Аркан. Книга 4. Раскаты грома

Евгений Капба (2024)

Империя рушится, горячее дыхание гражданской войны и религиозных конфликтов вот-вот готово превратиться в сметающий все на своем пути ураган. Поднимают голову древние культы, выползают из темных уголков чудовища, набирает силу черное колдовство. Но — мир ведь всегда на пороге конца света — с самого начала времен, верно? Молодой аристократ-ортодокс Рем Тиберий Аркан внезапно для себя самого оказывается в самой гуще событий и потихоньку это начинает ему нравится. Шпага и Божье слово — лучшее оружие против врагов видимых и невидимых! Далекие земли и чужие моря, нелюди и люди, которые порой куда как страшнее всякого чудища, придворные интриги и звон клинков… «Если рядом Аркан — всегда что-нибудь происходит» — гласит старая аскеронская поговорка. А Рем — Аркан до мозга костей, хоть и готов доказывать обратное с поистине аркановской упертостью.

Глава 3. Убийцы

Рем так и задремал в кресле у камина, в покоях коннетабля, и проснулся уже к обеду — с затёкшей шеей, онемевшими конечностями и диким желанием найти самое нужное место во всём дворце. Децима не было, а сам дю Грифон богатырски храпел на диванчике у стены, и его гигантские усы вздымались при каждом приступе храпа.

С хрустом потянувшись и пробормотав под нос проклятья, Аркан поднялся с кресла, с грустью заглянул в пустой кубок на небольшом деревянном столике, подхватил меч и вывалился в коридор. В коридоре подпирал стену Эдгар дю Валье. Он молча уставился на Буревестника ничего не выражающим взглядом.

— Тебе лечиться надо, — сказал Рем. — Или реморализацию пройти. Я же пробовал с тобой как с человеком, по пути на Север, помнишь? Ты сам не захотел. Я серьезно — найди хорошего мозгоправа или священника, должно помочь.

Дю Валье издал горлом странный звук, похожий то ли на кваканье, то ли на икоту, слегка поменял позу, привалившись к стене другим плечом, да так и остался у дверей коннетабля. Наверное, получил поручение от деспота: дождаться, пока дю Грифон проснётся, а потом доставить пред тёмны очи его превосходительства? Например — планировать кампанию по восстановлению законной власти герцога Людовика дю Монтрея и герцогини Селены Арканы-Монтрей в герцогстве Монтанья.

Думалось тяжко, и, набредя наконец на уборную для прислуги, Рем вломился туда.

— Твою-то мать! — рявкнул он от досады.

Вот и занимайся после этого реформами и благотворительностью! Все свободные кабинки были оккупированы клерками из государственных учреждений, плотно занявших главный корпус дворца! Неужели там кончились все сортиры, что они набежали в угловую башню? Военные канцеляристы, стряпчие и приказчики, писари и столоначальники — все они по какой-то причине собрались тут в весьма характерных позах… Как курицы на насестах! Может, на кухне проблемы?

Развернувшись на каблуках, Буревестник ринулся в сторону южной башни. Там-то точно не будет никаких препятствий в виде срущих чинуш! Там покои Селены Арканы, и санитарные условия — лучшие во всём дворцовом комплексе! Путь Рема лежал по сравнительно узкому коридору, который вёл внутри куртины — межбашенной стены. Дворец так давно не использовался для обороны, что и здесь всё было украшено многочисленными элементами декора: вазонами с пышными растениями, лепниной, гобеленами и портретами тусклых и выцветших деятелей прошлого. Деятели смотрели на нынешнего герцога Аскеронского хмуро и явно не одобряли его стремительное передвижение по замку.

— Бегущий герцог в мирное время вызывает смех, а в военное — панику! — ворчал на бегу Рем. — Или это прежние о генералах говорили?

И вдруг сморщился от головной боли: от виска до виска прострелило диким спазмом.

— Ч-ч-чёрт! — Аркан согнулся, ухватив себя за голову, и затылком почувствовал дуновение холодного ветра.

Подчинившись наитию, ушёл в перекат и вскочил на ноги уже у стены, с обнажённым мечом в руках. Голос его дрожал от напряжения.

–…Вот, око Господне над любящими Его и уповающими на милость Его! — Рем уже понял, с чем имеет дело, его слух уловил тихие шаги по покрытому ковром полу, он заметил неясную рябь на расстоянии двух или трёх шагов от себя и взмахнул мечом. — Душа наша уповает на Господа, Он помощь наша и защита наша…

Меч в руках герцога описал широкую дугу и… Звякнул металл о металл, простой полуторный клинок Аркана столкнулся с кривым, волнообразным лезвием, от которого исходило странное синее свечение. После строчек из Писания у Рема прояснилось в голове, пелена с глаз чудесным образом спала — и он увидел два силуэта, как будто состоящих из мутного стекла или слюды. Сквозь них в искажённом виде можно было рассмотреть коридор, портреты на стенах и растения в кадках! А два клинка — они не были скрыты этим искажением, они летали в воздухе, как будто управляемые призраками.

Но теперь Буревестник видел, где враг! Молитва снова помогла ему очистить разум и укрепить сердце, так что он яростно зарычал, швырнул в одну из призрачных фигур ножны, сбивая с толку, и сразу же ринулся вперёд, атакуя второго убийцу градом ударов. Это точно было покушение! И если бы не приступ головной боли, свидетельствующий о присутствии магии, он погиб бы от подлого нападения исподтишка, прямо посреди герцогского дворца Аскерона!

Мощная атака принесла свои плоды — марево вдруг окрасилось алым, и мелодичный голос закричал с явным испугом:

— Нан, Ингве, нан!

Аркан резко присел, закрутился волчком и с удовлетворением ощутил, как меч столкнулся с сопротивлением — мягким, таким, какое бывает от человеческого тела. Или — нечеловеческого?

— А-а-а-ай! — раздался дикий вопль, снова брызнуло красным, послышался звук падающего тела, а потом от стен отделились ещё две мутные фигуры.

Рем отпрыгнул к стене и крутанул мечом восьмёрку. Даже если и предстоит сдохнуть — он утащит с собой на тот свет ещё кого-нибудь! И чёрта с два после смерти позволит душам убийц добраться к зелёным холмам, залитым лучами солнца… Возьмёт этих подлецов за призрачные шкирки и оттащит прямо на суд к Творцу! Вздумали нападать на него прямо в Аскероне!

— Атакарме! — прошипела тень. — Фаире!

Кривые кинжалы поплыли по воздуху в сторону Буревестника. Его выпады не достигли цели — враги уклонялись стремительно и явно были куда более опытными бойцами, чем неудачливые убийцы. Он отходил вдоль стены, с трудом парируя жалящие атаки убийц, пока не упёрся спиной в угол.

— Фаире, Аркан! — повторила тень, и Рем был готов поклясться — это эльф!

Неужели кто-то из традиционалистов Доль Наяда настолько возненавидел наёмников после сожжённого леса?

— Solvuntur! Ostende! — выкрикнул в конце коридора злой, звонкий женский голос, что-то грохнуло, зазвенело — и Буревестник увидел своих врагов ясно, без всякой ряби и мути.

Это и вправду были эльфы, самые настоящие — в странных плащах белесого цвета, бледнокожие, остроухие и с нездоровыми красными прожилками в миндалевидных глазах… И с чёртовыми золотыми блёстками там и тут на растерянных лицах!

— Бар-ра! — заорал Рем как можно более грозно. — Давай-давай!

И, пользуясь тем, что враги его пребывали в замешательстве, ложной атакой сбил убийц с толку и перекатом вырвался на оперативный простор.

— Congelo! — Фиолетовая молния пронеслась по всему коридору, ударила в грудь одного из эльфов, и тот замер в странном параличе.

— Н-на! — Воспользовавшись помощью неожиданного союзника (союзницы?), Аркан мощным горизонтальным взмахом располовинил эльфа ровно в талии и бросился за последним невредимым убийцей, который побежал прочь по коридору. — В аду передай чертям — моё почтение!

И рубанул поперёк спины в чудесном плаще-невидимке, и обернулся, ища, кто остался жив. И нашёл — их было двое, тех, кого он ранил в начале боя. К ним торопилась Сибилла, шагала в своём роскошном алом платье с невероятным вырезом, дефилировала по коридору, сжимая в руках волшебную палочку со сверкающим навершием. Но рычащий Буревестник успел быстрее — и в два удара покончил с лазутчиками.

— Ма-а-ать моя магия, Рем! — простонала она. — А допросить? Что с вами, Арканами, не так? Что вообще со всеми мужиками не так? Откуда ты узнаешь…

— Это туринн-таурские ублюдки. Видишь, сколько у них золотых серёжек на смазливых мордашках и какие цветастые волосы? — бросил Аркан. — Серёжка в носу, по две или серёжки в каждом ухе, в губе, на скулах… Ни один уважающий себя тъялери с того берега Последнего моря не стал бы так уродовать своё лицо. А теперь — отвернись, я сейчас сделаю с этой цветочной кадкой кое-что очень неприличное и варварское. Это не обсуждается.

— Что ты собираешься… Фу, и это — герцог? — демонстративно отвернулась Сибилла. — Мужлан!

— Они напали на меня, когда я искал нужник, — тоном, который мог подразумевать и извинение, и злорадство, проговорил герцог-мужлан, развязывая гульфик. — Почему никто не догадался пришить сюда пуговицы, а? Дурацкие шнурочки, будь они прокляты… Вроде нет никаких религиозных запретов… Надо будет озадачить кого-нибудь в Крачках!

* * *

— Туринн-таурские эльфы, подумать только! — Коннетабль сидел как в воду опущенный: это ведь он отвечал за безопасность во дворце. — Им-то ты за каким хреном?

— Может быть, из-за связей с Доль Наяда, может быть — потому что ортодоксы в принципе и в грош не ставят Туринн-Таур и все их эльфийские сложности, — откликнулся Рем. — А может — просто наймиты. Но вряд ли они передали бы кому-то технологию… Хм! Магию такого уровня, как эти плащи-неведимки.

— Никогда и ни за что, — кивнула Сибилла. — Вообще, до сих пор не понимаю, как ты сумел разглядеть убийц под покровами невидимости ДО того, как я их подсветила…

— А я до сих пор не понимаю — как можно пользоваться магией и быть атеисткой? — Брови Аркана взлетели. — Божье слово и доброта, Сибилла. Вот наше главное оружие!

— Это добротой ты их на куски порубил? А потом помочился! — сморщила нос Сибилла. — Варвар!

— Ты обоссал эльфов? — выпучил глаза дю Грифон. — А потом честные люди удивляются — почему я «тыкаю» герцогу и почему не могу воспринимать его всерьёз! Господи, твоё высочество, это же дикость! Убить и обоссать — так только северные…

— Не-а, — отмахнулся Рем. — Они так не делают. Там, на Севере, если начнёшь одежду снимать, чтобы нужду справить — замёрзнешь к чёрту. Разве что в Байараде… Но там народ стеснительный. В основном. Правда, Сибилла? Тебе ведь нравятся стеснительные северяне?

Эта шпилька с понятным только им двоим подтекстом неожиданно для Буревестника произвела на волшебницу самое неблагоприятное воздействие. Её лицо раскраснелось, глаза метали молнии! Волшебница вскочила с кресла и взмахнула волшебной палочкой, вызывая портал.

— Идиот, Аркан! — И шагнула в фиолетовое марево вместе со своим красным платьем, роскошным вырезом и сложной причёской.

— Чего это она? — удивился дю Грифон. — Что ты такого сказал?

— Женщины… — пожал плечами Рем и подумал, что, скорее всего, дело в Сибилле и Микке. Что-то из этой оперы, точно. Может, поссорились? — Нам нужно просить аудиенцию у экзарха. Или у магистра Стросса. Средство против подобных инцидентов необходимо как воздух! Просто представь — диверсанты с такими возможностями в обозе наступающей армии или внутри крепостных стен во время осады…

Коннетабль дёрнул себя за ус.

— Понимаешь, почему отец ненавидит магию? — усмехнулся Аркан. — Поговори с ним на эту тему. Думаю, у него будет большой приём для ортодоксального духовенства в связи с обращением Севера и новой реальностью в Монтанье… Там точно будут те, кто разбирается в противодействии эльфийским чарам. Например — старый наставник зилотов Мартелл Хромой!

— А ты…

— А я навещу наконец сестрицу, а потом отправлюсь в свой домен. Есть неотложные дела, которые требуют моего участия. И вот ещё что: скажите вашим стражникам, чтобы обращали внимание на странную рябь в воздухе… Если им покажется, что они смотрят через слюду или бычий пузырь — лучше всего будет изготовиться к бою и потыкать в то место факелом или алебардой.

— Соберу офицеров, проведу инструктаж. Дознаватели осмотрят тела лазутчиков — может быть, будут какие-то зацепки…

— У Децима есть один эльф, тъялери из Доль Наяда, — нехотя проговорил Рем. — Эадор Нилэндэйл, бывший посол, а нынче — кондотьер, командир вольной компании «Чёрные Птицы». Он может быть полезным в этом деле.

— Благодарю, твоё высочество, — кивнул дю Грифон.

* * *

Селена, умытая и причёсанная, как полагается благородной юной деве, в скромном платье приятного кремового цвета чинно восседала на пуфике и резалась в шахматы с Оливьером. Дружинники Аркана дежурили у дверей и окон, время от времени переговариваясь, в основном — об успешном деле на Низац Роск и добыче, которую намеревались вложить в судовладение.

— Мы купим шнекку, — говорил один из них, памятный Аркану ещё по фьорду Бивень. — Наймём команду, капитана — и озолотимся, торгуя между Доль Наяда, Севером и Аскероном. Капитаном будет Аскель — он потерял ногу и не может рубиться за его высочество, но мореход что надо! Сколько мы с ним морского зверя набили…

Завидев герцога, дружинники выпрямились и приняли вид лихой и придурковатый, как и полагается пред лицом грозного начальства. Буревестник сделал расслабленный жест рукой, предлагая вассалам успокоиться, взял ещё один пуфик и придвинул его к столику с шахматами.

— Тут пару часов назад я четырёх эльфов прикончил, — сказал Рем будничным тоном. — Правда, без Сибиллы, скорее всего, они прикончили бы меня.

Селена встала, бледная и встревоженная, опрокинув подолом платья шахматную доску, фигурки заскакали по паркетному полу, покатились под шкафы и кровать… Оливьер выматерился.

— Птички? — спросил он. — Эадор?

Капитан-купец был в курсе проблем Аркана со старым другом и поэтому выдал первое, что пришло в голову.

— Туринн-Таур, — пояснил Рем. — Собирай дружину, выдвигаемся в домен, дел полно… С эльфийскими ублюдками будем разбираться позже, сейчас нужно забирать Гавора и остальных, и — марш-марш к Цитадели!

— А как же… — встрепенулась Селена. — Ты же…

— Приеду на свадьбу, не сомневайся. Ты хотела замуж за Монтрея — ты выходишь замуж за Монтрея. Всё складывается как нельзя лучше, верно?

— Дю Монтрея, — вздёрнула нос сестрица.

— Никаких «дю»! У вас будет традиционная ортодоксальная семья. Людовик собирается пройти Очищение и стать правоверным ортодоксом!

— Он так сильно меня любит, о Боже… — сложила ладони вместе девушка и вздохнула, совсем как восторженная героиня куртуазных романов.

— Или не любит платить церковную десятину и слушать указания Синедриона… — пробормотал Оливьер. — Я слыхал, он собирался пригласить к себе толкователей из Тимьяна, и это сильно не понравилось дю Бенакам и кардиналу Монтаньи. Но, видимо, герцог Луи взвесил все за и против и решил, что союз с Аскероном выгоднее, чем навязчивое внимание популяров.

— Что вы такое говорите? — Селена переводила взгляд своих тёмных аркановских глаз то на одного мужчину, то на другого. — Вы что, думаете, что я для него — только инструмент? Что он… Нет, нет, наша любовь…

— Разумно, а? — усмехнулся Рем. — Одна граница — с новообращённым Севером, где додавливает синелицых кунингас Микке Ярвинен, другая — с победоносным Аскероном с Арканами во главе. На Востоке — Тимьян… Он защищен от посягательств Синедриона с трёх сторон. Чтобы пойти на него войной и заступиться за единоверцев, оптиматскому рыцарству из центральных провинций придётся миновать или нас, или популярскую вольницу. Каков стратег! Поздравляю, Селена, у тебя очень умный жених, мне прямо нравится! А любовь… Любовь будет только крепче, если она основана на рациональном подходе.

— Фу! Говоришь гадости, — сказала Селена. — Ненавижу Арканов.

— Отвратительные типы, — согласился Рем. — Терпеть их не могу.

В дверь будуара постучали, и раздался голос лейтенанта Мариуса:

— Мистрисс Селена, к вам его превосходительство Деспот Аскеронский!

Девушка закатила глаза, а Буревестник засобирался:

— Три Аркана в одной башне — это уже слишком. Пойдёмте, маэстру!

На лестнице он всё-таки столкнулся с отцом и, поймав его странный взгляд, пожал в ответ плечами — что бы это ни значило. И, пересчитав каблуками ботфортов ступени, сбежал по лестнице вниз. Осуждение или одобрение сквозило в отцовском взгляде — судить Рем не брался. И было ли это связано с покушением — тоже. С одной стороны, туринн-таурских эльфов Сервий Тиберий Аркан не любил почти так же сильно, как и магов, и убийство лазутчиков поднимало авторитет сына в его глазах. А с другой — появление герцога Аскеронского в столице всегда вносило сумятицу, в результате его выходок в воздухе начинал витать дух двоевластия, и это ставило деспота в неловкое положение.

Теперь-то, когда у Аркана Старого в кармане целых три герцогства, ситуация могла в корне измениться, но для этого требовалось время. Так что решение Рема снова самоустраниться из Аскерона и заняться делами в домене казалось наиболее приемлемым вариантом.

Спустившись во внутренний дворик замка в сопровождении своих людей, Буревестник высматривал грума, чтобы приказать ему привести лошадей из конюшни, но вместо мальчика-конюха обнаружил весёлого и довольного Людовика дю Монтрея.

— Скопа! — обращаясь к своему телохранителю, проговорил он. — А я говорил, что мы правильно сделали, что сразу доставили на замковый холм все подарки! Скорей, скорей приведи его сюда!

Скопа коротко кивнул и удалился. Дю Монтрей подошёл поближе и сообщил:

— Ваше высочество, у меня для вас есть некий сюрприз… От нашего общего знакомого. Не в рамках свадебных даров, а просто — из чувства признательности за оказанный приём! Я подготовил приятные мелочи и для ваших братьев, и для отца, и даже успел вручить его высочеству герцогу Лабуанскому замечательную старинную подзорную трубу, а вашему отцу — ларец с реликвиями святого Ежи, но и о вас не забыл, нет… Один респектабельный негоциант с Дымного Перевала специально отыскал его для вас и рекомендовал запастись шляпами! Уж не знаю, к чему это, но он уверял — вы поймёте!

— Джошуа Буттер! — кивнул Рем. — Даже интересно, что вы такое… Да неужели?!

Скопа шагал в сторону парадного дворцового крыльца, держа в поводу гнедого жеребца, который злобно косился на него налитым кровью глазом и прядал ушами. Следом за Скопой конюхи выводили лошадей для аркановских дружинников.

— Бр-р-р-р-р! — сказал гнедой и тряхнул длинной гривой.

— Негодяй! — хлопнул себя ладонями по ляжкам Аркан. — Старая ты сволочь, как же я рад тебя видеть! Ваше высочество, вот это подарок так подарок! Даже представить не могу, чего вам стоило найти именно этого жеребца!

— Просто забирайте его скорее, он совершенно замордовал моих людей! — Было видно, что герцогу приятно.

Аркан перехватил повод у Скопы. Негодяй скалил зубы и пускал слюни.

— Ну-ну, ты ж знаешь: будешь дурить — я тебя наизнанку выверну! — Рем поставил ногу в стремя и взлетел в седло.

Жеребец заплясал под тяжестью седока, оттаптывая ноги Скопе и толкая его крупом.

— Вы друг друга стоите, да? — с некоторой даже завистью спросил дю Монтрей.

— Определённо! — дёрнул узду Аркан. — Хоп!

— Давай-давай! — откликнулись дружинники.

Негодяй, прежде чем сорваться с места в карьер, навалил огромную кучу конских яблок. Очевидно — с надеждой, что кто-то из оставшихся непременно вляпается. По крайней мере, Рем был готов поклясться — это было написано на негодяйской морде.