циркуль?») Карла давно спит. Она осталась дома и вместе со Сьюзен смотрела «Поющих в терновнике». («Это фильм для девочек. Проваливайте!») Я и не подозревал, что Карла так хорошо спит. Очень ей завидую.

Добавил еще пару слов в файл подсознания.

Четверг

Пошел в библиотеку, прошерстил каталог на предмет строительства дорог, асфальтированных и цементированных. По системе Дьюи — номер 625.79. Оказалось, что про это уже двадцать лет ничего не пишут! Загадочно, как в детективе. Будто в семьдесят пятом году исчезло само понятие дорожного строительства.

Самые интересные названия:

«БИТУМНЫЕ МАТЕРИАЛЫ В ДОРОЖНОМ

СТРОИТЕЛЬСТВЕ»

«ПРОТИВОДЕЙСТВУЮЩАЯ СКОЛЬЖЕНИЮ

КОЛЕС ТЕКСТУРА ПОВЕРХНОСТИ»

«ИНЖЕНЕРНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ: ШОССЕ АЛЯСКИ»

«УЛУЧШЕНИЕ КАЧЕСТВА ДОРОЖНОГО МАТЕРИАЛА»

«РОЛЬ БЕРМ НА РАЗДЕЛИТЕЛЬНОЙ ПОЛОСЕ И

ДОРОЖНЫХ КОЛЕЦ В ПЕРЕНАПРАВЛЕНИИ

ТРАНСПОРТНОГО ПОТОКА»

Вообще-то раньше про дороги тоже мало писали. Казалось бы, на дороги должны молиться целые стадионы, если учесть, какую важную роль они играют в нашей цивилизации, но где там. Фиг кто молится. А теперь мы пытаемся компенсировать этот недосмотр шумихой вокруг «информационной супермагистрали». Откуда ни возьмись выскочил Интернет и сразу стал важной Штукой, о Которой Всем Надо Знать.

Я взял несколько книг, включая самую важную: «Учебник дорожного строительства», 1975 г., под ред. Роберта Ф. Бейкера, Van Nostrand and Reinhold Company. Поможет как-то скоротать время, пока меня не направили в другую команду разработчиков.

Мы оторвали на кухне кусок обоев возле холодильника. Под слоями маргариток и перечниц обнаружилась надпись, яркая, как будто написанная сегодня:

в этот прекрасный день

6 июня 1974 г.

меня давно нет, но мой идеал гармонии с вами д.б.

Типичная хипповская писанина, но у меня перехватило дыхание. А вдруг идеалы важнее, чем просто жизнь? Ведь они вполне могут тебя пережить. Правда, это чувство скоро ушло. За обшивкой стены мы нашли старые, начала семидесятых, газеты. Ну и цены тогда были… Курам на смех!

Мы с Карлой сидели в Бельвью в кафе Starbucks и обсуждали беспрецедентный успех супа-пюре из брокколи Campbell’s. Даже нацарапали на салфетке несколько новых суповых вкусов.

Крем-суп из дельфинятины

Лагуна

Клюв Пруд

Треск

Примечание: в Starbucks, наверное, запатентовали новую конфигурацию молекулы воды (как в романе Курта Воннегута). Благодаря таким молекулам местный кофе при температуре выше ста градусов не испаряется. Как им это удается?!

Кофе такой горячий, что пить невозможно. Стынет часами, так что ждать надоедает и стих проходит. Хорошо хоть здешние напитки не пахнут приторными химическими добавками (как в кукольном доме Барби).

Посмотрел документальный фильм про рынок сырьевых товаров. Почитал, что попалось под руку. Потом прокрутил пару ток-шоу двадцатилетней давности. Вспомнил, как в «Новой звезде»^[33] однажды рассказывали, что немецкие хакеры опубликовали наш секретный документ, а какой-то хиппи с кандидатской степенью из Беркли их выследил, подсунув другой документ-ловушку. Интересно, этого умника на своих АНБ^[34] натравило или кто-то еще? Вот вам и профессиональная этика…

Потом я вспомнил про старые книги издательства Time Life с такими всеобъемлющими названиями, как «Стихии» или «Океан». Информация в них всегда современная, а вот компьютерная серия устаревает за пару минут: «В наше время почти все так называемые ЭВМ оснащены устройствами под названием «жесткий диск», где в некоторых случаях может содержаться объем информации до целых трех учебников».

Даже мысли у меня какие-то рандомные.

Пятница

Сьюзен и Карла вошли в комнату, где я читал «Учебник дорожного строительства». Обе моментально грокнули. Мы стали листать книгу вместе, охая и ахая при виде восхитительных въездов, съездов и эстакад.

— Такие чистые! Новенькие! Неезженные!

Карла заметила, что у дорожных строителей есть свои кодовые технарские словечки, такие же скучные и непонятные, как нердовский сленг.

— Например: дорожная постель, неполная развязка, откос выемки, БТМ — буровая туннелепроходческая машина… Кстати, трехбуквенных сокращений у них тоже больше нормы.

Еще Карла заявила, что Рода Моргенштерн из «Шоу Мэри Тайлер Мор» встречалась бы в семидесятых годах не с обычным строителем, а с дорожным.

— Его бы звали Рекс, он был бы похож на Джексона Брауна и знал бы наизусть прочность на сжатие сланца, доломита и кварцита до последнего фунта на кубический дюйм!

У меня ужасно плохая память на сокращения из трех букв. В моем мозгу они попадают в какую-то мертвую зону. Я с трудом смогу расшифровать «ОЗУ». Не знаю, в каком месте мозга это происходит, но еще у меня путаются имена и лица всех знакомых с вечеринок. Не запоминаю имен, и все.

Если прислушаться, сокращения звучат как слова: озу, пезеу, сказзи, гуи, цепеу… Где же нормальный язык?

* * *

Карла рассказала мне о своем детстве. Как она пыталась сварить — нет, не сварить, а произвести — свой собственный суп Campbell’s: нарезала морковь и картошку такими же кубиками и отсчитала ровно столько же фасолин, сколько в заводской банке (четыре).

— Я выросла рядом с конвейером. Мой любимый мультик — про бурундучков, которых заперли на консервном заводе. Еще я пыталась угадать, какие в суп кладут приправы, но без говяжьего бульона и глутамата натрия у меня ничего не вышло.

Опять рандомный день. Пара журналов. Радио. Звонок от мамы (про уличное движение).

Суббота

О боже…

Так и знал, что все испорчу. Карла вышла на тропу войны, потому что я забыл про нашу месячную «годовщину». Доу! (© Гомер Симпсон). Она ждала до последнего момента, пока мы не собрались спать. Теперь она со мной не разговаривает. Я заикнулся, что время необязательно линейно, что в его потоке бывают странные комки, узелки и тромбы.

— Ну… э-э… м-м-м… разве можно дать точное определение месяцу? Ха-Ха-Ха.

— Не знаю, как ты, Дэн, — оборвала меня Карла, — а я запрограммировала календарь, чтобы он мне про дату напомнил. Спокойной ночи!

[Вставьте сюда один ледяной взгляд. Один скучающий зевок. Дверь, которую пинком закрывают пальцы ног, крошечные, как у ребенка.]

Приятно, что у Карлы обнаружилась такая романтическая сторона — неожиданный плюс! С другой стороны, кому понравится спать на ДИВАНЕ? И вот после недель блаженного и крепкого сна я лежу на этом кислотно-зеленом монстре и печатаю на пауэрбуке свой дневник. Печатаю, печатаю…

В ночной рекламе суперзвезда Шер с милой улыбкой втюхивает зрителям косметику. Мишка сегодня спит со мной и ужасно портит воздух. А на улице дождь льет как из ведра. Непривычно жаркое лето закончилось.

Завтра я запрограммирую большой компьютер, чтобы он напоминал мне обо всех-всех наших датах, ежемесячных, годовых и всех остальных, вплоть до две тысячи пятидесятого года.

Сейчас у нас очень много свободного времени. Карла, Тодд, Баг и я ждем нового назначения. Мы чувствуем себя сдутыми надувными шариками и вообще просто устали. Из головы вылетает даже время суток, не то что даты!

Сегодня, сгребая листья с газона, Тодд сказал:

— А правда было бы ужасно, если бы наши внутренние часы ориентировались не по солнцу, приливам или фабричным гудкам, а по производственным циклам?

Мы поностальгировали по временам, когда сентябрь означал показ новых моделей авто и новых сериалов. Теперь производители машин и телевизионщики выводят продукцию на рынок, когда им в голову взбредет. Обидно.

Да, мы с Карлой живем вместе уже месяц. Мы теперь пара. Тодд и Эйб помогли мне перетащить всю ее «движимость» из одного дома компьютерщиков в другой. Японский футон, куча компьютерной техники, репродукция фотографии Ан-селя Адамса в самодельной рамке — все это перекочевало в опустевшую комнату Майкла, и Карла проинсталлировалась к нам («Считайте меня дополнительным приложением!»). Быстро выяснилось, что она (Господи, спасибо!) умеет делать массаж шиацу.

После обеда позвонила мама и ни с того ни с сего запричитала:

— Дом! Почва на склоне оседает, крыша гниет! Нужно менять дверь и окна. Он высасывает из меня все деньги. Слава богу, мы успели его выкупить! Но теперь на ремонт уходит вся моя зарплата. Остальное мы тратим в дисконтном супермаркете.

Деньги.

Я задал другой вопрос:

— Что вы ели на ужин?

— Готовые котлеты из свиных субпродуктов. И быструю лапшу. Как вы все, когда сидите до утра за компьютером.

На этот разговор можно было поставить тэг «молча выслушать».

— Понятно. Как папа?

— Пьет прозак. Или что-то вроде прозака. Зато он забыл про свой гараж. Уходит по утрам в неизвестном направлении и ищет работу. Ох, давай не будем об этом… Почему я не алкоголичка?!

Тяжелая у них жизнь в Пало-Альто. Я высылаю отцу пятьсот долларов в месяц. Больше никак, я зарабатываю двадцать шесть тысяч в год (26 000:12 — налоги = 1500).

Никудышный разговор получился. Но маме надо было, чтобы кто-то ее выслушал. Разве часто люди друг друга слушают?

Майкл так и не вернулся из Купертино. Говорили, что Билл поручил Майклу секретный проект Pink^[35], но слухи не подтвердились.

Фирма, которая обычно занимается перевозкой компьютеров (и компьютерщиков), отправила вещи Майкла в Кремниевую долину. Все уехало: пирамида банок из-под диетической колы, чемодан лабиринтов для песчанок, собрание сочинений К.С. Льюиса — все.

Интересный факт: в шкафу у Майкла обнаружилось сорок бутылочек сиропа от кашля. Майкл — робитуссиновый наркоман! (Еще и экономный наркоман, потому что покупал самый дешевый сироп, без этикетки.) Жизнь полна сюрпризов.

Ночь. По телевизору идет баскетбольный матч; кругом разбросаны компьютерные и спортивные журналы. А я хочу поговорить о любви.

Помните старый сериал «Напряги извилины»^[36]? Там еще в самом начале Майкл Смарт идет по тайному коридору, где куча дверей, которые открываются в разные стороны? Я думаю, все отгораживаются от мира такими же дверями. А когда ты влюбляешься, все твои двери раскрыты нараспашку. У того, кого ты любишь, тоже. И вы катаетесь по коридору на роликах.

Нет, плохо объяснил. Попробую еще раз.

Мы с Карлой полюбили друг друга как бы в другой реальности. По-моему, любовь всегда образуется где-то там. Двое начинают говорить друг с другом о своих чувствах. Чувства исходят от них, как пар, и смешиваются, образуя туман. Этот туман общий на двоих, потому что влюбленные больше не могут друг без друга.

Карла и я разговаривали о компьютерах и программировании. Мы встретились в галактике идей и компьютерных кодов, как в кристаллической решетке, а выйдя оттуда, поняли, что мы в другой, особой реальности.

Если встречаешь кого-то и влюбляешься, а он — в тебя, ты спрашиваешь: «Возьмешь мое сердце со всеми потрохами?» Он отвечает: «Да» — и задает тебе тот же вопрос. И ты говоришь: «Возьму».

Я люблю Карлу и по другим причинам, не таким поэтичным, но не менее реальным. Она мне как друг, у нас много общих интересов — «духовная близость» или как там это называют. Я могу обсуждать с ней не только компьютеры, Microsoft и работу, но и всякую эзотерику, никак не связанную с нашей программерской жизнью. У меня никогда не было друга ближе, чем она. Есть и нелинейные причины: Карла часто опирается на интуицию, я — нет, но мы все равно на одной волне. Ей не надо объяснять, в чем прелесть японской лапши яки-соба в пластмассовом контейнере, похожем на НЛО. А еще, когда у нее не выходит донести свою мысль так четко, как хотелось бы, Карла злится и морщит лоб.

В общем, главное, что любовь все-таки есть. И настоящая жизнь тоже, даже если ты не подозревал о ее существовании. Я не думал, что в моей жизни будет любовь. Чего я вообще тогда хотел?

Я печатаю это и чувствую, как меня обнимают маленькие руки, а губы целуют меня в яремную вену. Быть может, меня простили? Надеюсь, что да, потому что я не специально забыл про нашу годовщину. В вопросах любви я новичок.

Воскресенье

В последнее время Тодд совсем зациклился на своих мышцах. Сегодня он пришел из тренажерки поздно, сел на ковер в общей комнате, напряг бицепс и долго и тоскливо его рассматривал. А еще у Тодда большая стройка: складывает пирамиду из банок от протеина с золотыми этикетками в стиле росписи на микроавтобусах в семидесятых. Почему нерды из всего строят пирамиды? Вспомните про Египет!

Кабельное ТВ почему-то отключили. Тодд лежал на ковре и сгибал-разгибал руки перед «снежным» экраном.

— В жизни должно быть что-то еще, — наконец заметил он. — Механистическое освоение новых сфер потребления… больше не помогает.

Это Тодд?!

Весьма нехарактерная тирада. Тодд редко обращает внимание на что-либо кроме собственных трицепсов или супры. Может, в нем проявилась такая, как у родителей, потребность во что-то верить? Раньше он верил только в свое тело.

Тодд продолжал:

— Наша работа в Microsoft не скучнее любой другой, и получаем мы столько же, если не повезло набрать акций. Так что за фигня?.. Почему мы так в нее вживаемся? Чем нас цепляет эта монотонность? Дэн, разве ты никогда не чувствуешь себя винтиком?.. Нет, стоп, «винтик» — устаревший термин. Кроссплатформенным сверхтранспортабельным двоичным объектом!

Я ответил:

— Знаешь, Тодд, жизнь не ограничивается работой, да и не должна.

— Да, но, если не считать нердовских наград за произведенный и сданный в срок классный продукт, что такого особенного в этой работе?

Я задумался.

— В чем скрытый смысл твоего вопроса?

— В нашей жизни есть место морали? Как оправдать наши действия перед человечеством? Microsoft — это тебе не Босния.

Н-да, религиозное воспитание…

Вошла Карла. Выключила телевизор, посмотрела Тодду в глаза и сказала:

— Тодд, ты существуешь не только как сын своих родителей, сотрудник компании и гражданин страны. Ты представитель вида, человек. Часть человечества. Сейчас у нашего вида серьезные проблемы, и мы пытаемся решить их с помощью компьютеров. Наше выживание зависит от новых машин и программ. Для всего этого нужны территории без войны. Дети, которые родились в мирное время. Чтобы ничто не отвлекало нас от написания кода. Может, компьютеры и не приведут нас к просветлению, но и не дадут свалиться в канаву. То, что тебе кажется вакуумом, на самом деле — рай на земле. Нам никто и ничто не мешает сохранять линейность человечества каждой строчкой своего кода.

Карла присела на диван. По крыше барабанил дождь. Мы сидели в сумерках и молчали.

Карла снова заговорила:

— У всех нас хорошая жизнь. Насколько я знаю, никто из нас не страдал по-настоящему. Мы не знаем, что такое нужда, что такое животные страсти. У всех, кроме Сьюзен, родители до сих пор вместе. Нам сдали хорошую карту. Мораль такова: потратим мы свое богатство на бесцельную нетворческую жизнь? Или на то, чтобы прекрасные сны человечества стали явью?

Дождь не прекращался.

— Люди изобрели средний класс не случайно. Без среднего класса у нас бы не было того особого склада психики, который создает компьютерные системы. Без среднего класса человечеству ни за что не подняться на новый уровень развития. Возможно, сам средний класс останется внизу, это не важно. Главное, Тодд, нравится тебе это или нет, но все мы — ты, я, Дэн, Эйб, Баг и Сьюзен — создаем следующую фазу быстрого сна человечества. Мы строим стержень, на который крепится все остальное. Не сомневайся и не морочь себе голову. Просто помни об этом.

Карла посмотрела на меня.

— Дэн, поехали в фаст-фуд! У меня в кармане доллар девяносто девять центов. Надо потратить.

Сьюзен приклеила к своей двери (пока своей, Сьюзен еще не переехала) вырезку из «Wall Street Journal» от третьего сентября девяносто третьего года о том, что в этом году в Японии сезон дождей начался в июне и до сих пор не закончился.

«Тайфун затопил рвы вокруг Императорского дворца в центре Токио. Императорские карпы впервые в жизни покинули дом и бьются в воде по колено на одном из самых оживленных перекрестков Японии».

Сьюзен стала совсем «правотеменной». Я хотел спросить ее, что она имеет в виду, но оказалось, что Сьюзен на Капитолийском холме, тусуется со своими гранжевыми дружками (конечно, тоже «правотеменными»).

Как только Сьюзен получила право продать свои акции, она бросила работу и «примкнула к волчьей стае» (так она выразилась наутро после вечеринки). Мы тогда, помню, сидели перед своим тотемом — домашним кинотеатром, — выгребали пластмассовыми ложками остатки сухого завтрака из коробок, деконструировали старый мульт про Самсона и Голиафа и соображали, как разбудить моего отца (и стоит ли это делать), который валялся в отключке на кровати Майкла.

Старый имидж Сьюзен — приличной девушки с Северо-Запада в одежде Patagonia — сменился более радикальным: темные очки, как у гонщика, обтягивающий полосатый топ из полиэстера, прическа под Анджелу Боуи, засаленная замшевая жилетка, брюки-клеш и адидасы.

— Ух, вот так парень! — сказал Баг.

Сьюзен демонстративно прошествовала мимо. У лестницы обернулась и заявила:

— Пошло оно все! Мне надоело строить из себя Мэри Ричардс^[37]! Я пошла грабить супермаркет.

И с громким топотом удалилась.

Наверное, она думала, что мы удивимся. А ведь классно, когда человек заново находит себя. Мы догрызли сухой завтрак и запили его соевым молоком.

Сегодня вечером Тодд подошел ко мне и сказал:

— Дэн, я бы не трахался с кем попало, если бы встретил такую, как Карла.

Меня это здорово напрягло. Какое-то странное ощущение — может, ревность? Точно не знаю, ведь никто никому не объясняет, что ревность — это вот так-то и так-то.

Тодд все понял.

— Я не про то! Не буду я к ней клеиться! Ты плохо обо мне думаешь. Только, блин, где найти еще такую?

— Угу, она не такая, как все, — тусклым голосом отозвался я, не подавая виду, что у меня все внутри горит. — Она жутко умная, не только в смысле компьютеров. У нее мозги как у проповедника, но не у такого, который читает проповеди из книжек. У нее своя собственная вера.

Посмотрел старую документалку про НАСА. Потом еще одну, про то, как в канадском Ньюфаундленде выловили всю треску. Побежал за сэндвичем с рыбным филе во фритюре (пока вся рыба не кончилась).

Постараюсь вести дневник регулярнее. Мы с Карлой как будто поселились в крошечном уголке времени и пространства, и каким бы странным этот уголок ни казался, он мой. Я здесь.

Раньше я думал, что для записи наблюдений или пережитого за день нужна особая причина. Сейчас мне достаточно того, что я просто живу. Груз с плеч!

Понедельник

Сегодня у нас вечер сериала «Мелроуз-Плейс». В режиме «зарядка для мозгов» (включается по двойному щелчку мышью). Мы уже давно подсели на эту игру и притворяемся, что наш дом — Мелроуз-Плейс.

Эйб заметил:

— Интересно, что было бы, если бы мы все начали хаотически терять линейность, как герои сериала? Если бы наши личности отделились от причинно-следственных связей?

— Сошли бы с ума по очереди, — отозвался Баг.

Сьюзен, которая в это время выписывала на своих проксимальных фалангах «D-U-R-A-N/D-U-R-A-N», вставила:

— Баг, ты и так псих! Не получится.

Сьюзен зачитала несколько фраз из «Учебника дорожного строительства».

— «Дорожные сигналы, установленные неправильно или без необходимости могут привести к следующим осложнениям:

— транспортные заторы;

— неподчинение водителей указаниям сигнала;

— использование водителями менее адекватных маршрутов с целью уклонения от сигнала;

— учащение несчастных случаев», — Сьюзен умолкла, глядя на огонь, потом добавила: — Интересно, автор еще жив? И есть ли у него жена?

* * *

Я позвонил маме. Оказалось, что дела у них лучше. Мама записалась на плавание в местный бассейн. Самую главную новость я узнал, когда папа взял вторую трубку:

— Я нашел работу!

— Молодец! Я же говорил, что-то найдется! И что конкретно ты будешь делать?

— А… Ну, много чего. Майкл — чрезвычайно умный молодой человек. Необычный. Но умный.

— Майкл предложил тебе работу?

— Именно так.

— В «Майкрософте»?

— Нет, у него новая фирма.

— Да?! И чем эта фирма будет заниматься? (^*Шок^*)

— Он занял одну из свободных комнат, представляешь?

О боже…

— Представляю… Так что за фирма?

— Мама хочет с тобой поговорить…

Мама долго расписывала, как плата за комнату и заработок отца облегчили им жизнь. Что отец делает, мне так никто и не объяснил. Равно как и то, что у Майкла за фирма.

Мы придумали новое название программам-«пустышкам»^[38] — «морские обезьяны»^[39]. Например: «ScriptX — просто морская обезьяна!»

Сьюзен вздохнула:

— Помните, когда мы были маленькими, родители говорили: глянь, там целая семья морских обезьян, у папы семейства на голове настоящая корона… А подбежишь смотреть — обычные креветки…

Почитал книгу про вирусы. Опять сходил в дисконтный магазин «Боинга». Принесли новые журналы.

Мы с Карлой лежали на кровати у меня в комнате, задрав ноги. Обнаружилось — какой стыд! — что у нас обоих ноги совсем белые. То есть мы все лето проишачили, чтобы сдать работу в срок.

Карла опять заговорила по-стартрековски (ее лучшая черточка):

— Я сомневаюсь, что человеческий организм хранит информацию только в головном мозге. Там слишком мало слотов для хранения и интерконнекта. Если не в мозгу, то где же? Память можно рассматривать по-другому. Весь наш организм — это периферийное запоминающее устройство.

Вот почему (^*о счастье!^*) она освоила шиацу.

— Дэн, сам знаешь, у тебя в мозгу хранятся все когда-либо показанные ситкомы. И подробности о разводе Берта и Лони. Терабайты информации! В голове просто не хватит на все это места. Поэтому я решила с помощью шиацу растапливать информацию, застывшую внутри тела.

Я подумал. Концепция тела как жесткого диска показалась мне вполне правдоподобной.

Подумать только, что мы с Карлой так долго были на ножах! Говори, говори, женщина…

Так значит, отец устроился на работу… У Майкла. Майкл нанимает людей на работу. Рандомнее некуда. Мир действительно хаотичен.

Вторник

Сегодня из Federal Express принесли пачку писем. Всем. Рядом с почтовым адресом стояло: neighbours@GeekHouse. Соседям по дому для «гиков», стало быть. Вот уж новость так новость! Майкл приглашает нас на работу — он организовал в Кремниевой долине компанию-стартап.

Из письма:

…Люди нашего возраста толпами уходят из компьютерных мегакультур, создают собственные компании или устраиваются в небольшие стартапы, занятые производством конкретного программного продукта. Начинается активный наем сотрудников… СМИ сходят с ума, а корпорации, которые в деньгах не купаются, скоро хватит апоплексический удар. Интеллектуальный дарвинизм!

..Сейчас вы не знаете, куда плыть. Не пора ли рискнуть и сделать рывок в будущее?

..Некоторые говорят, что мир скоро разделится на тех, у кого есть информация, и тех, у кого ее нет. Пусть говорят. А я скажу только, что настал исторический момент. История пишется прямо здесь и сейчас, в Кремниевой долине и в Сан-Франциско.

..Неужели вы собираетесь работать в Microsoft через двадцать лет? Пятнадцать? Десять? Пять? Или даже через два? Когда вы решите, что надо брать жизнь в свои руки?

..Если вы будете работать со мной, в худшем случае вы будете получать пристойные деньги. В лучшем — войдете в долю! Я придумал продукт, который, как мне кажется, обречен на популярность. И вообще, классно будет снова собраться вместе!

..Сообщите мне о своем решении немедленно. Звоните.

Ваш без всяких сомнений,

Майкл

Самое сложное позади: Майкл уже придумал оригинальную программу. Такая идея могла родиться только у него в мозгу. Объектно-ориентированная программа, похожая на творение инопланетного разума из другой галактики. Майкл работал над ней в свободное время. Программа — это игра под названием «Ооп!». Майкл предложил мне работать не просто баг-тестером, а кодером. Кто знает, когда бы меня так повысили в Microsoft?

Майкл прислал черновое описание продукта и спецификацию.

Прилагаю.

«ООП!»

«Ооп!» — это виртуальный конструктор. Бездонная коробка объемных блоков, похожих на лего. Работает на платформах IBM и Macintosh с CD-приводом.

У обычного блока лего восемь выступов. У блока «Ооп!» их может быть до восьми тысяч — в зависимости от того, какое пользователь выбирает разрешение.

Пользователи «Ооп!» могут виртуально залетать внутрь своих построек, а также распечатывать их на лазерном принтере. Блоки складываются на двухмерной платформе, в трехмерном пространстве, на вращающейся космической станции, на спине бегущего страуса… где угодно. «Ооп!» позволяет клонировать любые фрагменты здания и ставить их друг на друга. Так можно построить гигантскую структуру, изображение которой не занимает много системных ресурсов. Предусмотрена возможность создавать и сохранять свои уникальные блоки «Ооп!». Кроме того, пользователь управляет размерами и пропорциями самих блоков аналогично масштабированию шрифтов.

Включите воображение!

«Оопенштейн» — блоки-клетки тканей с биологическими функциями, позволяющие создавать сложные формы жизни. Станьте творцом!

«Гора Оопмор» — отсканированная фотография размечается и конвертируется в 3D-объект «Ооп!».

«Ооп-Махал» — заготовки в виде знаменитых архитектурных памятников, которые пользователь может изменять на свое усмотрение.

«Фрэнк Ллойд Ооп» — архитектурный «Ооп!» для продвинутых пользователей.

Поскольку пользователи «Ооп!» не могут держать в руках настоящие пластмассовые блоки, отсутствие тактильных ощущений компенсируется другими способами: петлями обратной связи, скрытыми сообщениями, призами за правильную сборку. Например, если построить Эмпайр-стейт-билдинг, на него с флагом взберется Кинг-Конг.

«Ооп!» включает в себя стартовые модули: здания, автомобили и так далее. Все это можно использовать в своих конструкциях, модифицировать и дополнять неограниченным набором цветов и текстур: сланец, леопардовая шкура, древесина… Можно выращивать на этих текстурах волосы или растения. Сами блоки можно сплющивать, растягивать, подвергать морфингу и превращать в желе. Пользователи «Ооп!» могут растворять стыки между блоками, чтобы получилась цельная структура.

Постройки в «Ооп!» можно не только сохранять, но и разрушать следующими способами:

«Лос-Анджелес» (симулятор землетрясения).

«Магма» (пожар и расплавление деталей).

«Руины» (симулятор постепенного разрушения. Можно выбрать Х-число лет, в течение которого должен идти процесс разрушения. Представьте, как ваш дом в стиле ранчо распадается на трухлявые доски и зарастает лозой и кудзу).

«Наводнение»

«Большая нога» (симулятор старшего брата: постройка разваливается на куски, как от удара ногой).

«Террор!» (взрыв бомбы внутри постройки или рядом с ней).

Поколение лего взрослеет, а «Ооп!» развивается и усложняется. Со временем «Ооп!» превратится в мощный инструмент моделирования реальности, пригодный для использования учеными, мультипликаторами, строителями и архитекторами. Наша объектно-ориентированная программа предусматривает создание кроссплатформенных приложений по лицензии.

Творите миры вместе с…

«Ооп!»

Сюр, конечно.

На закате мы собрались всей командой, выключили спортивный канал, положили в камин две упаковки искусственных поленьев из супермаркета и стали всю эту инфу пережевывать (ну, а Мишка в это время пережевывала коробку из-под Windows NT). Мы чувствовали себя героями картины Магрита.

Суть была ясна. Как выразился Эйб, «это виртуальный конструктор лего, система 3D-моделирования с почти неограниченным потенциалом».

— Идея такая заманчивая, что устоять невозможно. Как перед кучей зерна с надписью «Бесплатный птичий корм» в старом мультике про земляную кукушку, — сказал Баг.

Сьюзен заметила:

— А может, это «морская обезьяна». Сейчас интересно, но когда приедем, нас встретит жестокое разочарование.

— Сомневаюсь, — возразил Баг. — Майкл — гений. Мы все это знаем. И описание впечатляет.

— Вы только подумайте, — подхватила Карла, — из обычного лего можно построить в двух или трех измерениях почти все. А если этот продукт станет новым стандартом трехмерного моделирования?

Мы молча кивнули.

Больше никто ничего не сказал. Мы смотрели на огонь и думали.

Позвонила мама. Осваивает баттерфляй — в шестьдесят лет!

Вечером, за час до отбоя (у меня, как всегда, сна ни в одном глазу), Карла опять заговорила на свою любимую тему, о теле.

— В детстве у меня был такой период, когда я хотела быть машиной. Наверное, у всех в наше время бывают разные периоды: увлечение «Властелином Колец», теориями Айн Рэнд^[40]… А я совершенно серьезно не хотела быть из плоти и крови. Мечтала стать «точной технологией». Слушала Kraftwerk и «Машины»^[41] Гэри Ньюмана.

Она замолчала, потом озабоченно спросила:

— Дэн, у тебя нога дергается? Давай вылечу…

[Вставьте сюда массаж стопы.]

— Это было десять лет назад. Само желание давно пропало. Но года четыре назад, когда я летом гостила у родителей, в Макминнвилле, мое тело опять как будто превратилось в машину. Солнце светило очень ярко. Я гуляла по яблоневому саду, и вдруг у меня страшно заболела голова. Она раскалывалась так, словно меня укусила оса. Начало тошнить. Я ушла в дом и спустилась в подвал, чтобы остыть. Меня вырвало прямо на цементный пол между стиральной машиной и сушилкой. А потом отнялась левая рука. Я потеряла сознание и три часа провалялась на стопке белья. Папа очень испугался и отвез меня в город на обследование мозга, чтобы проверить, нет ли признаков инсульта, тромбоза и так далее. Меня нашпиговали всякими изотопами, и я стала в буквальном смысле частью системы из тела и машины. Мое тело излучало радиацию. Его вставили, как топливный стержень, в аппарат для сканирования. Я помню, что сказала себе: «Вот как это — чувствовать себя машиной!» Я не боялась смерти, мне было скорее любопытно. И приятно, что на несколько минут я перестала быть человеком.

— Так был тромб? — спросил я.

— Нет. Обычный солнечный удар. Чувство, что я машина, быстро испарилось. Но после этой истории я решила, что надо срочно изучить свое тело. Вот, — сказала она и провела ногтями по внутренней поверхности моих предплечий.

Я вздрогнул от удовольствия.

— Как ощущение?

— Глрмр…

— Я так и знала. У людей, которые много печатают, предплечья и плечи часто очень эрогенны. Теперь поцарапай ты меня.

Я подчинился. Мы царапали друг друга, и мне пришло в голову, что это похоже на брачный ритуал животных африканского вельда из документального фильма о природе.

— Конечно, — продолжала Карла, — тебе надо всему этому научиться, чтобы делать мне такой же массаж.

— Курс для начинающих? Записываюсь!

— Дэниел…

— Да?

— Тебя когда-нибудь обнимали по-настоящему?

— Любишь ты странные вопросы! Как это «по-настоящему»?

— Я сказала, что хотела. Так да или нет?

— Ну, м-м-м… — я задумался. — Нет.

— Я так и знала.

Завидую умению Карлы говорить то, что приходит в голову. Она бесстрашно исследует свои теории и неврозы и уверена, что самопознание даст ответы на все. Чем больше я это замечаю, тем больше ею восхищаюсь.

Мы немного полежали «ложечками». Потом Карла заговорила:

— Помню, в детстве, еще в школе, нам рассказывали, что в организме человека содержится столько углерода, что можно сделать две тысячи карандашей. Кальция — на тридцать кусочков мела, железа — на один гвоздь. Нашли что говорить детям! Лучше бы сказали, что наше тело может превратиться в алмазы, кубки, чашки и воздушные шарики.

— И в дискеты, — добавил я.

Среда

Мы ели печенье и прыгали на батуте. Уже похолодало, изо рта шел пар. Все нацепили какие-то обноски, потому что был день стирки, да еще и махали руками как пугала. Почему мы так бездарно обращаемся со своим телом?

Баг разглагольствовал про лего.

— Знаете, что меня особенно бесит? Сегодняшним детям, которые хотят поиграть с лего, уже не нужно напрягать воображение. Например, купили им набор «Автомобиль». Раньше, бывало, открываешь коробку, и оттуда вываливается пятьдесят деталей, из которых надо собрать машину. А теперь открываешь коробку — машина. Готовая! Целиком. Обидно до слез. Тоже мне развитие воображения! Сплошной обман.

Я вспомнил про свои лего-странности.

— В детстве, если я строил дом из лего, то обязательно из блоков одного цвета. Я играл с Иэном Боллом, соседом с улицы в Беллингеме. Этот Иэн строил дома из любых блоков, какие подвернутся под руку. Представляете, какой бы он писал код?

— Ну, я тоже строил разноцветные дома… — протянул Баг.

— А я что, я так просто сказал, — поспешил я сгладить неловкость.

Карла вмешалась:

— У меня был друг, Брэдли, с огромной коллекцией лего. Я была готова на любое преступление — на вранье и даже на кражу, — чтобы только меня пустили к нему поиграть. Однажды мать Брэдли замочила его лего в ванне, чтобы потом помыть. И блоки «заболели», испортились. Стали вонять, как будто вода в пластмассовых выступах-фиксаторах превратилась в сыр фета. Думаю, у Брэдли от лего остались совсем другие воспоминания.

Баг добавил:

— Когда пишешь игру, лего очень удобно использовать как мгновенный симулятор лабиринтов.

— Ты писал игры? — удивился я.

— Я делал на компьютерах все! Мне тридцать один.

Возможно, мы Бага недооцениваем. Вообще-то он противоречивая личность. Есть в нем странность, которую я никак не могу определить. Если бы я ее нашел, то разобрался бы во всем остальном.

С тех пор, как пришло предложение от Майкла, мы все стали какие-то молчаливые. Много думаем. Из дома не выходим. Звоним в Калифорнию. Карла говорит, что мы пытаемся понять, чего на самом деле ждем от жизни.

Во время сеанса шиацу произошло нечто странное: Карла нажала на мою грудную клетку прямо над мечевидным отростком (это такая странная штука, которая торчит между ребрами), и — бабах! — я ни с того ни с сего разрыдался. И долго не мог остановиться. Наверное, у меня есть какие-то вытесненные воспоминания.

Четверг

Опять рандомный день.

Проснулся поздно. Закупился компактами в Сиэтле; съел гамбургер с беконом. Карла научила меня основным точкам в шиацу («Мистер, массаж — это улица с двусторонним движением!»).

Мы с Карлой живем вместе уже больше месяца. Едва мне начинает казаться, что я ее понимаю, происходит что-то, доказывающее обратное. Например, она никогда не звонит родным и даже не рассказывает о них. Говорит, они ненормальные (как будто у кого-то они нормальные).

Она ловко переводит разговор на другую тему. Или строит его так, чтобы речь вообще не заходила о ее семье. Однажды я предложил ей позвонить родителям. Без всякой задней мысли: просто было воскресенье. (Считайте меня старомодным. Или жертвой рекламы телефонной компании.) Карла сказала:

— Макминнвилль, штат Орегон. Междугородный код 503.

— То есть?

— В Северной Америке кончаются междугородные коды. Осталось всего два-три, и те скоро используют. Пригороду Торонто в Онтарио только что приписали код 905. Западному Лос-Анджелесу — 310. Пригороду Атланты — 706. Факсы и модемы пожирают номера очень быстро. Мы истощили запас цифр.

— Ты к чему клонишь?

— К тому, что будут восьмизначные номера. Это катастрофа. Все новые номера станут похожи на европейские. Такие длинные, что не запомнишь.

Карла плавно перешла к теории под названием «пять плюс-минус два».

— Большинство людей запоминает максимум пять цифр. Особо одаренные — до семи. Майкл, кстати, знает число «пи» где-то до двухтысячного знака. Поэтому есть вероятность, что номера будут разбивать на группы по четыре цифры, чтобы они легче запоминались.

— Ты собираешься звонить своим или как?

— Возможно. Сначала послушай, что расскажу. Ты знал, что можно определить, насколько важными считались твой штат, провинция или город в шестьдесят первом коду, сложив три цифры кода? Ноль принимаем за десять.

— Нет, не знал.

— Все дело в том, что на дисковых аппаратах нули набираются очень долго, а единицы — моментально. Самый маленький код дали самому густонаселенному городу — Нью-Йорку. Лос-Анджелес получил 213. Аляска — 907. Видишь?

Умеет Карла замять тему!

— Вижу.

— Представь, как Энджи Диккинсон звонит Сюзанн Плешетт из Лос-Анджелеса — двести тринадцать — в Лас-Вегас — семьсот два — в эпоху до убийства Кеннеди. Набирает двойку, ломает ноготь и кроет Сюзанн последними словами за то, что она поселилась в городе с лузерским кодом.

— Почему ты не хочешь звонить родителям?

— Дэн, давай не будем.

Карла тоже узнает обо мне много нового. К примеру, мне не нравится ходить по магазинам, но я чумею от новинок. Приклейте к старому товару ярлычок «Новинка!», и он обязательно попадет ко мне в тележку. Когда анонсировали Crystal Pepsi, я чуть ли не каждый день приставал к менеджеру ближайшего супермаркета, пока ее не завезли. Я думал, прозрачная пепси будет похожа на обычную, только без соединений плутония, которые придают ей бурый цвет. А когда я ее попробовал, оказалось, что она похожа на 7-Up, Dr. Pepper, Pepsi и обычную воду из-под крана, смешанные и обесцвеченные. Какой отстой!

В компании Pepsi, наверное, очень жалеют, что Джон Скалли^[42] их бросил.

Карла купила мне целый набор прозрачных продуктов: зубная паста Crystal Close-up, средство для стирки All free, Crystal Pepsi (она не знала, как я к этой гадости отношусь) и мятные конфетки Crystal Mint. В параллельной вселенной ее двойник наверняка купил мне прозрачную вареную колбасу.

Пятница

В общей комнате опять горел огонь из искусственных поленьев. Эйб читал лекцию про свою теорию лего, а я слушал его, как студент.

— Вы замечали, что лего играет в жизни компьютерщиков куда большую роль, чем в жизни остального населения? Все мы провели большую часть детства в мире лего, требующем уединения и сосредоточенности. Лего — наш общий знаменатель.

Возражений не последовало.

— Можно смело сказать, что лего — мощный инструмент трехмерного моделирования, то есть язык. А длительное воздействие любого языка, будь он вербальным или визуальным, несомненно, влияет на восприятие мира ребенком. Давайте вкратце рассмотрим сам конструктор.

Мы заслушались.

— Во-первых, лего находится в онтологическом родстве с компьютерами. Я имею в виду, что сам компьютер… скажем так, ничто. Компьютер может стать «чем-то», лишь если мы найдем ему конкретное применение. То же самое с лего. Мы хотим создать таблицу в Excel или построить из конструктора гоночный автомобиль. Вот для чего нам все это. И компьютер, и конструктор сами по себе инертны и бессмысленны. Можно подпереть ими дверь или выбросить. Дискретные модульные кирпичики лего из пластмассы под названием акрилонитрилбутадиенстирол нельзя уничтожить. Их единственная функция — быть такими, какие они есть.

Мы передали друг другу перекус: горячие сойленты^[43] (так мы называем разогретые в микроволновке трисквиты^[44] с сыром и острым перцем).

— Во-вторых, лего по структуре бинарны, то есть основаны на «да» и «нет». Выступы на каждом блоке или соединяются с другим, или нет. Аналоговых связей не существует.

— Они моногамны? — поинтересовалась Сьюзен.

— Возможно… Любопытная аналогия! В-третьих, лего предвосхитил будущее, выраженное в пикселях. Этот конструктор — цифровой. Вся прелесть лего в том, что он позволяет свести органическое к модульному: зебру складывают из маленьких кубиков; коттеджи превращаются в квадратики-пиксели, как на телеэкране, в желтых ток-шоу, когда прячут лица жертв.

Мы с Карлой обсудили планы. Времени на раздумья мало: Майкл хочет получить ответ до конца недели. Он предлагает мне зарплату в двадцать четыре тысячи плюс долю в полтора процента (в Microsoft я получаю двадцать шесть тысяч и сто пятьдесят акций, которые «созреют» только через три с половиной года). А еще я смогу работать программистом, приближусь к Карле по иерархии и, что самое главное, буду с ней в одной команде.

Суббота

Еще один дождливый вечер, когда так и хочется разжечь камин. Все мы целый день анализировали открывшиеся возможности трудоустройства.

Поленья кончились, и мы устроили костер из подручных средств: набили картонную трубку из-под бумажных полотенец рекламными письмами и обломками мебели, которую стыдно даже выбросить. Баг нашел в гараже еще одно фабричное полено и зачитал этикетку:

— «Пламя реалистичного цвета и формы». Можно написать на этикетке что угодно, и люди поверят! Вся наша порода — извращенцы, вот что.

Костер разгорелся на славу и создал атмосферу торжественности. Мы стали вспоминать приступы подростковой пиромании и как-то очень прониклись друг к другу. Мы говорили про бомбы-трубки, фейерверки М-80 и обычные батареи, огнеметы из аэрозольных баллончиков, натрий, выкраденный из химической лаборатории, дымовые шашки из калиевой селитры с сахаром, банки из-под кофе с бензином, в которые бросают горящие спички, пузыри метана, которые пропускают через воду, смешанную со средством для мытья посуды («адские пузыри»).

Вопрос: есть ли в Сети группа alt.pyro? Наверняка. Найдется все.

Сьюзен откопала в Сети информацию про междугородные коды — где бы вы думали? — на сервере в Триесте (в Италии)! Оказывается, в Северной Америке введут еще шестьсот сорок новых кодов, потому что разрешат посредине использовать не только ноль и единицу, но и другие цифры. Теперь наконец появятся коды вроде 647 или 329. Учитывая, что на каждый код приходится около восьми миллионов телефонных линий, «возникнет больше пяти миллиардов порталов в мир радости»!

Карла и вправду обрадовалась, что восьмизначных номеров не будет (по крайней мере пока старые номера не поглотит какая-нибудь новая, еще не изобретенная технология).

Мы кстати вспомнили, что выражение «положить трубку» уже становится анахронизмом. Правильнее было бы «нажать отбой». И вообще, почему в США символ «#» называют знаком фунта? Нет бы говорили как все: «решетка» или на худой конец «диез». «Фунт»… Это ж надо!..

Или еще: непонятно, почему кое-кто до сих пор называет музыкальные альбомы «пластинками». Вот вам и новые технологии.

Воскресенье

Баг хочет принять предложение Майкла. На него не похоже, ведь Баг всегда боготворил Билла и корпоративную культуру Microsoft. И все-таки Баг решился и ходит теперь веселый. Думаю, какую-то роль сыграло и то, что его собирались перевести в семнадцатый корпус, в группу по разработке конвертеров. Мрачное местечко.

Вообще Баг — классный дебаггер, не зря у него такое прозвище. Майкл вряд ли прогадает. До сих пор не могу понять, почему Багу в Microsoft не давали опционов.

Тодд тоже решил уволиться. Наверное, потому что его послали в группу OLE (^*Оле! Оле, оле, оле!^*) в старый корпус.

OLE — это Object Linking and Embedding, связывание и встраивание объектов. Эта группа программистов пишет приложение, которое позволит пользователю перетаскивать куски документа, например, из Excel в Word. Работа такая же скучная, как ее описание.

Сьюзен вносит часть денег, вырученных за акции Microsoft, в уставной капитал, чтобы увеличить свою долю. Метит на должность креативного директора.

— Я стану Полом Алленом интерактивности!

Эйб отказался.

— Ребята, вы что! Тут же дело — верняк! — постоянно повторяет он. — Думаете, Microsoft сдуется? Да вы с ума по-сходили!

— Не в том дело, Эйб.

— А в чем?

— Один-ноль, — сказал я.

— В смысле? — не понял он.

— Версия один-ноль. Мы будем заниматься самой первой версией классной и необычной программы.

— И ради этой самой «один-ноль» вы готовы отказаться от… — в поисках слова поудачнее Эйб разводит руки шире, охватывая нашу неряшливую комнату, заваленную коробками из-под пиццы, рекламой, кепками с логотипами Apple, бейсболками Federal Express (три штуки) и игрушечными пулеметами Nerf. — От… стабильности? Откуда вы знаете, что все получится? Поменяете шило на мыло и будете точно так же ишачить за компьютером, только за окном будут пальмы?

Карла повторила Эйбу то, что рассказывала Тодду про сны человечества. Мне кажется, Эйб слишком боится прыжка в неведомое. Он чересчур привык к своей жизни. Привычка порождает инертность.

Файлы подсознания моего компьютера не перестают меня удивлять. Кто бы мог подумать, что мой комп хотел сказать именно это? Ну, вообще-то я понимаю, что пишу все сам. Есть такие люди, чревовещатели: молчат-молчат, а дай им в руки марионетку — как разорутся! Наружу вылезают такие черты характера, о которых вы и не подозревали.

Понедельник

Получилось, что Эйб подтолкнул нас с Карлой к согласию. Мы отнесли Шоу заявления об уходе, и он сказал, что можно не отрабатывать две недели, а уйти в конце этой, потому что сейчас, как он выразился, мы не «вынашиваем» проект.

Со стартапами на крутые бабки лучше не надеяться. Но главное — и это чистая правда — есть реальный шанс сделать версию один-ноль. Ты первым напишешь первую версию новой программы. Так что мы спросили себя: мы готовы к версии один-ноль? Ответ на этот вопрос и отличает рабов Microsoft’а от господ киберспейса.

И еще нам важно то, о чем говорила Карла: мы — люди, а человечество видит будущее во сне. Мне кажется, если мы все переедем на юг, то ускорим этот сон, сделаем его цветным и объемным. Поможем ему сбыться.

Четверг

(на той же неделе)

На выходных мы собирались устроить гаражную распродажу всяких ненужных вещей. Пока я к ней готовился, нашел в гараже полфунта мясного фарша в большой стеклянной банке. Я совсем забыл про свой эксперимент, и фарш пролежал там четыре месяца. Фарш остался розоватым, но порос серым пушком.

— Я хотел проверить, пичкают ли коров консервантами, — объяснил я Карле.

Карла заглянула в банку и заявила:

— Твой мозг последние полгода в Microsoft.

Звонила мама. Теперь она гораздо веселее. Не нервничает по поводу денег, занимается спортом. Мне удалось вставить вопрос о том, что делает отец для Майкла.

— Так что у него за работа, мам?

— Ну, я точно не знаю… Его не бывает дома. Они с Майклом колесят по всему полуострову и собирают всякую дребедень. Обстановку для офиса.

— Отец ремонтирует мебель?

Шепотом:

— Зато он больше не надоедает мне с утра до вечера! И вообще он рад, что кому-то нужен.

Нормальным голосом:

— Так когда ты приедешь?

— На следующей неделе.

Про тело: сегодня весь день злюсь, надо с кем-то поделиться.

Я в последний раз поехал в Microsoft, освобождать офис. В нашем отделе, где недавно сдали программу, было необычно тихо даже для воскресенья. Я впервые в жизни оказался на работе совсем один.

Я подумал о том, как жил в Microsoft — скорчившись за компьютером, без любви, без физических ощущений — и страшно разозлился. Хочется забыть это все и начать жить дальше. По-настоящему. Не хочу вспоминать, что годами игнорировал собственное тело и думал только о программном коде. О чужой абстракции.

Когда человек попадает в монолитную программерскую среду вроде Microsoft, что-то заставляет его пересмотреть саму суть взаимоотношений между умом и телом, душой и карьерными планами, предметами и мыслями.

Если бы не Карла, я мог бы этого и не заметить. Я смирился бы с постоянной сенсорной депривацией. Карла вернула меня к нормальной жизни и помогает стать… личностью.

Я стер автоматическое сообщение голосовой почты, которое верой и правдой служило мне эти полгода.

«Спасибо, что вы позвонили в персональный коммуникационный центр великого Андервуда!

Нажмите «один», чтобы приобрести мебель марки Broyhill!

Два — масляная присадка STP, лучший выбор гонщика!

Три — удобный и недорогой Buick Skylark!

Четыре — Rice-a-Roni, рис с вермишелью, знаменитое блюдо из Сан-Франциско!

Пять — автокосметика Turtle Wax!

Шесть — Дэн!

Нажмите знак фунта, чтобы прослушать меню еще раз».

Явился Шоу — вот уж не ожидал! Произнес неуклюжую речь о том, как ему будет меня не хватать. Не было настроения его слушать. Наш бэби-бумер Шоу в детстве так и не проникся лего. Мол, старье это, пятидесятые годы. Ему нравились модульные конструкторы небоскребов Kenner.

— «Кеннер» — это кучеряво! Кра-а-ак!

(Это он рекламу старую вспомнил.)

Еще Шоу сказал, что наши адреса удалили из почтовой системы Microsoft, и нам придется заводить новые.

Мне кажется, ники открывают о людях гораздо больше, чем настоящие имена. Надо будет отнестись к выбору нового адреса серьезнее.

В древности, году эдак в 1147, все, наверное, лихорадочно придумывали себе фамилии. Смит — кузнец, Гудфеллоу — добрый малый, Грин — зеленый, и так далее. Похоже на теперешний бум самоименований в Сети.

Эйб думает, что в ближайшие сто лет многие откажутся от своих замшелых фамилий и выберут что-нибудь «сетевое». Говорит, прикольно будет, когда в фамилии станут включать небуквенные символы вроде %, &, ™ или ©.

Дома Сьюзен спросила меня, как я вообще попал в Microsoft. Я ответил:

— Обычная история. Мне было двадцать два. В то время считалось, что в Microsoft работают крутые перцы. Компания получила что хотела, я тоже. Все по-честному, я ни о чем не жалею.

Я задал ей тот же вопрос. Оказалось, что Сьюзен уехала работать в Microsoft, чтобы быть подальше от родителей и не навещать ни мать, ни отца (те постоянно пытались перетянуть ее на свою сторону).

— Я хотела быть там, где всем наплевать, на чьей я стороне. Ха! Я сама себя лишила нормальной жизни, потому что мне уже и так было хреново. Взяла и уехала в Microsoft. Мы все принимали решение сами. Никто не приставлял нам к виску карабин. Так что нечего возмущаться, что наш коэффициент нормальной жизни равен нулю. И все-таки, Дэн…

Ты когда-нибудь жил нормальной жизнью? Хоть когда-нибудь? Что вообще значит «нормальная жизнь»? Мне кажется, когда-то я знала, но забыла. Одна надежда на «Ооп!».

Я сказал, что помню, когда жил «нормально». Еще с Джедом, в детстве. Сьюзен ответила, что жизнь в детстве не совсем считается.

— Главное — как ты живешь, когда становишься взрослым.

— Ну, сейчас я тоже живу нормальной жизнью. С Карлой.

— Вы друг другу очень нравитесь, да?

Я сказал — нет, прошептал:

— Я ее люблю.

Я еще никому этого не говорил, кроме Карлы. Чувство было такое, словно спрыгнул с отвесной скалы в глубокое синее море. А потом захотелось рассказать об этом всем.

Еще немного про тело.

Карла уверена, что люди помнят все.

— Любая стимуляция запоминается. Эту информацию нужно где-то хранить. Наши тела, ты совершенно прав, похожи на дискеты.

— Мне повезло, — ответил я, — что мои воспоминания обычно хранятся в шее и лопатках. Мое тело еще никогда не было таким… живым. Я даже не замечал, что оно у меня есть, пока ты его сегодня не разбудила. Жизнь так хороша, что даже страшно.

Периодически мне кажется, что у моего подсознания плохой день. Это ж надо, какую ерунду я вношу в файл! С другой стороны, разве не так устроено подсознание? Разве оно не хранит все то, чего ты как бы не замечаешь?

Суббота

Гаражная распродажа

Самый настоящий дзен-марафон. Мы решили, что пора стряхнуть с себя все мирское и стать минималистами — по крайней мере начать с нуля. Нам открылись новые горизонты духовного роста.

— Точно, дзен! — радостно воскликнул Баг, когда какой-то несчастный кретин купил его поюзанную электробритву (фу!) и коллекцию сувениров с изображением Эль Макферсон.

Еще мы выставили на продажу:

• надувной «Боинг-747»

• сувенирный фотоаппарат-мыльницу с фиксированным фокусным расстоянием (с автографом Халка Хогана)

• настольную игру «Ник Грек»^[45] (для будущих профессиональных игроков)

• стол для пинг-понга водяные пистолеты (целая обувная коробка)

• блендеры (два)

• соковыжималку

• осушитель воздуха

• сыр в баллончиках (не распакованный)

• книжки-раскладушки с репродукциями М.К. Эшера

• неприличное количество фигурок дилофозавров

• огромную коробку с надписью Sony, доверху набитую пенопластовой крошкой и кусками упаковки от разной потребительской электроники

Хотите, вас удивлю? Все распродано. Все. Даже коробка с пенопластом. Баг прав: вся наша людская порода — извращенцы.

Моя машина тоже продалась. Сразу же, первому, кто пришел на нее посмотреть. «Мир Уэйна»^[46] прекрасно повлиял на вторичный рынок продукции American Motors.

Честно говоря, хорнет был такой развалюхой, что я не думал, что его купят. Боялся, что придется ехать в нем на юг. Или так где-нибудь оставить.

Теперь я лишился почти всего имущества. Ноль вещей — максимум свободы.

Воскресенье

Сегодня мы поехали в Калифорнию, и Карла впервые на меня накричала. Может, я повел себя нетактично, но она отреагировала слишком резко.

Когда она переносила вещи в свой микроавтобус, то погребла под толстым слоем багажа все кассеты, которые мы собирались слушать в дороге.

Я брякнул:

— Блин, как можно быть такой глупой!

Она взбесилась и швырнула в меня электропечку.

— Не смей называть меня глупой! Я не глупая!

Села в микроавтобус и уехала.

Тодд, который стоял рядом, только пожал плечами и принялся снова привязывать эластичным канатом свой тренажер к крыше супры. Я сел в акуру и припустил за Карлой.

Я догнал ее у супермаркета, и мы помирились.

Карла попрощалась с Чечевицей — кошкой из ее бывшего компьютерного дома. У нердов обычно кошки, а не собаки. Наверное, потому, что если надо съездить в Бостон или на тот же COMDEX^[47], кошки несколько дней сами о себе позаботятся, а когда вернешься, скорее всего тебя вспомнят. Удобные в эксплуатации.

Баг радовался перебазировке в Калифорнию, как дитя. Он начал романтизировать наше путешествие еще до того, как мы уехали. Самое противное, что он весь день громко крутил на своем бумбоксе песню семидесятых «Автоколонна»^[48], и теперь она прочно засела у нас в головах.

Состав нашей автоколонны:

Я: а кура Майкла

Карла: микроавтобус

Тодд: супра

Сьюзен и Баг: таури со взятыми напрокат прицепами

Тодд сказал, что наша «автомобильная архитектура» в этой поездке «масштабируемая, интегрируемая и полностью модульная — совсем как продукция Apple!»

Возле Олимпии Баг завернул, и — странное дело — меня будто что-то дернуло на съезд. Остальные поехали за мной. Так Багу и надо! Нечего было подселять нам в голову вирус дебильной песни.

Я почувствовал себя зловредным школьником. Да, и такое бывает! Люди — ужасные создания.

Потом нам стало очень не по себе, что мы бросили Бага. Мы поехали его догонять, и меня оштрафовали за превышение скорости. Карма!

Пятая федеральная автострада напичкана радарами.

Когда мы остановились на отдых, я спросил Карлу, почему она не хочет заехать к родителям в Макминнвилль. Карла ответила, что они ненормальные, и я отстал.

Микроавтобус Карлы весь в серых и оранжевых пятнах замазки. Мы называем его Карпом.

Баг нашелся к югу от Юджина (штат Орегон). Он даже не заметил, что мы его бросили. Теперь нас всех объединила страшная тайна.

На выезде из Юджина продавался целый ряд домов. Владельцы вывесили отчаянные призывы вроде «ЕСЛИ БЫ ВЫ ТУТ ЖИЛИ, ВЫ БЫ УЖЕ БЫЛИ ДОМА». Карла посигналила мне, высунула руку и указала на эту вывеску. Дорожный юмор…

Мы договорились, что будем сигналить каждый раз, когда увидим задавленное животное. Кнопки сигнала чуть не сломались.

По телевизору в придорожном кафе показали, что из «Биосферы-2» вышли на волю восемь мужчин и женщин, которые два года провели в герметически закупоренной и самодостаточной среде. Мне эти люди показались очень симпатичными. И форма у них почти такая, как в «Стар Треке»!

Мы поменялись машинами, и я какое-то время вел микроавтобус. Правда, грохот кассет в панасониковской рисоварке вскоре довел меня до белого каления. Рисоварка была завалена целой горой вещей, достать ее никак не получалось, поэтому возле Кламат-Фоллс мы пересели каждый в свою машину.

Въехав в Калифорнию, мы остановились в кафе поужинать. Зашел разговор о том, как быстро меняется общество. Карла сказала:

— Мы живем в эпоху без исторических прецедентов. То есть историю больше нельзя использовать как инструмент для понимания сегодняшних изменений. Например, нельзя взять войну тысяча семьсот девятого года (я взяла дату от балды, хотя такая война наверняка где-то была) и провести параллели между «тогда» и «сейчас». В 1709 г. не было службы экспресс-доставки, пейджеров, бесплатных телефонных номеров и операций на тазобедренном суставе. Никто даже не представлял, как выглядит наша планета со стороны.

Карла поболтала соломинкой в молочном коктейле.

— Сейчас тасуют колоду карт. Придумывают новые игры. А мы едем не куда-нибудь, а на фабрику, где эти карты производят.

Про психозы. За ужином мы обсуждали новый имидж Сьюзен. Я рассказал Карле о том, как классно придумала в свое время мать Сьюзен. Она объяснила дочери, что у той очень высокий IQ, чтобы Сьюзен даже не пыталась притворяться глупой, когда вырастет. Поэтому Сьюзен никогда не делала вид, что чего-то не понимает. Не боялась физики, химии или математики. Возможно, именно поэтому она превратилась в воинствующую панкофеминистку.

Карлу страшно разозлила эта история. Оказывается, родители всегда говорили ей, что она глупая. Все, чего Карла достигла — закончила университет, научилась работать с числами и кодами, — вызывало у родителей одну и ту же реакцию. «И зачем ты забиваешь всем этим голову! Пусть техникой занимается Карл!»

— Карл, мой брательник, хороший парень. Мы нормально ладим, — продолжала Карла. — Но он в середине гауссианы, и с этим ничего не поделаешь. Родители все мечтали, что он станет физиком-ядерщиком, и ужасно его достали. Карлу достаточно управлять маленьким супермаркетом и смотреть футбол. Родители никогда не хотели видеть нас такими, какие мы есть. Вот тебе яркий пример. Однажды я приехала к ним в гости, а у них телефон сломан. Беру чинить. И тут отец отнимает его у меня и говорит: «Пусть Карл попробует». А Карл смотрел телевизор. Да он не починит телефон, даже если тот в него плюнет! В общем, я накричала на отца, Карл тоже накричал на отца, прибежала мать и увела меня на кухню, поболтать «о женском». О рецептах мясного рулета, елки-палки!

Карла завелась не на шутку. Никак не может простить родителям, что они всю жизнь пытались убедить ее, что она глупая.

Мы немного перепили и не смогли ехать дальше. Решили заночевать в недорогой гостинице в Иреке. Во время сеанса шиацу мы с Карлой вспомнили про старый комикс «Шпион против Шпиона». Те, кто видят этот комикс впервые, случайным образом выбирают или черного шпиона, или белого, а потом каждый раз болеют только за него.

Я всегда болел за черного. Карла — за белого. Глупо, но на секунду нам даже стало не по себе.

Напряжение сняла Карла.

— По крайней мере это бинарно, а?

Я согласился.

— Нерды мы в конце концов или нет?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

31

Рене Магрит — бельгийский художник-сюрреалист (1898–1967). Имеются в виду его картины «Голконда» и «Слушающая комната».

32

«Крылья» (Wings) — ситком, действие которого происходит в аэропорту. Его показывали в США с 1990 по 1997 гг.

33

«Новая звезда» (Nova) — известная в США научно-популярная передача.

34

АНБ (NSA, National Security Agency) — Агентство национальной безопасности США. Занимается разведывательной деятельностью, разработкой, производством и эксплуатацией средств криптографической защиты, перехватом сообщений, ведёт исследования в области суперкомпьютеров и других технологий. Отвечает также за безопасность всех правительственных компьютерных систем и линий связи.

35

Pink — объектно-ориентированная операционная система, которую Apple разрабатывала в конце восьмидесятых-девяностых (впоследствии совместно с IBM, под названием Taligent). Первое название («Розовая») система получила благодаря цвету карточек, на которые в компании записывали идеи во время мозгового штурма: голубые — для более простых функций, розовые — для продвинутых и более сложных в реализации.

36

«Напряги извилины» (Get Smart) — известный комедийный сериал про секретного агента Максвелла Смарта (1965–1970).

37

Мэри Ричардс — персонаж сериала «Шоу Мэри Тайлер Мор» (см. выше).

38

«Пустышка» (vaporware) — программа, которая шумно анонсировалась, но не вышла или разочаровала потребителей.

39

«Морские обезьяны» (Sea Monkeys) — название, под которым в Америке в семидесятые-восьмидесятые годы продавались аквариумные рачки-артемии. Многие дети разводили их дома.

40

Айн Рэнд (Ayn Rand, урожд. Алиса Зиновьевна Розенбаум, 1905–1982) — американская писательница и философ, основоположница объективизма (интеллектуального обоснования капиталистических ценностей в противовес социализму).

41

Имеется в виду песня «Cars», самый известный хит Гэри Нью-мана (одного из основоположников синтезаторной музыки).

42

Джон Скалли (John Sculley) — известный бизнесмен и политик. Когда он занимал пост президента PepsiCo (1977–1983), компания Apple переманила его к себе. Скалли был генеральным директором Apple до 1993 года, пока не ушел в политику.

43

Сойлент — вымышленное слово (вероятно, от soya — «соя» и lentil — «чечевица»), название загадочного синтетического продукта питания из фильма-антиутопии «Зеленый сойлент» (Soylent Green) 1973 г.

44

Трисквиты — цельнозерновые хрустящие хлебцы.

45

Ник Грек (Nick the Greek, 1883–1966) — профессиональный игрок, «король игроков». По подсчетам биографов, через его руки прошло более 500 миллионов долларов.

46

«Мир Уэйна» (Wayne’s World) — фильм 1992 г., поставленный по серии комедийных сценок из передачи «Субботним вечером в прямом эфире» (Saturday Night Live). В главной роли — Майк Майерс. Фильм имел большой успех и повлиял на поп-культуру. Герои ездили на старом автомобиле «АМС-пейсер» семидесятых годов.

47

COMDEX–IT-выставка, которая проводилась каждый ноябрь с 1979 по 2003 гг. в Лас-Вегасе (штат Невада). Считалась одной из крупнейших выставок в компьютерной индустрии.

48

Имеется в виду песня «Convoy», исполненная впервые в 1975 г. певцом С.У. Макколлом (три года спустя по ней был снят одноименный фильм). В песне рассказывается про трех водителей грузовиков, которые в знак протеста против платных дорог едут с западного побережья на восточное без остановки.