Space Whale

Евгений Алексеенко, 2021

2031 год. Все преступники мира изолированы в особой тюрьме на Луне. Через долгие годы стабильной работы связь с комплексом внезапно прерывается. Выяснить причины произошедшего доверяют бывшему разведчику, а ныне последнему пьянице Джозефу Бриггсу. С самого начала опасная миссия идёт не по плану, и отряд спецназа сталкивается с жуткими монстрами. Остатки группы во главе с загадочным Детективом и безнравственным Джозефом вынуждены выживать на холодном спутнике, пытаясь раскрыть тайны друг друга и самой Луны.

Эпизод 3

Вылет военного транспорта через пятнадцать минут.

Джозеф с тихим криком просыпается от кошмара, мучающего его последние шестнадцать лет. И конкретные последние полчаса в частности. В мирные будни он с превеликим удовольствием осушает бочки дешёвого пива, чтобы забыться и отрубиться без сна, но перед заданием нужно держать себя в руках. По крайней мере, пока это самое задание ещё не полетело ко всем чертям.

Мужчина бросает беглый взгляд на свою спортивную сумку, которую он положил на соседнее сиденье. С другой стороны от него боковая стена основного трюма. Джозеф рад, что ему удалось занять это место в самом углу и огородить себя от компании в полёте. Всё-таки не зря он припёрся раньше остальных, впервые позволив себе не опоздать.

Подняв козырёк кепки чуть-чуть выше собственного носа, Джозеф разглядывает прибывших солдат, которые занимают места, толкаются и смеются над всякими глупостями. Теперь его мысли поглощены тем, что его жизнь поручили отряду сопляков. Хотя если рассуждать по справедливости, то это ему всучили их жизни, и он должен сделать так, чтобы хоть кто-то из них вернулся назад. Впрочем, Джозеф честно понимает, что по большому счёту ему плевать. Они солдаты, а значит, сами как-нибудь разберутся. Он здесь совсем с другой задачей.

Документы доктора Бреннена. Секретные документы, сокрытые даже от секретного военного взвода. Что-то случилось там, на Луне. Джозеф не знает, что именно, но бунт явно необычный. В обычном бунте в Лунной тюрьме смысла нет, это понимает любой ребёнок из его новых коллег.

Сам того не заметив, Джозеф достал из кармана зажигалку Zippo и теперь щёлкает ей, поднимая и опуская большим пальцем металлическую крышку. Золотой корпус с выгравированным на нём скелетом кита. Работает через раз. Последний подарок жены.

Размышления прерывает появление на борту транспортного судна Детектива Герона. Как всегда холодный, самоуверенный, светящийся в темноте подобно активному фосфору. Непременно элегантный. Эти черты в лёгкую приписываются любому из них.

И каждого из них без исключений Бриггс терпеть не может.

Он не участвовал в митингах против них, но если бы мог, обязательно бы вышел. Он с упоением вспоминает те плакаты и транспаранты, с которыми выходили демонстранты. Особенно он полюбил один. Лозунг на нём возвещал:

«НАЗЫВАЙТЕ ВЕЩИ СВОИМИ ИМЕНАМИ: УБОРНАЯ — СРАЛЬНИК, ДЕТЕКТИВ — ПУСТОЙ Е**ЛЬНИК!»

Пустые. Именно так их окрестили первые бастующие ещё в 2015 году. И их популярность из года в год отнюдь не росла.

К остальным же членам взвода Джозеф не чувствует ни одной эмоции. Кроме, пожалуй, одной девчонки, которая глаз не сводит с Герона. Эта её почти маниакальная озабоченность Детективом настораживает Бриггса, и, в какой-то степени, тоже бесит.

— Зачем они послали с нами Пустого? — спрашивает рядовой Кученок. Он думает, что его слышит только его собеседник, парень по имени Томс, но Джозеф знает, что если услышал даже он, то сам Детектив сейчас лишь делает вид, что его не задевает оскорбление.

— Затем, что он единственный из нас, кто бывал в бою. Не знаю, как ты, а лично я рад, что он здесь, — отвечает Томс, запихивая ногой свою сумку под кресло.

Из тринадцати человек в отряде лишь у троих на борту имеются личные сумки. У рядовых Томса и Китон, которые несут с собой некоторые медикаменты для первой помощи, а также у Бриггса. Солдаты думают, что там инженерное оборудование, и лучше бы им продолжать так думать.

Джозеф убирает зажигалку и натягивает кепку обратно на глаза, чтобы не видеть лиц окружающих людей. А может, чтобы скрыть своё.

— Всё равно он мутант, — говорит Кученок.

— Ну и пускай. Лишь бы на нашей стороне.

Солдаты рассаживаются по своим местам. Вылет через десять минут.

О Детективах Китон знает всё. Поэтому в её голове особенно много вопросов, которые рвутся из глотки прям в лоб Детективу Герону, сидящему в транспорте слева от неё. Конечно, за такую рассадку Кристина благодарит только себя и свою юркость.

Она не знает, что должна спросить в первую очередь. Да и должна ли она навязываться? Что он о ней подумает? Он думает вообще о ком-либо? О чём он вообще сейчас думает? Жжётся ли «луч» в его крови или он уже привык? И жжётся ли оно в принципе? Что он чувствует во время Концентрации? Правда ли у него светится…

Китон останавливает саму себя, раскусив направление движения собственного взгляда от лица Детектива в сторону его пояса. Она чувствует, как краснеют её щёки. Этого не может не заметить и объект её детского интереса.

— Вас зовут Китон?

— Так точно, Детектив.

— Артур.

— Что?

— Меня зовут Артур. Можете обращаться ко мне по имени, — Детектив Герон приветливо кивает головой, но его глаза остаются холодными и непроницаемыми. — Подозреваю, вы хотите что-то спросить? Но я бы хотел предупредить о нежелании обсуждать мои изменения. Если вы не против.

— Да, конечно, — отвечает Китон. Но девочка всегда остаётся девочкой. Особенно если она терпеливо ждёт своего шанса больше двадцати лет. — А другие вопросы можно?

Артур слегка улыбается, и у Китон отпадает один из вопросов: какие-то эмоции у Детективов всё же сохраняются.

— Нет. Думаю, имени будет достаточно.

Китон с застывшей улыбкой смотрит на то, как Герон отворачивается от неё. Она тоже отводит глаза. Улыбка сползает с её лица. В горле ком.

Вылет через пять минут.

— Как думаете, что нас там ждёт? — спрашивает Сантор.

Не похоже, чтобы её могло что-то испугать. Вопрос задан скорее с интересом и предвкушением. Манящее чувство опасности. Нечто подобное испытываешь, когда собираешься в первый раз прыгнуть с парашютом. Как правило, задолго до самого прыжка.

— Я думаю, нас там ждут миллионы мамкиных убийц и каннибалов, которым не терпится познакомиться с моим малышом. И я не про то, о чём вы подумали, — отвечает Кученок, показывая пальцем на свой пулемёт. Его оружие, как и всех остальных, стоит в специальном оружейном шкафу. — И знаете, что? Я их познакомлю!

— Говоришь, как идиот из какого-нибудь старого боевика. Но всё равно круто!

Солдаты смеются. Сантор протягивает кулак Кученку, и тот не без удовольствия отвечает на её жест.

— А я слышал, что в Лунной тюрьме ставят опыты над зэками, — говорит Томс.

— Блин, Томс, ты должен был бороться с ополчением, а не присоединиться к нему!

— Я просто рассматриваю все варианты, мистер Оби-Ван.

— Тогда не забудь и про злых русских террористов, — смеётся Сантор. — Мужик, хватит мыслить стереотипами!

— Нет, ну мало ли? Я слышал про секретные эксперименты по изучению человеческого тела или типа того.

— Ну тогда нам точно нечего бояться. Один из их пробирки уже с нами!

— Заткнись, Кученок.

— А что такое, Китон? Ревнуешь, что со мной твой Детектив больше проговорит?

Солдаты смеются. Девушка открывает рот, чтобы что-то ответить, но передумывает.

Где-то в глубине тёмной бейсболки настораживается Джозеф.

Что если этот пацан, Томс, не так далёк от истины? В конце концов, Бриггса сюда послали за некими задокументированными исследованиями главврача. Что если они опять что-то задумали?

Звучит как бредовый заговор. Как ополченцы верят в эту чушь?

— Эй, Детектив?

— Слушаю вас, рядовой Кученок.

— Зачем так официально? Обращайся ко мне просто «сэр»!.

Солдаты смеются. Детектив вежливо, но неестественно улыбается.

— Я всё думаю, как ты решил стать Пустым? В смысле, Детективом. Тебе же сколько? Ну, физически? Выглядишь не очень молодо.

— Тридцать три.

— Вот! И я о чём. Это редкий возраст для таких как ты. Не слишком стар, чтобы успеть разочароваться в жизни, но уже и не так молод, чтобы всё ещё верить в силу закона. Зачем же ты пошёл в Детективы?

— Я думал, — Герон смотрит в глаза Кученку, — у нас важное задание. Разве нет? Сейчас нужно думать только о нём. Об остальном я расскажу после. Если вы выживете, конечно.

Солдаты не смеются. Джозеф ухмыляется под кепкой.

Вылет через минуту.

Кресла внутри транспортника расположены наиболее грамотным способом: несколько рядов, смотрящих в направлении полёта. Такая расстановка позволяет при вертикальном взлёте смягчить перегрузку для пилотов, заключённых, сопровождающих и, в настоящий момент, солдат.

Абсолютно все присутствующие на борту облачены в профильные противоперегрузочные костюмы, которые также сводят неприятные ощущения к минимуму. Однако такое смягчение может быть достаточным для модифицированных людей или молодых организмов, у которых тренировки для полётов входят в официальную стандартную программу военной подготовки. Но конкретно для Джозефа Бриггса выход на орбиту планеты — по его личным ощущениям — оказывается самым тяжёлым испытанием.

После предупреждения пилотов пристегнуться и быть готовыми к — как они сказали — лёгкой тряске, Джозеф слышит, как заводятся двигатели и в стальном летуне просыпается жизнь. Сперва нечто похожее на сухой утренний кашель старого курильщика. Затем дрожь, пробежавшая по металлической коже. Зверь немолод и, наверняка, со своими болячками. Но он готов к тому, для чего был создан.

Ставни корабля, слегка покачиваясь, отрываются от земли. В иллюминаторы этого не видно, но нутро чувствует, что отныне надёжной опоры у судна нет. Транспорт задирает нос к небу, укладывая людей на кресла спиной к покидаемой поверхности, а затем вдруг резво набирает скорость. Не проходит и половины минуты, как корабль входит в верхние слои атмосферы.

Вид снаружи неописуемо красивый, но Джозефу до него нет совершенно никакого дела: внутри у него всё сжимается, грудь давит на собственную спину с такой силой, сколько в ней никогда не было, кровь отливает от головы, что мешает думать обо всём, кроме того, что желудок опустился на мочевой пузырь и всё, чего жаждет мужчина сейчас, так это чтобы не обмочиться на глазах у молокососов, которые и в бою ни разу не бывали. Всё-таки чего-чего, а такого его брутальный образ не выдержит. Так сказать, не хочется подмочить себе репутацию.

От этой глупой шутки Бриггсу становится немного легче. Он выглядывает в соседнее окно, и моментально жалеет о содеянном. Сложно сказать, что трясётся: их челнок или вся планета вокруг, но головокружение достигает апогея и Джозефу представляется, как его сейчас вывернет наизнанку. Он может сколько угодно врать окружающим, но перед собой ему становится стыдно аж на несколько секунд: мужчина жалеет, что всё же позволил себе стакан виски в ночь перед этим утром.

Похоже, виски тоже стыдно, потому что оно просится наружу.

В окне Джозеф успевает заметить, что они приближаются к Куполу Державина — первому шагу Первой Трибуны на пути к объединению людей в Единое Государство Земли. Бриггс видит, как целый сектор на Куполе выключается, пропуская через себя управляемый объект, и включается сразу за ним.

А потом весь негатив исчезает. Появляется необъяснимая лёгкость. Корабль ложится в горизонтальную плоскость и начинает мягкое движение в сторону серого спутника.

Во время перегрузок Китон думала только об одном: как бы ей не было нехорошо, девочке Элли и её щенку Тотошке должно было быть во много раз страшнее во время их перелёта из Канзаса в их домике-фургончике. В конце концов, тот полёт был опасным, неуправляемым, в непредназначенном для этого транспорте. Сама девочка сильно младше Китон, а из друзей — только собачка.

А самое главное, те двое не знали, куда направляются.

Кристина Китон же в окружении отличных людей и в руках профессиональных лётчиков держит путь во вполне конкретное и изведанное место. Ей нечего бояться.

Наверняка у каждого на борту есть что-то такое, что помогло справиться с тяжёлым испытанием.

Но почему выбор Китон пал именно на «Волшебника Изумрудного города» ей не известно. Она не выбирала его, не думала о нём. Помощь от Волшебника пришла очень естественно, не принуждая разум к навязываемой мысли, а внедряя эту мысль плавно и как бы случайно.

Произведение не было её любимым, но в детстве родители часто читали ей его перед сном. Наверное, причина как раз в родителях. Из-за них она оказалась там, где оказалась. В первом приключении. И невольно возвращаясь к ним в воспоминаниях, девушка переживает те зимние вечера, в которые её согревала сказка об Элли.

Ассоциируя себя с маленькой девчонкой в непредсказуемом путешествии, Китон свыклась с напряжением урагана, и теперь готова насладиться дорогой из жёлтого кирпича.

По трюму раздаются первые эмоционально возбуждённые перешёптывания по поводу начала их Одиссеи. Джозеф слышит и переживания солдат о состоянии друзей. Хотя все выглядят отлично, за исключением его самого. В то время, как лейтенант Борон, по всей видимости, вообще не просыпался после того, как устроился в своём кресле ещё перед вылетом, красный, из-за прилившей обратно к голове крови, вспотевший, с мешками под глазами и с надутыми щеками Бриггс не вызывает к себе доверия, как к отличному бойцу. Впрочем, для взвода он остаётся обычным гражданским инженером связи, что позволяет мужчине не выпендриваться, а просто наслаждаться мыслью об окончании мучений и сухости его штанов.

— Курите? — спрашивает у него девушка, не сводящая до этого глаз с Детектива. Она сидит в ряду перед Джозефом. Кажется, её зовут Китон.

Джозеф замечает, что вновь достал зажигалку и щёлкает ею.

— Нет, давно бросил. А это — просто дурная привычка. Успокаивает нервы.

— Вы нервничаете?

— Нет. Уже нет. Но, если не сложно, обратно меня не берите.

Китон смеётся.

— Обратно будет гораздо легче, там не такая гравитация, — отвечает она.

— Я всё равно напьюсь перед вылетом. В своём уме я это не повторю.

Кристина улыбается. Она смотрит на Бриггса, пытаясь понять, шутит он или нет.

Неожиданно она протягивает ему руку.

— Кристина.

— Джозеф.

— Приятно познакомиться, Джозеф.

Бриггс кивает головой в ответ, тщательно скрывая мурашки, которые пробежали у него прямо в мозгу. Кристина.

— Чем будем напиваться, Джозеф? — её улыбка кажется ему по-детски красивой, и Джозеф чувствует, как проникается чем-то на подобии симпатии хотя бы к одному из его новых боевых товарищей.

Пилоты по громкой связи объявляют, что транспорт достигнет Луны не раньше, чем через четыре часа.

Джозеф снимает кепку и прислоняется всё ещё мокрым лбом к иллюминатору. Он смотрит назад, на родную для него и всего человечества планету. Почему-то его терзают странные, смутные предчувствия, но мужчина сваливает всё на перенесённый только что стресс. Да и что может случиться с целой планетой?

Его взгляд фокусируется на Куполе Державина, который симулирует воздействие гравитационных полей Луны и Солнца на Землю, искусственно создавая необходимые условия для отливов и приливов. Внешне он из себя представляет огромный энергетический щит, состоящий из квадратных секторов. Он покрывает всю планету и защищает её от случайных метеоритов, обломков, излучения. Джозеф вспоминает ту дурацкую рекламу, в которой создатели Купола клянутся, что он выдержит падение самой Луны.

Нет, с Землёй точно всё будет в порядке. А с ним?

Может быть поспать? Неизвестно, когда это удастся сделать позже. Но что если он вновь закричит от кошмара?

Джозеф принимает решение и откидывается поудобнее в кресле. Он надевает кепку и принимается изучать бескрайние глубины неизведанного океана за иллюминатором.

Полёт проходит нормально. Через час после выхода на орбиту Джозеф уже вдоволь насмотрелся на чёрное ничто с белыми блестяшками, и теперь мог со всей ответственностью заявить: он не любит космос. С этой мыслью мужчина принимает другое решение, закрывает глаза и проваливается в сон.

В их старом доме всё по-прежнему. Почти во всех комнатах включен свет, потому что и Елена, и их дети боятся темноты. Джозеф всегда подозревал, что самая пугливая как раз-таки его жена, а Андрей и Кристина всего лишь поддерживают свою маму, чтобы ей не было стыдно или одиноко. Пока дети играют в приставку в гостиной, Елена хлопочет на кухне. Повсюду благоухает жареная рыба. Она не очень любит рыбу, но дети её просто обожают. Этим они пошли в отца, который должен вернуться на следующий день, или через два.

А ещё её муж с ума сходит по её кофе. Она делает самый обычный американо, но он считает его лучшим в мире. В особенно нежном настроении он говорит, что Елена заправляет кофе любовью. Стоит отметить, что особенно нежное настроение — это когда их просто не воротит от подобных речевых оборотов.

Елена смотрит какое-то реалити-шоу. Она никогда не была из тех глупых обывателей, которые верят во всё, что показывают по телевизору, но ничего не может с собой поделать: что-то должно шуметь на фоне, спорить и кричать.

К слову, с похожими задачами замечательно справляются и их дети: странное дело, но девочка почему-то всегда обыгрывала мальчика, во что бы они не играли. Конечно, это нередко становится причинами детских споров. Незначительных и непродолжительных, но крикливых и пафосных.

В общем, в их старом доме всё по-прежнему. Необычными были лишь несколько теней, появившихся возле дорожки к дому Бриггсов из жёлтой старенькой «Тойоты». Тени скользят сквозь забор и палисадник, тихо вскрывают заднюю дверь.

Шум телевизора на кухне, ребячьи споры в гостиной — никто не замечает незваных гостей. Никто кроме Джозефа. Он кричит детям, он кричит Елене, но его никто не слышит.

Потому что он за сотни километров от них, на очередном задании по приказу Первой Трибуны.

Джозеф знает это. Джозеф знает, что ничего не сможет изменить. Джозеф продолжает кричать.

Джозеф просыпается. Шея затекла, а левое плечо почему-то мокрое. Видимо, дурной сон заставил его немного выплеваться. Что ж, хотя бы обошлось без девчачьих стонов. Это Джозеф понимает по безмятежности, расплескавшейся вокруг него: большинство солдат всё ещё спят, а остальные пялятся на звёзды.

Инстинктивно Бриггс кладёт руку на свою сумку. Сумка не изменилась. Главный «прибор», необходимый мужчине не меньше кислорода, лежит на своём месте и дарит руке хозяина приятный холод стали сквозь слой ткани.

— Всему личному составу приготовиться, прибытие в Лунный порт через пятнадцать минут, — говорит голос пилота из динамиков по периметру трюма. Пассажиры запросто открывают глаза, будто никто и не спал.

Может эти ребята и не были в бою, но офицеры на базах всё же не дают им спуску. Джозеф ещё на середине фразы понимает, что это его мало утешит, но всё же мысленно её договаривает.

Остаток пути взвод посвящает проверке снаряжения. Разговоров не слышно. В воздухе чувствуется страх и напряжение. Джозеф не знает, на каких фильмах росли эти ребята, но чувствует, что каждый из них словно ожидает обстрела транспорта на подлёте к цели. Из всех людей в трюме, кроме Бриггса, только двое сохраняют бесстрастный вид: нечеловечный Детектив и невозмутимый лейтенант Борон, который, судя по всему, решил использовать всё отведённое ему спокойное время до последней секунды. Мужчина до сих пор спит, не замечая нарастающую беспокойную атмосферу, которая способна негласно разбудить слона.

Свои вещи Бриггс не проверяет, так как ни черта не понимает в тех приборах, что ему туда положили. А в тех двух, что понимает — не сомневается.

Необычное пиликание заставляет Джозефа перевести взгляд на Герона. Тот то ли поправляет, то ли перезагружает своё ЭНУ — странное оружие, выполненное в виде перчатки, которое Детективы носят на левой руке. Бриггс почти ничего не знает об этом устройстве, кроме того, что оно чертовски разноплановое и чёрного цвета. Оранжевый интерфейс девайса в виде голограммы крутится вокруг хозяина и представляет из себя кучу непонятных символов. Судя по тому, что они мерцают и периодически пропадают, со стороны кажется, будто оно неисправно. Джозеф в очередной раз доказывает себе, что нет ничего лучше, проще и надёжнее, чем старый добрый револьвер 0.50 калибра.

— Ну и где она? Тюрьма на миллионы человек, — спрашивает Кученок, — я думал, её будет видно издалека.

— Эти самые миллионы человек сидят там без единого корабля, — отвечает лейтенант Борон. Когда он успел проснуться? — Мы подлетаем с другой стороны Луны. Для нашей же безопасности. Так они…

— Они не узнают про корабль, а мы сохраним эффект неожиданности, — заканчивает за него сидящая рядом крепкая девчонка.

— В точку, Сантор, — говорит Борон.

Бриггс замечает, что покрасневшая Сантор что-то шепчет лейтенанту одними губами, но не понимает, что именно. Борон добро кивает девушке в ответ.

— Мы подлетаем к Лунному порту. Приземляемся, берём транспорт, на котором доставляют заключённых от кораблей к самой крепости, и выполняем задачу. Всё ясно?

— Так точно! — отвечает знакомый хор.

— Отлично. А вот, кстати, и наша точка высадки.

Солдаты, все как один, тянут головы в направлении взгляда своего командира за окно. Детектив, как и всегда, остаётся безучастным. А вот Джозеф поддаётся всеобщему любопытству и тоже выглядывает в иллюминатор. Перед собой он видит большой тёмно-серый ангар, напоминающий прямоугольную коробку со скатными стенами и ровной крышей.

Никакого движения и признаков жизни. Молчат даже лампы, развешенные по периметру постройки.

Транспортное судно стремительно приближается к цели и зависает над ангаром. Джозеф видит стык двух великанских горизонтальных дверей, которые в закрытом состоянии и образуют из себя крышу. Сейчас они, медленно и пронзительно скрипя, раздвинутся и примут гостей в свои объятия, а затем захлопнутся, сожрав ещё пятнадцать человек.

Примерно с минуту ничего не происходит.

— Лейтенант, нам никто не отвечает. Ворота не открываются, — говорит пилот по системе вещания.

— Разве? Мне-то показалось, что всё в порядке, — говорит Борон. Его спокойствие однажды станет легендой для буддистов.

— А зэки могли сюда добраться? — спрашивает Томс.

— Нет. Транспорт тут охраняют получше президента. Пешком тоже вряд ли, — отвечает лейтенант и нажимает на кнопку обратной связи. — Какие у нас варианты?

— Ну, если вы не умеете дышать в открытом космосе, то никаких, — говорит один из пилотов. — На борту всего два скафандра. Для нас. Больше не предусмотрено. А ваши ожидают вас как раз-таки внутри этого саркофага. Так что либо нам открывают ворота, либо мы разворачиваемся и летим домой.

— Неплохой вариант, — говорит Джозеф. И тут же жалеет об этом.

— А снаружи они не открываются? — косясь на Бриггса, спрашивает лейтенант. Джозеф не знает, что ответить. Похоже, его легенда рассыпалась в пух и прах ещё до начала миссии.

— Да. Кстати, да, — наспех подумав, отвечает другой пилот. Джозеф выдыхает, заметив палец офицера, по-прежнему лежащий на кнопке внутренней коммуникации. — На северной стене должен быть щиток с резервным управлением. По идее, с его помощью можно попасть внутрь.

— Два скафандра, говоришь? — спрашивает Борон, в этот раз отчётливо не сводя глаз с единственного «инженера» на борту. — Бриггс, собирайся. Ты и я. Идём к трапу.

Палец лейтенанта всё ещё лежит на связи с пилотом. Но пилотов по фамилии Бриггс Джозеф не знает.

Покинув основной трюм, лейтенант намертво запирает дверь позади себя. Мужчины оказываются в небольшом отсеке для высадки, где находят два скафандра за защитными панелями. Получив разрешение от пилотов, стёкла опускаются и Джозеф впервые в жизни примеряет скафандр. Массивный, плотный и крепкий костюм не может не придать сил и уверенности, но шаг в неизвестность, который вскоре предстоит сделать мужчине, заставляет его задуматься: а нужна ли ему такая работа?

Однако размышлять уже некогда: дверь наружу открывается. Корабль твёрдо держится приблизительно в двух метрах над крышей космопорта. Не такой уж высокий прыжок.

— Могу подтолкнуть, — говорит сзади напарник.

— Справлюсь.

Джозеф поправляет сумку, которая закинута через плечо, коротко выдыхает и прыгает.

И удивляется. Приземление прошло намного мягче, чем он ожидал. Он вспоминает слова Китон о гравитации, и всё встаёт на свои места.

Слева от него, так же легко, как и он сам, приземляется Борон. Лейтенант оборачивается на зависший над ними звездолёт и машет ему рукой. Затем мужчины вместе делают несколько пробных шагов. Получается отлично.

В иллюминаторы видно, как два скафандра совсем неуверенными и кривыми шагами направляются к северной стене Лунного порта.

Когда пилот говорил о «щитке», Джозеф представлял небольшую панель управления с парой кнопок внутри. На деле она оказывается немаленькой будкой, наподобие земных трансформаторов, с кучей проводов, рычагов, переключателей, счётчиков, датчиков и ещё хрен знает чего. Глаза Джозефа разбегаются по внутренностям конструкции. К сожалению, в случае Бриггса поговорка «глаза боятся — руки делают» решительно не работает, поскольку мужчина понятия не имеет, что перед ним, и как оно оказалось в двадцать первом веке.

Возможно, он бы смог что-то придумать, но остроты действию добавляет лейтенант за спиной, который так и норовит заглянуть и посмотреть, чем это так занят его напарник и почему ворота ещё не открыты.

Среди всего многообразия Джозеф выделяет отдельно расположившуюся треугольную кнопку с подписью: «Осторожно, опасно». Что ж, именно её он трогать и не собирается. Глубоко вдохнув, он дёргает пару переключателей и жмурится. Конечно, взрыва случиться не должно, но Бриггс слишком часто в жизни сталкивался с тем, чего случиться было не должно.

Несколько секунд ничего не происходит. Взрыва не раздаётся, но и ворота неподвижно молчат. Тишина.

— Не получилось, — говорит лейтенант.

— Разве? Мне-то показалось, что всё в порядке, — ворчит Джозеф, оборачиваясь к щитку. Лейтенант не замечает издевательства.

Может незаметно вырвать охапку проводов? Ворота это не откроет, но он скажет, что оборудование неисправно. И полетит домой. Где ему самое место. На дне дешёвого бара.

Что он вообще здесь делает? Уже несколько лет прошло с тех пор, когда он обещал себе не связываться с правительственными заданиями, и просто медленно убивать себя приятными напитками. Хотя чаще получается неприятными. Но это ничего. Главное, что его в такие моменты уже никто и ничто не волнует, и он может спокойно закончить себя с миром. И сейчас к этой жизни так легко вернуться. Нужно только выдернуть несколько проводов.

На момент Джозефу кажется, что он видит свою семью периферическим зрением где-то слева за щитком. Елена и двое неугомонных дьяволят: Кристина и Андрей. Они их так назвали в честь бабушки и дедушки его жены. Он вспоминает, как, напиваясь, часто общается с ней и детьми. И вот они здесь. Он что, снова пьян? Может нет никакой Луны? Нужно проснуться? Легко. Только выдернуть несколько проводов.

Может вообще всё это сон? Может никто и не умирал? Вот же они, явно дышат полной грудью и зовут его к себе. И не было того ужасного вечера, и никогда в их дом не проникал никакой Сундара Азад со своими дружками. Никогда этого не было и никогда не будет, если выдернуть несколько проводов. И вернуться домой.

Дома его ждут жена и дети.

Нет. Их уже нет.

Их убили. Убили, когда он был на правительственной миссии. И как бы он ни ненавидел ЕГЗ, он снова подписался на них.

Нет.

Нет. Может эти солдаты и пришли сюда по приказу. Может даже самого Джозефа сюда послала Трибуна. Но лично он сам здесь всего за одной конкретной целью — Сундара. И он доберётся до него, чего бы ему это не стоило. И какие-то сраные ворота не остановят мужчину, уже шестнадцать лет жаждущего встречи с человеком, который лишил его всего, а теперь прячется внутри.

Отгородившись от застившей его разум злости, Джозеф с прозорливой ясностью понимает где он и что должен сделать. С размаху он нажимает на треугольную кнопку и пятится от щитка. Лейтенант, который не заметил внутренней борьбы своего подопечного-инженера, также отходит назад. Причиной этому служат взвывшие красным мигающим светом лампы и пыль, поднявшаяся в воздух с поверхности оживших горизонтальных дверей.

— Молодец, Бриггс.

Кроме них двоих на крыше больше никого нет.

Бриггс и Борон смотрят на транспортный звездолёт, который совершает неторопливую вертикальную посадку. Сперва корабль равняется с ними, а затем опускается в тёмную пучину — красные лампы по-прежнему остаются единственными источниками света в порту.

— А мы как?

— В детстве на ледянке со снежных гор катался? — отвечает Борон, указывая на стену под ними. Как и с внешней стороны, стены, ведущие вниз, такие же покатые. — Вот, точно так. Только без снега. И без ледянки.

— И детством слабо пахнет.

Лейтенант хмыкает. А затем размашисто плюхается на зад и уезжает в сторону опускающегося луча света. Бриггс тщетно пытается разглядеть судьбу лейтенанта, а затем отправляется за товарищем.

Офицер издаёт возглас после того, как инженер связи на полном ходу въезжает ему в спину.

— Отойти не мог?

— Прости, — извиняется пострадавший. — Я ничего не вижу. Слышишь?

Рядом с ними бряцает металл. Джозеф напрягается, готовый к нападению.

— Расслабься. Это я рукой пошевелил. Вокруг нас куча железа. Лучше подождём света.

Долго света ждать не пришлось. Буквально через миг ворота над их головами начинают смыкаться. По всему помещению загораются такие же красные лампы, как и снаружи. Доносится приглушённый вой сирены, а из отверстий в стенах валят столпы пара. Погодя с минуту, всё прекращается, лампы меняют свой цвет на обычный белый, а сирену заменяет приятный женский синтезированный голос:

— Герметизация завершена. Добро пожаловать на Луну.

Когда Китон и остальные выходят из транспортного корабля, их командир с подзащитным инженером уже ожидают их у подножия трапа со шлемами скафандров в руках. Удовольствия затхлый и спрессованный воздух не приносит, но дышать можно без вреда для здоровья.

— Отличная работа, лейтенант, — говорит Сантор, нежно похлопав мужчину по плечу.

— Это всё он, — отвечает Борон, кивая в сторону Бриггса.

Но и этот диалог, который в очередной раз может показать нечто очевидное в отношениях этих двоих, звучит необязательно. Будто их неловкие ужимки помогают скрыть от кого-то истину. Но они говорят, заполняя пустоту, которая возникает, как только прибывшие оглядывают место посадки, погружённое в полный хаос и беспорядок: всё помещение просторного ангара заполнено космическими кораблями. Вернее, тем, что от них осталось.

Пол усыпан различными конструкциями и их составными частями, варьируясь в размерах от сопла двигателя или целой кабины до отдельных рычажков и тумблеров или небольшого бортового самописца. Каждую машину на площадке, способную бороздить космическое пространство, словно распотрошили техногенные маньяки. И это притом, что на всей станции не видно ни единой живой души.

— Их взорвали, — говорит солдат, которого Китон ещё не знает. Вроде это их подрывник. — Рваные края в местах разрыва, сгоревшая ткань, кое-где ещё горячий металл. Сделано неумело или в спешке. Скорее всего, и то, и другое.

— Но сделано, — отвечает лейтенант.

— Здесь только могил не хватает, — говорит Джозеф.

— И так тихо. Можно подумать, тут…

— Тут можно думать только о самоубийстве.

Не считая десятка взорванных кораблей, в остальном вокруг слишком тихо и спокойно. Это вызывает в отряде особенную тревогу, если вспомнить, что сравнительно недалеко от них пылает самый массовый и кровавый переполох в современной истории.

Но солдат никто не встречает. И никто на них не нападает. Хотя кажется, что лучше бы даже случилось второе, чем гнетущая молчанка, окружившая прибывших с Земли.

— Разве так должно быть? — спрашивает Кученок.

Парень сильно сжимает рукоять своего пулемёта побелевшей рукой. Точно так же к своему оружию прижимаются все бойцы, вставшие в круг спиной друг к другу — оборонительная позиция, которую они занимают скорее инстинктивно.

— Может персонал таким образом решил обезопасить Землю? На случай, если преступники всё же смогут сюда добраться, — предполагает Китон.

— Тогда где они?

— Кто именно?

— Да хоть кто-нибудь!

— Кученок, заткнись и успокойся. Это касается всех, — говорит лейтенант. Как и подобает офицеру, он берёт контроль над солдатами, но каждый замечает, что невозмутимый голос Борона слегка дрогнул. И это, пожалуй, оказывает самый разрушительный эффект на остальных.

— Хрень это всё!

— Заткнись, Кученок.

— Может нужно вернуться?

— Вот, Томс дело говорит, послушайте!

— Кученок, заткнись.

— А если вызвать подкрепление?

— Связи нет, Сантор. Антенна сломана. Наш сигнал нечем усилить.

— В жопу сигнал, нужно вернуться!

— Кученок, закрой свою пасть. Или я закрою. Но руки у меня заняты.

— Вот почему они тоже не вышли на связь? Из-за антенны?

— Или здесь уже никого нет!

— Как могли исчезнуть сотни человек?

— Может они во внутренних помещениях? — спрашивает Китон, но в общем гуле её никто не слышит.

Девушка держится неплохо и старается не поддаваться страху, который несомненно её одолевает: выдаёт бледность и трясущиеся руки. Тем не менее, она мыслит логически и предлагает наиболее вероятные варианты. Это нравится Бриггсу. Это нравится Герону.

Ни один из них не подаёт по этому поводу ни намёка.

— А может их просто убили? — Кученок уже и не пытается прятать панику в голосе.

— Отставить. Кто-нибудь видит тела или кровь? Я — нет. Вообще ничего, — отвечает Борон.

— Рядовая Китон права, — неожиданно говорит Детектив. — Нужно осмотреться внутри. Все гаражи, офисы и подсобки. Тем более, что нам в любом случае предстоит это сделать. Если мы, конечно, хотим найти наши скафандры и выживший транспорт, который доставит нас до места.

Солдаты молчат. Детектив застал их врасплох своим спокойствием и адекватным предложением. Больше всех удивлена Китон: неужели Детектив сейчас заметил её и выделил? Забыв о собственном испуге от происходящего, она чувствует, что сердце стучит как сумасшедшее.

— Всё верно. Бриггс, нужно вернуть скафандры на место. Остальные ждите здесь. Томс, приведи своего друга в порядок. Передай ему, что кроме его месячных ничего страшного ещё не случилось. Через три минуты выдвигаемся внутрь, — приказывает лейтенант. — Там мы найдём кого-нибудь. Обязательно.

«Кого-нибудь. Или что-нибудь», — думает Джозеф.

Опыт и нутро подсказывают мужчине, что здесь всё не в порядке. Совсем не в порядке. Его глаза пересекаются с глазами Детектива, в которых Бриггс безошибочно угадывает схожие со своими мысли о надвигающейся на них безумной буре.

Буре, спрятаться от которой не удастся.

«Это место не похоже на Канзас», — думает Кристина.