Явление Эдварда Майлза

Дэниел Харпер

Когда Джейсон Кларк возвращался в свой родной городок, он надеялся отдохнуть от работы и суеты большого города. Однако три таинственные смерти спутали его планы. Пытаясь разобраться, в чем дело, он открывает некоторые страшные тайны прошлого. Дело, начавшееся, как расследование преступлений, оказалось намного сложнее и опаснее – теперь ему противостоит тот, кто вернулся, чтобы отомстить за свое убийство. Триллер, детектив, мистика – все это придется пережить герою практически в одиночку.

Престон

У моих родителей был небольшой домик с садом в одном из городков близ Ланкастера, и я прилежно гостил у них по несколько раз в год. Мои дела в Нью-Йорке не позволяли мне бывать чаще, но я использовал любое свободное время, чтобы приехать сюда. Два года назад родители погибли в нелепой автокатастрофе, настолько нелепой, что в ней толком даже не было виноватых — автомобиль, стоявший на приколе на обочине, пока хозяин ездил в мастерскую за механиком, выкатился на дорогу, в результате чего столкнулось несколько автомобилей. Отец, сидевший за рулем их «Тойоты», попытался избежать этой свалки, но добился лишь того, что машина врезалась в дерево, и оба погибли. Мать продержалась еще несколько дней, но врачам спасти ее так и не удалось. Хозяин автомобиля, ставшего виновником аварии, все боялся, что ему предъявят иск и привлекут к ответственности. Но люди в провинции слишком просты для подобного — никто не подал иск, никто даже не обвинял его. Я помню, как он ходил к каждому пострадавшему в больницу или домой и приносил извинения, а затем пришел на похороны моих родителей. Я видел, как он дважды пытался подойти ко мне, но так и не решился. Я махнул рукой на это, я был слишком опустошен, чтобы мстить пожилому фермеру за то, что он неверно закрепил ручной тормоз или же вовсе про него забыл. Его и так судили за неосторожность, приведшую к смерти, так что он был наказан и так. После этого прошло два года, и я продолжал приезжать сюда в свободные дни. Конечно, родителей мне очень не хватало, дом казался пустым, но меня непрестанно тянуло сюда, и я знал, что рано или поздно я окончательно перееду сюда. Я часто видел себя этаким отцом провинциального семейства, шумным, добрым и везде поспевающим. Сейчас я еще сильнее чувствовал неприязнь к городской суете, работе и всему тому подобному.

Я взглянул на часы. Почти половина девятого. Нужно поторапливаться, иначе не успею до темноты добраться до дома. А что если… У меня мелькнула мысль заночевать в каком-нибудь мотеле, тем более, что до Ланкастера оставалось больше полсотни миль плюс еще около тридцати — до Престона. Приезжать вечером — плохая примета, сказал я себе и стал высматривать мотель поприличнее.

Через несколько миль я заприметил ярко освещенную вывеску и свернул с дороги. Это был классический мотель, и я подъехал к одному из коттеджей с темными окнами. Ко мне уже спешил администратор, и через пару минут я получил ключи и инструкции, где что находится. Я припарковал машину немного дальше, чтобы не загораживать дорогу, и вошел внутрь.

Наутро я плотно позавтракал, привел себя в порядок и продолжил свой путь. Дышалось легко, и я поблагодарил себя за блестящую мысль сделать на ночь остановку. Иначе я приехал бы усталый, дом показался бы мне менее уютным, чем был на самом деле, и настроение было бы испорчено в первый же день.

Когда показались первые признаки нашего городка (все называли его деревней, но он давно перерос ее и превратился в самый настоящий маленький провинциальный городок с большим числом разбросанных по окрестностям больших коттеджей и двухэтажных особняков), я почувствовал, что улыбаюсь, как мальчишка. Дорога шла пока немного поверху, и мне хорошо были видны широкие улицы, некоторые асфальтированные, некоторые нет, дворы и даже люди, неспешно идущие по своим делам. Дорога пошла вниз, и через пару минут я свернул с основной магистрали и снизил скорость.

Я знал, что первым мне повстречается по левую руку бар Донована, а напротив него единственный крупный универсам, принадлежавший семье Доггерти. Не худо бы промочить горло, решил я, да и поздороваться с Ридли Донованом нужно.

Притормозив около бара, я вылез из машины и нырнул на веранду под тент. Было уже около полудня, и солнце начинало припекать.

Внутри бар ничуть не изменился за те пару месяцев, что меня не было. Почерневшая стойка, стеллажи с напитками, кабинки по периметру — уютно, тихо, по-провинциальному просто и элегантно. Сейчас в баре было занято только два столика, один занимали местные рабочие-каменщики, которые завтракали из общей сковороды, а за другим сидел неизвестный мне человек и пил кофе. Ридли стоял к залу спиной, и, судя по всему, занимался разглядыванием своих полок. Высокий дородный мужчина лет пятидесяти с редеющими волосами непонятного цвета и светлыми глазами — таким он был всегда, даже когда меня мальчишкой отец посылал сюда за чем-нибудь. Прошло двадцать лет, а он почти такой же.

Дверь звякнула колокольчиком, и Ридли обернулся.

— Ни дать, ни взять, Джейсон Кларк собственной персоной, — проговорил он, улыбаясь. — Проходи, мой мальчик, как поживаешь?

— Спасибо, Ридли, — ответил я, — все замечательно. Вот выдалось несколько деньков, решил приехать.

Ридли уже выуживал из-под прилавка две кружки и приговаривал:

— И правильно, и правильно. Я заметил, что свободных деньков у тебя становится все больше, а промежутки между ними — все короче. Это замечательно, если только… у тебя все хорошо с работой-то?

В этом все они — деревенские жители, очень беспокойные насчет работы, заработка. Донован заметил, что я стал приезжать чаще и оставаться подольше, чем раньше, и забеспокоился, а ну как столько свободного времени означает меньше работы, а значит и меньше заработка. Я несколько раз объяснял ему специфику своей работы, да он все время забывал.

— Лучше всех, Ридли. Просто сейчас такое время, — уклончиво ответил я.

— Вроде как поднапрягся, повкалывал, а теперь можно и отдохнуть?

— Точно.

Ридли подвинул один бокал мне, другой схватил сам. Я сделал глубокий глоток. Приятно.

— Ну, Ридли, рассказывай, что у вас тут интересного происходит?

Донован вначале покачал головой, но потом словно что-то вспомнил и ответил:

— В пятницу умерла миссис Майлз. Представляешь?

Миссис Майлз было лет пятьдесят, у нее были сын и дочь, которые жили и работали в Филадельфии, иногда наведывались к ней в гости. Мистер Майлз пропал лет десять назад, может, чуть больше, тогда, помню, его так и не нашли, в результате чего все решили, что он просто сбежал куда подальше. Впрочем, у всех это вызывало только недоумение, потому что миссис Майлз была женщиной милой, уравновешенной, этакой добропорядочной домохозяйкой. Что, впрочем, не мешало ей владеть и управлять небольшой кондитерской. Насколько я помнил, эта кондитерская была нечто вроде фамильного бизнеса — отец рассказывал, что когда семья Райли здесь осела, они открыли кондитерскую. Тогда Марты Райли еще даже не было, она родилась уже здесь, так и прожила всю жизнь на одном месте, а позже вышла замуж и стала Мартой Майлз. Иногда я покупал у нее что-нибудь сладкое, особенно, когда родители были живы, но толком ее не знал.

— От чего? — поинтересовался я.

Ридли пожал плечами.

— Никто толком не знает, Джей. Накануне она говорила, что должны приехать дети, очень радовалась этому, наделала кучу покупок у Доггерти, вернулась домой, легла спать и не проснулась. Дети приехали как раз на следующий день и нашли ее мертвой, представляешь?

Действительно, ужасная история, подумал я. Для маленького городишка, вроде нашего, такое — настоящее событие. Представляю, сколько было пересудов. Но Донован, оказывается, рассказал еще не все.

— Врач хотел сделать вскрытие, и дети согласились, — продолжал он.

А это действительно, странно. Человек может умереть от чего угодно, и ничего сомнительного в этом нет. Значит, врача что-то смутило.

— Это еще зачем? — спросил я.

Донован взял мой пустой бокал и, наполнив его, вернул мне.

— Странная история, Джей. Доктор Стивенс говорит, что у миссис Майлз были все симптомы остановки сердца, но с одним исключением. Она говорит, лицо у нее было… ну, как сказать, ну, просто жуть какая-то. Перекошенное, что ли. Ну, скажи, кому приспичит гримасничать перед смертью? Вот он и заподозрил отравление, либо удар током. Сделали вскрытие, ничего подобного не нашли — остановка сердца и никаких признаков внешнего воздействия. Док так сказал. Вот так, дружок. Живешь тут, планируешь что-то, а решишь вздремнуть и проснешься с ангелами. Или с чертями, — добавил он и громко захохотал собственной шутке.

— А что Стивенс решил все-таки насчет выражения лица покойной?

Донован пожал плечами.

— Да ничего. Тут же все ясно, вот и не стали думать дальше. — Он наполнил свой бокал и облокотился на стойку. — Джей, я рад, что ты приехал.

— Я тоже.

— Жаль, что скоро опять уедешь.

Я немного помолчал.

— Ну ладно, Ридли, я, пожалуй, пойду. — Я попытался заплатить за пиво, но Ридли категорически отказался:

— Сегодня ты мой гость.

— Пойду устраиваться, — сказал я и направился к двери. Донован всегда отличался приятными манерами и добрым отношением и ко мне, и к моей семье. И мне захотелось его немного порадовать. Я обернулся на полпути: — Возможно, что уеду я не скоро. Здесь чертовски хорошо.

Донован кивнул и вернулся к своим делам.