Новенькая

Евгений Натаров (2024)

В школу приходит новенькая ученица Маруся Макарова: умная, смелая, независимая. Чувство справедливости и бунтарский дух не позволяют ей мириться с диктатурой, навязанной Марией Ивановной — педагогом старой формации. Маруся вступает в конфликт, который приводит к необратимым последствиям. Сегодня дети не решают задачи, а сразу ищут ответы.

Моей любимой Звёздочке.

«Может быть, кто-то в этой

повести попытается разглядеть себя?

Не стоит. Это всего лишь история,

а не Ваше отражение в зеркале».

(Евгений Натаров)

Все персонажи вымышлены, совпадения случайны.

Глава 1

1

Мария Ивановна вошла в класс. Ученики дружно встали, приветствуя педагога.

— Здравствуйте. Садитесь, — Мария Ивановна посмотрела поверх очков на присутствующих и указала рукой в сторону двери. — Хочу представить новую ученицу. С сегодняшнего дня она будет вместе с вами «грызть гранит науки».

На пороге стояла «новенькая»: среднего роста, джинсы по щиколотку, худи чёрного цвета, волосы до плеч, с нижними прядями, выкрашенными в фиолетовый цвет.

— Если честно, не совсем представляю, зачем переводиться в конце учебного года в другую школу, — пожала плечами Мария Ивановна. — Осталось три месяца: март, апрель, май. И всё. Финиш. А ты переводишься в новую школу? Может, откроешь завесу тайны мне и своим новым товарищам? Чем вызвана такая поспешность?

— Семейными обстоятельствами, — голос новенькой оказался низким и не совсем сочетался с хрупкой фигурой.

— Понятно, — нараспев произнесла Мария Ивановна. — Не любишь откровенничать?

— Куда мне сесть? — спросила новенькая, проигнорировав вопрос педагога.

— Туда. На последнюю парту, — Мария Ивановна, не глядя, махнула рукой в сторону стены, увешанной портретами литературных гениев.

— Меня Марусей зовут, — представилась девочка одноклассникам, глядевшим на новенькую с нескрываемым любопытством.

— Ах, да, — Мария Ивановна сдвинула брови. — Забыла представить. Маруся Макарова. Прошу, по возможности, любить и жаловать. Садись уже, не стой.

Маруся медленно пошла в конец класса, придерживая большим пальцем правой руки лямку рюкзака, висевшего на плече. Поравнявшись с последней партой спросила:

— Здесь свободно?

Вихрастый парень, улыбаясь, смотрел на неё сквозь очки. Толстые линзы увеличивали глаза и от этого они казались большими и удивлёнными.

— Свободно, садись, — «очкарик» передвинул книги на свою половину парты. — Я — Лука. А ты Маруся?

— Да, Маруся. Привет.

— Будем знакомы, — Лука перешёл на шёпот. — Я всё время один сидел. Сначала на первой парте, потому что плохо вижу. А потом, как-то незаметно, перебрался в самый конец класса.

— А чего так? — Маруся скосила глаза на соседа.

— Я очки ношу и меня дразнят «очкариком». А ещё «циклопом», из-за толстых стёкол. Очки в таком возрасте многие считают недостатком. Наверное, поэтому с друзьями у меня не сложилось. Но я не обижаюсь, — Лука вздохнул. — А у тебя есть кличка?

— Нет. Я же не собака.

— Скоро будет, — прошептал Лука.

— Это, если я захочу, — Маруся серьёзно посмотрела на соседа.

Раздался громкий хлопок. Учительница стукнула полуметровой линейкой по столу. Маруся вздрогнула, Лука втянул голову в плечи.

— Во время урока в классе должен быть слышен только мой голос, — грозно произнесла Мария Ивановна, выделяя каждое слово. — Я понятно говорю?

— Вы это мне? — уточнила Маруся.

Мария Ивановна медленно встала и направилась к Марусиной парте. Учительница была похожа на ледокол, пробивающий себе дорогу в арктических торосах. Она подошла вплотную и, наклонив голову, пристально посмотрела Марусе в глаза.

— Для своих тринадцати лет — ты дерзкая. Любишь спорить и доказывать свою правоту?

Класс затих. Было слышно, как за окном, в квартале от школы, просигналила машина.

— Я люблю честность и справедливость, — Маруся спокойно выдержала взгляд педагога.

— Не так надо начинать знакомство с новым коллективом, — язвительно прошипела Мария Ивановна.

— А как надо?

Звонок об окончании урока прозвучал, как гонг на боксёрском ринге. Ученики оставались на своих местах, привычно ожидая команды. Мария Ивановна медленно выпрямилась, оглядела класс и снисходительно объявила:

— Урок окончен. Все могут идти на перерыв. Обращаю внимание: идти, а не бежать сломя голову.

***

На перемене одноклассники обступили новенькую.

— Ну, ты крутая!

— Поспорила с самой МарИвой!

— Она смелая!

— Нет, она — самоубийца! Ха — ха — ха.

— Дерзкая! А может быть новенькая — наглая?

— Может — дикая?

— Разошлись, муравьи, — две девочки в одинаковых ярких нарядах и с одинаковыми причёсками, раздвинув одноклассников, подошли к Марусе. — А ты, клёвая. Нам нравятся смелые и прикольные девчонки. Идёшь в нашу команду?

— Какую команду? — Маруся с удивлением смотрела на оживших персонажей детского комедийного сериала.

— Мы главные в этом классе. Я — Ева, — представилась та, что повыше. — А это мой второй номер — София.

— Привет, — София, приторно улыбнувшись, помахала Марусе рукой.

— Сегодня будет дискотека? — спросила Маруся, недоумённо разглядывая эклектичные наряды подружек.

— Нет. Почему ты так решила? — Ева поправила волосы, заплетённые в косички.

— Любишь танцевать? — вставила свой вопрос «второй номер».

— Просто вы одеты, как на дискотеку, — улыбнулась Маруся.

— Мы всегда яркие и клёвые, — одновременно пропели подружки и отбили ладошками «пять».

— Сладко-леденцовые, — передразнила их в рифму девочка с короткострижеными чёрными волосами.

— «Серой мышке» слово не давали, — Ева изменила интонацию с карамельно-приторной на грозно-ядовитую.

— «Серая мышка» — это её кличка, — ехидно уточнила «второй номер».

— Почему «серая мышка»? — спросила Маруся.

— Потому, что она маленькая, тихая и одевается не ярко, — пояснила Ева.

–Это не повод, чтобы унижать человека, — возразила Маруся. — Одежда — это дело вкуса каждого. А, как известно, о вкусах не спорят.

— Вы посмотрите на неё — а она и правда, дикая, — Ева брезгливо взглянула на Марусю. — Мы предлагаем нашу дружбу только один раз. София, мы уходим.

— Только один раз, — эхом отозвалась «второй номер», скорчив обиженную физиономию.

Маруся подошла к «серой мышке» и улыбнулась, протянув руку для приветствия.

— Будем знакомы? Я — Маруся.

— Варя, — глаза девочки блеснули яркими лучиками радости. — Хочу предупредить — Ева и Соня не любят, когда с ними так жёстко. Они могут озлобиться.

— Нормально. Забей, — Маруся махнула рукой. — А ты чего одна?

— Я в этой школе тоже новенькая. Пришла в сентябре, в начале учебного года. Общаюсь ровно со всеми, а по-настоящему ещё не успела ни с кем подружиться, — и, через паузу, вздохнув, Варя продолжила: — Честно говоря, со мной не особо хотят общаться. Понимаешь, Маруся, в нашем классе, каждый человек состоит в каком-нибудь микро-коллективе, с закрытым доступом. Здесь популярны, так сказать, кружки по интересам.

— Дай угадаю: а тебя никуда не принимают?

— В общем, да. Сначала ко мне приглядывались. Тестировали по стандартным показателям. Наверное, пытались понять к какой социальной группе меня отнести. А теперь я и сама, не особо хочу вступать ни в какую команду.

— Клановая система — это не есть «хорошо», — покачала головой Маруся.

— Когда ты одна, то сложно судить сообщество, — вздохнула Варя.

— Теперь ты уже не одна. Теперь нас двое.

— Я рада, — улыбнулась Варя. — Ты мне сразу понравилась.

— А всё-таки, почему «серая мышка»? — спросила Маруся.

— Это Ева с Софией так решили. Но они меня ещё плохо знают, да и не было случая проявить себя, — Варя показала сжатые зубы, и, имитируя волчий оскал, зарычала. — А, как видишь, клыки у меня есть и они острые.

Звонок поторопил школьников занять свои места в космическом корабле, улетающем на «планету знаний».

2

Первый учебный день в новой школе подошёл к концу. Маруся вышла на улицу и жадно вдохнула свежий весенний воздух. Ветер дунул в её волосы и они, взмахнув прядями, словно крыльями, рассыпались по плечам. Через парк, прилегающий к школе, уходила Варя, пиная ногой, пустую банку из-под чипсов.

— Варя! — окликнула одноклассницу Маруся и помахала рукой. — Подожди!

Варя остановилась, улыбаясь краешками губ и поджидая новую подружку.

— Я пойду с тобой, если не возражаешь? — предложила Маруся.

— Конечно, не возражаю и даже наоборот — очень рада. А ты где живёшь?

— В двух кварталах отсюда.

— Отлично. Тогда нам по пути, — обрадовалась Варя. — Мы ведь почти соседи, а друг друга ни разу не встречали. Странно, да?

— Это нормально. Просто, мы раньше снимали квартиру в другом районе. А сюда переехали зимой. Эта школа оказалась ближайшей и наиболее полно отвечающей предпочтениям моей мамы. Она очень серьёзно относится к месту моей учёбы. А ещё не приемлет государственных учебных заведений. Так я здесь и оказалась.

— У меня аналогичная история, — улыбнулась Варя. — Скажи, а в твоей старой школе было лучше, чем здесь?

— Сложно сравнивать, проучившись только один день. Просто, в старой школе я провела несколько лет и оттого она мне роднее и ближе. Но могу сказать точно, что учителя там другие. Более душевные, наверное. Таких узурпаторов, как Мария Ивановна, точно не было.

— МарИва педагог старой закалки и пытается в школе держать жёсткую дисциплину, проверенными временем методами, — покачала головой Варя. — Ты сегодня с ней пошла на конфликт. Будь осторожна, Маруся, она этого не забудет и не простит. Теперь ты для неё — цель номер один.

— Посмотрим ещё, кто для кого «цель номер один», — усмехнулась Маруся.

— Может, по дороге, зайдём в блинную или бургерную? — предложила Варя. — Отметим начало учебного года.

— Конечно, — обрадовалась Маруся. — И ещё отметим наше знакомство. Только пойдём в хорошее кафе. Выпьем чаю или кофе, съедим по вкусному десерту.

— Нет, Маруся, я не могу в кафе, — смутилась Варя.

— Не парься, подруга, я угощаю. От чистого сердца, — Маруся обняла Варю за плечи. — Я знаю рядом неплохое место, где шеф-кондитер готовит настоящие французские десерты. Идём, тебе непременно понравится.

***

Колокольчик звякнул на двери при входе в кафе, извещая бариста о новом госте. Варя улыбнулась, с наслаждением вдохнув шоколадно-ванильный аромат кофе и булочек.

— Ну как тебе заведение? — спросила Маруся, скидывая рюкзак и плащ.

— Зачётное место, — радостно ответила Варя, аккуратно повесив куртку на спинку кресла.

Официантка принесла меню и притворно-бодрым голосом задала дежурный вопрос: «Что-нибудь закажете сразу или будете выбирать?»

— Мы ещё не определились. Чуть позже будем готовы и Вас позовём, — привычно ответила Маруся.

— Здесь дорого, Маруся, — настороженно произнесла Варя, глядя в меню.

— А ты закрой цены ладошкой и выбери то, что покажется достойным внимания. Я же сказала, что угощаю.

— Кого я вижу, — раздался елейный голос Евы. — Глазам своим не верю.

— Какими судьбами? — с той же интонацией произнесла вопрос София.

— А, сладко-леденцовая парочка, привет, — помахала рукой Маруся, внезапно появившимся одноклассницам.

— Девочки, вы не заблудились? — театрально округлила глаза Ева. — Это не блинная и не пельменная.

— И не шаверма, — подыграла подруге София.

Подружки притворно засмеялись отбив друг другу «пять».

— Ой, а мы не посмотрели на вывеску, когда заходили, — Варя обхватила щёки ладошками и закачала головой. — Что будем делать, Маруся?

— Теперь не знаю, Варя, — включилась в игру Маруся. — Может, уйдём отсюда?

— Это будет правильное решение, — согласно закивала головой Ева. — Это же французская кондитерская, девочки. Дорогое заведение. Не ваш формат.

— Совсем не ваш формат, — поддакнула София, ехидно улыбаясь.

— Нет. Мы всё же останемся. Неудобно будет уйти, ничего не отведав, — надула губы Маруся. — А вы не могли бы нам помочь, девочки?

— Как помочь? — насторожилась Ева.

— Деньгами? — уточнила София.

— Нет. Деньги у нас есть, спасибо, — Маруся развернула меню. — Вы могли бы нам помочь сделать правильный выбор. Вот, например, порекомендовать какой-нибудь десерт. Похоже, что вы здесь частые гости, да?

— Конечно, — заносчиво ответила Ева.

— Часто бываем, — гордо ответила София.

— Хорошо. Тогда подскажите, что мне заказать: бламанже или парфе? — Маруся в упор смотрела на подружек.

— Я думаю… Ну… Наверное…, — Ева покраснела.

— Ой, а я постоянно путаюсь в этих французских названиях, — притворно захихикала София.

— Тогда специально для вас, сладко-леденцовые подружки, экскурс в кондитерский мир Франции, — развела руки в стороны Маруся. — Бланманже — это сладкое желе из коровьего или миндального молока, которое подается холодным. Парфе — лакомство из взбитых сливок с сахаром и ванилью, обладающее поистине изысканным вкусом. Надеюсь, вам пригодится эта информация. Для общего развития.

— «Кринжово», да, красотки? Куда же вы?! — засмеялась Варя, прокричав вслед спешно удаляющимся подружкам.

— Я так понимаю, это и был ваш заказ? — весело улыбаясь, спросила официантка, невольно ставшая свидетельницей пикировки одноклассниц.

— Точно так. И чайничек зелёного чая, пожалуйста, — добавила Маруся.

— Отличный выбор, — похвалила официантка.

***

— Ну как, понравился десерт? — спросила Маруся.

— Очень. Спасибо, Маруся, — улыбнулась Варя. — Давай ещё посидим, поболтаем.

— Конечно, посидим. Торопиться некуда и незачем. Сегодня наш день, — согласилась Маруся. — Ты мне расскажешь о себе. Хочу узнать тебя поближе.

— Хорошо. Расскажу, — вздохнула Варя. — Только я не знаю, с чего начать?

— Детский сад можно опустить, — засмеялась Маруся.

Варя положила голову на ладонь правой руки и, немного подумав, начала рассказ.

— Мы живём вместе с мамой Наташей в съёмной однокомнатной квартире. Она работает продавцом-кассиром в крупной торговой сети. Деньги получает нормальные, но за это приходится много работать. Есть бабушка Виолетта, по маминой линии. Она какой-то там заслуженный деятель каких-то искусств; живёт в Москве. Всё зовёт нас переехать к ней, но мама не хочет. Говорит, что родственников лучше любить на расстоянии. Мы не часто с ней видимся. Раньше я ездила к ней на каждые летние каникулы, а теперь перестала.

— Поссорились? Идеологические разногласия по вопросу исторической роли современного подростка в развитии вселенной? — улыбаясь, спросила Маруся.

— Нет. Просто, в какой-то момент я поняла, что общение мне больше не приносит удовольствия. Бабушка хорошая, добрая и заботливая. Но, доброта иногда принимает катастрофически убийственные формы: окутывает, обволакивает и захватывает так, что становится трудно дышать и двигаться самостоятельно. А ещё бабушка очень правильная, какая-то. Весь уклад её жизни подчинён строгому регламенту и здравому смыслу. Практически армейский распорядок дня. А ещё, она очень любит учить жизни и критиковать маму. Раньше я на это не обращала внимания, а теперь меня это просто бесит. Мама работает день и ночь, чтобы у меня было всё необходимое и не хуже, чем у других. Её просто не за что критиковать и ругать. А бабушка постоянно её в чём-то обвиняет. И потом, в Москве у меня нет ни подруг, ни друзей. Весь круг общения — это бабушкино интеллигентное сообщество. Этакий клуб рафинированных престарелых эстетов, которые каждый раз, когда обращаются ко мне, говорят: «Сударыня, не соблаговолите ли Вы?» или «Будьте так любезны, юная леди». Когда я возвращаюсь домой, в Питер, мне кажется, что я вся пропахла нафталином. И в прямом и в переносном смысле.

— А твой папа?

— Папа погиб, когда мне было два года, — вздохнула Варя.

— Прости, я не знала.

— Нормально, проехали. Это было давно и у меня уже отболело, — Варя сцепила руки в «замок». — Хотя, нет. Я сейчас обманываю. Не тебя, Маруся, а себя. Когда на классные собрания приходят папы моих одноклассниц, и я вижу, как они улыбаются своим детям, мне хочется закричать или заплакать от обиды. Но я делаю вид, что всё хорошо и мне безразлично. Говорят, что время лечит, но скажу честно, что с годами ничего не проходит. Мне по-прежнему его не хватает.

— А что произошло, Варя?

— Мама рассказывала, что он был подводником. На лодке случилась авария, она затонула и весь экипаж погиб. Ты знаешь, я ведь его совсем не помню. Бывают же какие-то яркие моменты из детства, которые остаются с тобой навсегда. А я, как ни старалась, ничего вспомнить не смогла. А я очень старалась. Осталась только одна фотография, где папа улыбается и держит меня маленькую на руках. Эту я бережно храню, а остальные мама уничтожила.

— Странно. Почему уничтожила?

— Я никогда не спрашивала, а мама никогда не рассказывала. Разговоры о папе у нас являются запретной темой. Думаю, что маме нелегко о нём вспоминать, а фотографии — это застывшие моменты нашей жизни, запечатлённые на бумаге. Вот так мама и решила: неприятные воспоминания — это мусор и их место в помойном ведре.

— А дедушка и бабушка по папиной линии?

— С родственниками папы мы тоже не общаемся. Я даже не знаю — есть ли вообще у него родственники. А бабушка, как-то сказала, что папа был полным придурком. Я была очень удивлена, потому что она обычно так людей не оценивает. И это было самое сильное ругательство, которое я слышала от неё за все годы нашего общения.

— Вас рассчитать? — спросила официантка.

— Да, пожалуйста, — ответила Маруся, доставая кошелёк.

— Давай ещё посидим, Маруся, пожалуйста, — Варя сложила ладони, как для молитвы. — Теперь твоя очередь — ты должна мне рассказать о себе.

— Хорошо, — улыбнулась Маруся и обратилась к официантке. — Тогда ещё чай, пожалуйста.

***

— Рассказ о моей жизни похож на твою историю, только менее трагичен. Папа Аркадий с мамой Кирой банально и скандально развелись пять лет назад. С тех пор мы с мамой живём вдвоём в двухкомнатной квартире, — начала своё повествование Маруся. — В двухкомнатной, потому что мне, как говорит мама, нужно своё пространство. Хотя, я подозреваю, что «своё пространство» больше требуется ей самой. Она у меня творческая единица — фотограф. Так же, как и твоя мама, моя старается заработать на безбедную жизнь своему «любимому котёнку», то есть мне. И поэтому, как бурлак на картине Репина, тянет лямку тяжёлого творческого труда. Я мечтаю, как можно быстрее повзрослеть и пойти работать, чтобы помочь маме. А в перспективе, открыть бизнес, который позволит ей отдыхать, а нам вместе — безбедно жить.

— В смысле: «пойти работать»? А учиться дальше ты не собираешься? Типа, после школы пойти в институт или университет?

— Пока нет. Я даже не знаю, в какой области буду полезна и эффективна, — Маруся задумалась. — А у моего папы есть своя точка зрения на воспитание и процесс обучения. Очень далёкая от фундаментальной. В плане воспитания его установка: «Ребёнок должен расти, как трава — самостоятельно и бурно». А относительно образования он говорит, что надо уметь читать и писать, а остальное — это жизненный опыт.

— Интересная позиция, — ухмыльнулась Варя. — А он сам, какой ВУЗ закончил?

— Среднюю школу со средним баллом в аттестате, — улыбнулась Маруся. — Зато мама окончила университет с красным дипломом. На что папа любил повторять одну и ту же зашкварную шутку: «Лучше иметь красную рожу и синий диплом, чем наоборот».

— Красная рожа — это признак неумеренного потребления алкоголя? Так? Я, просто, не очень понимаю взрослый юмор, — пожала плечами Варя.

— Как раз ты всё поняла правильно. Папа любил «прибухнуть», а потом зависнуть на пару дней с друзьями. И, как ты понимаешь, маме это совсем не нравилось. Когда они начинали ругаться, типа, в соседней комнате за закрытой дверью, я надевала наушники и слушала стихи. Наушники, кстати, родители мне сами подарили на новый год. Когда я выбрала именно этот подарок, они даже не врубились, для чего мне эти «затычки для ушей». Папа решил, что так мне музыку удобнее слушать. Полный отпад. Мне кажется, что мир взрослых и детей — это железнодорожные рельсы: идут всё время рядом, но нигде не пересекаются. А если вдруг пересекутся, то возможна катастрофа.

— Интересная аллегория, — улыбнулась Варя. — А с папой ты часто видишься?

— Не особо. Он из клана «воскресно-праздничных отцов»: всегда появляется внезапно и желает, чтобы я немедленно свернула все свои дела, потому что он приехал. Я люблю папу, и мне с ним бывает весело, но родитель — это не факир на час. Он не может показать красивый фокус, и потом пропасть на долгое время, — Маруся глотнула остывшего чая и поморщилась. — Я сейчас скажу, наверное, не очень приятные слова, но честные. Мне кажется, что погибший папа лучше, чем живой приходящий. Погибшего можно любить просто так, такого, какой он был, со всеми потрохами. А своего живого папу я иногда начинаю просто жалеть, считая неудачником, которому хочется дать хорошего пинка, чтобы он, наконец, начал действовать, а не строить воздушные замки.

— Жёстко, — покачала головой Варя.

— Нет, Варя, нормально. Это ведь он должен заботиться обо мне, он должен меня защищать и учить житейским премудростям, а не наоборот.

— А дедушка и бабушка у тебя есть?

— Конечно, есть. Они очень милые, жизнерадостные и любят меня. Мне нравится ездить к ним в гости. Бабушка готовит всякие вкусняшки, а дед у меня весёлый и мудрый, как старый филин.

У Вари зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Мамуля».

— Мам, я уже иду домой. Нет. С подружкой сидим в кафе, заболтались, извини. Ты её не знаешь. Зовут Маруся. Новенькая.