Между Южным и Северным полюсами

Евгений Гольцов

Каждый персонаж историй этого сборника одержим навязчивой идеей в бесповоротно слетевшем с катушек мире. Каждый из них является частью общего детективного расследования двух полицейских, стремящихся поставить планету на место, но не успевающих найти нужную точку опоры. Где находится истина? В материальном мире или только в нашем сознании? Она где-то рядом, между Южным и Северным полюсами. Книга содержит нецензурную брань.

Бонни и Клайд

Клайд лежал на кровати, положив голову на грудь Бонни. У нее нежная кожа и медленное дыхание. А он, Клайд, часто дышит, видимо, в силу возраста — и весь покрыт волосами.

«Это потому, что у тебя тестостерона больш, е чем у кого бы то ни было», — посмеивалась иногда девушка и трепала по щеке своего возлюбленного.

Как он любил ее редкие прикосновения, мягкий голос. В такие моменты у Клайда пропадали все собственные мысли — он превращался в неудержимый поток энергии, луч далекой звезды, пронзающий бесконечность с максимальной скоростью, чтобы однажды, преодолев атмосферу и оконное стекло, упасть на обнаженное тело Бонни мягким и теплым утренним светом. Когда плоть соприкасается с плотью, исчезают все противоречия. Какое имеет значение, что Бонни — умная, а он — нет? Она красивая, а он странный, и вообще она не совсем Бонни, а вот он — Клайд. Дарья Доронина взяла себе псевдоним известной американской преступницы, состоявшей в романтической связи со своим подельником, потому что она… — беспринципная аферистка. Но Клайду на это наплевать. Бонни-Дарья находится вне морали, она отличается от других представителей своего вида больше, чем лобстер от добермана. Клайд любил ее красоту и грацию, не заморачиваясь на вопросах морали. Разве пантера, убивающая косулю — аферистка? Черная вдова, пожирающая самца после совокупления — подлее суда присяжных?

Клайд аккуратно, чтобы не разбудить, приподнялся над точеным телом Бонни, наслаждаясь его изгибами и упругими формами. Маленькая грудь с розовыми торчащими сосками, тонкая талия, мускулистые ноги спортсменки, с маленькими коленками и узкими лодыжками, — рождали в теле любовника импульсы такой силы, что хватило бы на две Хиросимы. Темные волосы девушки, раскиданные по подушке, пахли так, что в носу становилось горячо. Клайд не выдержал и несколько раз лизнул грудь Бонни. Ее нежное тело отреагировало элегантным утренним потягиванием.

— Клайди, крошка, я же просила не будить меня.

Любовник молчал. Он прекрасно знал: Бонни будет вне себя, если он издаст хотя бы один звук. Но механизм удовольствия был запущен, и девушка, не открывая глаз, погладила свое тело, словно убеждаясь, на месте ли оно этим утром.

— Полижи мне, — сквозь сон простонала она.

Клайд рьяно начал ласкать девушку, наслаждаясь ее запахом и звуком учащающегося дыхания.

— Не так быстро, малыш. Сегодня не то утро, когда хочется быстрого оргазма.

Клайд сменил ритм.

— Знаешь, мне приснился странный сон. Мы сидели в парке теплой ночью, и ты разглядывал полную Луну и, как всегда в такие ночи, слегка грустил. Тишина стояла такая, что можно было слышать пролетающие в соседних галактиках кометы. Помнишь, сиделец Данила, ну, специалист по интернет — махинациям, рассказывал, что в космическом вакууме свой вид звука, только надо научиться его слушать. Да, вот так, чуть повыше! О, да, ты просто чудо! Мы едим бургеры, твои любимые. Звезды сияют, хоть и небо ясное. Понимаешь, во снах это возможно, когда сочетается несочетаемое. В жизни так быть не может, а во сне — пожалуйста! Пожалуйста! Вот так! Клайди! И ты говоришь, представляешь, ты говоришь мне: «Бонни, крошка, мы тут совсем засиделись. Индустрия страданий, конечно, производит вкусную еду, но что-то мы тут засиделись. Мелким мошенничеством можно заниматься сколько угодно, но это не избавит от сплина, — а он тут у всех разумных обитателей. Может, махнуть на Юпитер? Жуткая радиация, но первоначальный суп для зарождения жизни там как все равно, что Том Ям Кай по сравнению с кислыми щами. Представляешь, если дать ему настояться несколько миллионов лет, какие подонки созреют в нем»? Мы оба скучаем по большим пространствам. Тесные обиталища поумневших приматов, пропитанные лживым уютом, угнетают нас, свободных и беспринципных, и опиум с кофе по воскресеньям — не выход.

«А потом, — говоришь ты, — мы совершим паломничество в созвездие Ориона и устроим добротную оргию с эфирными праведниками: они в этом толк знают». Да, мой хороший, еще вот так делай! Пора улетать, я знаю. Бессмысленно ждать, когда погаснет Солнце!

Бонни-Дарья переворачивается, встает на колени и раздвигает ноги.

— Войди в меня, Клайд, дай мне почувствовать себя живой!

Время пришло, Клайд устраивается сзади и развивает бешеный темп. Бонни это любит, в такие минуты она горячее всех звезд.

— Нам нужно выучить новый, универсальный язык космических обитателей, и тогда мы сможем стать единым целым.

Те, кто разговаривают на лживом языке людей, остаются космической пылью с невысоким сроком годности! Все они, мужчины и женщины, исчезнут из времени и пространства: адвокаты, предприниматели, разработчики интернета, страховые агенты, фармацевты и повара. Еще! Кончи в меня, не думай о моем удовольствии, не слушай меня!

Клайд двигается так, как будто его разгоняет вся смертельная радиация Юпитера и вдобавок раз в столетие пролетающая комета.

— Будь моим плохим мальчиком, негодяем и беспринципным подонком. Жестче! Чтоб я забыла все слова. Преврати меня в тупую похотливую ссучку, кусок оргазмирующей материи, язык ритма и пульса. Я конча-а-аю!

Девушка издала вопль наслаждения. Бонни и Клайд испытали одновременный оргазм.

Некоторое время любовники лежали молча.

— Я обожаю твой запах, — призналась Бонни, — но я не могу его оставить на себе, мне еще нужно сегодня кое-кого соблазнить. Дела, Клайд, дела. Ты же знаешь, что все ради нас. Жди, я в душ, и будем завтракать.

Это нормально, что Бонни занималась сексом с другими. Так было надо. Клайд в это время тихо сидел в своей комнате, в которую кроме него и Бонни всем было запрещено входить. Клайд не испытывал ревности, даже если ему казалась, что прекрасное тело возлюбленной содрогается в сладких муках удовольствия, а его нет рядом. Такова ее природа, но любит она, без всяких сомнений только его — Клайда.

На завтрак была любимая мраморная говядина средней прожарки. Девушка никогда не скупилась на качественные продукты. Клайд благодарно уписывал пищу.

— Ешь медленнее. Я все понимаю, но этикет никто не отменял, — Бонни потрепала возлюбленного за ухо, — мне нравятся изысканные мужчины, ты же знаешь. Жаль, что ты не любишь хороший парфюм, но мелкий изъян лишь придает тебе харизмы, — смеялась девушка.

В дверь позвонили.

— Что за черт? Я никого не жду, — взволнованно сказала Бонни и накинула прозрачный халат, — малыш, на всякий случай, — девушка указала на дверь маленькой комнаты, куда Клайд послушно переместился.

— Кто там?

— Это я, Виктор.

— Господи, Виктор, как ты нашел меня?

— Дарья, я предупреждал, что смогу найти тебя хоть в Катманду.

— Не называй меня так, ты знаешь, как я ненавижу свое имя.

— Хорошо, Бонни, так ты мне откроешь дверь?

Щелкнул замок. Сквозь щель приоткрытой двери своей комнаты Клайд рассмотрел высокого мужчину, одетого в длинное твидовое пальто, не по погоде, но по последней моде. Заломленная набок шляпа. В руках букет роз.

— Это тебе, Бонни, — сказал гость.

— Виктор, ты прекрасно знаешь, что я не люблю цветов, — нет ничего глупее, чем погубить растения в самом расцвете сил и принести девушке связку трупов, как символ нерушимости своих мимолетных чувств.

— Дорогая, я знаю, что ты предпочитаешь деньги. Напомню тебе, что ты ограбила меня и исчезла. Поверь мне, это уникальный случай, когда я прихожу к человеку, который что-то у меня безвозмездно взял, с цветами. В иных случаях я беру совершенно другой предмет.

Клайд почувствовал новый, малознакомый запах страха, исходивший от девушки.

— Ты лгал мне. Я думала, что люблю тебя, а ты оказался совсем не тем, кем представился. Что оставалось делать девушке, которой тоже надо как-то жить?

— Бонни, лжешь сейчас ты. Но мне все равно. Я смирился с твоей бесчувственной и жестокой натурой, с разрушающим рационализмом. И понимаю, что мое сердце никогда не попадет в такт с твоим, потому что ты безнадежно застряла в другом измерении, и код от этой двери ты никому не скажешь. Но что, если я буду заботливо и упорно подбирать его, охраняя двери с верностью сторожевого пса?

Я пришел к тебе, потому что меня терзает глупая и бессмысленная надежда. Ты нужна мне, даже если ты будешь красть мои деньги, нужна, если будешь плевать в мое сердце, презирать и ненавидеть меня. Потому что весь опыт моей жизни, сделавший меня опасной акулой, — ничто по сравнению с тем, что я испытываю к тебе. Только с тобой я чувствую себя настоящим, а все остальное — нелепый сон. Я люблю тебя, Бонни.

— А я люблю другого! — выпалила девушка.

Виктор нахмурился, но затем рассмеялся.

— Бонни, детка, ты не способна никого любить.

Мужчина безудержно хохотал, а Клайд через приоткрытую дверь видел, как помрачнело лицо возлюбленной.

— Да что ты обо мне знаешь, глупый самоуверенный тип!

— Дорогая, я знаю о тебе гораздо больше, чем бы тебе хотелось.

Бонни сжалась, а запах страха усилился.

— Ты помнишь, как обчистила сейф одного предпринимателя, накачав его клофелином? Понятно, ты не виновата. Откуда тебе было знать, что у бедняги слабое сердце.

— Что за…?

— А как ты полоснула по вене окуренному музыканту? Та песня про тебя, конечно, редкая безвкусица, но… Ты хоть знаешь, что он всего двести метров не дотянул до больницы?

— Хватит!

— Хватит? А то у меня еще кое-что еще на тебя есть.

— Как ты узнал?

— Мне было очень любопытно.

— Послушай, мне жаль, что так у нас так с тобой получилось. Я прошу прощения, что взяла твои деньги, мне не хотелось этого делать, но у меня были проблемы. Обещаю все вернуть.

— Бонни, Бонни, Бонни, если бы мне нужны были эти деньги, то я бы попросил кого-нибудь другого навестить тебя, — Виктор бросил букет на кухонный стол. — Ты вообще слышишь меня? Я тут для того, чтобы сделать твоими проблемы своими.

— Ты привык получать все, что захочешь, да? Посмотри на себя — тебя интересуют только собственные желания. Если ты сделаешь меня своей собственностью, то через некоторое время не будешь чувствовать разницы между мной и новым телевизором.

— Возможно, ты и права, но с тобой все будет не так. Ты будешь единственным феноменом, в котором я никогда не буду сомневаться, как верующий фанатик не сомневается в существовании Бога. Дарья… Бонни, ты станешь моей женой?

Гость извлек из внутреннего кармана коробочку, открыл ее и протянул девушке. Клайд напрягся, почувствовав, как надпочечники любимой выбросили изрядную порцию адреналина. Запах страха сменился запахом жадности.

— Боже, это прекрасно, — прошептала девушка.

— Бриллианты по-прежнему лучшие друзья девушек, — усмехнулся мужчина, — только теперь джентльмены предпочитают брюнеток.

Дрожащей рукой Бонни взяла кольцо и повертела его в пальцах, любуясь игрой света на гранях.

Глаза Клайда наполнились слезами. Свет чужих, враждебных звезд проник в драгоценный камень и отразился в глазах любимой. Паразиты с Урана столетиями шлифовали этот шедевр, чтобы однажды он превратился в оружие, затмевающее разум. Враждебная углеродная форма — статический вирус, стабильный настолько, что является насмешкой над любым смертным. Заключенный в клетку оправы, этот камень сам является ловушкой для разума.

«Бонни, не делай этого, не смотри на камень. Я свет, который тебе нужен. Оставь этот продукт пожирателей графита!»

— Я… Виктор, я.., — девушка посмотрела мужчине в глаза.

Клайд в отчаянии завертелся по комнате и уронил с журнального столика кофейную чашку. Звук разбитого фарфора, казалось, был эффектнее разорвавшейся гранаты.

— Кто у тебя там?! — спросил Виктор и достал пистолет.

— Там К-клайд.

Сняв оружие с предохранителя, мужчина распахнул дверь в закрытую комнату. Клайд внимательно посмотрел в глаза незнакомцу, не отводя взгляда даже тогда, когда тот направил на него оружие.

— Убери, — сказала Бонни.

Виктор усмехнулся и опустил пистолет.

— Бонни и Клайд, смешно.

— Я люблю его.

— Ответь мне на вопрос и, возможно, я тоже его полюблю.

— Я люблю его. Он будет жить с нами.

Виктор обернулся и смерил Клайда коротким презрительным взглядом.

— Он вроде как в возрасте, я готов потерпеть его пару лет.

— Хорошо, — Бонни опустился глаза.

— Я все еще жду, — как можно мягче сказал мужчина.

— Виктор, я буду…

В этот момент Клайд издал стон, в который он вложил все свои чувства и страхи. Бонни взглянула в его глаза, и Клайд снова застонал. Связь установлена. Статичный углеродный вирус на мгновение потерял свою силу.

— Я буду откровенна, — продолжала девушка, отдавая кольцо незваному гостю, — наш брак невозможен.

— Хватит строить фигуры, я серьезно спрашиваю.

— Ты сильный, влиятельный и непохожий на других, Виктор. Но проблема во мне: хоть мы с тобой и похожи по многим признакам. На самом деле, если заглянуть вглубь оболочки, — мы разные биологические виды.

— Бог с тобой, Дарья.

— И там, внутри меня, нет Дарьи, только Бонни, а ты видишь лишь оболочку, потому что твой вид не способен смотреть вглубь — ты слеп, как крот.

— Зато у меня хороший слух, — попытался пошутить Виктор.

— И знаешь что? Ты мне отвратителен. Не потому, что ты сделал что-то плохое, нет. Просто тот тип мужчин, к которому ты принадлежишь, для меня все равно, что для человека паразит.

Виктор побледнел и уставился в окно. Клайд почувствовал нарастающую тревогу. Феромонная дисгармония зашкаливала.

Не глядя на Бонни, Виктор выстрелил ей в сердце. Девушка охнула, осела на пол, прислонившись спиной к кровати, и тихо умерла.

Материя сжалась в точку и взорвалась зашкаливающей белой яростью, на мгновение ослепившей Клайда. Когда силуэт замершего убийцы проявился на белом поле, Клайд бросился на него и сбил человека с ног. Он вцепился в горло врага зубами, со всей силой, на которую только был способен. Виктор пытался пристрелить противника, но пули лишь оцарапали Клайда. Он рвал тело убийцы, даже когда оно стало безжизненной мясной тряпкой. Вкус крови перемешивался со слезами. Клайд последний раз взглянул на свою возлюбленную, которая с безмятежным выражением лица сидела около кровати. Если бы не кровавое пятно на груди, можно было подумать, что она просто уснула.

Клайд толкнул незапертую входную дверь, спустился вниз по лестнице и выбежал в открытую дверь подъезда на улицу. Он не знал, что ему делать, и просто со всей силы побежал вперед. И все, кто попадался ему на пути: люди, автомобили, животные — все уступали ему дорогу.

— Видишь? — спросил полицейский с висячими усами, — на, подержи, — он протянул кольцо своему напарнику.

— Ничего так, — ответил коротко стриженый коллега.

— Эксперт написал заключение, что этот бриллиант стоит целое состояние, он даже приблизительно не берется оценить сколько. Говорит, таких не больше двух десятков найдется.

— Столь громкого дела я еще не видел. Это надо же, легенда теневого бизнеса Виктор Воронин собственноручно застрелил находящуюся в розыске аферистку Дарью Доронину и был загрызен ее ручным псом.

— Как думаешь, что там могло произойти?

— Даже не знаю, может, подстава какая?

— Зачем же тогда кольцо такой ценности оставлять? К нему имелась подарочная коробка, как будто он ей предложение делал.

— Имея такие ценности, творят невесть что, — стриженый полицейский почесал затылок.

— Может, от них и творят. Ты «Властелин колец» смотрел?

— Ну, давно. А что?

— Давай посмотрим, там хоть все понятно, а то у меня от этой работы крыша едет.

— Давай.

В тот вечер полицейские смотрели фильм на стареньком дивиди.