Диаблеро

Евгений Панкратов (2024)

Общество нас сковывает, подрезает крылья. Туда не ходи, того не делай. Это естественно, привычно, иначе никак. Так было всегда, все так живут. Твоя личная свобода заканчивается там, где начинается свобода другого индивидуума. Но что, если в один прекрасный день ты узнаешь, что у тебя нет даже видимости свободы? Что наряду с естественным в обществе сосуществует что-то ещё. Что привычное общество строго ранжировано, и любой индивид с низким социальным рейтингом может в любой момент быть пущен под нож государственной машины. Стать смазкой для шестерёнок иного, более высокого слоя общества — сверхъестественной нечисти. И единственным способом порвать оковы будет сделка с дьяволом, ценою в собственную душу? Рискнёшь всем, или побоишься переступить через начертанные для тебя рамки?..

ТОМ 1:

(не) герой нашего времени.

Глава 1.

Последний день летний выдался тёплым и ясным. Хоть я и собирался завершить его в ресторане, но хорошая погода воспринималась многообещающей увертюрой к запланированному событию. Этот день во многих отношениях был последним: последний день лета, последнее воскресенье месяца, последний день каникул, последний день недели, последний рабочий день. Последний день очередного этапа моей жизни, не самого весёлого и приятного.

Сегодня я благополучно получил расчёт в летнем кафе, где подрабатывал официантом в течение трёх душных летних месяцев. Так-то у нас в города многие кафе открывали летние площадки и нанимали туда дешёвую студенческую силу, но вот только не многие хотели за это платить. По крайней мере, в полной мере. Зарплата изначально была с гулькин нос, а список штрафных предписаний по объему не уступал большой советской энциклопедии, но даже при таких выгодных для себя условиях работодатель умудрялся недоплачивать. Оно и не удивительно, ведь нет такого преступления, на которое не пошёл бы капиталист ради прибыли в тысячу процентов, особенно если это преступление ненаказуемо. Да здравствует общество победившего капитализма и всё такое.

Последний месяц в этом плане был особо опасен: за него могли вообще не заплатить. Он же не просто так называется последним, после него студент больше не нужен, так зачем платить? И тут хоть психуй, хоть не психуй, всё равно получишь буй. Поделать с этим ничего нельзя. Трудоустройство полуофициальное, с массой дополнительных соглашений и условий. Зарплата на три четверти состоит из премий. Да и что сделать-то? Пожаловаться в трудовую комиссию? Подать в суд? Не смешите мои тапочки! Зачастую я даже не знал настоящего названия организации, в которую устраивался. Как не знал где находится суд и как в него обращаться.

Студенты сами по себе народ гулящий, фигаро здесь, фигаро там, потому и на приличную работу их брать не спешат. Да и чтобы на не приличную устроиться надо ещё постараться: зачастую работодатель устраивал целые конкурсы, анкетирование, тесты, как будто кандидатов в будущие космонавты отбирал. Сначала я удивлялся таким затянутым предварительным ласкам, но потом сообразил, для чего это делается: как раз для того, чтоб отсеять тех, кто реально способен написать в трудовую комиссию или подать в суд.

Показал норов на стадии трудоустройства — остался без работы. Не сумел к начальству подлизаться и втереться в доверие — получишь перманентное депремирование и не получишь расчёт за последний месяц. Противно чувствовать себя пресмыкающимся? Да. А куда деваться? Без работы не будет и денег, а без денег жить гораздо тяжелее, чем с ними. За всё в этой жизни надо платить. За еду в том числе. Самостоятельная жизнь, она такая. Когда проходит первая эйфория пьянящей свободы начинаешь понимать, что многие полезные функции больше не работают. Например, функция автозаполнения холодильника. Ещё оказывается, что и за жилье-то надо платить. И за обучение.

За обучение конечно можно и не платить, сходить в армию, но это два года жизни в фактическом рабстве, ну там — строить дачи генералам и иже с ними, и наслаждаться дедовщиной. И если на гражданке рабство всё больше психологическое, заставляющее тебя почувствовать себя пресмыкающимся, то в армейке всё больше физиологическое, которое может превратить тебя в реальный овощ. Как по мне — вариант так себе, поэтому за обучение я держался, как мог.

Учился я на платном отделении, как это ни печально. Все экзамены сдал на отлично, набрал вступительный балл и по предварительным спискам числился на бесплатном. Однако в самый последний момент всё переиграли. Взялся узнавать в деканате как так вышло, и выяснил, что недостаточно просто сдать все экзамены на пятёрки — много вас таких — надо ещё допы иметь в виде красных дипломов, наград за олимпиады, связей, богатых родителей. Без этих допов поступить на бесплатное, да ещё и такое престижное как экономика, вообще не реально. Вот моё место и ушло сынку какого-то богатого родителя. Поступал я на бесплатный экономический факультет, а в итоге оказался на платном судомеханическом. Зачем мне дальше по жизни нужна будет такая специальность — я не знал. Учился ради диплома, а не специальности, теша себя надеждой, что потом можно будет пойти на второе высшее. В этот раз точно на экономическое.

Экономика должна быть экономной, это высказывание как нельзя лучше понимаешь именно в студенчестве. Зарабатывал разными подработками, ночным сторожем, ночным грузчиком и сезонными заработками, вроде разнорабочего на пляже и официанта в летних кафе.

Семья у меня была типичной отечественной, пьющей, живущей одним днём, а порой даже не живущей, а выживающей. Как и у многих в стране, у нас в любое время года основная задача была перезимовать. Многие проблемы топились в вине. Нет денег на обучение? Надо выпить, глядишь, к тому времени как протрезвеем, проблема рассосётся сама собой… Нет, родители помогали, как могли и когда могли, но помощь та никогда не была своевременной, оказывалась по остаточному принципу; всё-таки в вопросах выживания своя шкура всегда ближе к телу. Вот и моя была мне ближе, и в один прекрасный момент я осознал, что выживать без семьи проще, чем с ней. Хотя бы в том плане, что никто лишний раз не выносит мозг и не треплет нервы.

Общежитие мне не дали, так как не иногородний, а то, что у меня район удалённый, так это во внимание решили не принимать. Нашёл, вероятно, самую дешёвую комнату в городе, у старушки божьего одуванчика. По крайней мере, первые два месяца она такой была, после чего внезапно начала — нет, не молодеть, а обрастать шипами.

Разобравшись в моей ситуации, старая карга принялась затягивать гайки, переобуваться на ходу, требовать того, чего изначально в договоре и в помине не было. Насколько я понял, цену на сдаваемую комнату она изначально формировала с таким расчётом, отсюда и дешевизна. Кто-то уходил от неё сразу, кто-то чуть погодя, а я вот задержался… Она дала время обжиться, пустить корешки, привыкнуть, при этом проявляла даже не сочувствие, а почти заботу, и когда показала истинное лицо, то сорваться с места было уже сложно.

По факту я сейчас выполнял у неё всю работу по дому, слесарь, сантехник, электрик, грузчик, кочегар и дворник. Не нравится — вон бог, вон порог, иди на все четыре стороны. А идти-то не хотелось, слишком уж привык, от института близко, да и главное — дёшево, реально самое дешёвое, что нашёл в городе.

Экономить приходилось на всём, но больше того, что заработал, сэкономить всё как-то не получалось. Денег катастрофически не хватало ни на институт, ни на жилье, ни на жизнь, а ещё ведь хотелось с сокурсниками гульнуть, девушку на свидание пригласить, одеться нормально, развлечься. Начал зашиваться на работах, пропускать лекции, и в итоге вполне закономерно попал под отчисление. Восстановился, но с другим потоком, после чего сосредоточился сугубо на учёбе, в ущерб работе, и денег, соответственно, стало ещё меньше, хотя казалось куда уж? С новым потоком не сошёлся, третий курс как-никак, я для них чужак, а чтоб влиться в коллектив, нужно было участвовать в мероприятиях, естественно не бесплатных, а это опять деньги.

Так же выяснилось, что при отсутствии денег автоматически исчезает девушка. Алена. Познакомился с ней в деканате, когда узнавал, кому моё место досталось, в итоге сошлись на взаимной неприязни к мажорам. Не супермодель, но и не уродина, очки её точно не портили, портил её характер.

Когда выяснилось, что в нашем тандеме добытчик по большому счету она — там и повышенная стипендия от деканата, и семья благополучная, фермеры из российской глубинки, достаточно зажиточные чтоб активно помогать дочке, ну и может что-то ещё чего я не знал, то принялась Алёнка на себя одеяло тянуть, брать бразды правления, открыто пренебрегать и помыкать мною.

Я уже к тому времени и привык на приниженном положении существовать. Ещё когда в деканате восстанавливался, осознал, что попытка качать права в ситуациях, которые я не мог контролировать, приводили к ухудшению общего положения дел. Быстро понял, что требовать чего-то бесполезно, можно только просить. Стал со многим мириться и смиряться, поэтому и подруге ничего не говорил, хотя внутри, конечно, всё кипело. Но моей ненаглядной и этого оказалось мало, она словно хотела чего-то большего, а вот чего именно я так и не узнал. Начала провоцировать ссоры и в конечном итоге показательно разорвала отношения. А после этого ещё на меня же и взъелась, стала вредить по учебной части, распускать слухи, очернять репутацию.

Так что деньги, вернее их отсутствие, сильно довлело над моей жизнью. Этим летом поработал нормально. Продавец-кассир попалась на мошенничестве и меня, на временной основе, назначили вместо неё, да так и оставили, ведь у нас в стране нет ничего более постоянного, чем временное. А это и заработная плата повыше, и возможностей подколымить больше. Да еще и расчет полный за последний месяц работы получил. Белая полоса началась, не иначе. Насобирал денег аж на полтора семестра обучения, что, собственно, и решил отпраздновать. Чтоб жизнь не казалась совсем уж беспросветной, я завёл себе правило: раз в месяц, как бы хреново все не складывалось, посещать приличное заведение, уровня ресторан.

Вот сегодня как раз и был такой день.

***

Ресторан назывался «Старый Дуб», и, на мой вкус, оказался более, чем приятным. Имелись два этажа, большой зал с живой музыкой, исполняющей рок. Присутствовал бар и несколько малых залов. Контингент, на первый взгляд, был приличным, а официантки симпатичными.

Я попросился в малый зал, поскольку музыка казалась уж больно громкой; если настроение останется, то потом посижу чуток в баре, послушаю музыку. В выбранном зале, несмотря на вечернюю пору, большинство мест оставались свободными, так что имелась возможность самому выбрать куда присесть. Я расположился за просторным столиком, рассчитанным на четырёх человек. Два двойных пустовали, вдоль стенки шёл диванчик с несколькими приставленными столами. Сначала хотел сесть туда, но свободным оставался только серединный столик, угловые были заняты.

В зале царил полумрак, созданный приглушенным освещением; в качестве украшений на стенах и колоннах были развешаны вещи, стилизованные под старину и затянутые бутафорной паутиной.

Миловидная невысокая официантка по имени Яна приняла заказ, в ожидании которого я ненавязчиво изучал остальных посетителей зала.

За одним из двойных столиков сидели две симпатичные девчонки моего возраста, собственно, они были одной из причин, по которым я выбрал этот зал. Чем чёрт не шутит, может, решусь познакомиться? Ведь то, что у меня ни гроша за душой на лице не написано. Девушки баловали себя суши и рассматривали фотки в телефонах, что-то негромко, но оживлённо при этом обсуждая.

Ещё за одним сидела парочка старичков слегка за тридцать, проявляющая друг к другу более чем активный половой интерес, часто касались друг друга, часто глядели в глаза, что-то оживлённо рассказывая или вспоминая при этом. Седина в бороду — бес в ребро? Или в тридцать ещё нет седины?

За большим столом сидела кампания из пяти человек, три парня и две девушки. Парни молодые, накачанные, с цепями и перстнями, стол богато накрыт, вискарь, текила, экзотические закуски. Вели себя довольно шумно, явно рисовались перед девушками. И было перед кем рисоваться: там всё как на картинке, и пластика всех нужных мест — губки, носики, попки, грудь — и косметика, и причёска, и одежда. Таких я только в элитном эскорте видел, и то по телевизору, в фильмах про богатую жизнь. Слишком красивые, чтобы быть настоящими. Даже просто смотреть боязно, вдруг неподъёмный счёт за это выставят?

В одном углу дивана выпивали армейские товарищи, может афганцы или другие какие ветераны, грубая речь, специфические выражения, водочка с грибочками и огурчиками, «расплескалась синева» на звонке телефона.

В противоположном углу разместился дедок, который постоянно что-то курил и читал газету; облако табачного дыма и желтоватые страницы скрывали его фигуру и лицо, делая каким-то невнятным. Мимоходом я удивился, что же это он такое покурил, что его аж на чтение газет прибило? Где он её взял? Они вообще ещё существуют?..

Есть у меня такая слабость, люблю на людей ярлыки развешивать. А что? Удобно, хоть и не всегда попадаю в десятку с оценкой. Вот и на окружающих развесил: кокетки, мажоры, афганцы, любовники и конферансье.

***

Неприятности начались с первой ложкой первого блюда, словно какой-то чёртов триггер сработал. К шумной кампании явилось пополнение, и они решили сдвинуть столы. А поскольку четверных тут больше не было, то один из парней вежливо, но безапелляционно попросил меня пересесть. Жуть как не хотелось этого делать, вот с чего бы мне пересаживаться? Это уже мой стол, я за него первым сел, я к нему привык, я на него настроился, и тут — нате, сила вся в мандате. Хотелось отказать, но я понимал, что ничем хорошим это не кончится, ну, по крайней мере, для меня. В лучшем случае просто испорчу себе настроение так ничего и не добившись, а в худшем — получу по мордам. Пришлось пересаживаться за тесный двойной стол, Яна как раз принесла вторую часть заказа, и места на столе оказалось прям впритык.

Подумал пересесть на диван, но что-то меня остановило от этого шага. Само наличие бывших военных, в состоянии сильного алкогольного опьянения ничего хорошего не сулило, ни общаться, ни пить, ни тем более драться с ними не было никакого желания. Внешность дедка тоже не располагала к тому, чтобы составить ему компанию: достаточно длинные волосы с импозантной сединой на висках лоснились и были зализаны назад, острый нос, усики как у фокусника, завитые колечками наверх — всё это вызывало приступ какого-то подсознательного отвращения и даже тревоги. Да и курил он так, что газету в никотиновом облаке было не видать. Может сигару или трубку?..

Однако допитый бокал пива внезапно ударил в голову, расслабил, и острые углы происшествия сгладились сами собой, ведь по большому счету ничего страшного не произошло. Да и привык я многое спускать на тормозах. Поэтому пришлых под конец бокала рассматривал уже с некой толикой умиротворения в душе.

К компании присоединился парень и две девушки; девушки под стать остальным, длинноногие, фигуристые, с причёсками и макияжем, блондинка и рыжая. Но парень внешностью переплюнул даже их. Голубизной вроде не тянуло, подтянутый, спортивный, и в целом брутальный, а не гламурный, но, чёрт — длинные кучерявые волосы платинного блондина и льдисто голубые глаза выбивались из привычного образа современности. Такие типажи только в фильмах встречаются, на обложках журналов или на страницах героических книг.

Пиво просилось наружу. Уборная понравилась, добавив ещё один плюсик ресторану, чистая, унитазы сами смывали, вода из раковины сама текла, всё по фэншую. Раковины располагались в общем помещении между отделами «м» и «ж», и возле них я столкнулся с одной из красавиц мажорской компании. Девушка была поистине сногсшибательной, а пиво расслабило, заставило забыть о классовом неравенстве, пролегающим между нищим студентом и золотой молодёжью. Девушка, скорее всего, была фотомоделью, хотелось думать именно так, а не про эскорт. Но кем бы она ни была на самом деле, откровенно разглядывать её мне это не помешало.

Жгучая брюнетка заметила мой взгляд в зеркале и насмешливо спросила, не поворачиваясь:

— Что, нравится?

— Безусловно, — вздохнул я, и затем зачем-то добавил: — Чувствуется работа мастера…

— Ты это о чём? — грубовато уточнила красавица.

— О вашей внешности…

— Что ты себе позволяешь?! — возмутилась обидчивая дама, сверкнув голубыми глазами. — У меня всё натуральное!

— Так я и восхищаюсь мастерством матушки-природы, сотворившей такое совершенство, — попытался выкрутиться я, чувствуя, что начинаю потеть.

Девушка что-то фыркнула, и поспешней, чем этого требовалось, вышла из уборной, оставив за собой шлейф дорогого парфюма. Я сделал глубокий вдох и ополоснул лицо. Язык мой — враг мой, а алкоголь — губитель. Как там, в песне: если бы, если бы не была вина, если бы водку не придумал Сатана… Хотя её вроде Менделеев придумал? Ладно, не в этом суть, а в том, что телефончик эта девчонка мне точно не даст, но чего уж, тут я сам виноват. Родился без серебряной ложки в одном месте.

Последствия не заставили себя долго ждать. Как только я принялся за стейк, ухажёр удачной работы пластического хирурга принялся за меня. Он подсел к столу и грубо уточнил:

— Тебе никто не говорил, что пялится на чужое нехорошо? — и, отодвигая от меня тарелку со стейком продолжил: — А за языком нужно следить?

Парень примерно моего возраста, но из-за частых посещений тренажёрного зала выглядит намного старше и гораздо опаснее. Плоская золотая цепь на шее, там же ладанка на простом шнурке. Золотой перстень с черным квадратным камнем. Белая футболка, стилизованная под домотканую, со шнуровкой на шее. Да и внешность приметная, холеная. Стрижка под машинку, но дизайнерская, с каким-то символом, выбритым на правом виске. Татуировка взбирается из-под футболки на шею, какая-то вязь или иероглифы. Лицо харизматичное, подбородок массивный, челюсть резко очерчена, в общем и целом — мужественный фэйс. И глаза — серые. Я обычно в глаза не смотрю, стыдясь увидеть там нелестное мнение о себе, но тут и смотреть не надо, чтоб понять, что обо мне думают. Глаза, к слову, «залиты», подёрнуты пьяной поволокой.

— Да я, вроде, слежу, — постарался как можно спокойней ответить я, отгоняя подступающий к животу мерзкий липкий комок страха, при этом нож откладывать не спешил.

— Тогда как так получилось, что ты оскорбил мою девушку? — картинно поднял левую бровь качок.

Собственно, отнекиваться не было смысла. Верзила говорил достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех посетителей этого малого зала. И… что-то с ними со всеми решительно было не так… Его собственная компашка затихла, явно с предвкушением ожидая развития событий. Девушки с суши оказались мне знакомы, с моего потока, имён не знаю, но видел на лекциях. У одного из афганцев, кажется, скоро приступ случится, раскраснелся, вены на лбу выскочили. Любовники вообще на окружение не реагировали, все друг в друге, даже завидно такой увлечённости. А дедок отклонил газету и надел пенсне, чтобы лучше всё разглядеть. Чёрт побери, настоящее пенсне!..

— И что, ты хочешь, чтоб я извинился? — уточнил я, полагая, что этим вряд ли всё ограничится.

— Не, я не хочу, — хмыкнул ухажёр. — Но моя девушка сильно обиделась, она сказала, что если я сломаю тебе нос, то сегодня меня ждёт незабываемая ночь, ну, ты понимаешь? Так что пойдём, выйдем, обещаю, что бить буду аккуратно, но сильно.

— Ну а если я откажусь с тобой выходить? — я всё-таки отложил нож.

— У тебя есть варианты, — оскалился верзила. — Могу сломать тебе нос прямо здесь. Ну, или ты можешь встать на колени и громко извиняться и целовать Оксанке ноги до тех пор, пока она тебя не простит. Делать надо все искренне, ведь если она тебе не поверит, то я всё равно сломаю твой нос. Также можешь пройтись со мной в сортир и там обслужить меня вместо моей девушки, я как-то уже настроился на секс сегодня, и в принципе без разницы от кого его получу…

Я не удержался и хохотнул:

— Ты это серьёзно? У тебя такая красивая девушка, а ты мечтаешь о перепихоне в сортире с другим мужиком?

Шея противника вспыхнула пунцом, но только на миг, он быстро взял себя в руки и, откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула презрительно сообщил:

— Дело не в удовольствии, а в унижении. Этот акт унизит тебя достаточно глубоко, чтоб удовлетворить честь моей девушки, ну и меня заодно…

— Да пошёл ты, — я скрестил руки на груди. — Никуда я с тобой не пойду, и ничего делать не буду. И ты ничего не сделаешь. Сейчас ведь не девяностые. Тут камеры кругом, персонал вызовет полицию, тебе же дороже выйдет.

— И что, ты тут всю ночь сидеть будешь? — усмехнулся качок. Он вытащил зубочистку из стопки и лениво ковырял ею в зубах. — Учти, если будешь тратить впустую моё время, то одним только разбитым носом ты уже не отделаешься.

Потом бросил использованную зубочистку мне в лицо и добавил, начиная вставать:

— Да и у Эдика отец один из учредителей этого заведения, так что никто тебе ничего не вызовет, даже катафалк…

Как ни странно, но от сломанного носа меня спас один из афганцев. Походу у него реально сорвало крышу, или случился какой-то странный приступ эпилепсии. Он вскочил из-за стола, закричал и сдёрнул с него скатерть, повалив бьющуюся посуду на пол. Вены на его лице были уже даже не красные, а синюшно-черными. Громила резким ударом разбил почти допитую бутылку водки о свою голову и с розочкой кинулся на толпу мажоров!

Ревя, он перевернул им один из столов и попытался порезать платинового блондина. Девушки завизжали. Однокурсницы, быстро сориентировавшись, выбежали из зала, и чуть позже за ними последовала влюблённая парочка. Блондин схватил руку с розочкой и пытался удержать, но проигрывал в силе матерому военному. Дружки мажора повисли на нем, пытаясь оторвать, но тот стоял как отлитый из железа. Его начали бить, сначала кулаками, потом посудой, от чего он сперва просел, но затем резко поднялся, сбросив повисших на нем парней и повалив блондина на пол.

Далее последовала яркая вспышка и раскат грома, после которых десантник замер, лёжа на блондине. Кореша мажора подняли тело и освободили блондина, он был без сознания. А вот припадочный афганец затих навеки — напротив его сердца торчал столовый нож. Красное пятно крови наливалось на белой рубашке с одним засученным и другим порванным рукавом.

Поднялся визг, крики, топот, замелькали лица, второй афганец замер с остекленевшим взором, мерзко ухмыляющийся дедок-конферансье, два парня пытающиеся растормошить блондина, блюющая в углу кукла, которую я оскорбил в уборной. А потом все замерли, я отрешился от них, словно они стали фоном. Я отчётливо, кристально ясно осознал, что вечер испорчен окончательно, как, вероятно, и вся следующая неделя, а то и последующий месяц, и — это уже произошло! Ничего с этим не поделаешь. И вот так посидеть и отведать стейк из мраморной говядины с прожаркой «хард», как я люблю, мне светит не скоро. Поэтому я пододвинул к себе тарелку и принялся не спеша поглощать ласкающее вкусовые рецепторы мясо. Оно было великолепно, респект шеф-повару!

***

Удивительное рядом — меня никто не отвлекал от моего занятия, вероятно, решили, что это реакция на стресс. Да и чего отвлекать? Этим полиция займётся, когда приедет. Однако, когда я доел и начал думать, как бы и где поймать свою официантку и оплатить счёт, за стол подсел конферансье в пенсе. Закурил и, пододвигая себе пепельницу спросил:

— Позвольте?

Что именно позволить он не уточнил, но я на всякий случай утвердительно кивнул. У меня реально был стресс: рядом лежит труп, кровавая лужа на полу заливает фрагменты битой посуды и остатки закуски, а я, вроде как, не испытываю от этого антуража никакого дискомфорта. Может даже наоборот, чувствую облегчение, ведь так или иначе эта смерть позволила мне самому избежать побоев и унижения.

В помещении малого зала никого не осталось, всех вывели, вынесли или они ушли сами. Только ужинающий я и курящий дедок. А да, ещё второй десантник. Он сперва метался со словами «Алик!!!», и «да как же так!?», потом подцепил недопитую мажорами бутыль вискаря, осушил залпом и уснул за своим столом лицом в салате.

— Интересный у вас город, — выдохнув облачко дыма в сторону, заключил фокусник. — Маленький, но интересный. Позвольте полюбопытствовать, часто у вас такое случается?

Курить хотелось дико, но у дедка почему-то стеснялся стрельнуть, а сам он не предложил. Собеседник напрягал всё больше, вблизи выяснилось, что помимо усов у него имеется ещё и бородка в том же стиле, во рту справа блестят золотые зубы, а глаза гетерохромные, чёрный и голубой. Вспомнилась фраза из Мастера и Маргариты: «особых примет не имел».

— Не знаю, — вздохнул я. — Если позволите, на моих глазах только что убили человека, и у меня нет никакого желания общаться на пространные темы с незнакомым человеком, охота скорее покинуть это место, и, по возможности, забыть всё случившееся как страшный сон.

Слова я говорил правильные, но не ощущал того, о чем говорил. Дедок красноречиво оглядел меня и пустую тарелку из-под стейка.

— Ну да, я так и понял, — кивнул он, удовлетворившись осмотром. — Тогда не буду ходить вокруг да около, а сразу обозначу своё предложение. Не хотели бы вы устроиться на работу? Здесь, буквально только что, освободилось одно тёпленькое местечко и теперь является вакантным, а вы, по моему разумению, вполне подходящий кандидат на эту должность.

— Не в обиду будет сказано, но если вы из этих, — я кивнул в сторону поломанного столика мажоров, — которые в мужском туалете ищут удовлетворения, то увольте, я не по этой части…

— Позвольте, — заинтересованно наклонил голову на бок конферансье, — что же натолкнуло вас на такие мысли?

— Ещё раз — я без всякого негатива, — на всякий случай уточнил я, не хватало, чтоб ещё и дедок захотел мне нос сломать. — Но есть в вас что-то странное, на мой взгляд, неестественное, может газета… да и где-то слышал, что усы носят только извращенцы и педофилы. Стереотипы, без них никуда…

— Нет, нет, — засмеялся собеседник, — я, может, и тот ещё старый извращенец, но точно не по этим статьям, так что расслабьтесь. Да и предложение моё совсем из другой области, гораздо более интимной.

В зал заглянул какой-то официант, или менеджер, если судить по отличающейся форме одежды. Дедок щёлкнул пальцами и подозвал:

— Человек! Организуйте нам две чашечки крепкого кофею по-турецки.

У менеджера округлились глаза, он покосился на труп, потом оглядел помещение одними только зенками, а затем доказал, что занимает свою должность не просто так:

— Да, конечно, как пожелаете, но я вынужден попросить вас пересесть в общий зал или за барную стойку. И ещё, просьба не покидать наше заведение до приезда полиции…

— Резонно, — согласился дедок вставая. — Составите мне компанию?

— Пожалуй, — согласился я, понимая, что вечер ни разу ещё не закончился.

Мы переместились за барную стойку, и выпили по чашке кофе, наблюдая как появилась полиция, как стала оцеплять помещения, опечатывать, вызывать персонал, опрашивать свидетелей. Пили молча. Кофе был вкусный, мне понравился, теперь всегда буду такой заказывать. Ну, в смысле, раз в месяц…

— Так вот, о моем предложении, — словно продолжая только что прерванную беседу продолжил потенциальный работодатель. — Как вы относитесь к сделкам с дьяволом?

— Да никак, — вздохнул я с сожалением; походу какая-то чушь, а не предложение. — Не имел удовольствия составить мнение на этот счёт, поскольку не доводилось сталкиваться с подобным феноменом. Как следствие — не было и необходимости задумываться.

— Что же, предлагаю задуматься прямо сейчас, поскольку именно такую сделку я и хочу вам предложить, — торжественно подытожил контрактер.

— А должность какая? Вы же о работе говорили? — решил всё-таки уточнить я.

— В вашем языке нет точного определения для такой должности, поэтому в контракте будет стоять нейтральное обозначение «контрактник», а работодатель соответственно будет обозначен как «контрактер», — пространно покрутил сигаретой в руке рекрутёр. — Пожалуй, самое распространённое определение в вашем мирке — это «варлок», в вашей стране — «чернокнижник». Лично мне больше всего импонирует определение «диаблеро», слово как нельзя более точно отображает связь контрактника именно с дьяволом. Контрактера же предпочитаю по старинке именовать «бенефактором», что опять же, более чем отображает его суть именно в этой вашей связке.

— То есть бывают сделки, «контракты», не только с дьяволом? — заинтересовался я.

— Да, конечно, — улыбнулся рекрутёр и перевёл взгляд куда-то в зал. — Должность, или лучше сказать класс, имеет единую структуру и характер, в зависимости от архетипа работодателя меняются, по большому счету, лишь должностные инструкции и силы, которые окажутся доступными для манипулирования контрактнику. Если выразиться более приземлённо, на понятном примере, то в зависимости от сущности бенефактора в качестве рабочего инструмента вам выдадут либо АК-47, либо М16, обяжут стрелять либо в террористов, либо в мирных граждан, но сам характер работы останется одинаковым в обоих случаях.

— А есть и другие… архетипы? — уточнил я.

— Безусловно, — кивнул дедок. — Их много, но основными, теми, что чаще всего набирают контрактников среди людей, можно считать «исчадий», «великих древних» и «архифей». Однако бенефактором может выступить любая высшая сила, те же гении, нежить или даже небожители. Могут выступить и боги, хотя обычно они предпочитают иной вид связи со своими исполнителями.

Чёрт, вот ведь фигня какая — как причудливо психика работает. Вот сказал бы дедок что моим контрактером будет небожитель, или бог, я бы не мешкая согласился. Хотя он специально уточнил, не важно кто работодатель, работа у всех одинаковая. Так-то какая разница по велению дьявола убивать или по велению небес? Да и в любом случае душа будет продана. Видимо просто мозг считает, что на небесах после смерти условия окажутся получше, поэтому и колеблется…

— Наверное, отрицательно отношусь, — всё же решил я, вокруг сидели люди, но они либо не слушали нас, либо не слышали. — Дьявол — зло, чернокнижники — тоже, да и душу продавать придётся, и всё такое…

— Ну, душа, душа! что бы вы о ней знали, молодой человек? — с вызовом усмехнулся соблазнитель, причудливо играя интонацией. — А тут как раз появится самая настоящая возможность узнать об этом и многом другом, причём из первых рук.

Я допил кофе и поставил маленькую пухленькую чашечку на блюдце. В душе промелькнула робкая надежда на то, что поужинал я сегодня нахаляву.

— Душа, за которую вы так переживаете, для вас сейчас это что-то туманное и неопределённое, а выгода от контракта реальна и осязаема! Реальные знания, реальная сила, реальная власть, — после небольшой паузы продолжил собеседник, закуривая ещё одну сигарету.

— Извините, это зал для некурящих, — вежливо сказал бармен, но при этом достал пепельницу и поставил её возле дедка, который не обратил на него никакого внимания.

— Я всё равно не улавливаю сути предложения, — опять вздохнул я. Скорей бы уже у меня взяли показания, и я свалил бы домой из этого странного места, подальше от пересытившихся мажоров, бесноватых десантников и рекрутёров дьявола. — Сейчас душа также нереальна для меня, как и выгода от вашего предложения…

— Всё никак не привыкну, что времена меняются, и понятия у местного общества далеко не те, что были раньше. На смену книгам пришли компьютеры, на смену договорам, подписываемым кровью — инициация, подтверждаемая цифровой подписью. Собственно, именно такую инициацию я и предлагаю вам пройти, присоединиться к системе «Диавол 2.0», если угодно. Всё будет почти как описано в ваших книгах и видеоиграх, только по-настоящему. Классы, квесты, магия, сверхспособности, знания, величие… Мы там у себя тоже стараемся не отставать от прогресса, знаете ли.

— Ну да, — задумался я, и скептически добавил: — так, вроде, понятнее стало.

— Да бросьте вы! — удивлённо воскликнул контрактер. — Неужели вам ещё не надоело что красивые девчонки смотрят на вас как на пустое место, богачи вытирают о вас ноги, арендодатель заставляет кидать уголь по ночам, а сосед подворовывает колбасу из холодильника и плюёт в чайник? Неужели не охота отбросить все эти ничтожные бытовые мелочи и узнать, что скрывается под толщей мирового океана, или внутри чёрной дыры, а то и в центре галактики? Откуда произошли люди? Есть ли жизнь после смерти?..

Собеседник попал в точку, но это и не сложно, фразы-то общие. Хотя, чем чёрт не шутит? Ведь это действительно было бы классно присоединиться к Системе, даже если эта система сам Дьявол. И даже если это всего лишь циничный пранк, то что, по сути, я теряю? Репутацию? Так её и так нет, и если прослыву доверчивым лохом, то ниже она уже не опустится. Поскольку ниже уже некуда.

При этом труп в соседней комнате и снующие полицейские придавали какую-то сюрреалистическую реалистичность всему только что озвученному предложению. Мементо мори…

А ведь на месте этого трупа легко мог оказаться и я, ведь по факту я не могу защитить даже себя, не говоря уже о ком-то другом. Как же надоело ощущать себя бесправным слабаком, от которого ничего не зависит и который ни на что не может повлиять. Так-то и по жизни хорошо устроиться — это прибиться к сильному покровителю, в лице государства, например. А дьявол помогущественнее госаппарата выглядит.

— Допустим, я согласен, — выдавил я, страшно, конечно, но как можно от такого отказаться?.. — Но всё же перед подписанием договора хотелось бы ознакомиться с его содержанием.

— Это — само собой разумеется, — согласился контрактер. — Даже больше скажу, договор не подпишется, пока вы его полностью не прочтёте, не сделаете выбор там, где это необходимо сделать, и не обозначите все дополнительные условия. Мы вышлем вам все необходимые документы в течение трёх рабочих дней. Если останутся вопросы, то вы можете просто не подписывать договор. Предложение будет действительно вплоть до появления другого подходящего кандидата. А дальше — свобода воли и выбора, всё как вы, люди, любите. Кто первый подпишет — того и место. Второй уйдёт в запас.

Дешёвый приёмчик, на меня не сработает… хотя, конечно, появившаяся вероятность упустить предложение не по своей инициативе, а по воле кого-то другого противно ёкнула в сердце. Сразу представился другой кандидат, который только услышав о предложении присоединиться к Системе не мешкая ни секунды сразу же орёт «Согласен!», бешено давит на кнопку [Да], и, поворачиваясь в мою сторону, смотрит красноречивым взглядом, в котором читается одно лишь слово: «Лу-у-зер!».

— Засим, разрешите откланяться, — конферансье потушил сигарету в пепельнице и не оборачиваясь отправился в сторону гардероба.

Ни имени не спросил, ни адреса. Да и я что-то стушевался, вроде как если сам не представляется, значит так положено: вроде у них там в Аду пунктики по поводу истинного имени, и всё такое…

***

Дальше была нудная дача показаний. Следователь обосновался в отдельном зале, там и производил опрос свидетелей. Последовали общие перекликающиеся вопросы, затем вопросы посерьёзнее, не заметил ли я чего необычного, не видел ли я кем был нанесён удар, почему я сразу не ушёл из зала? Отвечал правдиво, необычного ничего не видел, кто ударил ножом не видел, остался и доел, потому что состояние аффекта, а поесть в таком месте удаётся не часто. Удивил следователя тем, что у меня не оказалось телефона (нищеброд, ага), записали адрес прописки и фактического проживания и посоветовали в ближайший месяц не уезжать из города.

На «даче» я чувствовал себя как в тумане, находился в состоянии близком к прострации, воспринимал окружающую действительность словно из-под плотного стеклянного купола, под которым зрела и разбухала дикая мысль: мне только что предложили сделку с дьяволом!

…и я согласился…

Дьявол, душа, смерть, ад, полный звездец — ассоциации выстраивались весьма и весьма «перспективные». Мысль о том, что я всё ещё волен отказаться от сделки, окончательно не подписывать договор, вообще никак не успокаивала: увяз коготок, пропадёт и птичка. Вряд ли в случае отказа мне сохранят жизнь, не те это силы, с которыми можно безнаказанно заигрывать. Так или иначе, но я уже не жилец — именно к этому сводилась вся глубина нахлынувшего на меня отчаяния.

К сожалению, и на этом сегодняшнее приключение не закончилось. Направляясь в сторону остановки я проходил мимо машин, припаркованных у обочины. Возле одной из них, с включёнными фарами и музыкой меня окрикнули. Я сперва не обратил на окрик внимания и прошёл дальше, будучи поглощённым собственными переживаниями, но меня грубо схватили за плечо и развернули назад. В грубияне я опознал коротко стриженого апологета сортирного секса и сломанных носов.

— Гляди-ка, а земля-то круглая, — усмехнулся он. — Я же обещал, что сломаю тебе нос, помнишь?

— Чёрт подери, — искренне удивился я, — что с тобой не так? Твоего друга чуть не убили, сняли с него жмура, обвиняют в убийстве, а тебя всё ещё волнует мой сломанный нос?

— Да при чем тут твой нос? Меня Оксанкины прелести волнуют, — заржал оппонент. — Да и что такого? Друг — жив, враг — мёртв, всё в строку. А вот твой долг не выплачен… Или ты думал под шумок всё само собой рассосётся? Хренушки, не бывает так, своё я с тебя возьму в любом случае.

— Ну, попробуй, — с вызовом ответил я, принимая стойку: черт, я как-никак контракт с дьяволом заключаю, мне ли теперь пасовать перед какими-то мажорами?! Революция должна начинаться с головы, в том числе и революция в голове.

— Что тут пробовать…

Я толком ничего даже заметить не успел, просто в один миг тёмный вечер взорвался яркой вспышкой боли, заставившей меня отшатнуться назад и схватиться за нос. Из глаз обильно текли слезы, смешиваясь с кровью и пачкая одежду.

— Вот теперь в расчёте, — усмехнулся качок. — Свободен.

Один из его спутников протянул мне носовой платок и посоветовал:

— Прижми и голову вверх закинь.

— Сука, я сейчас вернусь к следаку и сообщу, что вспомнил новые подробности, и что удар ножом ты нанёс, а теперь сломал мне нос, запугивая, — гнусаво произнёс я, в душе клекотала обида.

— Подмусаренный, что ли? — качок отшатнулся, зато вперёд шагнул тот, кто подал платок.

Его можно было бы назвать даже интеллигентным на фоне остальных товарищей, слегка оттопыренные «ухи» с серьгой, модельная стрижка, задорный прищур зелёных глаз.

— Ну иди, — усмехнулся он. — Ты сейчас даже не свидетель, а так, «мимопроходил». А станешь свидетелем, по судам затаскают. Это, во-первых. Во-вторых, есть показания других свидетелей. Есть записи камер. А за дачу ложных показаний в уголовном кодексе предусмотрена ответственность. Статья триста семь, часть вторая, до пяти лет лишения свободы. Юрфак, как-никак…

— Да пофиг, — не сдавался я. — Вам все равно хуже будет…

— Что за люди, — презрительно сплюнул юрист, — себе глаз готовы выколоть лишь бы у соседа двух не стало. Ты за дело получил? За дело. Больно? Обидно? Зато справедливо! Давай, иди если хочешь, но поверь, сделаешь всё гораздо хуже лично для себя.

— Да пошли вы, — я бросил платок на землю и побрёл уже в сторону ближайшего травмпункта.

Такой как раз имелся между съёмной квартирой и институтом, я знал где он находится, хотя обращаться раньше не приходилось. Дежурный принял, спросил полис, сделали снимок, закрытый перелом без смещения и осложнения. Вот уж действительно аккуратно бил. Поставили укольчик, вправили, тампонировали и наказали пять дней не снимать. Всё-про-всё, и к дому я вернулся только во втором часу ночи. Да что же за вечер-то такой…

Бабушка божий одуванчик уже закрыла дом на все запоры и собаку спустила с цепи. Сука, договаривались же что она так не будет делать. Собака у неё не особо крупная, но дурная, на людей кидается. Пару раз, когда с цепи срывалась, детей покусала. Даже застрелить её хотели. Собаку, не старушку. К сожалению.

Полез через забор, через огород и до двери. Дом разделён на две части, на двух хозяев. В той что получше, в лицевой, старушенция жила сама, а в той, что разваливается, сдавала две комнаты. Одна маленькая, моя, вторая побольше, её снимает семейная пара, Толик и Лёлик. Зал и кухня общие, в зале печь. Туалет типа «сортир» тоже общий, один на всех, как и баня. Но последнюю можно топить только с разрешения ведьмы. Письменного.

Собака, кстати тоже сука, откуда-то выскочила в последний момент, когда уже дверь открыл, и всё-таки цапнула за ногу. Благо штанину не прокусила, а то надо было бы ещё раз в больничку идти, прививку от столбняка ставить. Соседей дома не оказалось, и то ладно, хоть в чем-то сегодня повезло.

Судя по тому, как говено прошёл вечер, договор с дьяволом мне отправят не иначе как Почтой России…