Хроники Чеггорра – 2. Лабиринты космоcа

Евгений Петров

Космос далеко не открыт. И что нас ждет за пределами околоземного пространства?Новые открытия… или все совсем наоброт? Как решить?

© Евгений Петров, 2021

ISBN 978-5-0055-8854-8 (т. 2)

ISBN 978-5-0055-8855-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 1

Андромаха

Запись 0 (она же предварительная)

Странно, но именно теперь мне пришлось стать историографом экспедиции. А ведь я первоначально даже и не была полноправным участником, а так — всего лишь практикантка, или официально «практикант-исследователь». Чего там было отдельно от всех исследовать? И без того вся экспедиция считалась исследовательской. Мы должны были обследовать Каллисто — один из спутников Юпитера, на случай возможного переселения.

Но, судя по открывшимся данным с Земли, наша экспедиция несколько запоздала.

Сразу после приближения к цели нашей экспедиции ко мне подошла Оксана Николаевна. Посмотрела она на меня. Интересно все-таки, как у нее получается — глядеть на всех свысока? Весь предыдущий полет у меня из головы не выходила эта мысль. На вид она невысокая, какая-то кругленькая что ли. Домашняя такая, уютная. Даже и не скажешь, что внутри у нее словно стальной стержень. Еще во время учебы многие прокололись на обманчивости ее внешности. Ее строгости во время приема экзаменов можно лишь поражаться. Например, наш Агарон Аветикович — нет, буду называть его как все — АГАРОК. Он и сам привык, не обижается. Так вот, Агарок сдал Космографию лишь с четвертого раза.

Впрочем, я опять отвлеклась.

В общем, подошла Оксана Николаевна ко мне.

— Вот что, Аня, — проговорила она, — тебе придется дополнительно поработать.

Поработать? Мы и так весь полет работали, что называется, не покладая рук. Хотя далеко не так, как на обычных космических станциях. Все-таки экспедиция продолжалась несколько лет, и далеко не каждая минута на счету. Впрочем, приказы не обсуждаются.

— Поработать, так поработать. А что делать-то?

Оксана Николаевна слегка поморщилась — не по Уставу.

Но ничего не сказала: понятно же — накопилось

— Напишешь отчет-дневник экспедиции.

Вот те и здрасьте. Мало ей стандартного отчета. Бортовой компьютер уже несколько блоков заполнил. Бери и читай. А мне ж теперь еще и вспоминать надо.

— А почему я?

— А кто еще?

Такого ответа я никак не могла ожидать. Интересно, а в других экипажах тоже есть историографы?

Оксана выжидательно смотрела на меня. Чего она, собственно, добивалась?

— Слушаюсь, — пришлось выговорить мне, — есть составить отчет-дневник экспедиции!

Удовлетворенно хмыкнув, она удалилась в рубку.

А я устроилась в кресле каюты.

На Экранах Наружного Наблюдения неуверенно приближался Юпитер.

Интересно, с чего стоит начинать мое повествование? Тем более, что многое уже забылось, как ненужное. А что-то, наоборот, запомнилось наиболее ярко. Хотя, для других события выстроились совершенно в других критериях значимости.

Так, с чего же мне начинать?

***

Может с момента старта?

А что в нем особенного?

Старт был как старт. Столько их было в последнее время. Весь Космос продырявили, как насмешливо говорил отец. Интересно, значительно ли изменились близкие нам люди за время полета. Несколько лет длился полет, но, сколько прошло на Земле? Что там говорит Теория Относительности? И насколько она правильна? Вопросы цепляются в цепочку один за другим. И ответа пока не видно. Что ж, поживем-увидим.

Например, в книгах, которые когда-то собирал Инвар — связист пропавшей Ариадны — встречались абсолютно разные подходы к этой проблеме. От парадокса времени до мгновенного перемещения от одного космического объекта к другому.

— —

И все-таки начну по порядку.

О своем участии я узнала практически только перед самым построением.

Выпускники Высших Навигаторских Курсов этого года получали распределение на корабли так называемой ЮПИТЕРИАНСКОЙ программы. Четыре экипажа по шесть человек плюс руководитель. Вот и весь состав.

Однако в самый последний момент председатель Совета по Освоению Космического Пространства предложил включить в составы по одному практиканту. Причем, участие в проекте держалось почему-то в строжайшей тайне. Хорошо, что еще и моя подруга Жанна оказалась включенной в программу. Я попала в команду АЛЬФА. А Жанна — в команду БЕТА.

Мы стартовали раньше и были уже в полете, а Жанна отправлялась еще только через неделю по Земному времени после нас.

По Земному!

В начале полета очень непривычно было так говорить. Зато теперь время у нас уже вполне привычно делится на земное и корабельное. Корабельное — двадцать четыре часа — сутки. В сутках же для каждого из нас отводилось некоторое время на вахту.

Но, по-моему, я опять несколько отклонилась.

Итак, мы стартовали с МКС в плановом режиме без всяких неожиданностей.

Обстановка на «Андромахе» естественно отличалась от того, что мы видели на станции. Конечно, МКС нашего времени совершенно не похожа на то, что было еще совсем недавно. Во всяком случае, на космической станции теперь нет ни невесомости, ни тесноты. «Андромаха» же больше напоминает космические корабли старинных фильмов. Инвар как-то показывал.

Все-таки жаль, что мы с ним не в одном экипаже.

Противоперегрузочное кресло ив каюте — лишь дань условностям. В «Андромахе» скорость нарастает до того постепенно, что практически не заметно. А наличие искусственной гравитации на борту вообще превращает корабль в привычное местопребывание где-нибудь на планете. В результате, у нас за все годы полетадолжно складываться впечатление обычной земной жизни.

Но вот мы уже в полете. Я в кресле. На мониторе появилась Земля. Хоть мы ее неоднократно видели на тренировочных полетах, но все равно каждый раз меня охватывает щемящее чувство.

Какая же она красивая, наша планета. Никаких красок не подберешь, чтобы изобразить.

Впрочем, я все равно захватила с собой холсты и краски. В свободное время решила писать картины. Оксана Николаевна лучше бы назначила меня художником экспедиции. Все-таки мне это ближе. А на экране фантастическими красками переливалась ЗЕМЛЯ. В таком великолепии мы ее теперь увидим лишь по возвращении. А оно будет только через несколько лет.

Эти моменты уже в прошлом, но все равно как-то не по себе.

Ну, вот мне опять стало грустно…

Попробую для начала описать нашу «Андромаху».

По принципу конструкции «Андромаха» никак не должна опускаться на какую-либо планету. Все-таки не космический челнок, класса БП-1 «Сияние». Прототипом «Сияния» служил древний «Буран», выпущенный, страшно сказать, еще в Советском Союзе.

«Андромаха» же совсем другое.

Даже собиралась она в Космосе, впрочем, как и все остальные корабли Юпитерианской программы.

Полностью конструкцию и чертежи космических кораблей класса СДП-1, к каким относится и «Андромаха», наверняка еще можно найти в архивах. Только сохранились ли сейчас архивы? Впрочем, подробная схема «Андромахи» есть и в официальном отчете, и в бортовом журнале. Есть, конечно и некоторые отличия в кораблях этой серии.

Попробую описать по-простому. Если смотреть сбоку, то «Андромаха» напоминает что-то вроде пирамидки — такой древней игрушки. Само сердце корабля — двигатель — располагается в центре, в цилиндрическом корпусе. Несколько ремонтных переходов соединяют двигатель с техническим кольцом. Именно из технического кольца при необходимости разворачиваются крылья солнечных батарей. Крылья эти выдвигаются в промежутки между Большим и Средним кольцами.

Солнечные батареи покрывают и поверхность Большого кольца «Андромахи». Именно в этом кольце расположены практически все лаборатории. Там же и главное достояние корабля — оранжерея. Кроме того, запасы продовольствия на все время полета тоже хранятся в складах большого кольца. Хорошо еще, что мы стартовали не с Земли, а то такое количество продуктов вряд ли способно поднять любое космическое судно.

Кстати, в Большом кольце располагается Рубка Управления, в которой мы и несем суточные вахты. Небольшое такое помещение, рассчитанное на двух человек. два кресла и огромное количество всяких приборов. Во время вахты за ними приходилось лишь следить, и только в самом экстренном случае допускалось принять участие в управлении. Весь же маршрут должен был проходить в автоматическом режиме.

А так же в Большом кольце располагалось и несколько шлюзов для выхода в космос, и четыре ангара для посадочных капсул, на четыре человека каждая. С самого начала я задавалась мыслями: Зачем нам четыре капсулы? Мы от силы сможем заполнить только две из них. Кроме капсул в ангарах располагалась целая армия разведывательных зондов, напичканных разнообразной аппаратурой.

Ниже большого кольца располагается жилое среднее кольцо. В нем находятся каюты экипажа. А еще в среднем кольце есть комната отдыха и тренажерный зал.

Что еще можно написать о конструкции? Ничего.

Так что прекращу, наверное, я эту тему…

Вперед к Каллисто

Запись 1

На Экранах Наружного Наблюдения всеми красками играл Космос. Впрочем, я повторяюсь. Все равно несколько трудновато восполнять прошедшие дни.

Лучше, наверное, описать сам полет.

Это только для тех, кто не знаком с космическими полетами, кажется, что продвижение в Космосе идет по прямой. На самом деле это далеко не так. По сути, наш полет напоминает движение по спирали, раскручиваемой с Земли. Траектория больше всего похожа на графическое изображение золотого сечения. О золотом сечении лучше рассказал бы все тот же Велниньш с «Ариадны». Где-то он сейчас? Вроде бы и они должны скоро стартовать.

Впрочем, я опять отвлеклась. Что-то слишком часто я отвлекаюсь

Первым объектом нашего путешествия, естественно, являлась Луна. Посадки на нее не планировалось. Да, впрочем, и зачем?

Наша старая добрая Луна теперь изучена вдоль и поперек. В последнее время выяснилось, что наш древний спутник вовсе даже и не шар, а сложное образование, в чем-то напоминающее… лепесток, что ли… И вращается в обычном режиме. Просто, когда она обращается к Земле вогнутой стороной, ее не видно. Вот и кажется, что она обращена к Земле одной стороной.

В общем, Луна. Где-то там располагается целая группа международных станций. Насколько я понимаю, наш Агарок уже приготовил всю свою аппаратуру для связи с сотрудниками этих станций. Естественно, сам сигнал поймать невероятно сложно. Разве только мы сами не начнем связь первыми. Именно так и поступил Агарон Аветикович. Привет и пожелания успеха с Российской станции Агарок сразу разместил на всех мониторах «Андромахи». Удачи пожелали и американцы с какой-то частной площадки.

Пролетели мы мимо, лишь взглянули на Луну с камер Наружного Наблюдения. Вздохнули украдкой от так называемой встречи с последним оплотом человечества перед погружением во «двор Солнечной Системы. И устремились дальше. Теперь-то уж точно Земля осталась позади.

Следующим пунктом нашего маршрута должен бы стать Марс. Сразу же возник вопрос, увидим мы его или нет? Вопрос достаточно сложный. Я все прикидывала: — В какой точке мы пересечем его орбиту, и где в это время будет сама красная планета?

Я даже дала команду компьютеру рассчитать вероятность встречи «Андромахи» с Марсом. Вообще странное сочетание, если рассматривать ее с точки зрения древнегреческих мифов. По подсчетам компьютера получалось, что мы пролетим раньше, чем он подойдет к месту встречи. Жаль, что туда еще не отправилась планируемая экспедиция. Ребята отправятся уже после стартов Юпитерианской программы. В состав Марсианской экспедиции включена и Снежана Грин. Поначалу Снежка должна была участвовать в программе вместе с нами, но что-то не получилось. Подробности я не знаю. Хотя, все равно же Марс останется вне зоны нашего путешествия.

Стартовавшей за нами «Ариадне» должно было повести больше. У них спираль раскручивалась несколько по-другому.

Потянулись обычные полетные будни.

Вскоре началась и первая моя вахта. Вот тут-то и случилось самое неожиданное.

— —

— Эй, практикантка, — раздалось в переговорном устройстве. Меня так обычно Джордж называет. — Чем занимаешься?

Надо же, решил чем-то разнообразить вахтенную рутину. Но, ничего не поделаешь, нужно было отвечать.

— Разрабатываю гипотезу Велниньша, — чуть замешкавшись, проговрила я.

Не могла же я ему сказать, про краски Космоса. Тем более капитану корабля и, в какой-то мере, начальника экспедиции. Руководитель, конечно, Оксана Николаевна, но начальник — Джордж. Как это стыкуется между собой? Впрочем, не мое дело.

Попробую описать саму гипотезу.

Впрочем, говоря по правде, гипотезы-то никакой и нет. Инвар просто однажды в компании курсантов размышлял о своем видении замкнутой сферы Вселенной.

***

Инвар говорил, что Вселенная строго ограничена:

«…В качестве границ ее наиболее подходящим для этой роли является Облако Оорта. Загадочный объект окружает Солнечную систему плотным шаром. Относительно плотным. А что если вся картина звездного неба вроде как нарисована на поверхности сферы облака Оорта?

Таким образом, и появился в сознании предков хрустальный свод небес с гвоздиками звезд. Может, предки просто здраво рассуждали.

Но в то же время они считали Землю плоской и расположенной на трех китах… Что они имели в виду, когда говорили Земля? Только ли саму планету? А если рассмотреть это понятие шире и распространить на всю Солнечную систему? Оттуда и выражение за тридевять земель…

Теперь все укладывается в схему. Особенно, если взять во внимание… плоскость эклиптики.

Теперь — киты (слоны, черепаха). А если это всего-навсего СОЗВЕЗДИЯ. Попытаемся объединить видимые звезды в других сочетаниях. Тогда не только киты появятся, но много чего еще…»

***

Вот, примерно так и обосновывал Велниньш свою гипотезу. Насколько она правомочна? Нужно разбираться и разбираться.

— Хм, — задумчиво протянул Джордж, — пожалуй, подходящая тема для исследования. Только согласуй ее с Осиповой…

Так я получила в довесок еще и научную тему…

Осталось совсем немного — согласовать с Оксаной Николаевной эту тему. А попробуй это сделать с учетом того, что Осипова все-таки крупнейший специалист по космографии. Предлагать ей такую теорию, идущую в разрез с общепринятой точкой зрения. Хотя, она вполне может оказаться женщиной широких взглядов. В принципе, это возможно, но маловероятно. Все-таки, как может преподаватель, оценивающий дипломную практику выпускников ВНК, вдруг отказаться от прописных истин?

Другой вопрос, почему на дипломную практику пригласили стажеров, которым еще учиться и учиться? Известно только, что на этом настаивал сам Атласов.

Опять же, что за практика, длящаяся несколько лет? Все обучение на ВНК занимает втрое меньшее время. Полные непонятки.

А может, все гораздо проще. Никуда мы не летим, а все это лишь имитация? Что-то подобное показывал Инвар еще в Универе. У него когда-то была довольно неплохая коллекция фантастики. Интересно, прихватил ли он ее с собой?

Опять я о Велниньше. Да, что это со мной такое?

Нет, надо переключаться. Все же я должна нести вахту.

Кстати, а в чем именно заключается смысл моей вахты на данном этапе экспедиции?

Функции мои мне известны не понаслышке. Все-таки за время учебы нам несколько раз приходилось побывать и на МКС. Но тут все-таки не просто станция. На Андромахе предстояло прожить несколько лет. И понятие вахты неизбежно должно отличаться от обычной операторской деятельности.

По сути должно отличаться и время, отдаваемое каждым членом экипажа дежурству. По общей практике непосредственно вахте должно уделяться не более четырех часов. При более длительном дежурстве накапливается усталость. Взгляд замыливается. Не все показания одинаково просматриваются. Хотя, и четыре-то несколько многовато. Я бы, например, предложила бы… два часа. Но Оксана Николаевна и тут высказала свой вариант — три часа. Таким образом, за условные корабельные сутки все успевают отработать свою вахту. И так сутки за сутками. Наверное, это достаточно эффективно. За это время даже самый неискушенный дежурный попросту не успеет устать.

Кроме того, тут в Рубке Управления не так много приборов слежения, как можно было бы предположить. Небольшое, такое уютненькое помещение с парой вращающихся кресел, расположенных на специальных направляющих. Несколько экранов с графиками и схемами и циферблатами. Уследить за ними всеми, конечно сложно, но вполне возможно. Вот только кресла все-таки два. Значит, на вахте должны находиться не один, а два человека. Почему Осипова решила, что одного вахтенного вполне достаточно?

Я отвернулась от экранов.

Стрелочки циферблатов слегка подрагивали. Самописцы вырисовывали замысловатые зигзаги. Судя по прилагаемым инструкциям, все показатели оставались в норме. На круговых диаграммах вычерчивались прерывистые ритмические спирали. Яркая точка на маршрутной карте, символизировавшая «Андромаху», уверенно двигалась по пунктиру проложенного маршрута. Жизнерадостно подмигивали разноцветные лампочки, докладывая о состоянии приборов корабля.

В общем, все, как и должно быть.

Я расслабленно откинулась на спинку кресла.

Чем бы еще заняться?

Я снова окинула взглядом приборы.

Для большей уверенности запустила сканирование.

— Уфф. Все в порядке…

— Ты уверена? — беззвучно открывшаяся дверь рубки впустила моего сменщика — Джорджа Петерса.

Надо же. Так и окончилось мое первое дежурство…

Запись 2

Прошло уже несколько условных суток после прохождения лунной орбиты. Небольшим серебристым диском проплыла она на Экранах Наружного Наблюдения (ЭНН). Удивительное дело, сколько раз мы смотрели на этот естественный (хотя, насколько он естественен?) спутник нашей родной планеты, а все никак не получалось привыкнуть к ее мертвенно бледному пятну.

На самой Луне побывать так и не удалось. За все время обучения на ВНК в программу не входило посещение древнего спутника. На МКСе мы практиковались, но никак не на Луне. И вот сейчас мы снова пролетаем вдалеке. Жаль, но по плану нам даже не удалось и приблизиться.

А теперь нас окружал практически бесконечный пустой Космос. Впрочем, почему именно БЕСКОНЕЧНЫЙ? Это ж все-таки, так называемый ВНУТРЕННИЙ, Космос (во всяком случае, именно так его постоянно называл Инвар). А вот то, что ПУСТОЙ — так это почти без всякого преувеличения. Даже до орбиты Марса никак не меньше нескольких месяцев, а уж что говорить о конечной цели нашего путешествия.

Нам туда лететь еще годы и годы.

А вслед за нами устремилась в Космос и «Ариадна» с группой Бета. Где-то там, условно позади, и моя дорогая подруга Жанна, и Велниньш. Вот бы связаться с ними.

Я покосилась на непосредственного руководителя моей так называемой практики — Людмилу Азарову. Людмила, еще до ВНК сподобилась получить научную степень по биологии. А сейчас она конкретно занималась выращиванием собственных овощей в оранжерее «Андромахи». Не помню, писала я или нет, но оранжерея со временем должна была стать практически главным источником продуктов питания. Даже мясо планировалось синтезировать искусственно. Насколько я знаю, остальные экипажи получили точно такое же задание на исследование. Во всяком случае, и Жанна упоминала нечто подобное.

А на самом деле, не удивительно ли, что во всех группах практиканты направлены на усиление именно биологической части команды.

Вот и сейчас Людмила самозабвенно возится с землей и саженцами.

Кстати, большинство якобы однолетних растений на самом деле является многолетними. Взять, к примеру, те же огурцы или помидоры. В обычных условиях короткого лета они к осени быстро переходят в стадию увядания. На борту корабля все должно происходить по-другому. По крайней мере, так предполагалось…

Негромко шуршала пересыпаемая под совком земля. Оглянувшись я увидела знакомую по старинным бабушкиным фотографиям картину. Кажется, примерно так выглядели жители старой России на своих так называемых дачных участках. Помнится, но уже в далеко преклонном возрасте дядюшка-дед постоянно собирался зачем-то ездить на дачу, даже перебравшись в отдаленный регион. Хотя, что там была за дача? Так, неизвестно что, но все-таки…

И сейчас все совсем как на Земле. Хорошо еще, что мы не успели еще организовать своеобразную космическую оранжерею. Туда уж точно без скафандров высшей защиты не сунуться.

О проводимых мной и Людмилой опытах писать можно много и долго. Но подробней прочитать о них лучше в лабораторных журналах. К историографии же экспедиции, к моему дневнику, они не имеют никакого отношения. Не думаю, что какие-то формулы и эксперименты заинтересуют возможных читателей-неспециалистов. Насколько я понимаю, именно о них и думала Осипова, когда давала мне это задание.

— Анна Семеновна, не крутись понапрасну, — проговорила Азарова неожиданно резко.

И как только увидела? Ведь она совсем и не смотрела в мою сторону. И, как обычно, назвала меня достаточно официально. Врача же нашего, тоже Анну, Азарова, величает Анюсиком. Вроде как они — близкие подруги. А как меня называла Жанна? Нет, не вспомню.

— Не терпится, — виновато проговорила я, прерывая несколько затянувшееся молчание, — вроде как нам пора на связь с «Ариадной» выходить…

Азарова, выпрямившись искоса взглянула на меня.

— А тебе что до этого? — она изумленно изогнула бровь.

Никак не могу ее называть просто Людмилой.

Как она не понимает. Вроде бы, молодая еще — только лишь на пару лет старше. Зато держит себя с видом крайнего превосходства. Конечно, она уже выпускник, а я всего-навсего практикант. Хотя, время полета автоматически засчитается за последний курс, несколько растянутый во времени последний курс. Но золотые нашивки выпускника уже практически располагаются на моей руке. Может, еще и двуцветный знак классности получится заслужить.

Впрочем, что это я? Разве об этом нужно сейчас думать?

Меня все же ждут и мои собственные опыты. А ведь есть еще и навязанная научная тема…

Робкие бледные иголочки только-только проклюнувшихся ростков будущих продуктов усыпали почву оранжереи. Еще немного, и молодая поросль потянется вверх, наполняя помещения Большого кольца запахом живой природы.

Неподалеку прожужжала отодвигаемая дверь лаборатории. Послышалось характерное бульканье в кипящих растворах.

Ага, это все-таки более интересно, чем в земле ковыряться.

Разогнула я усталую спину, вытирая лоб запястьем. Благо, что «земельные» работы на данный период вроде бы закончились. Запачканная в земле перчатка мазнула по щеке. Жаль, поблизости нет зеркала. Не видно сильно ли я изгваздалась, как говорила все та же бабушка. Только и оставалось, что отряхнуть руки и последовать за Азаровой.

— Как там идет синтез? — неожиданно спросила она.

Что я могла ей ответить? Сама ж только-только вошла.

Как я смогла оставить текущий в лаборатории процесс, променяв его на возню с грядками?

А что тут такого?

Аппаратура в лаборатории такая, что в любом экстренном случае информация в первую очередь поступит ко мне.

— Сейчас посмотрю, — я постаралась ответить как можно более покладисто.

Использованные перчатки упали в камеру мусороприемника. Раньше я назвала бы это недопустимым расточительством, но сейчас… Весь мусор, скапливающийся в емкостях утилизатора, перерабатывался в единую массу. И впоследствии довольно легко было бы синтезировать все те же перчатки. И даже придать им какие-то новые свойства.

Опустив лицо в маску очистителя, я включила режим омоложения. Хорошая эта штука — очиститель. Изобретение нашей Анны Лузиной. Кто бы когда мог подумать, что обычный выпускник ВНК — врач экспедиции, способен на подобный шедевр косметологической техники. Вот только представьте себе: аппарат этот и очищает, и смягчает, и… много чего еще делает. Причем, он сам выбирать наиболее подходящую вам процедуру при выборе определенного режима. Хотя, если говорить искренне, аппарат очистителя не может считаться полным изобретением Лузиной, как бы хорошо я к ней не относилась, но она, скорее, не изобрела очиститель, а как бы лишь усовершенствовала то, что было раньше. Можно ли с чистой совестью назвать это изобретением?

Ладно, сейчас не об этом…

Быстренько привела себя в порядок. Мой, тщательно заставленный различным биохимическим оборудованием в определенном порядке, стол терпеливо меня дожидался. Прокрутились колесики кресла. Слегка самортизировало сиденье, принимая, хоть и небольшой, вес моего тела. Я наклонился над лопающимися в реторте пузырями раствора. Очки моментально запотели. Пришлось их снимать и протирать. Как же несправедливо выглядит проблема с очками во время современных технологий. Ведь даже все пробирки, реторты, колбы и разное прочее оборудование изготовляется теперь не из хрупкого стекла, а из особого высокопрочного пластика.

Перещелкнув несколькими тумблерами, я продолжила длительный медленно текущий эксперимент. Опять же не вижу ни малейшей причины, чтобы подробно описывать проводимые процессы. Скажу только, что в конечном итоге мы с Азаровой должны синтезировать удобоваримые продукты питания.

— Ну, что там у тебя? — снова вопросила Людмила Азарова.

— Сейчас, сейчас, — машинально ответила я, бегая пальцами по клавиатуре оборудования.

Тоже какое-то несоответствие. Предполагалось, что в кораблях типа СДП будет использоваться самое передовое оборудование. Например, голосовое или мысленное управление лабораторными компьютерами. Андрэ торжественно всех уверял в этом. Но… как часто бывает в жизни… современные компьютеры поставили лишь в Рубку Управления, а вся остальная электроника почему-то осталась старого типа.

Почему бы это?

Джордж как-то в самом начале полета пытался объяснить, но он оказался для меня недостаточно убедителен. Говорил что-то о мелкой моторике, о сохранении навыков…

Может, этому обучают уже на последнем курсе? А мне так совершенно ничего не понятно. Впрочем, я и не специалист в компьютерной технике. Или же я просто такая бестолковая?

— Все! — я удовлетворенно откинулась на спинку кресла, — Теперь остается только около суток ждать результат.

— Хорошо, — голос Людмилы неожиданно потеплел, — на сегодня можешь быть свободной, — она добавила, усмехнувшись, — займись своим Облаком Оорта.

— Не моим, — еле слышно, чтоб Азарова не услышала, буркнула я, — а Велниньша.

Каюта встретила меня установленной условным утром прохладой. Заговорщически подмигнул зеленый глазом встроенный компьютер. Несколько движений, и на мониторе засиял серебристый шар Облака Оорта.

Что тут можно еще исследовать? Для этого нужно как-то выбраться за пределы Облака. Тогда все и станет ясно. Но ведь наша «Андромаха» совсем не предназначена для этого.

Неожиданно завибрировал браслет внутренней связи.

— Агарок? — невольно воскликнула я, вглядываясь в крохотный экранчик.

— «Ариадна» вышла на связь, — радостно сообщил наш специалист по связи, — они успешно стартовали! Следующим, еще через неделю, должен выйти к Ио экипаж Гаммы на «Антигоне»… А там и Дельта на подходе.

Что-то слишком уж разговорился Агарок…

Запись 3

На экране снова сверкал далеко не пустой разноцветный Космос. «Андромаха» продвигалась вперед, к далекой цели экспедиции.

Наступила очередная вахта. Перемигивались между собой огоньки приборов Рубки Управления. Полет протекал в автоматическом режиме.

Внезапно мне захотелось просто прокрутиться на кресле. В любое другое время я бы, наверное, и не решилась на подобное ребячество, но тут… Украдкой оглядевшись по сторонам: вдруг Джордж меня застукает, как в конце первой вахты, я оттолкнулась… Многочисленные огоньки, как в Рубке, так и на ЭНН слились в неровные мерцающие линии.

Ух! Здорово!

Воровато оглянувшись, я повторила эксперимент.

Стоп! Хватит!

Я остановила раскрутившееся кресло. На столешнице под пультом управления ЭНН мне вдруг показалось нечто не совсем соответствующее обстановке. Цилиндрик библиотеки для личного пользования, подключенный к компьютеру Управления. Надо же — Вайс Миллер во время вахты занимался чем-то посторонним, и до того увлекся, что даже забыл отключить свой прибор.

Интересно, чем это он таким занимался. Вот бы проверить.

Хотя, нет. Нехорошо лесть в чужие дела. Не стану я это смотреть. Я решительно отвернулась к ЭНН.

Но меня продолжало раздирать любопытство.

— Я только чуть-чуть, — уговаривала я сама себя, — Немного посмотрю…

С характерным шипением включился монитор.

Оп-па! Как это я забыл о современной электронике, управляемой просто голосом.

На экране крутился шар неизвестной планеты…

Может выключить?

Почему же я не стала произносить этого вслух? Боялась, что отключится?

Взгляд мой словно сам собой обратился к часам. Надо же, а с начала вахты прошло всего чуть больше полутора часов. Я думала, что сейчас гораздо больше времени. Странно, но до этой вахты время летело стремительней. Теперь же все словно подталкивала меня внимательней всмотреться в материалы Миллера.

Нет, только не здесь.

Я со страхом оглянулась на дверь. Вдруг кто-нибудь да заглянет. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Я боялась именно Вайса. Вот он придет и заберет свои материалы. А мне так хотелось ознакомиться с ними более внимательно. Вдруг да найдется хоть что-нибудь, подходящее к навязанной мне научной теме. Впрочем, я не знаю, можно ли ее в прямом смысле считать научной. При первом же особенно пристальном прочтении тема эта показалась мне просто нелепостью. Конечно, гипотеза эта совершенно не стыкуется с общепринятой теорией такой науки как астрономия.

Я снова украдкой оглянулась на вход. Рука моя вытащила из кармана мой собственный цилиндрик библиотеки. Еле заметное движение соединило цилиндрики в единое целое.

Жаль, но для карманной библиотеки не разработана еще программа, позволяющая управлять ей на расстоянии. Пришлось заняться копированием, что называется, вручную. Мне некогда было выбирать. Поэтому скачала все.

Как же горели уши.

Хорошо еще, что никто не видел.

А как теперь мне самой-то быть?

В сомнении я крутила в пальцах цилиндр, усыпанный разноцветными клавишами.

Стереть! Немедленно стереть! Рука дернулась было к переключателю.

Но зачем же я все-таки скопировала информацию Миллера?

Что-то шевельнулось у меня за спиной. Я испуганно оглянулась — мало ли, что может быть. В открывшихся с еле слышным шелестом дверях показался Джордж.

— Привет, практикантка! Можешь уже отдыхать…

Я украдкой взглянула на часы. Да, что такое, в самом деле? Надо же, мое дежурство благополучно завершилось.

— Как дела? — проговорил Джордж, усаживаясь в соседнее кресло, — мне тут Вайс сообщил, что он в рубке нечто оставил.

— Оставил, — непроизвольно я тяжело вздохнула, протягивая Петерсу карманную библиотеку Миллера.

Джордж, как мне показалось подозрительно, посмотрел мне в глаза. В первый раз я смогла различить глаза нашего капитана. Они оказались на удивление темно-карими. Почему-то до этого момента я считала, что цвет глаз Джорджа серо-стальной.

Вот бы понять, почему? Уж не потому ли, что он — наш командир?

— Уже посмотрела? — с преувеличенной заинтересованностью спросил Петерс.

Я почувствовала, как уши мои ярко запылали. Хоть печь затапливай, как говаривал дедушка.

Хорошо, хоть под волосами не видно.

— Конечно, нет, — поспешно ответила я.

В принципе, я и не соврала. Ведь я и в самом деле еще не видела материалы Миллера в полном объеме. Хотя, моей заслуги в этом как бы и нет. Я просто не успела бы. Но, в то же время я собиралась ознакомиться с ними поздней, в каюте.

— Держи, — словно подслушав мои мысли, Джордж вложил мне в ладонь цилиндр библиотеки, — потом рассмотришь…

В каюте я сразу же подключила библиотеку Вайса к персональному компьютеру. Пол экрану монитора снова поплыл шар планеты.

— Хм! Интересно…

Я перевела изображение в режим голограммы. Благо, конструкция цилиндра это позволяла.

Над медленно вращающейся в пространстве проекцией планеты проплывали редкие облака, временами перекрывая планетный рельеф. Рядом разворачивалось нечто вроде планетной системы. По круговым орбитам катилось несколько планетных шариков.

Что бы это могло значить?

Снизу голограммы стремительно побежали светящиеся буквы и цифры:

Масса (M⊕) — 8.3;

Радиус (R⊕) — …;

Период обращения (дней) — 216,4;

Большая полуось орбиты (а.е.) — 0,7;

Эксцентриситет орбиты — 0,4;

Эффективная земная орбита (а.е.) — 0,6;

Температура поверхности (°C) — 11;

Расстояние до Земли (св. лет) — 61,5;

Тип звезды — К8,3V…

В значение циферок я особенно не всматривалась. И так все становилось предельно ясно. Стандартные параметры какой-то планеты. Рука потянулась к очередной клавише.

Шар планеты на голограмме слегка дернулся, разворачиваясь в карту полушарий. Ярко вспыхнуло непонятное кодовое название.

И это все? Не может быть.

Под пальцем завертелось колесико прокрутки.

Передо мной появилась следующая голограмма. На этот раз планета оказалась значительно больше, да еще и с несколькими спутниками…

Снова крутнулось колесико.

Еще одна планета…

Еще…

И еще…

Да тут у него целая коллекция. Надо же — еще один коллекционер. Велниньш собирал фантастику. Ну так ведь он электронщик. Кому, как не ему этим интересоваться. А Вайс Миллер как-никак планетолог. Вот и увлечение ему под стать. Только вот где они, все эти планеты?

Завибрировал вызов браслета.

— Ну, что просмотрела, — голос Джорджа показался мне невероятно жизнерадостным.

— Посмотрела, конечно, — в тон ему отозвалась я.

— Ну и как?

Интересно, что он имел в виду? Как я отношусь к коллекции незнакомых планет? А может они, как и у Велниньша — фантастические. Что-то не замечалось между ними большой дружбы, а склонности почти одинаковые.

— Это фантастика? — осторожно спросила я, — Вот эти планеты?

— Да, нет, — проговорил Петерс, — это все так называемые экзопланеты.

Экзопланеты? Помнится, нам говорили о них на лекциях по космографии. К моменту старта нашей экспедиции таких псевдопригодных для жизни планет уже насчитывалось тысячи.

— Там, в конце еще и огромное количество расчетов.

— Расчетов? Неужели он планирует и туда добраться?

— Ну, а ты как думала? — в словах Петерса послышались мечтательные нотки, — Вот вернемся с Каллисто…

Внезапно я представила выражение лица Джорджа. Явно восторженное…

— И начнем планировать более дальние перелеты, — закончил мысль Петерс…

Запись 4

Весь следующий день я находилась под впечатлением от коллекции Вайса. Мысли мои находились достаточно далеко. Всей душой я стремилась к ЭНН. Появилось плохо преодолимое желание подсоединить один из телескопов Наружного Наблюдения к бортовому компьютеру. Может тогда удастся проанализировать планетарные данные Миллера. Именно в этот момент я вдруг пожалела, что не выбрала планетологию или космологию своей специализацией. Коллекция Вайса чем-то определенно меня зацепила. Мало того, но ведь и, можно сказать, навязанная мне научная тема Велниньша об Облаке Оорта в чем-то перекликается с интересами нашего планетолога.

Конечно, работа в лаборатории и оранжерее продолжалась своим чередом. Под чутким руководством Азаровой все эксперименты медленно, но верно продвигались к логическому завершению. Быстрых результатов все равно не добиться. Дай Бог, если к концу путешествия удастся получить желаемый результат. Но ничего не поделаешь, не лететь, же несколько лет сложа руки.

Вот и приходилось мне выполнять некоторые виды ежедневных работ, что называется чисто автоматически. Ну, например, отслеживать прорастание семян и рост проклюнувшихся всходов в многочисленных, установленных вдоль всего Большого кольца, специальных ящиках оранжереи.

Нет, все-таки я не променяю свою биологию ни на что другое. Это точно.

Разве можно с чем-то сравнить радость от постепенно разворачивающихся нежных, будто восковых, листочков новых растений. А они ведь такие разные. Есть бледно-зеленые. Есть, наоборот крайне темные. А у некоторых растений молодые листочки вообще розоватые.

Азарова уверена, что еще на подлете к Марсу, вернее марсианской орбите, мы сможет получить первый урожай. Что ж, вполне возможно. Времени будет предостаточно. Почти год по времени «Андромахи». Всяко должно вырасти…

Впрочем, все равно не совсем понимаю необходимость присутствия в экспедиции биолога. Неужто, лишь для того, чтобы за какие-то несколько лет вырастить пару-другую космических урожаев? Или кто-то всерьез рассчитывает найти на спутниках Юпитера биологическую жизнь. Вот бы спросить у Инвара. Что об этом писали в древней фантастике. Может, подойти с этим к нашему Агарку? Он у Велниньша бы спросил…

Характерно, что работа наша построена особенным образом. Так как в течение суток каждому приходилось три часа корабельного времени отдавать вахте, остальное рабочее время планировалось с учетом этого обстоятельства. Таким образом, все это никак не укладывается в традиционный трудовой график. Получается, что всем членам экипажа приходилось трудиться практически в разное время. Но, в целом, у каждого рабочий день длился около семи-восьми часов. За вычетом обязательного восьмичасового сна оставалось примерно столько же на свободное время. Именно этот отрезок и планировалось использовать для занятия научной работой, не включенной в общий регламент.

Я уединилась в каюте. Я вывела на монитор одну из планет коллекции Миллера. HD 40307 gБледный шар завис посреди экрана.

HD 40307 g

Масса (M⊕) — 7.1;

Радиус (R⊕) — …;

Период обращения (дней) — 197,8;

Большая полуось орбиты (а.е.) — 0,6;

Эксцентриситет орбиты — 0,22;

Эффективная земная орбита (а.е.) — 0,48;

Температура поверхности (°C) — — 19,99;

Расстояние до Земли (св. лет) — 41,8;

Тип звезды — К2,5V…

Этого явно мало для анализа. Пришлось сдвинуть планету HD 40307 gв угол.

Защелкали клавиши компьютера.

Рядом с изображением планеты появился огромный шар Облака Оорта. Пальцы снова забегали по клавиатуре. По экрану поплыли многочисленные цифирки и буковки программы…

…Компьютер отключился. Сверкнув яркой звездочкой на экране, погас монитор.

Бесшумно выдвинулась койка. Я блаженно вытянулась на простынке…

***

…Перед глазами простиралась абсолютная тьма. Внезапно по черной непонятной поверхности пробежала светлая изломанная черта. По ушам ударил неожиданно громкий пронзительный хруст. Вверху словно отвалился зазубренный кусок. Во всяком случае, именно такой формы светлая заплатка появилась над головой. Я осторожно высунула голову в открывшееся отверстие. Перед глазами виднелись гладкие, словно полированные коричневые колонные стволов. Над ними медленно покачивались широкие пальмовые листья странного лилового цвета. В редких просветах между ними виднелись светло-золотистые небеса.

В уши хлынул поток разнообразных звуков.

Я двинула руками. Снова раздался хруст. На э тот раз не такой уж и громкий.

Что там такое?

Опущенный взгляд не увидел обычных рук. Вместо них на глаза попалось нечто, напоминающее скрюченные птичьи лапы, цепляющиеся за скорлупу огромного яйца.

Что бы это могло значить?

Я попыталась что-то сказать. Но вместо слов изо рта вырвалось что-то вроде клекота.

— Ифрюрбаз! — прозвучал незнакомый голос.

Слово показалось мне совершенно незнакомым. Что это за язык?

Я повернула голову в направлении звука. Взгляд мой встретился с темными глазами смуглолицей женщины, сидевшей неподалеку на пестрой шкуре. От расставленных на шкуре расписных чашек распространялся аромат незнакомой пищи.

— Ифрюрбаз! — снова воскликнула женщина, явно кого-то подзывая, — Опл обтизыгдяф ефшадек!

Заросли густой травы за спиной женщины раздвинулись. Из чащи вышел статный человек в блестящих одеждах — нет, в доспехах.…

***

…Откуда все это?

Тряхнув головой, я села на смятой постели. Я вроде бы и не спала совсем. Но это же явно был сон. А может что-то другое?

Глюки?

Что-то подобное я слышала о космонавтов начала космической эры. На лекциях по Истории Космонавтики, помнится, Оксана Николаевна нам рассказывала о видениях первых космонавтов. Кстати, именно она преподавала у нас не только космографию, но и собственно Историю Освоения Космического Пространства. Один из советских космонавтов явно слышал абсолютно незнакомую музыку, явно неземного происхождения. Другой смог в мельчайших подробностях разглядеть с околоземной орбиты свой собственный дом. Другой рассказывал:

«Во время полёта при сближении с орбитальной станцией управлявший кораблём командир никак не мог выйти на расчётную траекторию, чтобы произвести стыковку. Запас энергоносителя для манёвров у корабля ограничен. Его оставалось, как говорится, всего ничего. Если бы ещё одна коррекция не удалась, мы пролетели бы мимо станции и вернулись бы на Землю, не выполнив задания.

Помочь я ничем не мог, поскольку управление кораблём является исключительной прерогативой командира. Вдруг в какой-то момент в голове у меня раздалась команда: «Возьми управление на себя!» Позднее, анализируя случившееся, я так и не смог точно определить, был ли это чей-то голос или нет. Просто я воспринял чужой мысленный приказ, не выполнить который почему-то не мог. И что совсем уж удивительно: командир, не возражая, передал мне управление кораблём. Потом он сказал, что никаких команд не слышал, а только вдруг осознал, что должен вести себя именно так, хотя это шло вразрез со всеми «железными» инструкциями.

Сознания я не терял, но находился словно бы в каком-то трансе и послушно выполнял команды, возникавшие в моей голове. Только благодаря им стыковка была успешно произведена».

Еще один космонавт превращался в животное и при этом перемещался в соответствующую окружающую среду. В дальнейшем он ощущал себя уже в преобразованном виде. Например, пребывание его, что называется, в шкуре динозавра. Он чувствовал себя животным, перемещающимся по поверхности неведомой планеты, перешагивающим через овраги, пропасти, какие-то физические преграды. Слияние его с биологической сущностью древнего ящера было настолько полным, что все ощущения воспринимались им как его собственные. Кожей спины он чувствовал, как вздыбливаются роговые пластины на хребте. О пронзительном крике, вырвавшемся из пасти, он мог сказать: «Это был мой крик…»

Один из космонавтов вёл личные дневниковые записи, в которых описываются и его видения. Казалось бы, уникальный документ! Тем не менее, на предложения и просьбы опубликовать его или хотя бы пообщаться с учёными, занятыми проблемами живого вещества, космонавт ответил категорическим отказом, полагая, что это ещё преждевременно.

Так вот, и мои глюки почти в точности воспроизводили нечто подобное. Я выглядела словно ящер, только-только вылупившийся из яйца. Вот только при чем тут какие-то люди. Ведь не могут же он существовать одновременно…

Я тщательно умылась, отгоняя от себя остатки непонятного видения.

Непонятного еще и по такой простой причине, что все эти случаи происходили вблизи планеты. Ведь космонавты тогда еще не удалялись дальше Луны. Была, правда, некоторое время назад экспедиция на Марс. Программы «Арес» тогда еще даже в проекте не существовало. Та древняя экспедиция окончилась неудачей. Корабль на подлете к Марсу столкнулся с астероидом и взорвался. Видели ли участники той экспедиции что-то особенное — неизвестно. Никакой информации об этом обнаружить так и не удалось.

Мы же успешно миновали околоземную орбиту — и ничего. Может, это из-за того, что мы стартовали все-таки с МКС и пронзили пузырь ноосферы, практически его не заметив.

Интересно, а на «Ариадне»такие видения тоже наблюдали? Они-то как раз сейчас всего лишь подлетают к Луне. Может, хоть они-то зацепят. Потом можно будет поделиться с ними впечатлениями…

Запись 5

Мы уже значительно отдалились и от Земли, и от Луны. И теперь находились почти на полпути к Марсу. Но впереди по-прежнему еще месяцы полета. И это только до орбиты красной планеты. А потом еще годы и годы…

Сегодня Оксана Николаевна объявила общий выходной. В кое-то время мы почти все собрались в кают-компании. Разве только вахтенный оставался в РУ.

Странная, вообще-то, традиция — называть части космического корабля морскими терминами. Впрочем, я и сама-то назвала нашу «Андромаху» кораблем.

Так что, как любила приговаривать бабушка: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива…»

Агарок вывел на мониторы кают-компании все данные с ЭНН.

Вот только, почему он не мог этого сделать раньше? Может и проблем бы с вахтами не стало. Несли бы вахту прямо тут. Хотя, впрочем, что уж такого особенного — три часа в сутки контролировать движение корабля, сверяясь с показаниями приборов?..

Главное, что от остальных плановых работ мы в этот день оказались освобождены.

Освобождены?

Но, то один, то другой участник экспедиции срывался с места, чтобы что-то проверить или исправить в проводимых опытах.

Зато Вайс всю работу притащил прямо в кают-компанию. Он рассыпал по столу целую кипу табличек с планетами. Я никак не ожидала, что он окажется таким старомодным, особенно если учитывать его основную специализацию. Я осторожно протянула руку к ближайшей табличке. Какого же было мое удивление, когда вместо коллекции Миллера на пластинке мелькнуло изображение конечной цели нашей экспедиции — Каллисто. Надо же!

Тут же появилась и Азарова с цветочными горшками. И откуда она только их приволокла? Уж не из своей ли каюты?

Тут мне на память пришла бабушка Велниньша с ее тропическим уголком. Инвар как-томежду прочим рассказывал о нем. Когда-то я и сама мечтала вырастить в квартире подобный сад. Я даже название придумала. Не тропически уголок, а джунгли. Или, нет — когда-то младший брат Мишка говорил ДЖУНГЛЯ…

Людмила занялась цветами. Глядишь, к концу путешествия у нас тут будет цветочный рай. Точно — ДЖУНГЛЯ!

Это может оказаться вполне подходящей темой для живописи. И впрямь, стоит мне наконец-то и рисованием заняться?

Я быстренько метнулась к себе в каюту. Прихватив холст, краски, палитру я вернулась в кают-компанию. При виде моего снаряжения губы Андрэ искривились.

— Сейчас всю кают-компанию провоняет. — процедил он сквозь зубы.

Что тут возразить? Разве только то, что современная технология изготовления красок давно уже привела к отсутствию запахов. Впрочем, сейчас можно даже заказывать любой аромат для красок…

— Ты, что, с ума спрыгнул? — неожиданно встал на мою защиту не кто-нибудь, а наш капитан — Джордж, — эти краски совершенно не пахнут…

Спасибо ему, конечно, но с какой бы стати?

— Ну, ну, — еле слышно пробурчал Андрэ, спрятавшись за страницами книги, — увидим…

…Так вот только что бы изобразить? Может мое недавнее видение…

Итак, в чем же именно оно заключалось?

Я во всех красках и оттенках представила замысловатый, явно не земной, пейзаж. Перед глазами снова колыхались лиловые пальмовые листья на гладких, словно полированных стволах. В глубоком золотистом небе порхали невидимые птицы, оглашавшие окрестности замысловатым пением, не похожим ни на что земное.

Интересно, а как я сама-то выглядела со стороны? Я ж себя никак не могла видеть.

— Вот, послушайте, — снова заговорил Джордж, — я тут в память о Земле стишок накропал:

Снова дождь барабанит по улице.

По дорожкам бегут ручейки.

И кусты почернело нахохлившись

Так и ждут наступленья зимы.

Там тепло им под шубами белыми,

Сладкий сон, тишина и уют.

А сейчас лишь качают задумчиво,

Слезы горькие с веточек льют.

Облетели багряные листья,

Словно тяжесть свалилась с рук,

Но тяжелые спелые грозди

Распрямиться ветвям не дают.

Вот собрать бы последние ягоды

И стряхнуть напряжение с плеч…

Дорогие мои растения,

Хорошо, что на свете вы есть…

Выступление Джорджа присутствующие встретили унылым молчанием. Я, конечно, понимаю, что стихи Петерса оказались достаточно простенькими. В принципе, наверное, этого следовало ожидать. По общему представлению, наш капитан все-таки типичный технарь. Хотя, положа руку на сердце, строки получились образными. Я прямо-таки ярко представила эти поникшие под дождем ветви.

— Ну, как? — несколько напряженно спросил Джордж.

Но именно в этот самый момент прозвучал условный сигнал. Пора идти вахту нести. К сожалению, снова наступила моя очередь.

Я, тяжело вздохнув, посмотрела на подготовленный холст.

— Оставь, — посоветовала Азарова. А я думала, что Людмила не обращала на меня внимания, — вернешься — продолжишь.

Я медленно поплелась менять нашу вторую Анну — Лузину…

— —

Передо мной переливался всевозможными оттенками Космос. Равнодушно покачивались стрелки. Хаотично подмигивали огоньки цифр. Полет протекал в плановом режиме.

Жаль, что я так и не узнаю мнение спутников о стихах Джорджа. Лично у меня отношение к ним, как я уже писала выше, довольно неоднозначное.

Полузвон-полускрежет внезапно наполнил небольшое помещение Рубки.

Я ошарашено огляделась.

Что бы это могло быть? Какой-то сбой в механизмах корабля?

Мое богатое воображение тут же нарисовало яркую картину крушения «Андромахи»…

***

В черную бездну сыплются переборки. Неведомые силы выворачивают наизнанку корпус. Великолепный космический корабль постепенно превращается в облако сверкающих обломков. Они ударяются друг о друга. Раскалываются дальше. Космический вакуум вытягивает тела людей. Ледяные статуи хаотично перемещаются внутри облака обломков…

***

Снова послышались незнакомые звуки. Я раздраженно поднялась с кресла, озабоченно крутя головой.

— Чего ищешь? — странные звуки оформились во вполне понятные слова.

— Ты где? — решилась я задать вопрос.

— Здесь. — давешние первоначальные звуки превратились в нечто, напоминающее отрывистый металлический лай.

— Ты кто?

Снова металлический лай.

— Хватит тут лаять! — возмущенно сказала я.

— Это не лай, — в металлическом голосе моего невидимого собеседника совершенно неожиданно для меня почудились нотки смущения.

— Ты не ответил…

— Посмотри внимательней.

Сам собой включился экран бортового компьютера. По нему поплыли слегка мерцающие буквы:

ПРИВЕТ, АННА СЕМЕНОВНА!

— Это ты что ли со мной разговариваешь? — обратилась я к монитору.

Вопрос этот даже мне самой показался просто напросто диким.

По рубке снова прокатились звуки, первоначально принятые мной за лай. Теперь я вдруг решила, что это СМЕХ! Такое вот неожиданное предположение.

— Да, это я, Анна Семеновна, — отсмеявшись, произнес металлический голос компьютера.

— Называй меня… — на мгновение я замешкалась. Какое же имя для себя придумать? — называй меня Анютка.

Компьютер опять закатился своим своеобразным смехом.

— Анютка, так Анютка…

Надпись на экране погасла.

— Может подключить обзор кают-компании?

На мгновение я подумала, что было бы совсем неплохо. Хоть послушаю обсуждение стихов Петерса. Но тут же одернула себя: «Это же будет явный шпионаж».

— Нет, не стоит, — замедленно ответила я. — покажи лучше окружающий Космос…

Запись 6

Нагруженная красками, и волоча начатую картину, я устало ввалилась в каюту.

— Привет, Анютка! — раздался скрипучий голос от МОЕГО личного компьютера.

От неожиданности я чуть было не уронила холст. Краски же просто посыпались на пол. Хорошо еще, что крышки оказались завернутыми. Представляю, какая бы палитра образовалась бы на полу, если бы я по давней, еще земной, привычке несла краски открытыми. Знакомый уже металлический скрипучий смех наполнил каюту.

— Анютка, а чего ты молчишь? — в его словах мне почему-то явственно послышалось недоумение, — мы же вроде с тобой уже подружились.

— Но, откуда?

— Что значит, откуда? — переспросил компьютер.

Не знаю, почему, но в голосе его мне послышались сварливые нотки.

— Откуда ты тут взялся? — пояснила я, — ты же вроде находишься в Рубке Управления.

— Что значит, взялся? — обиделся он, — я — бортовой компьютер. Я обязан и здесь находиться.

Я кое-как распихала принесенное. Кресло перед мониторов бережно приняло меня. Взгляд сосредоточенно уставился на пустой экран. Голос звучал откуда-то из недр машины.

— А что ж ты здесь раньше со мной не говорил?

— Здесь?

— Ну, да. Здесь, в моей каюте.

Тревожно запульсировала лампочка включения компьютера. Действительно, я ж еще его не включила. Как же он тогда со мной говорил?

Словно услышав мои мысли, он произнес замедленно:

— Включи питание, а то трудно разговаривать, когда собеседника не видишь.

Клавиша включения мягко опустилась под пальцем. Ярко осветился экран монитора. Заговорщически подмигнула встроенная камера.

— Уф, хорошо, — показалось мне или на самом деле, но в голосе компьютера прозвучало неожиданное облегчение, впрочем, и сам голос стал более чистым, что ли, — Спасибо, Анютка. Теперь сможем поговорить.

— С остальными ты тоже разговаривал?

— Нет, только с тобой…

Вот интересно, чем это могло быть вызвано? Или все остальные в чем-то отличаются?

— Ты одна можешь слушать… А может и тебе лучше на экране?

На экране? Это, как тот привет в Рубке Управления?

ИМЕННО ТАК — по экрану побежали ровные строки.

— Как тебе удается слышать мои мысли?

САМ НЕ ЗНАЮ, НО В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА… ТЕБЯ ПОСЕТИЛИ ВИДЕНИЯ, ЧТО-ТО СДВИНУЛОСЬ И МОИХ СХЕМАХ…

Странно, и все равно я не поняла, причем тут я.

ОСОБОЕ ИЗЛУЧЕНИЕ!

— А остальные?

ОСТАЛЬНЫЕ, ВИДИМО, К НЕМУ НЕВОСПРИИМЧИВЫ

По ушам резанул сигнал тревоги.

— Срочно всем собраться в кают-компании! — прогремел приказ Оксаны Николаевны.

— Что там опять стряслось? — вскрикнула я, поднимаясь. — что называется, среди ночи!

Уже шагнув к выходу, я обернулась к компьютеру:

— Я тебе все расскажу. — пообещала я.

На этот раз смех машины прозвучал мелодичными колокольчиками.

— Я сам там буду, — звучным приятным голосом пообещал компьютер.

Надо же… совершенствуется…

— Кстати, а как тебя называть? — внезапно спохватилась я.

— Я подумаю…

Первое, что бросилось мне в глаза при входе в кают-компанию, это невероятно взволнованный вид, обычно невозмутимого Агарка.

— Рассказывай, — строго проговорила Осипова.

Наш специалист по связи пригладил растрепанные волосы. Интересно, что его могло поднять с постели?

— «Ариадна» вышла на связь, — взволнованно проговорил он.

Вроде бы, что тут такого особенного. Вышла и вышла. Достаточно рядовое событие.

— Говори дальше. — раздраженно произнес Андрэ, широко, с подвыванием зевая, — а то разбудил. А мне на вахту скоро…

— Они видели инопланетный корабль…

У меня перехватило дыхание. Вот это да! Инопланетный корабль? Жаль, что Джордж сейчас на вахте. Он давно мечтал о встрече с инопланетянами…

— Полная чушь, — презрительно отозвался Андрэ. — это невозможно…

— У меня есть запись разговора с Велниньшем, — поспешно затараторил Агарок, — Я после сна еще ничего не соображал. Но, зато все успел записать.

— Давай свою запись, — тяжело вздохнула Оксана Николаевна.

==============================================================

— Привет, Агарон, — прозвучал голос Инвара

— Чего тебе?

— Спал что ли, — подозрительно спросил Инвар.

— Вообще-то, по корабельному времени у нас уже ночь, — в голосе Агарка явно чувствовалось раздражение.

— У вас там видно внеземной объект? — теперь в словах Велниньша звучала неподдельная тревога.

— Чего? — Агарок выразил явное недоумение. Послышалось еле слышное бормотание, — какой там еще объект?

=============================================================

— Ты уверен, что они действительно видели инопланетян? — не удержалась я от вопроса, заслужив неодобрительный взгляд Оксаны Николаевны.

— Оксана Николаевна, — протянул Андрэ. — неужто, Вы верите во всю эту чушь? Это ж просто ни в какие рамки…

— Охолонись, — прервал его Вайс, — А вдруг правда…

— Вот что, Агарон Аветикович, — на этот раз Осипова обратилась к связисту официально, — попробуй-ка сам связаться с «Ариадной». Может, что и прояснится.

— Есть!

Агарок стремительно покинул кают-компанию.

— Включи общее оповещение! — крикнул ему вдогонку Вайс.

…

— Тесей. Я — Гектор. Ответьте, — разнеслось по всему кораблю через некоторое довольно короткое время.

В ответ только шорох и далекая музыка звезд.

…Только тут, на «Андромахе», я услышала, как поет Космос. Кто бы мог предположить, что в межзвездном пространстве не царит полная тишина. Оказывается, сферы просто наполнены звуками. Словно гигантские струны протянулись от планеты к планете, от звезды к звезде. Ровным глубоким басом гудит Солнце. Даже на таком расстоянии в солнечной музыке слышна невероятная мощь. Нежно, словно убаюкивающее, звучит Земля. Правда, на таком расстоянии ее голос начинает перекликаться со своеобразным, ни на что не похожим, гулом Марса, в который украдкой вплетаются звучные нотки Юпитера. А там и еле слышные нити музыки Сатурна…

Но только попробуй о таком рассказать — на смех ведь поднимут.

— Тесей! Я — Гектор!

А в ответ только треск непонятных помех.

— «Ариадна!»

А в ответ тишина, словно «Ариадны» никогда в жизни и не существовало.

— «Ариадна!»

— Вжиу-вжик1 — проверещало в приемнике.

Все присутствующие затаили дыхание. Вот-вот, и Велниньш ответит.

— Нет связи! — обреченно отрапортовал Агарок.

— Пусть свяжется с «Антигоной», — посоветовал Вайс, обернувшись к Оксане Николаевне.

Я выжидательно посмотрела на Осипову. Может, и вправду так поступить? «Антигона» же идет следом за «Ариадной» и явно она единственная, кто способен обнаружить нашу пропажу.

— Не вариант, — возразил Андрэ, — «Антигона» отстает от «Ариадны» на целую неделю. Когда она подойдет к месту исчезновения, будет явно уже поздно…

— Может, тогда нам самим возвернуться и поискать? — просительно произнесла Лузина.

— Хм… Возвернуться… И сорвать план в сей Юпитерианской программы. Мы не имеем права отклоняться от маршрута.

Как он может так говорить. Там же наши товарищи. Может их еще можно спасти.

— К сожалению, ты прав, — вынуждено согласилась Осипова, — мы не можем возвращаться. Во-первых, это сожрет огромное количество энергии. А во-вторых, мы удалились от места исчезновения достаточно далеко. Разворот займет огромное количество времени. Кроме того, «Андромаха» просто не предназначена для таких маневров.

Нависло тягостное молчание.

— Так. В чем проблема-то? — снова проговорил Миллер, — пусть Агарок свяжется с «Антигоной», — Гаммы просканируют пространство в месте исчезновения. А вскоре они как раз и подлетят.

— Вскоре?

У всех присутствующих одновременно вырвался шумный выдох.

— Согласна. Тем более, что им все равно по пути, — негромко подвела итог Оксана Николаевна, — и будут на месте гораздо быстрее нас…

Удрученные, мы покинули кают-компанию.

Запись 7

— Теперь называй меня Головастиком! — такими словами вместо приветствия встретил меня компьютер.

— Почему именно Головастиком? — от неожиданности я на мгновение забыла об исчезновении «Ариадны».

— Потому, что я знаю, что произошло со вторым кораблем, — произнес Головастик, — и знаю, почему его сложно будет найти. Я умный — головастый…

Его высказывание словно приковало меня к месту. Я ошарашено огляделась вокруг.

— Не крутись, — в скрипучем металлическом голосе явно послышалось некоторое раздражение. — лучше включи. А то мне плохо видно тебя.

Я растерянно надавила клавишу пуска. Радостно осветился экран. Мне показалось, что мой собеседник облегченно перевел дух. Хотя, это, в принципе, невозможно. Разве может машина, даже невероятно продвинутая, испытывать хоть какие-то чувства и эмоции.

Компьютеры уже давно и прочно вошли в нашу жизнь. А уже в первой четверти двадцать первого века широкое распространение получили роботы, способные исполнять всевозможные функции. Но создать самостоятельно мыслящий искусственный мозг никак в полном объеме не получалось. Лишь отдельные, в общем-то прогрессивные, зачатки интеллекта удалось создать, да и то в довольно ограниченном количестве. А тут, вот смотри-ка, что получилось. Как можно было ожидать такое?

— Теперь, смотри, — снова заговорил компьютер.

Голос его разительно и музыкально изменился. Нет, я в дальнейшем все-таки буду называть его Головастиком, как, впрочем, он и просил.

На экране крутилась странная конструкция, составленная из силовых линий, словно из многочисленных проволочек. Объемная решетка имела отдаленное сходство с обычной гравитационной воронкой. Раструб воронки, направленный в сторону оставленной позади Земли, захватывал все околомарсианское пространство. Острый конец гигантского сооружения опирался прямо в предполагаемую линию орбиты Марса.

— Именно в эту воронку и попал корабль «Ариадна», — торжественно проговорил Головастик.

На экране, возле силовых линий конструкции, появилась небольшой яркий кружок космического корабля. Повинуясь воле Головастика, он скользнул в раструб воронки. Очертания корабля, постепенно размывались, пересекая их. Корабль становился все бледней и бледней и…

Оп!

На выходе, около узкого конца воронки, кружок корабля так и не появился.

Пальцы мои лихорадочно забегали по клавишам.

— Не мешай! — мелодично проговорил компьютер, — лучше уж я сам…

Я резко отдернула руки от клавиатуры.

Сами собой по экрану побежали длинные прерывистые строчки цифр. Цифры переплетались, перескакивали с места на место, складываясь в замысловатые сочетания, выстраиваясь в бесконечные колонки. Подстегиваемые цифрами, мерцающие линии постепенно приблизились, все больше и больше увеличиваясь. Они распадались на мельчайшие составляющие. Отдельные песчинки начали разворачиваться в замысловатые незнакомые формулы…

Я внимательно вглядывалась в экран. Формулы понятней не стали. Может, все-таки пригласить для консультации Джорджа? Все-таки математик, в какой-то мере. Или Андрэ? В принципе, и Агарок вполне смог бы с этим справиться. Но, захочет ли Головастик беседовать с кем-то другим, кроме меня? Во всяком случае, за все предыдущее время полета этого еще не было.

— Не надо никого звать, — поспешил вставить Головастик, — давай сначала попробуем сами разобраться.

Скорость мелькания цифр многократно увеличилась. Если еще несколько минут назад я могла разглядеть отдельные знаки, то теперь все они слились в единую светящуюся полосу.

— Вот она! — в звенящем голосе компьютера послышалось удовлетворение.

На экране остановилась одна, чрезвычайно разветвленная формула.

— Что это?

— Мы вряд ли одни во Вселенной.

Пусть звезды в глаза нам пылят.

И где-то в долинах безбрежных

На Землю с надеждой глядят, — продекламировал в ответ Головастик.

Вот этого-то я никак не ожидала. Чтобы компьютер сочинял стихи? Путь довольно примитивненькие, но сочинил же.

— И все-таки, что означает эта полученная формула?

Мне показалось, что экран мне заговорщически подмигнул. Может, пора перестать настолько одушевлять, хоть и мыслящую с определенной самостоятельностью, но все-таки машину? Только бы мою мысль Головастик не уловил. Вдруг да обидится?

Опять… Что ты будешь со мной делать?

— Это? — компьютер словно бы на мгновение запнулся, — Это развернутая формула пространственного преобразования. Или, так называемой «червоточины» — тоннеля перехода между параллельными Вселенными.

Что-то тут явно не то. Помнится, о «червоточинах» нам рассказывала все та же Оксана Осипова. Но, что-то мне подсказывало, что она нам демонстрировала далеко не такую формулу. Какой-то дополнительный элемент отличал выведенную на экран формулу от общепринятых данных.

— Не похоже, — выразила я сомнение, усаживаясь в кресло перед монитором.

Рука привычно набрала код «червоточины» на пульте цилиндра библиотеки.

Вот точно…

Совсем не то, что светилось на экране.

Видимо, лицо мое выразило нечто особенное, что заставило Головастика пристать ко мне с вопросами.

— Ты удивлена? Почему? — он молниеносно сравнил записи, — У тебя несколько другое математическое описание «червоточины»? Формула, рассчитанная на поверхности Земли, не соответствует действительности.

— Почему ты считаешь себя умнее земных ученых? — мне стало обидно за людей.

На этот раз Головастик не отвечал довольно долго. Он словно бы, что называется, завис.

— При чем тут я? — мне показалось, что будь у Головастика тело, то он непременно бы пожал плечами. — Ведь никто и не говорит, что воронка создана этими самыми учеными, на вычисления которых ты пытаешься ссылаться.

Опять инопланетяне? Это понятие, набившее уже оскомину, занимает мысли людей не один десяток лет. И что же в первую очередь приходит на ум, когда о нихупоминается?

Чего ж только мы в связи с ними не узнаём. Наиболее часто слышится, что эти самые инопланетяне настолько превзошли нас в развитии, что мы, по сравнению с ними, не больше чем букашки… Дескать, мы для них не представляем ни малейшего интереса. Или интересуем лишь в качестве подопытных муравьев.

Но почему, если инопланетяне, то — это обязательно сверхцивилизация? Такая, что на нас может смотреть только свысока, как на детей неразумных.

Вайс как-то, в порядке, так называемого, научного бреда, заявлял, что во Вселенной можно найти огромное количество всевозможных цивилизаций разного уровня развития. Есть среди них и такие, которые значительно опередили нас развитии. Вполне допустимо. Не меньше и таких цивилизаций, с которыми мы находимся почти на одном уровне. Но, одновременно с ними, существует и бесчисленное множество инопланетных цивилизаций находятся и на более низкой, по сравнению с нами, ступени развития. Т.е. бесконечное разнообразие различных цивилизаций.

…

В то же время, достаточно забавно слышать умные заверения ученых о поисках инопланетных цивилизаций при помощи каких-то сигналов. Еще в ХХ веке послан луч куда-то в сторону созвездия Геркулеса с информацией, как о самой Земле, так и о ее жителях. Закодировали информацию с помощью двоичного кода, принятого на нашей планете. Интересно, какое оборудование сможет принять наши сигналы. Или инопланетяне заранее заготовили земную аппаратуру? А если они действительно во много раз превосходят нас по развитию, и далеко ушли от таких, по их мнению, примитивных форм связи? Или вообще не использовали ничего подобного. Как быть в такой ситуации?

Ученые отправили даже диск с какими-то записями о Земле и ее обитателях. Там и музыка, и видео, спорт и отдых, внешний вид и достижения науки…

Но, в таком случае, представление наших ученых о том, что высокоцивилизованные инопланетяне смогут не только принять, но и понять наши сигналы равносильно тому, что мы во всеуслышанье заявляем о том, что Земля — центр мироздания. Посылая земные сигналы предполагается, что инопланетяне имеют точно такую же аппаратуру. Эти, если можно так сказать, ученые, наивно считают, что все инопланетные цивилизации просто должны пользоваться нашими средствами связи. Точно то же можно сказать и об отправленном диске. А если у них нет возможности просмотреть его? Как тогда?

Вот даже мы сами никак не можем разобраться с многими древними письменами. Взять, например, фестский диск или пластины с письменностью жителей острова Пасхи, о которых нам рассказывала Дарья Ивановских. Она где-то там, на «Ариадне». А ведь и диск, и пластины находятся у нас на Земле. А что в таком случае говорить о представителях инопланетян? Они лазерный диск на пальце прокручивать будут? Или у нас позаимствуют компьютер? Вот, Головастика, например.

А такие науки как химия, физика или, например, математика. Головастик, конечно, расшифровал структуру воронки, но насколько правильно?

А откуда у наших ученых появилась уверенность, что инопланетяне пользуются периодической таблицей Менделеева или законами Ньютона? Что они записывают химические и физические законы хотя бы приблизительно похожими символами. Законы природы, может, и такие же, но где гарантии, что вся Вселенная, вернее обитатели других планет, пользуются земными обозначениями и формулами? Могут ведь у них существовать и свои символы, и свой способ их записи. Другими словами, ни мы не сможем распознать их теоретические выкладки, ни они наши. В чем мы сможем найти с ними точки соприкосновения?

…

— Что-то ты задумалась, — вмешался в рассуждения Головастик.

— Думаю об инопланетянах, создавших эту воронку…

Запись 8

— Да, кто он вообще такой, этот Головастик? — раздраженно вскричал Джордж, поднимая на меня красные, не выспавшиеся глаза.

По всему было видно, что наш несгибаемый капитан провел беспокойную ночь с того самого момента, как окончательно оборвалась связь с «Ариадной».

А тут и я подошла с заключением Головастика.

Агарок же, в отличие от Петерса, лишь молча покрутил пальцем у виска.

И как я могла забыть? Петерс же с Грином — друзья закадычные. У нас, помнится, все над ними подшучивали: «Два мушкетера: Джордж и Джон, лишь Джордана не хватает. И будет — трое». Почему, именно Джордана? Мало ли других имен на «Дж…»?

А эти двое вместе ходили в секцию Сценического Фехтования. Занимались они там не с легким спортивным оружием, а недавно вошедшим в моду оружием историческим. Побывала я как-то на показательных выступлениях их секции. Сражающиеся, интересно, можно ли их так называть, не просто атаковали и защищались. Они выписывали сложные стальные узоры громоздкими стальными мечами и тяжелыми шпагами. Именно Джордж когда-то научил меня различать эти, до ужаса старинные, виды холодного оружия. Скрещивающиеся клинки воспроизводили не сухой лязг, а вполне музыкальный звон.

Это сложно передать словами. Особенно, если учесть, что нас этому никогда не учили. Те школьные сочинения, что мы писали когда-то не идут ни в какое сравнение моим дневником… Хотя, нужно ли стараться придавать моим записям хоть какой-то художественно-литературное оформление. Все-таки, я не стремлюсь, и никогда не стремилась к лаврам писателя. Куда уж мне?

Правда, на одной из конференций, еще на Земле, Ивановских как-то говорила, что человек должен достичь совершенства во всем.

Не зря же в пример нам она приводила наших великих писателей, многие из которых, не только занимались литературной деятельностью, но и писали неплохие картины…

Вот, я и опять, уже в который раз, отклонилась от своего повествования.

— Головастик, это мой компьютер, — пискнула я, — и он показал, куда девался потерявшийся корабль.

— Что он там показал?

Точно, наш капитан явно переживал за судьбу экипажа «Ариадны».

Я развернула перед ним смоделированную Головастиком ситуацию.

— Что за мультик? — отвернулся от экрана Агарок.

— Головастик назвал это гравитационной воронкой, — поспешно ответила я, — черовоточиной.

Подчиняясь неслышной команде Головастика, экран заполнился уже известной мне формулой.

Петерс сосредоточенно уставился в переплетение символов, букв и цифр.

— Не похоже на червоточину, — наконец проговорил он, — тут какие-то дополнительные загибулины в расчетах.

— Все потому, — неожиданно подал голос Головастик, — что это не простой пространственный тоннель.

Джордж вздрогнул от неожиданности.

— Он тут? — недоуменно спросил он.

— А где же мне еще быть? — в металлическом голосе компьютера послышалась практически не скрываемая обида.

Надо же, мой электронный друг все более и более совершенствуется. Вот, уже и какими-то эмоциями обзавелся.

— Я думал, что ты только с Аней разговариваешь, — принялся смиренно оправдываться Джордж. — приношу свои глубочайшие извинения…

— Я хотел сказать, — прозвучало в ответ от Головастика, — что, в данном случае тоннель использует не только пространственный, но и временной континуум. Вот отсюда и допол…

— Следовательно, — подхватил, перебивая его, Петерс, — наши друзья, влетев в это образование, могли оказаться не только в другой Вселенной, но и…

— Точно, — проговорил Агарок, — они переместились, кроме того, и во времени…

Может, я напрасно посвятила в исследования Головастика одних только Джорджа и Агарка. Не лучше ли было оповестить сразу всех. И, в первую очередь, Оксану Николаевну? Вроде бы, именно она, как ни крути, является руководителем всей экспедиции. И именно ей предстоит принимать все решения, связанные с выполнением поставленных задач…

— Агарок, настрой всеобщее оповещение, — проговорил Петерс, словно прочитав мои мысли, — проведем экстренное совещание всех членов экспедиции.

— Зачем?

— Мы должны решить, как поступать в данной ситуации…

— Что у вас произошло? — рубку наполнил строгий голос Осиповой.

Почти одновременно включились экраны видеосвязи всех участников экспедиции. На лицо Андрэ Кони — нашего бортинженера — опустилась тень недовольства. Кстати, он единственный из всех скривился при созыве этой импровизированной всеобщей конференции экипажа. Наибольшую заинтересованность, как ни странно, выразила Лузина. Так и не могу называть ее по имени. Словно что-то выставляет мне барьер. Скорее, это связано именно с тем, ч то мы с ней тезки. Она будто бы даже вперед подалась. Хотя она еще и представить не могла причины созыва.

Но ничего. Сейчас все прояснится… Впрочем, так и случилось.

Нет, не буду забегать вперед.

— Нам кажется, — уверенно проговорил Агарок, — что мы знаем, куда исчезла «Ариадна».

— И куда же? — язвительно вмешался в разговор Андрэ.

— Когда кажется, — добавил Вайс многозначительно, — креститься надо.

Интересно, что он имел в виду? Что бы могла означать эта фраза?

— «Ариадна», — назидательно произнес Джордж. — переместилась сквозь «червоточину», продвигаясь одновременно в пространственно-временном континууме.

— Бред, — пренебрежительно отозвался Андрэ, — этого не может быть…

— Потому что не может быть никогда. — закончил высказывание Вайс.

Жаль, что при такой связи я не могла видеть их лиц. Наверняка, их просто распирало самодовольство. Особенно Кони. Есть у него такое стремление к собственной исключительности. Он и обидеться может по той простой причине, что в чем-то не воспользовались его советом.

А тут, вот на тебе…

— Отправляю вам расчеты компьютера, — произнес Джордж.

— Так, значит, — проговорила Осипова немного погодя, — вы все-таки вполне уверены в существовании пространственно-временной гравитационной воронки.

— Да! — чуть не закричала я, — именно так!

Силовые гравитационные линии решетки воронки замедленно проворачивались на экране компьютера. Цифирки и буковки громоздкой формулы неритмично перемигивались, словно разговаривая друг с другом.

— Спокойней, практикантка, — это уже Джордж. Вот, снова он меня так назвал. А я уж было подумала, что теперь-то он уж точно перестанет меня так называть.

Только и оставалось, что тяжело вздохнуть.

Агарок уставился на меня, как мне показалось, подозрительно. Что ему там вдруг подумалось?

— Может, нам все-таки следовало вернуться?

От Людмилы я такого никак не могла ожидать. Как она сумела отвлечься от своего огорода?

— Там, на «Ариадне» как-никак наши друзья, — продолжила Азарова, — Мы должны им помочь.

В голове закрутились варианты спасения…

— —

…Сплюснутая пирамида «Андромахи» стремительно разворачивается. Корабль направляется прямо в центр переплетения силовых линий. Сияющие жгуты опутали корпус плотной сеткой. Тянутся томительные мгновения. Переливается вокруг «Андромахи» образовавшийся кокон… И вот силовые линии размыкаются. Корабль выталкивается из паутины воронки. «Андромаха» вырывается в открытый Космос. Нас встречает целая и невредимая «Ариадна»…

— —

Я не успела заметить, когда и как Головастик спроецировал мои фантазии на экран.

По губам Агарка промелькнула мимолетная усмешка. Петерс же громко хмыкнул. Какова была реакция остальных членов экипажа, мне неизвестно.

— Мы уже обсуждали эту проблему, — резко оборвал Кони, — и уже решили, что такое действие экономически нецелесообразно. Тем более, — продолжил он, вспоминая недавнее совещание, — что именно тогда Миллер предложил известить обо всем случившемся «Антигону». В данный момент мы имеет новые данные для передачи Гаммам. Вот они ими и воспользуются…

— Кстати, — вдруг заговорил, только что упомянутый Андрэ, Миллер, — а каким образом получены вот эти, представленные на обсуждение, формулы?

Джордж замедленно повернулся в мою сторону. Я внезапно почувствовала, что мои уши словно налились краской.

Как мне объяснить остальным, что главным моим источником информации является, не кто-нибудь, а неожиданно оживший бортовой компьютер, который, к тому же, общается только непосредственно сл мной?

Тот же Кони сразу же первым поднимет меня на смех.

— Да, действительно, — обратилась ко мне и Оксана Николаевна, — что ты можешь сказать по этому поводу?

Я растерянно посмотрела на Агарка, перевела взгляд на Джорджа.

— Это я, — возвестил, вклиниваясь в разговор, Головастик, — это я все просчитал…

Запись 9

Прошло довольно много времени с описанных в предыдущей записи событий. Не все удается вспомнить в полном объеме. Все-таки, мои записи нельзя в полной мере назвать дневником. Я же не пишу сразу, а лишь вспоминаю о происшедшем, спустя годы.

Где — то, на протяжении полета после прохода орбиты Марса, меня посетило еще одно совершенно непонятное видение. Конечно, я не могла сразу рассказать о нем даже Джорджу, даже Головастику. Хотя, Головастик вполне мог бы и сам покопаться в моих мыслях. Каким-то образом он получил такую возможность. Но, он обещал тогда сохранить все в тайне…

***

…Вокруг меня колыхались высокие странно разноцветные травы. Высоко, в золотистых небесах медленно проплывали редкие, практически одиночные, облачка. Легкий ветерок навевал приятную прохладу. Я словно ощущала его дыхание всей кожей. Несколько странное ощущение. Непривычный пряный аромат щекотал ноздри. Никаких звуков не доносилось до ушей. Лишь нежное шуршание травинок наполняло пространство…

А вообще, кто я? Пришлось осторожно скосить глаза. Нужно же было рассмотреть себя.

Да уж! Несколько неожиданно…

Я опять оказалась в теле не то динозавра, не то дракона. Во всяком случае, расположенные по бокам перепончатые крылья в равной мере могли принадлежать и тому, и другому.

Неожиданно всеми клеточками тела я ощутила хоть и незначительное, но достаточно отчетливое сотрясание почвы ровной, как стол степи.

Быстрые шаги? Бег?

Кто бы это мог бежать? Особенно, в мире драконо-динозавров?

Шумное падение в траву неподалеку от меня, оборвало звук шагов.

Я осторожно вытянула шею, стараясь рассмотреть вновь прибывшего.

Человек?

Более чем удивительно.

— Не бойся, — хотела выговорить я.

Но что-то пошло не так. Вместо слов из пасти вырвался приглушенный рык. Человек посмотрел на меня с таким плещущимся в глазах ужасом.

Молодой мужчина в странном одеянии примерно первой четверти двадцать первого века. Довольно приятный на вид. Это, конечно, с моей, девичьей, точки зрения. Он явно вызывал интерес.

«Хорошо бы — не гастрономического», — ясно послышались его мысли.

Ага, с ним можно общаться телепатически!

«Не бойся, пришелец», — отправила я ему мысленную фразу.

— Я и не боюсь, — проговорил мужчина вслух.

«Ты храбрый человек, пришелец! — одобрительно ответила я, — Это хорошо, Благодарение Мтари. Мы еще встретимся. Твоя помощь может понадобиться».

— Для чего? — опять спросил он в полный голос.

Что я могла ответить? Ведь, по сути, говорила не я сама, а что-то во мне, что-то внутри меня.

Я оттолкнулась массивными лапами, с шелестом раскрылись широкие крылья.

«Прощай, пришелец, — проговорила я напоследок, — Да будет на то воля Мтари, мы еще встретимся».

***

…Судя по всему, видение это явно служило продолжением того дальнего, первого…

Я приподнялась в постели в полных непонятках.

Что это было?

Воздух в каюте внезапно показался мне затхлым. На коже высыпали бисеринки пота. Рука словно сама собой потянулась к клавише кондиционера. К моему удивлению, кондиционер оказался включенным. Я ничего не понимала. Отчего ж тогда так душно?

Пришлось скользнуть в пеналообразную душевую. Упругие струи ударили в тело, прогоняя пот и остатки сна. Вышла из душевой освеженной. Взгляд устремился на корабельные часы. Надо же, всего два часа ночи по корабельному времени.

— Привет, Анютка, — подмигнул зеленым глазом Головастик.

По-прежнему непривычно слышать этот хрипловатый, слегка дребезжащий, металлический голос, тем более от еще невключенного компьютера.

Естественно, я тут же включила его.

— Спасибо, — промолвил компьютер.

Уже в который раз поражаюсь, как меняется голос и тон моего электронного собеседника в зависимости от включенного питания.

— У меня есть новость! — продолжил он, как мне показалось, с нотками восторга.

Что могло его, в общем-то, хоть и не простую, но все-таки машину, привести к такому состоянию.

— Ну, что там у тебя?

— Да! — жизнерадостно отозвался Головастик, — У меня новость! Мы только что пересекли условную границу Пояса астероидов.

Вот это да. Теперь мы будем пересекать эту полосу никак не меньше года. А то и несколько лет. Корабельных, естественно.

Я непроизвольно сжалась, ожидая непременного удара космическим камешком. Хотя, вроде бы «Андромаха» не должна подвергаться опасности столкновения.

А, вот интересно, могло ли оно вообще случиться, это самое столкновение. Насколько я помнила из лекций по Космографии, астероидное поле — это далеко не сплошная полоса каменных обломков. Между отдельными фрагментами пояса огромное пространство, что называется, космическое. Некоторые промежутки вполне сравнимы с расстоянием от Земли до Луны. А порой можно и совсем не натолкнуться ни на один камешек…

Кстати, по инструкции, Джордж именно сейчас обязан поставить двигатели на торможение. Тем более, что Петерс именно в это время как раз и должен был находиться на вахте…

Еле заметное изменение гравитации сразу напомнило мне о начавшемся снижении скорости… Правда, продолжалось оно недолго.

Мы активно приступили к процессу пересечения Пояса Астероидов.

Андрэ старательно наладил внешние сенсоры, позволяющие загодя обнаруживать возможные препятствия. В его ведении были и специальные гравитационные пушки, разбрасывающие в разные стороны всевозможные камешки. Таким способом планировалось очистить наш путь. Вообще-то я первоначально наивно предполагала, что все эти обломки подлежали полному уничтожению. А оказалось… Хотя, все это вполне объяснимо. Уничтожение астероидов, по сути, тратит гораздо большее количество энергии, чем простое расталкивание. Может, и это сыграло свою роль в процессе обеспечения безопасности.

Хотя этого можно было избежать и другим способом. Может даже и не столь затратным. Почему бы, например, не проложить наш путь от Земли к Юпитеру и Каллисто вне плоскости эклиптики. Там, в открытом и относительно свободном Космосе, мы вряд ли вообще сможем встретить хоть один астероид. Так что пушки Андрэ всяко могли бы и не понадобиться…

…Неизбежно также должно было измениться вахтенное время. Об этом нам как раз и объявила Оксана Николаевна на очередном совещании.

Теперь вахту в РУ несли только мужчины. Вахтенное время теперь определялось сутками. И так на всем протяжении пути внутри пояса астероидов.

Анна занялась только медициной.

Мы же с Людмилой почти полностью переселились в оранжереи, да биолабораторию. Наши эксперименты никто же не отменял.

Да и в оранжерее появились очередные плоды третьего или четвертого урожая. На этот раз они явно превзошли по размерам предыдущие. Например, арбузы и огурцы почти не отличались друг от друга.

Еще в дальнем детстве меня всегда интересовал такой вопрос: почему такие, в принципе, одинаковые растения, как огурцы и арбузы, относятся к столь разным сферам? Почему, например, арбуз — ягода, а огурец — овощ? Явная несправедливость. Оба, вроде как даже по внешнему виду мало отличаются. И тот, и другой с определенной долей вероятности можно отнести к бахчевым культурам.

Хотя, положа руку на сердце, на огурец больше похожа все-таки дыня, но это дело не меняет…

Почему я вспомнила об этом именно в момент вхождения «Андромахи» в Пояс Астероидов? Сама не могу найти ответа. Но чем-то же это было вызвано.

Я поделилась своими мыслями с Головастиком.

— Ха-ха-ха! — металлически захохотал компьютер, — смотри сама.

По экрану поплыли яркие строки:

И АРБУЗ, И ДЫНЯ, И ОГУРЕЦ, И ТЫКВА — ТЫКВИНЫ, ЯГОДОПОДОБНЫЕ ПЛОДЫ.

— Вот это новости… Почему же нам не говорили этого при обучении?

По экрану компьютера снова побежали слова:

ДЫ́НЯ (ЛАТ. CUCUMISMELO) — РАСТЕНИЕ СЕМЕЙСТВА ТЫКВЕННЫХ, ИЗ РОДА ОГУРЦОВ, БАХЧЕВАЯ КУЛЬТУРА, ЛОЖНО-ЯГОДА. РОДИНОЙ ДЫНИ СЧИТАЕТСЯ АФРИКА И ОСТ-ИНДИЯ.

— Так будет точнее, — прокомментировал Головастик.

Вот те, здрасьте, приехали…

Хотя, я примерно так и думала…

Запись 10

— Смотрите, что это? — возглас Миллера разнесся по всему кораблю, — вон, почти прямо по курсу.

— Переключай изображение на ЭНН, в кают-компании, — ворвался в уши строгий приказ Осиповой.

На экране появилась странная темная точка.

Что он смог разглядеть в этом ничем не примечательным объекте?

Или долгая вахта привела Вайса к галлюцинациям? Интересно, он тоже ощутил себя в постороннем теле?

Кстати, причем тут долгая вахта? Он же только-только сменил Агарка. А ведь Хачатрян ничего не видел.

Точка стремительно разрослась, занимая чуть не половину экрана.

Что это?

Перед нашими взглядами медленно проворачивалась в пустоте часть полированной платформы с обломком ребристой колонны и искусно изготовленной скульптурой, изображающей стоящего на своеобразном камне человека. На первый взгляд показалось, что он использует камень как транспортное средство… И как только, Вайс смог разглядеть изображение на таком, можно сказать, гигантском, по человеческим меркам, расстоянии? Уж не помогал ли ему кто-нибудь?

— Вот это ж надо, — присвистнул Вайс, — искали, искали на Земле следы иных цивилизаций, а они — вот где. На самом краю зоны жизни.

Осколок древней цивилизации?

Откуда он тут, на таком расстоянии от Земли, мог взяться? Вот бы захватить с собой. Дома бы, на Земле, ученые разобрались, что почем. Интересно, поместится ли обнаруженная скульптура в грузовой отсек?

Впрочем, реально приблизиться к этому произведению искусства «Андромаха» сможет лишь часа через полтора. И это даже при нашей, далеко не маленькой, скорости.…

— —

А на память неожиданно пришло воспоминание из далекой юности…

…Мы с Джорджем тогда попали в археологическую экспедицию. Нас повез с собой отец Джорджа — Юджин. Вот ведь странно, но сын так и не стал, как отец, археологом.

Так вот, раскопки велись на территории Урала, где-то возле Перми. Исследовали древнюю пирамиду, неведомо, какими путями попавшую в эти места.

Первоначально, я не увидела той самой пирамиды, на раскопки которой мы прибыли в Пермский край. Гора и гора. Ничего примечательного. Разве, что небольшие квадратики глубоких шурфов, словно своеобразные экраны, показывали нечто особенное. В них мелькали гладкие фрагменты плит облицовки. Мы специально лазили по горным склонам, чтобы посмотреть непосредственно на объект предстоящих раскопок.

Раскопки начались прохладным летним утром, чтобы успеть как можно больше до того времени, как поднявшееся солнце наполнит воздух зноем. Команда Юджина осторожно снимала толстый слой дерна, укрывающий пирамиду. Меня до такой работы не допустили. Хотя, что тут такого особенного? Я ж все-таки когда-то ковырялась в грядкаху бабушки на огороде.

Об этом я и сообщила Юджину с плохо скрываемым вызовом.

Юджин в ответ лишь весело улыбнулся.

— Раскопки, дорогая мисс, — медленно проговорил он, поправляя очки, — это вам не картошку копать.

Картошку?! Я чуть не задохнулась от злости. Надо же, КАРТОШКУ. Неужто я не знаю, зачем мы сюда прибыли. И Джордж за меня не заступился. Он уже вовсю орудовал лопатой на почти сорокаметровой высоте.

Вынутая из раскопа земля аккуратно спускалась к подножию. Постепенно углублялась широкая траншея, идущая от самой вершины. Показались каменные плиты облицовки.

— Как и предполагалось, — торжественно заявил Юджин, проворачивая в пальцах небольшой фрагмент, — в состав входит содержимое обычных птичьих яиц — белок, желток.

— Прямо, как в Питере, — почему-то сказала я, вспоминая школьные уроки истории…

— —

— Разрешите воспользоваться одной из разведывательных капсул. — голос Миллера прервал воспоминания на самом интересном месте.

— Что ты собираешься делать?

— Имею мысль отбуксировать артефакт к «Андромахе», — нестандартно отрапортовал Вайс, — а там, как получится.

— Во-первых, ты на дежурстве, — возразила Осипова (вот ведь зараза), — а, во-вторых,…

— Тогда, я слетаю, — не терпящим возражения тоном выдал Джордж, — грех упускать изделие не нашего человечества.

— Согласна, — после недолгой паузы отозвалась Осипова, — вот только подберемся ближе.

Но через полтора-то часа, вероятно, и Миллер освободится. Ему-то всяко нужней, чем Петерсу. Он же давно бредит о контактах с инопланетянами. А тут… Вот оно прямое доказательство их существования. Ну, как он сможет пропустить подобную миссию мимо себя?

Видимо, об этом подумал и Джордж. Ведь, не зря же он мне продемонстрировал увлечение Вайса экзопланетами. Эти два хобби оказались настолько тесно переплетены, я, например, никак не могла и помыслить представление одного без другого.

— Впрочем, — тут же поправился капитан, — потом, Миллер и сам справится. Я, ради такого случая, его на полчаса раньше сменю.

В этот момент я его еще больше зауважала. Не каждый решится отказаться от такой важной экспедиции в пользу товарища. Ведь это ж, можно сказать, сенсация. Так сказать, космическая археология. А Юджин, как-никак, все-таки сын археолога…

«Андромаха» все приближалась и приближалась к пролетающему мимо обломку не то просто храма, не то разрушенной планеты.

Видимо, не зря когда-то существовала гипотеза о том, что весь пояс астероидов образовался в результате разрушения планеты Фаэтон. По этой самой гипотезе выходило, что «Фаэтон — планета, которая некогда находилась между орбитами Марса и Юпитера. Ученые считают пояс астероидов обломками Фаэтона. А когда произошла катастрофа, уничтожившая планету, никто точно не знает. Предполагалось, что случилось эта катастрофа примерно где-то около двенадцати тысяч лет назад. Примерно, во время так называемого Библейского Всемирного потопа». Много споров тогда породила гипотеза. С ней можно было и соглашаться и не соглашаться. К единому мнению так и не пришли. Тем более, что поле астероидов между Марсом и Юпитером оказалось далеко не единственным. Небольшое кольцо обнаружилось и ближе к Солнцу, где-то между Меркурием и Венерой. Кроме того, есть еще и небольшие группы астероидов, называемые «Троянцы», «Греки», а также Пояс Койпера, в которые также могли попасть обломки пресловутого Фаэтона…

Потом эту гипотезу отмели, как несостоятельную. Дескать, из-за притяжения Юпитера формирование планеты в этой области Солнечной Системы, в принципе, не возможно.

Но теперь, же вот ведь он, кусок этого самого Фаэтона. Явное доказательство давней гипотезы.

Оп! А что же это Головастик молчит? Может, это именно он навел Вайса на осмотр замеченного объекта?

За последнее время я настолько привыкла к общению с компьютером, что теперь, без него, чувствую себя несколько неуверенно.

— Эй, Головастик! — неуверенно позвала я, — Ты где?

В ответ — ТИШИНА!

Да, где же он, наконец? Не мог же компьютер исчезнуть… особенно в такую минуту, когда намечалось первое официальное доказательство инопланетного разума. Инопланетной цивилизации. Ничего не понимаю.

Палец мой лихорадочно щелкал по клавише включения. Никакого результата. Мало того, что Головастик так и не отозвался, но и сам компьютер просто не включился.

Я снова и снова тыкала в клавишу. И опять ничего.

На глазах сами собой появились слезы. Как же так? Только-только я с ним подружилась, а он уже куда-то исчез…

— Приглашаю всех членов экипажа собраться в кают-компании! — по громкой связи разнесся по кораблю голос Оксаны Николаевны.

На ЭНН кают-компании разворачивалась операция по захвату изделия чужой, но не чуждой нам цивилизации.

Миллер, ловко работая манипуляторами разведывательной капсулы, подтянул скульптуру к люку загрузочного шлюза. Неслышно, экраны не передавали звуков, раскрылась диафрагма.

Все!

Скульптура скрылась в грузовом отсеке. Миллер направился в обратный путь. Я с трудом сдержалась, чтобы не помчаться встречать Вайса.

Потянулись томительные минуты ожидания.

Зашипела, открываясь дверь кают-компании. В проеме появился Вайс, тщетно пытающийся скрыть широкую улыбку.

— Груз доставлен, — устало проговорил он, — пожалуйте полюбоваться.

Сказать, что мы гурьбой ринулись в грузовой отсек, ничего не сказать…

Стоящий на камне человек, оказался практически ничем не отличимый от людей Земли. Во всяком случае, внешне.

«Это еще что? — раздался в голове знакомый металлический голос Головастика, — тут есть еще и записи».

— Где? — не удержалась я, вызвав недоуменные взгляды команды.

«Посмотри в задней части изображения птора».

«Чего?» — на этот раз я удержалась от звуковых слов.

«Птором называлось средство передвижения жителей этой цивилизации».

Я шагнула к скульптуре. Как только я смогла сообразить, где именно, находится древний тайник?

В руках у меня оказалась довольно внушительных размеров футляр, наполненный странными тонкими листами, не похожих ни на какие земные материалы. Листы, свернутые в рулончик покрывали ровные столбики неведомой письменности.

«Попроси их себе для расшифровки. Я смогу справиться с древней письменностью».

Последние дни Ошк» — Г’ора

Свиток 1

Текст научного предсказания обещал нечто страшное, причем, в самом ближайшем будущем. Но что именно? Разве, что опасность должна исходить откуда-то сверху.

Стивр озабоченно вышел из Дворца Знаний. Свиток, прячась от пронизывающего ветра, уютно утроился в специальном футляре.

— Дома внимательней прочитаю.

Взгляд молодогоЗнающего, как и в многочисленные предыдущие дни, машинально обратился к стремительно темнеющим небесам. Когда и откуда у него появилась такая странная привычка, Стивр, наверное, сейчас и не ответил бы. Только, вот кто его будет спрашивать?

С некоторого времени он остался один. Друзья разъехались. Кто куда. Дуахр отправился в обсерваторию Панг-Двану на побережье. Захотелось ему, видите ли, заодно и в волнах Океанапоплескаться. Подруга — Фатта умчалась на другой конец Ошк» — Г’ора, на континент Ваальба. Стивр все размышлял, зачем бы направляться на территорию потенциального врага, даже на отдых? Чего хорошего можно ожидать от чешуйчатых созданий юго-западного континента, еще и обративших представителей коренной расу Ваальбы в рабов или выселив их на непригодные для жизни земли?

Кстати, а ваальбцы называли землюпо своему — Чег-Г’ором. Странно, почему бы? Ведь себя они величают Нагами.

А Стивр, таким образом, оставался один-одинешенек.

Стивр тяжело вздохнул. И куда ж ему-то теперь податься?

Молодому Знающему приходилось все свободное время проводить во Дворце Знаний. Он старательно рыскал среди свитков Хранилища Дворца. Когда-то именно во Дворце Знаний, этом наиболее значительном храме Родинии, он и получал почетный титул Знающего.

Теперь старался полученные знания передать дальше. Тяжелая сама по себя обязанность. Одно радует — блестящие внимательные глаза Воспитанников. Благодаря его рассказам большинство недавних Воспитанников уже сами направились на обучение во Дворце Знаний, преобразовавшись в Слушателей. Далеко не всем Знающим удавалось добиваться таких результатов…

Так, и золотую цепь и черную тогу Жреца вместо черного пояса Знающего можно заслужить. Жрец-Властитель Тафр вполне мог бы и расщедриться. Если бы еще для верности и какое-нибудь важное открытие сделать.

Особый интерес к возможному открытию вызывала у Знающего Стивра именно история. Ведь, вряд ли современная цивилизация была первой на Ошк» — Г’оре. Но что было до…? Сведения остались лишь в многочисленных легендах. Есть ли в них истинное зерно знаний? Или они так просто пересказываются из интереса.

Вот и задался Стивр целью докопаться до сути предыдущих цивилизаций.

Только, с чего начинать такое исследование?

— Ищи, — только и сказал главный Жрец-Знающий Родинии, — только, боюсь, не все так просто. Знающие-Наги Ваальбы, теперь вообще пытаются свою расу первородной представить. Подхватили давнюю бредовую мысль жителей архипелага Райнук.

Стивр тогда лишь смущенно хмыкнул. Угвар тут как раз попал в самую точку. Несколько витков назад райнуканцы, некогда, как самостоятельный народ отделившись от собственно родинцев, вдруг провозгласили себя старейшей цивилизацией на земле Ошк» — Г’ора. Все бы ничего. Посмеялись Знающие Родинии. Посмеялись, да и забыли. А райнуканцы, напротив, ничего не забыли. Принялись они всемерно раздувать теорию о своей исключительности. Даже ваальбцев, издавна стремившихся главенствовать на планете, не только затмили, но и постарались привлечь их на свою сторону. Стоило бы кому-нибудь выбить почву из-под этой идиотской теории.

— Но, как же им удалось настолько спеться? — продолжал между тем возмущаться Угвар, — И все потому, что большинство родинццев никогда особенно не уделяло особого внимания знаниям о предках. Были и были…

Лишь в основном Хранилище Свитков Родинии еще можно найти старинные хроники. Вот, наверное, оттуда и следовало начинать. Тяжело вздохнув, начинающий исследователь повернул в сторону Хранилища.

Взгляд Стивра снова машинально устремился к небесам.

— А правда, что к нам приближается Н’бир? — звонкий голосок вывел молодого знающего из задумчивости, — и Ошк» — Г’ор разрушится?

— Ты откуда здесь? — он изумленно уставился на юную Танру, — Как это тебя Фаренга отпустила?

— Ты не ответил, — укоризненно пробормотала Танра.

Ногой она рассеянно ковыряла пыльное покрытие дороги, выводя в пыли непонятные замысловатые узоры.

Опять этот Н’бир. Ну, сколько ж можно? Вот уж несколько витков о нем наперебой рассказывают все Жрецы Знаний. Впрочем, и в предсказании тоже явно говорится об угрозе сверху.

Стивр тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и заставив собранные в хвост, волосы взметнуться над головой.

Раскаленный диск солнца медленно опускался в торчащие шпили горного кряжа. Почему-то подумалось, что каменные иглы вот-вот продырявят золотое солнечное пузо. Замедленно проплывали по темно-синим небесам пушистые бело-серые облака. Постепенно спадала невыносимая какая-то ненормальная жара. Наливались светом пробивающиеся по краям дороги ночные цветы. Пройдет еще немного времени, и многочисленными разноцветными звездочками расцветет весь город. Особенно много цветов взросло в стыках между камнями главной пирамиды — резиденции Жреца-Властителя Тафра. Символично!

Темно-синее полотно небес прочеркнула стрела пролетевшего в’мана. Стивр заворожено проследил за яркой искоркой летательного аппарата.

— Кстати, а где остальные? — обратился он к Танре. Стивр неожиданно вспомнил, что приятели Танры не присутствовали на Беседе.

Танра была самой младшей из Воспитанников Стивра. Она еще не получила право носить традиционную белую одежду Слушателей и ходила в детских одеяниях.

И все-таки это большая мука, брать в Воспитанники младших братьев и сестер своих друзей. И строго с них не спросить, и ни малейшего послабления не допустить. Как, в любом из этих случаев, после в глаза друзьям смотреть? Тем более, что и Дуахр так же получил титул Знающего. Мало того, но еще и Красного посвящения. Но Дуахр никогда не связывался с Воспитанниками. Попал он в храмовый комплекс Горы, где изучались небесные объекты.

Вот бы кого спрашивать и о Н’бире, и о солнечной тройке земель. Но друг сейчас изучает космос на берегу Океана. И даже на вызовы не отвечает. Совсем потерялся.

— Пошли, — Стивр протянул малышке руку, — найдем остальных.

— А… — начала было Танра.

— А про Н’бира, — продолжил вместо нее Стивр, — могу сказать только одно: чушь полная. Никаких точных свидетельств о его приближении ПОКА нет.

— Пока? — вмешалась невесть откуда взявшаяся Логра — старшая Танрина сестра, — что значит ПОКА?

— Ничего это не значит, — раздраженно отозвался Знающий, — Пока оно и есть пока…

И тут же, спохватившись, добавил:

— Наблюдения еще ведутся. И… нет никаких… сведений о его приближении…

Танра, надувшись, отвернулась.

У Скивра внутри шевельнулась заноза раскаяния. Не стоило, наверное, так разговаривать с детишками.

— Живо домой! — скомандовал Стивр, стараясь поглубже спрятать несоответствующее ситуации раскаяние.

Танра метнула в него огненный взгляд. если бы молнии взгляда имели хоть какую-то разрушительную силу, от Скивра осталась бы лишь горстка пепла.

— Осторожней, малышка, — усмехнулся Скивр, — не испепели тут все.

Сказал, и сам почувствовал, всю несуразность своих слов. Надо было как-то исправлять ситуацию.

— Говорят, Наги умеют так делать…

И эта фраза звучала невероятно фальшиво. Обе сестры уставились на Знающего расширившимися от удивления глазами. Непростительно. Истинный Знающий не должен представлять Воспитанникам данные, основанные на досужих разговорах. Доказательств все равно нет и, наверное, не предвидится. А так, без доказательств, гляди, и магию придется приплести. А это уж, совсем непростительно.

Хорошо, хоть Жрецы Короны не слышат.

Скивр испуганно огляделся, стараясь все-таки не показывать испуга. Нет, не видать. А то ведь попадешь в Храм Короны. И то, что знаешь, и то, что не знаешь, все расскажешь. Вроде бы уж и миновали те страшные времена последней Империи, но Храм Короны все-таки сохранился. И даже Жрец-Властитель Тафр не решился избавиться от жестокого жречества Короны.

— Лучше уж, я сам вас провожу, — решительно произнес молодой Знающий, поправляя пояс с оружием.

Темнота все сильней наваливалась на город. В небесах рассыпались полные пригоршни звезд. Особенно выделялось пятнышко земли Шиб-Г’ор. На этом отрезке витка основной являлась именно эта земля. Ближе к зиме на небосклоне появится и земля Чак-Г’ор, а уж по весне и Эб-Г’ор подтянется. Так и выглядела триединая система священных земель.

Стивр протянул руку Танре. Малышка доверчиво протянула ему узкую ладошку.

Они пошли все втроем, с каждым шагом пересекая длинные лиловые тени…

Свиток 2

Утро встретило Стивра занудным дождем, что было более чем удивительно. Особенно, если учесть ясную малооблачную погоду накануне. Мокрая пирамида мрачно темнела сквозь серую водяную завесу. Руки молодого Знающего стремительно защелкали по панели записывающего устройства. Получить такое устройство стоило платы более чем за почти полвитка работы. Зато теперь каждый шаг можно было подробно фиксировать на листах из специального материала, изготовленного тончайшей сердцевины некоторых растений.

Стивр устало потянулся. Знаки письма ловко выстраивались в ровные столбики. Еще немного, и… Кстати, а что «и»?

Лишь Стивр знал, зачем ему это нужно.

Главным молодой Знающий считал необходимость получить необходимые навыки работы на пишущем аппарате. Глядишь, и пригодится для осуществления заветной мечты по судьбе предыдущих цивилизаций… В планах Стивр видел себя не больше, не меньше, а именно Жрецом-Хранителем. И тогда он сможет постоянно находиться в главном Хранилище Дворца.

Знающий сложил исписанные листкиаккуратной полосой. По краю листов пролегла лента, скрепляющая разложенное в единое полотно. Пальцы привычно скрутили плотный свиток.

Взгляд Стивра с тоской обратился к окну.

— Что же делать? — проговорил Стивр, — не идти же в такой ливень.

А идти, вроде, как бы и надо. Намечались традиционные гонки на пторах, существах каменной формы жизни.

Насколько древними были каменные обитатели Ошк» — Г’ора, ни в легендах, ни в рассказах Дворца Знаний ничего не говорилось. Но на пторах гонялся еще и дед деда Стивра. Вот уж знаменитый на всю Родинию был Жрец-Хранитель. Однако ж, не смотря на свое столь высокое положение, он не пропускал ни одной гонки. Даже свой свисток-погонщик передал потомкам. При этом воспоминании Стивр бережно погладил висевшее на груди приспособление. Почему-то на Ваальбе его называют YUHKNO’M — сотрясатель. Что он там сотрясает? Уж не воздух ли неслышимым звуком. Свисток задорно отозвался блеском полированных граней, ярких даже при отсутствии просветов в тяжелых мрачных тучах.

Между тем наступило некоторое просветление в почти сплошных серых линиях бегущей с небес воды.

— Гонка должна состояться при любой погоде, — пробормотал Стивр, переодеваясь.

Традиционная одежда гонщика на пторах состояла только из набедренной повязки да сандалий с высокой, до колен, шнуровкой. Глубокий шлем защищал голову

Для этой гонки Стивр выбрал темно-серую, почти сливающуюся цветом с грозовыми тучами, и расшитую золотыми линиями, символизирующими молнии, набедренную повязку. Сандалии из тщательно выделанной темно-зеленой прочной кожи и темный матовый шлем завершали наряд молодого гонщика.

Стивр подошел к идеально полированной серебряной пластине. Ладони машинально поправили складки набедренной повязки. Заткнутый за расписной пояс традиционный узкий кинжал вдруг показался крайне неуместным.

Полог дверного проема колыхнулся. В комнату неясной тенью скользнула Фатта.

Стивр непроизвольно огляделся по сторонам в поисках Дуарха. Обычно эти двое не расставались. Хотя… Дуарх все-таки умчался на скалистое побережье Океана в обсерваторию Панг-Двану. Где-то там пенистые волны набегают на берег, без устали разбиваясь об острые камни. Наблюдение за далекими землями и солнцами для него оказались гораздо важней спутницы.

— Не ожидал, — с широкой улыбкой Фатта прервала размышления Стивра, — а вот и мы…

— Мы? — сказать, что Стивр удивился, ничего не сказать.

Удивление его рассеялось, когда из-за спины Фатты появилась Матра, еще одна из Воспитанниц Знающего.

— Мы собираемся идти с тобой на гонки, — затараторила Матра, преданно глядя в глаза Стивра.

«Этого только и не хватало, — обреченно подумал Знающий, — а ведь Фаренга предупреждала о такой возможности».

— Как ты тут оказалась? — обратился Стивр к Фатте, — ты же должна отдыхать в Ваальбе…

— И пропустить Всеродинские гонки на птарах?

Гонщик рассеянно почесал заросший редкой бородой подбородок.

— В давно-давно пролетевшие витки… — начал рассказ Стивр.

— —

…В давно-давно пролетевшие витки, которых уже не помнили предки наших предков, землю Ошк» — Г’ор населяли многочисленные племена пторов. Уже и тогда появление их терялось в немыслимом прошлом. Земля Ошк» — Г’ор в те времена получала много больше тепла от светила. Пторы рождались, росли и умирали как и любое живое существо на землях, появившихся из Первородного Шара. Просто жили. Питались солнечным теплом и светом.

Не знали каменные жители письменности в нашем смысле слова. Но как-то же они передавали имеющиеся знания.

Общалось между собой каменное население гористой земли Ошк» — Г’ор. Изредка ссорились, дрались, сшибаясь твердыми телами, из-за территорий, самок и для установления позиции в племени.

Прокатились над ними бесчисленные витки витков, когда вдруг появились на Родинии другие живые, уже не каменные. Они не стали враждовать с пторами. И именно на Родинии придумали использовать пторов, как одно из средств передвижения.

Еще пробежали витки и витки, сменяя друг друга. Появились и на Ваальбе новые пришлецы, сбежавшие с просторов Родинии. Гибкие тела вновь прибывших заполнили древнейшую платформу Ваальбы. Каменные глыбы пторов эти пришлецы разбивали в мелкие кусочки. Не сразу увидели они в них зачатки древнейшей цивилизации, истоки которой лежали еще в Первородном Шаре. Искусственно выращенныев Ваальбе существа, покрытые длинными мягкими чешуйками, напоминающими перьями, подняли пришлецов в воздух.

Кто первым взобрался на каменную спину птора, точно никто и не скажет. Но, скорее всего, это были детеныши… Ибо именно они способны на всякие подобные безрассудства…

— —

— Вот видишь — детеныши! — Матра высунула язык, обернувшись к сестре.

— Стивр сказал: БЕЗРАССУДСТВА, — строго предупредила Фатта.

— А вернуться из Ваальбы только ради гонок, не без-рас-судство? — отпарировала Матра, — сестра Логры тебя не слышала.

— Она ж еще совсем мелочь, — презрительно отмахнулась Фатта.

— Не вздумай это ей самой сказать, — усмехнулся Стивр, — она себя такой не считает.

В лица вышедших пахнуло свежестью. Ливень прекратился, оставив после себя лишь редкую изморось. От влажных после дождя плит улицы лениво поднимался пар. Прокричали в вышине одинокие к’ук’и, встречая очистившиеся от туч небеса. Солнечный луч скользнул по городу, вызвав яркое семицветное световое кольцо

Многоголосый гомон доносился с окраин. Зрители и участники уже собрались. По правилам принять участие в гонках, в принципе, мог каждый желающий. Главное, чтоб он умел пользоваться свистком-погонщиком.

Пторы, существа достаточно непредсказуемые. Они могут и еле заметно ползти, но могут и мчаться со страшной скоростью. Все зависит от мастерства гонщика, от его умения. Поэтому, крайне редко на Всеродинийских гонках принимали участие случайные гонщики. С большинством из них Стивр знаком не только по предыдущим гонкам. Некоторые уже даже удостоились памятной скульптуры на Храмовой Аллее.

— Háu, kȟolá! — приветствовал Стивра ближайший гонщик, — надеешься победить?

В голове Стивра промелькнула легкая тень зависти. Не удивительно. Ведь на предыдущих гонках именно Клыжр, представитель Ваальбы, обогнал всех соперников. Сильный удар, не только по остальным соперникам, но и по самой Родинии. Этот момент особенно напрягал Ставра. Молодой Знающий старательно упрятал недостойную мысль глубоко внутрь себя.

Пторы уже выстроились в неровный ряд. Живые камни, казалось, тоже приготовились к гонке. Стивру даже показалось, что они даже нервно подрагивают перед стартом. Неужели, и они волнуются?

Между тем, гонщики подошли к партнерам. Не называть же верховых камней животными. Все-таки они представители древнейшей на Ошк» — Гор’е цивилизации. Но во время гонок пторы и гонщики становились словно единым целым, единым организмом.

Стивр замедленно поднялся на спину отведенного ему каменного существа. Птор бережно принял тело гонщика, прогибаясь, принимая комфортную форму, подстраивавшуюся под его фигуру.

Надвинув шлем плотней, Стивр оглядел толпу зрителей.

Впереди чуть выделялась предстоящая трасса, петляя между острыми скальными пиками. Взревели сигнальные раковины, давая знак к началу гонок.

Практически одинаковым жестом гонщики поднесли к губам свистки-погонщики.

Живые камни бесшумно рванули с места.

Лидерство в гонке мгновенно захватил Клыжр. Стивр устремился в погоню, не обращая ни малейшего внимания на остальных участников гонки. Это и стало его ошибкой. Ближайший соперник с Райнука с разгону ударил в бок птору Знающего.

— Ты никогда не станешь лидером, — зло прошипел райнуканец, — и вся твоя Рдиния во всем всегда будет уступать Райнуку.

Стивр проиграл специфическую мелодию. Птор Знающего резко вильнул в сторону.

«Эх, если бы птор смог взлететь, — непроизвольно подумал Стивр, — я бы смог обогнать всех сверху».

«Это неправильно, — вторглась в голову посторонняя мысль, — так нельзя».

— Кто это?

«Я, — снова раздалась в голове, — ты в слиянии со мной».

— Птор?!

«Мы победим!»

Камень резко рванул вперед. Откуда и силы взялись? Птор мчался стремительными зигзагами, не давая райнуканцу даже приблизиться для очередного противодействия гонщику Родинии.

Впереди маячил ваальбец Клыжр.

«Держись! Меня зовут Шххх! Я вождь клана! Мы победим!»

…

Рев толпы на финише почти оглушил Стивра.

— Мы победили, Шххх!!!

— С кем это ты разговариваешь? — подозрительно спросила Матра.

«Не говори. Не нужно, чтобы еще кто-то знал»…

Свиток 3

— Давай быстрей! — торопила Стивра Матра, без устали прихорашиваясь перед серебряным полированным зеркалом, — Ты же обещал…

— Обещал? — Знающий растерянно посмотрел на нежданно заявившуюсяВоспитанницу, — Чего обещал?

— Ну, как же! — Матра возмущенно всплеснула руками, явно подражая старшей сестре, — Мы же хотели идти в горы.

Она кокетливо поправила волосы, заплетенные в косы.

— В горы? — Стивр озабоченно взъерошил бороденку, — Когда это?

— Да, вчера же. Сразу после гонок. Отпустил птора и заявил, что неплохо было бы прогуляться по горам. Сказал, что мы сможем увидеть диких пторов…

— Дикие пторы? — фыркнула у входа Фатта, — откуда они возле города-то? И, вообще, они существую ли?

Матра обиженно надулась. В уголках глаз у нее сами собой набежали слезы. Она вскинулась было, вероятно для того, чтоб возразить сестре. Но, по непонятной причине, сдержалась. Лишь еле слышно всхлипнула.

Стивр лишь переводил взгляд с одной сестры на другую. Восторженный взгляд Воспитанницы безусловно напрягал молодого Знающего. Хотелось бы такого взгляда заслужить все-таки от Фатты, а никак не от ее младшей сестры. А где-то еще и Логра с прилипалой Танрой. Как только их сейчас не оказалось.

Колыхнулась занавесь входа. Стивр беспокойно обернулся.

«Как бы не накликал», — шевельнулась непрошенная мысль.

Но нет. Во входном проеме совершенно неожиданно появился Клыжр — гонщик Ваальбы. На этот раз выглядел он совсем не как гонщик — в куртке и штанах. Разве что глубокий шлем в какой-то мере напоминал о его увлечении. Вот уж нежданный-негаданный гость.

— Я с вами! — с неистребимым акцентом проговорил ваальбец.

— С нами?

— Ну, да, — пожал плечами Клыжр, — ты ж после награждения и меня пригласил в поход.

Стивр звонко хлопнул ладонью по бедру.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Пошли.

Он шагнул за порог дома. Шаркнули по песчаной площадке плотные подошвы сандалий. Душистый аромат цветущих розовых пушистых мирочарусов окутал Знающего и его спутников. В кудрявой зелени гироксил проглядывали яркие полосатые красно-синие ягоды, одним своим видом вызывая обильное слюноотделение. Матра с трудом удержалась, чтобы не броситься к плодовому дереву. Закурчавились уже висючки на кустах длинноплодки.

Ясные небеса пятнали рваные клочки подсвеченных восходящим солнцем облаков. В бледных оттенках разгорающейся зари мелькнуло ярким штрихом нечто неведомое.

«Хорошо бы спросить Дуарха. Он как раз Знающий Небесных Земель. Даже красную тунику своего высокого звания уже получил».

Но не ответит Дуарх. Далеко он теперь в своей обсерватории Храма Горы.

Над вершиной Куркуликве курился легкий дымок — знак близкого извержения. Хорошо еще, что гора эта все-таки не находится на континенте. Но все равно, последствия могут оказаться довольно разрушительными.

— Готовы? — спросил Стивр, скорее для очистки совести.

Рука привычно поправила пояс с оружием. Сверкнула в лучах появляющегося солнца бляха амулета, рассыпая блестящие искорки.

Запели на вершине пирамиды встречающие рассвет к’ук’и.

Светлой, с блестками, полосой кинулась под ноги тропинка, словно заманивая прочь от города. Площади и улицы города в столь раннее время выглядели пустынными. Основная масса горожан еще не поднялась. Обычно, день ремесленников начинался в тот миг, когда солнечный диск, поднявшись над Ошк» — Г’ором, лишь слегка цеплялся за изломанную линию виднокрая.

Через некоторое время город остался позади. Показались уляпанные разноцветным мхом скальные образования.

Многочисленные мелкие камешки с шорохом проворачивались под ногами путников. Мимо тянулись острия замысловатых сколов.

Еле заметное шевеление мелькнуло чуть в стороне.

— Ай! — вскрикнула Матра и плотно прижалась к Стивру. — За нами кто-то наблюдает.

— Не может быть, — тут же отозвалась Фатта, — опять тебе что-то мерещится. Сплошное блазниво.

Она не договорила. Прямо перед путешественниками с оглушительным треском столкнулись обломки скал. В разные стороны стремительно разлетелись острые мелкие осколки.

— Вот вам и дикие пторы, — свистящим шепотом сообщил Стивр спутникам.

«Остановись, — прозвучало в голове Знающего, — не надо вам сейчас идти дальше».

Стивр остановился.

— Ты чего? — Клыжр ухватил его за рукав туники.

— Дальше нам нельзя.

— С чего бы?

— Пторы не пускают.

— Кто?

— Разве сам не видишь? Они показали демонстрационные схватки — знак того, что нас просто-напросто не пропустят к местам стояний.

— Стояний, — теперь к нему обратилась и Фатта, — что за стояния?

— Понимаешь, — против воли рот Стивра расплылся в широкой улыбке, — так мы называем места их постоянного пребывания.

— Постоянное пребывание так близко к городу? А как же?

— Обычно они кочуют дальше от стойбища к стойбищу, и к городу не подходят. Видимо, что-то произошло.

«Ты прав, — снова прошелестел в голове Стивра мысленный голос. Знающий узнал Шххха, — нас ожидают страшные события».

— Страшные? — не удержавшись, Стивр произнес вопрос вслух.

— С кем это ты? — тут же подала голос Матра.

Фатта же молча помахала пальцами возле уха. И только ваальбец посмотрел на Стивра со странным напряжением.

— Ты говорил с пторами? — потрясенно пробормотал он.

«Можешь сознаться».

— Да, — пришлось подчиниться совету Шххха, — получается иногда. Но как ты догадался?

— Я сам, — осторожно огляделся по сторонам Клыжр, — давно пытаюсь наладить связь с ними.

Он медленно вытащил из кармана куртки странный продолговатый предмет, созданный, видимо, у них на Ваальбе. Раньше подобного видеть Стивру не доводилось. Щелкнув, выдвинулись тонкая рогатка антенны.

— Что это? — указала на неведомый прибор Фатта.

В глазах ее блеснуло нечто восхищенное, что почему-то не понравилось Стивру.

— Мы называем Chikin-pa’, — проговорил Клыжр, поместив прибор в еле заметную нишу шлема, — он должен услышать речь пторов…

— Ты тоже Знающий? — поинтересовался Стивр несколько растерянно.

— Нет, — показчал головой ваальбец, — я ношу звание pȟežúta wičháša.

— Послушайте, прямоходящие, — из прибора Клыжра раздался чуть глуховатый колос птора.

— —

–…Я — вождь клана Куахр, одного из крупнейших среди горных племен, — начал рассказ Шххх, — Жизнь шла своим чередом. Наш клан издавна кочевал в тутошних горах. Рождались и вырастали наши дети.

— А откуда берутся у вас дети? — заинтересованно спросила Фатта.

— Из осколков от брачных игр, — в голосе Шххха послышалось некоторое подобие усмешки.

— Ага! — воскликнул Клыжр, — значит, мы видели совсем не поединок.

Ответа он не дождался.

–… Солнце, обходя скалы, посылало живительные лучи на все горные кланы. Крепло и процветало могущество кланов. Путники кланов прокладывали тропы в знак достижения брачного возраста. Воины состязались в умении и силе с воинами других кланов. Изредка вспыхивали короткие искристые схватки между представителями различных племен. Скалы, как старейшины наидревнейших каменных рас, благожелательно относились к путникам и охотникам кланов. Постепенно срастались они между собой, плотно скрепляясь, вырастая в кряжи и хребты. Прятался внутренний огонь под телами старейшин…

Птор замолчал. Вглядывался он в окружающее или просто с мыслями собирался? Не часто, видать, приходилось горным племенам с остальными расами беседовать.

И появились на земле мягкотелые двуногие, чешуйчатые и гладкие. Принялись они разрушать исконные охотничьи угодья кланов, оттесняя охотников все дальше и дальше. Стали проникать путники кланов в места последнего приюта старейшин. Прекратилось нарастание каменной брони над огненной бездной.

Из нашего клана путник или из какого-то другого, но потревожил он при прокладке тропы старейшин. И поведали ему старейшины о невнятном шевелении в недрах.

Собрались вожди племен и кланов на Общий Совет. Постановил Совет покинуть всем кланам места покоя старейшин и отрядил меня для связи с мягкотелыми этого камня. На камне за большой водой выделен другой представитель нашей расы.

Предупредить мы должны о предстоящем огненном всплеске недр.

А еще старейшины сообщили о приближении исходной земли горного народа…

— —

— Вот такая вот ситуация, — прервал внезапно повисшую тишинуСтивр, — надо им помочь.

В небесах по-прежнему беззаботно распевали к’ук’и.

— Может, пригласить их, — воскликнула Матра, — пусть поживут подальше от гор у нас в городе…

Свиток 4

— Получается, — задумчиво произнес Стивр, — что вся наша земля Ошк» — Г’ор — живая.

Клыжр недоуменно взглянул на Знающего Родинии.

— С чего это вдруг ты пришел к такому выводу?

— Сам вспомни, что рассказывал Шххх…

Сандалии вернувшихся из кратковременного похода в горы задорно шлепали по плотной, слежавшейся до твердости камня, дороге.

В ремесленном конце глухо постукивали молотки ваятелей. Далеко разносился звон работы мастеров по металлу.

Мимо путешественников неспешно проплывали рельефные стены зданий. Промелькнула вдали площадка для священной игры. Сверкнули солнечные лучи на бронзовых полированных изваяниях победителей различных состязаний, обрамляющих храм воинов.

— Скоро там появится и твое изображение, — проговорила Матра, бросив лукавый взгляд на засмотревшегося на них Стивра.

— Сейчас не до этого, — нетерпеливо отмахнулся молодой Знающий, — нам нужно встретиться с Тафром.

Солнце постепенно спускалось за острые колья западных гор. На мгновение показалось, что каменные исполины движутся, словно в такт дыханию. Небеса над ними постепенно окрашивались яркими полосами бледно-бордового цвета. Разрастались и фиолетовые мазки стремительно темнеющего небесного свода.

Грозно надвигалась массивная гора пирамиды Храма Короны, где как раз и должен был находиться Жрец-Властитель Тафр.

Вскоре впереди показалась своеобразная колоннада Храма Короны. Статуи Жрецов, изображающие колонны провожали проходящих равнодушными взглядами. Руки Жрецов-колонн напряженно сжимали неведомое остальным горожанам оружие.

Ваальбец, словно случайно, положил ладонь на рукоять заткнутого за пояс ритуального кинжала.

— Остановитесь!

Перед путешественниками, словно из-под земли, появились крепкие фигуры Жрецов Короны. Заходящее солнце кинуло алые отблески на блестящие пластины перьев сплошной короны, венчавшей массивные шлемы. На мгновение показалось, что вокруг шлемов появилось некое подобие сияния.

Руки жрецов демонстративно сжимали разрядники. В этот момент Стивр сообразил, что в руках колонноподобных статуй изображены именно такие разрядники. Обычных жителей до подобного оружия не допускали.

Над головами небеса перечеркнули в’маны, выкрашенные темной матовой краской.

— Что привело вас в Храм Короны? — прозвучал вопрос.

Затрепетали при резких звуках ночные цветы в камнях пирамиды.

— Мы должны видеть Жреца-Властителя Тафра! — выкрикнула Матра.

— Это невозможно, — в равнодушном голосе жреца послышался звук падающего камня, — Жреца-Властителя нет в городе.

Стивр растерянно посмотрел на говорившего.

— А где он?

— Ты уверен, что имеешь право об этом спрашивать?

— Все-все, уходим, — торопливо проговорил ваальбец, схватив Стивра и увлекая его прочь от пирамиды.

Будто в насмешку, прокричали к’ук’и, на этот раз до удивления мерзко.

На город стремительно спускались темно-фиолетовые сумерки. На небеса высыпали яркие многочисленные солнца и земли. В тишине засыпающего города звонко застрекотали цикады. Корявые разлапистые деревья отбрасывали на стены зданий замысловатые тени. Неподалеку торопливо прошлепали сандалии запоздалых путников. По улицам заметалось гулкое эхо шагов. Прошелестел полог, открываемого входа. Город снова накрыла тишина.

— Давай отведем наших спутниц к ним домой, — предложил Стивр, — а сами пойдем ко мне. Посидим — поговорим…

— Чего? — холодно переспросила Фатта, — неужто я прервала отдых и прибыла с Ваальбы лишь для того, чтобы наблюдать за младшей сестрой?

— А зачем? — удивленно уставился на нее Клыжр.

Фатта только, тяжело вздохнув, покачала головой. Матра же демонстративно всплеснула руками, окинув Фатту, ясно различимым даже в наступившей темноте, презрительным взглядом.

— Ну, как же, — затараторила она, глядя уже на Стивра преданными до невозможности глазами. — Фатте нужно было кое-кого увидеть, — в голосе ее неожиданно появился металл.

— Потом разберемся, — поспешно прервал ее Стивр, — а сейчас — домой…

Матра ожгла его еще одним взглядом. От такого взгляда по спине молодого Знающего прокатилась холодная волна. Стивр непроизвольно передернул плечами.

— Пошли, — он протянул было ладонь, чтобы ухватить Матру за плечо.

Матра стремительно увернулась и ринулась прочь.

— Вот, несносная малявка, — воскликнула Фатта и закричала вослед убегающей сестре, — Сто-о-ой!!!

— И совсем и не малявка, — обернувшись, возразила Матра. И как только услышала? — Мне все-таки уже почти тринадцать витков.

— Да, совсем взрослая, — фыркнула Фатта, наконец-то бросившись вдогонку.

Невысокий Клыжр растерянно переводил взгляд с одного собеседника на другого.

— Не надо бы вам ссориться, — произнес ваальбец вполголоса.

— Не бери в голову, — примирительно отмахнувшись, хлопнул его по плечу Стивр, — они ж сестры.

— Наши Наги между собой дружнее живут, — прошептал Клыжр еле слышно.

Однако Стивр услышал.

— После поговорим. А теперь, давай-ка доведем сестер домой…

Все больше и больше наваливалась угольная темнота. Темными громадами проплывали мимо строения города, слегка подсвеченные мягким светом ночных цветов. Ни единого лучика не вырывалось из-под плотно завешенных циновок входов.

Продолжали оглушительно стрекотать цикады. Стелющаяся под ногами дорожка пыльно серела на темном фоне. Кудрявилась по краю, черная в ночном мраке, трава. Стивр рассеянно загребал ногами скудную растительность. Набитые семенами метелки-коробочки, хлестали по незащищенным ремнями сандалий, ногам.

Клыжр пылил рядом, внимательно оглядываясь по сторонам. Но все равно ваальбский pȟežúta wičháša чуть не налетел на внезапно остановившуюся Фатту. Обе сестры стояли возле приземистого строения. Шелохнулся плотный полог, явив чуть красноватый отблеск горящего внутри здания света. На фоне подсвеченного входа фигуры сестер выглядели мрачно темными. Обе как-то враз, не сговариваясь шагнули за порог. Опустившийся полог четко разгородил наружное пространство и помещение комнаты.

Стивр и Клыжр остались одни на пустынной улице. Слегка пробивающийся сквозь плотную циновку полога отблеск света исчез.

— Мгм. — буркнул Стивр.

Он положил руку на плечо гостя, и оба гонщика отправились дальше.

Скрестив ноги, оба разместились вокруг стоящей посредине гостевой комнаты жаровни. Запах жарящегося мяса наполнял помещение. Чарующее благоухание замысловато переплеталось с ароматами пряных трав, подсыпанных непосредственно в само пламя. Плескался в зажатых в руках чашах ядреный сок огненного дерева.

— Ух! — шумно выдохнул ваальбец, сделав изрядный глоток янтарного напитка.

Стивр усмехнулся, подбрасывая в огонь очередную охапку сучьев.

— Это еще что, — мечтательно проговорил он, — особенно хорошо сок огненного дерева сочетается с традиционной родинийской холодной похлебкой.

— Аха, — поддакнул, отдышавшись, Клыжр, — я что-то слышал об этом вашем национальном блюде.

Он ухватил здоровенный ломоть мяса. Стивр едва успел подхватить выроненную из руки собеседника чашу. А сам ваальбец принялся отчаянно перебрасывать кусок с ладони на ладонь.

Чаша Клыжра мирно устроилась на специальной подставке.

— Что ж ты мясо руками-то хватаешь? — Стивр демонстративно насадил очередную порцию на острие кинжала, — вот так надо…

— Варвары, — тихо буркнул представитель южного материка.

— Кстати, — вспомнил Знающий Родинии, — мы ж вроде собирались переговорить о так называемых «ваших» нагах.

— Мы?

— Ну, ладно, ладно, — энергично отмахнулся Стивр, разбрызгивая с мяса капельки жира.

Ваальбец непроизвольно отклонился. Ладонь машинально отряхнула плотную кожаную тунику гонщика.

Стивр впился зубами в мясо.

«С чего бы начать разговор, — несколько запоздало подумал он, — может, просто…»

— У нас, — не дожидаясь вопросов, начал Клыжр, — жизнь не такая, как в Родинии. Не хуже и не лучше. Просто другая. Но власть в Ваальбе захватили Наги, оттеснив другие расы…

— Особенно пторов, — добавил Симвр.

Ваальбец откинулся на покрытую фресками стену. В глазах его сверкнули опасные искорки. Клыжр замедленно поднес чашу к губам. За длинным глотком последовало столь же долгое молчание, прерываемое легким потрескиванием горящего хвороста.

— Этих, по повелению Нагов, — проговорил ваальбец, прожевавшись, — старательно изводили на протяжении многих и многих витков. И однажды в чью-то голову пришло обратить внимание на северного соседа — Родинию…

— Некогда бывшей метрополией, где как раз и зародилась вся цивилизация Ваальбы, откуда и перебралась на юг…

— Теперь большинство жителей Ваальбы считает вас угрозой для себя. Наги все в’маны континента теперь приспособили для военных целей. В воздухе все ярче и ярче пахнет войной.

— Но…

— Никаких, но, — замахал руками Клыжр, — мой приезд вполне может оказаться последним. Не так-то просто теперь добраться к вам…

— Против этого может воспротивиться сама земля Ошк» — Г’ор. Судя по рассказу Шххха, все континенты и горы образованы за счет неисчисляемых поколений умирающих пторов…

Свиток 5

Прозрачные остроконечники граненых кристаллов в разверстой узкой пещере, пересекавшей скальную поверхность престарелого птора, напоминали хищные клыки.

— Зачем ты позвал меня? — Стивр растерянно всмотрелся в каменное тело собеседника.

«Оглядись вокруг, — прошелестело в голове Знающего, — что ты видишь?»

Стивр машинально подчинился.

И что тут можно увидеть?

Скалы и скалы. Одни светлей, другие потемней. А некоторые вообще масляно-черные. Поверхность отдельных камней замысловатым узором покрывали густые плети растительности. Между огромными валунами вилюжилась невероятно узкая тропинка. В необозримой высоте перекликались звонкие птичьи голоса. Трубно отзывались охотящиеся пуутс’ы — один из видов летающих нагов. Сопровождаемый многочисленными раскатами непонятно откуда взявшегося эха прозвучал пронзительный рев красноголового пятнустика.

«Поднимись выше».

Ноги на это предложение почему-то отозвались резкой болью. Стивр, скривившись, потер икры под ремнями сандалий.

— С чего бы это? — пробормотал он сквозь зубы.

«Что с тобой?» — в вопросе птора Стивру послышалась явная насмешка.

Конечно, сами-то они вряд ли когда-нибудь устают.

Скрипнув зубами, молодой Знающий сделал шаг. Боль испуганно спряталась где-то в глубине тела. Из-под его сандалий с легким шорохом посыпались мелкие камешки.

У подножья раскинулся белокаменный, укрывшийся среди пышной растительностью, город. Искусственной горой возвышалась посреди города Главная Пирамида.

— —

«Давным-давно, многие витки витков назад, — замедленно и глухо, с длительными паузами, звучал в голове Стивра скрипучий голос, — все Земли старого мира собрались в единое сверхтяжелое и сверхпрочное тело, свободно перемещающееся в необъятном Пространстве. Именно тогда и появился самый первый изначальный птор. Долгие и долгие витки витков изначальный птор Вхдх оставался в полном одиночестве, не имея возможности расколоться… Вместо этого он все сильней и сильней вжимался сам в себя… Тесно стало Вхдху в своей оболочке. Собрался он с силой, и… разорвался на бесчисленное множество осколков. Так и стали пторы расселяться в пространстве».

— —

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Камень едва заметно шевельнулся.

— —

«Вновь потянулись многочисленные витки витков, — продолжил птор, игнорируя вопрос Стивра, — разрастались древнейшие Мыслящие, образовывая многочисленные Земли. Среди древнейших Мыслящих появились молодые решительные особи, не желавшие вести простую жизнь древнейших. Захотелось им чего-то особенного. Снова и снова обращались они к Вхдху с просьбой. Сжалился изначальный птор, изверг из недр своих мельчайшие частицы другой жизни. Но не могли частички этой жизни существовать в холодной изначальной темноте. Вспыхнули Древнейшие Мыслящие жарким огнем, неся тепло во вновь образованные Земли. Затянулись Земли тонкой пленкой не каменной жизни».

— —

Стивр недоверчиво скривился. Слушать еще одну версию возникновения Вселенной не хотелось совершенно. Тем более, что у Знающих Родинии уже давно сформирована истинно верная точка зрения на развитие Вселенной.

Как там рассказывал Дуарх-Солнцезнатец?

«В безграничном Пространстве раскинулась огромная бесконечная сеть, в узлах которой и расположены многочисленные Вселенные. Узелки сети постоянно расширяются за счет остальных нитей сети. Продвигаясь по натянутым нитям, узелки собираются в других местах, образуя новые сгустки нитей — новые узелки. Они, в свою очередь, через некоторое время сами начинают расширяться, собираясь в узлы в других участках сети. И так до бесконечности.

Частные же случаи развития отдельных узелков как раз и объясняются всевозможными теориями возникновения Вселенной. Они, конечно, тоже имеют право на существование, но нельзя же все мерить именно по частным случаям…»

К таким-то частным случаям могло относиться и пространное повествование птора.

Молодой Знающий тоскливо огляделся вокруг.

— Может, — взмолился он, — стоит тебе рассказать о боле близких к нам событиях.

«Ты же хотел все ЗНАТЬ», — следующая фраза прозвучала в голове Стивра едким укором.

С тяжелым вздохом Знающий признал правоту каменного собеседника.

— Но только, при чем тут, — робко возразил он, — столь древние времена?

«Все взаимосвязано, — строго проговорил Шххх, — в прошлый раз я лишь на немного приоткрыл только мелкие камешки осыпи правды. Теперь же тебе нужно узнать все».

Словно в ответ на заявление птора, над острыми гранями сколов засвистел пронизывающий ветер. Невдалеке испуганно взвизгнули теплолюбивые к’ук’и.

Ради встречи с вождем клана молодому Знающему пришлось облачиться в более теплые одеяния. В данный момент он возблагодарил сам себя за такую предосторожность. Разговор, по видимости, предстоял относительно долгий, особенно, если учесть звмедленно-прерывистую манеру ведения разговора живого камня.

«Присаживайся».

Стивр осторожно присел на ближайший выступ скалы. Сквозь полотно одежды ноги почувствовали холод древнего камня.

— Продолжай, — Стивр плотней запахнул на груди куртку.

Звякнул о камень символический клинок. Неожиданно звонко плеснул в мехе напиток из сока синего дерева.

С легким шуршанием раскатились камешки пторова смеха.

«В случае чего, — буркнул Шххх. — твоя полоска металла помочь не сможет».

— —

«За пределами нашего Мира появились и другие Миры. В других Мирах неожиданно образовались странные существа. Не пторы. Они полностью отличались от пторов. Главным образом скоростью передвижения и развития.

Постепенно Миры стали сближаться, скользя по, им одним известным путям Пространства. Принялись проникать Миры друг в друга.

Нащупали эти существа пути перемещения в точках пересечения Пространств. Постепенно научились они и пользоваться этими путями. Так в нашей Вселенной появились мягкотелые. Быстро расселились они по окраинам Вселенной и стали продвигаться в самый центр…»

— —

Странно, но в этой части рассказ птора стал все больше и больше напоминать пояснения Дуарха. Ведь если присмотреться, становится ясно, что вселенные просто перемещаются по так называемым нитям сети Пространства.

Дуарх как раз и говорил про расширяющиеся и взаимопроникающие узелки Вселенных. По общепринятой теории завитки Вселенных извивались как щупальца гигантской гидры. Они переплетались между собой. Навстречу им выходили щупальца и соседних близко расположенных Вселенных. В эти-то моменты и появляется возможность наблюдать за иной жизнью.

А если существа соседних миров оказались более развитыми, чем мы? А вдруг они могут перемещаться и в Пространстве.

Строго говоря, Дуарх как-то старательно доказывал, что и наши в’маны вполне в состоянии двигаться и вне Ошк» — Г’ора.

Жаль, что пока никто так и не смог этого проверить.

А может и смог? Вдруг нам — простым жителям — еще не все известно. А Дуарх вроде как имеет более высокую степень посвящения. Так, что все возможно…

«Вот так и появились в нашем Мире мягкотелые двуногие — подобные тем, что я рассказывал в прошлый раз», — закончил свое повествование Шххх.

— Но зачем ты все это рассказываешь? Я все равно пока не понимаю.

«Кроме мягкотелым чужаков, — чуть помедлив, продолжил птор, — в наш Мир вторглись и чужемирные пторы».

Этого нам только и не хватало.

«Один из них, наиболее активный, приближается».

Стивр вскочил на ноги.

— И чем это грозит именно нам?

Словно встрепенувшись, неожиданно оглушительно резко прокричали к’ук’и. Разнообразие звуков, издаваемых этими, сравнительно небольшими, птахами просто поражало. Ветер стремительно подхватил разлегшиеся плети диких растений. Взлетели редкие желтовато-красные листья, знак приближающейся зимы. Лицо Стивра ожгло холодом.

«Вот из-за этого-то вторжения, — размеренно продолжил Шххх, — и забурлил внутренний огонь».

Внутренний огонь?

Не тот ли это огонь, о котором птор говорил в прошлый раз во время прогулки в горы?

«Именно так, — отозвался собеседник, — Мыслящие пторы чувствуют».

Стивр рассеянно почесал голову.

«Двуногим и Мыслящим необходимо действовать совместно в период приближающейся опасности».

— А как я смогу убедить…

«Ты сможешь!»

Птор медленно двинулся вверх по еле заметной тропинке.

«Иди за мной!»

Стивр, зажав рукоять меча в ладони, двинулся следом.

Шххх внезапно остановился перед хаотично наваленными валунами.

— Зачем мы здесь, — растерянно огляделся молодой Знающий.

Валуны словно сами собой раздвинулись, явив подошедшим небольшой грот.

«Входи».

Знающий вошел в нишу. На глаза емсу попал невысокий приступок с лежащим на нем сигнальным рогом. Стивру показалось, что материалом, из которого изготовлен сей предмет, явился камень…

Свиток 6

— А как получилось, — Стивр несколько подозрительно взглянул на ваальбца, откладывая очередной объемистый труд, — что ты, не принадлежа к расе Нагов, все-таки получил довольно значительный титул pȟežúta wičháša?

Оба собеседника разместились на широкой каменной скамье свиткохранилища. Выдавшееся свободное время оба решили использовать для чтения. Ветерок слегка шевелил разбросанные по столику свитки.

Клыжр еле заметно усмехнулся.

— Сразу поясняю, — весомо проговорил он, — pȟežúta wičháša у нас является не титулом. Это ведь у вас сплошные титулы. А у нас все это именуется званиями. Кстати, в переводе на ваш язык pȟežúta wičháša означает «целитель»

— Но как…

— Слушай, Знающий Родинии, — почудилось или нет, но в голосе ваальбца Стивру послышалась издевка.

Солнце, заглянувшее в открытое окно, сверкнуло на гранях приклепанной к толстому куску кожи семилучевой звезды.

— Да будет тебе известно, — назидательно продолжал Клыжр, поглаживая ладонью висевшую на груди звезду, — что у нас широко развита клановая система.

Взгляд Стивра непроизвольно задержался на полуприкрытом ладонью знаке.

— Это символ нашего клана, — Клыжр медленно обвел пальцем грани звезды, — клана Стир — Седьмой Земли…

— Седьмой… чего?

— Земли, — снисходительно пояснил Клыжр, — но сейчас не об этом. Я после еще вернусь к нашим представлениям о Пространстве.

— Клан Седьмой Земли поклоняется Всепоглощающему Времени Стиру, — продолжил рассказ целитель Ваальбы, — Основная задача Стира истреблять всяческие злодеяния и разрушать злобные замыслы, поэтому рождённый под сиянием Стира получает способность решать свои неразрешимые вопросы. Кроме того Стир также помогает избавится в своей жизни от невольно подчиненного положения, если он в него попадает.

Стивр удивленно слушал собеседника. Представления Ваальбцев казались ему довольно-таки странными. При чем тут какая-то Седьмая Земля и характер?

— Я был рожден седьмым сыном седьмого сына… и так далее вплоть до седьмого поколения.

— И?

— И это послужило главным обоснованием для того, чтобы начать обучение целительскому мастерству именно у Стира…

— Как может быть связана дальняя Земля с целительством? — невольно молодой Знающий заинтересовался.

— Все Земли, вращаясь вокруг своей оси, излучают энергию, а ещё они вращаются вокругСвятило, аСвятило вращается вокруг своей оси. Они все излучают тонкие виды энергий. То есть, все Звёзды, Земли, Святила, влияют на каждое живое тело.

— Ага! А почему…

— Разреши, я все-таки продолжу.

— Извини, — Стивр предостерегающе поднял ладонь, — просто немного непонятно.

— При достижении возраста в семь витков началось обучение в целительской школе Нагов. Особое внимание в обучении как раз и уделялось понятию Звезд, Святил, Земли и Луны. В нашей системе Святила существует 27 Земель…

— Подожди, подожди, но ведь у нас постоянно говорят, что Наги все остальное население Ваальбы превратили в рабов…

— Не совсем так, — пренебрежительно отмахнулся Клыжр, — Конечно, Наги занимают большинство главных постов в управлении страной. Но и всем остальным предоставляется возможность получать образование. Исключением этому правилу составляют разве что пторы. Вот они, действительно находятся вне зоны ведения Нагов.

«Впрочем, и у нас, насколько я понимаю, пторы не являются полноправными членами общества, — подумал Стивр, — они никак не признаются существами мыслящими. А, скорее, только как ездовые животные».

Он поудобней устроился на скамье, откинувшись на покрытую замысловатым рельефом спинку. Каменный сигнальный рог пторов словно налился неявным светом. Пришел черед Клыжра недоуменно покачать головой. Рука Стивра опустилась на столик. Зашуршали переворачиваемые свитки.

Целитель негромко кашлянул, заворожено глядя изделие пторов. Похоже. Что он только сейчас его заметил.

— Откуда это у тебя?

— Ты знаешь, что это такое?

— А как же. После того как waúŋspe wičhakhiya Нагов создали аппарат, позволяющий понимать пторов.

— А — в прошлый раз ты назвал его Chikin-pa’.

— Точно. Используя Chikin-pa’, я отправился на Пустоши Пторов, — и предвосхищая уже готовый сорваться вопрос, пояснил, — это такие места, куда в давние времена наши предки переселили пторов.

***

Старый Мыслящий с выцветшими и скруглившимися от времени сколами встретил начинающего целителя настороженно. Вождь оставшихся на континенте кланов за все витки уединенной жизни на Пустоши не видел со стороны обеих новых рас Ваальбы ничего хорошего. Особенно жестоко обращались с пторами именно раса Клыжра, а никак не Наги. Те к живым камням относились абсолютно равнодушно. А тут… представитель наиболее агрессивной расы пришел со странным желанием «побеседовать». Долго приглядывался Хррш к пришедшему, стараясь выглядеть обычным неживым камнем.

Как он собирался «беседовать»?

Попробовал вождь поговорить с пришлецом внутренней речью. Нет, не слышал мягкотелый слов Мудрости. Неуверенно вертел он в длинных отростках нечто, отдаленно напоминающее Мыслящего.

Обратно закрылся от пришлеца Хррш.

«Нет, не получится у нас пообщаться, — грустно подумал он, — слишком уж мы разные».

И ВДРУГ!!!

— Здравствуй, — ворвался во внутреннюю речь голос пришлеца.

Еле заметные перемигивания прокатились по искусственному Мыслящему.

— Кто ты? — потрясенно выговорил Хррш.

— Сработало!!! — громко вскричал мягкотелый, бессмысленно сотрясая воздух.

— Кто ты? — повторил вопрос вождь.

— Я — целитель. — отозвался пришлец.

Ответ озадачил Хррша. Что могло означать это слово? Мыслящие о таком и не слышали. Попробовал вождь пробраться в мысли собеседника. На этот раз ему удалось. Еще одно новое понятие появилось у Мыслящего. БОЛЕЗНЬ! Что это?

Мыслящие с таким понятием еще не встречались. Конечно, время от времени, Мыслящие заражались плесенью и мхом. Но всегда от этой напасти легко избавлялись. Стоило только подставить небесному огню зараженное место, да добавить туда же и внутреннего жара. И все проходило.

А тут…

— Я пришел за советом, — через силу выговорил пришлец.

Видимо, трудно ему пользоваться внутренней речью. Больше привык он воздух сотрясать звуковыми волнами…

— —

Расстроенный пришел Клыжр после первой встречи с вождем пторов. Ничего он не смог почерпнуть из знаний древнейшей расы. Не сказал ничего старый птор о способах лечения. Может, впрочем, он просто не мог этого всего знать. Да и, впрочем, надо же было понимать будущему целителю, что камни, они камни и есть. Чем они смогли бы помочь в запросах представителя совершенно другой формы жизни?

Решил Клыжр поделиться с учителем сомнениями.

— И что же ты надеялся найти у представителей низших неразумных существ? — с презрением процедил учитель, — теперь ты должен предстать перед Ареопагом!

В глазах начинающего целителя заплескался страх. Ареопаг — собрание глав профессиональных кланов — обычно жестко наказывал ослушников. Особенно, если учесть, что Клыжру предстояло посвящение именно в целители.

Проступок же начинающего шамана-целителя относился к нарушению одного из жесточайших табу определенной верхушки знати Ваальбы. По мнению большинства членов Ареопага, популяция пторов лишена не просто каких-либо знаний, но и вообще РАЗУМА. Сомнение же в неразумности пторов как раз и являлось тем самым проступком…

Ареопаг собрался через пару дней после разговора с учителем.

Начинающего целителя вывели в самый центр круглого помещения. Клыжр напряженно оглядел собравшихся, сидевших вокруг него на высоких каменных сиденьях. Не так уж часто можно было увидеть Верховных представителей всех сфер деятельности.

— Ты утверждаешь, что эти камни могут иметь РАЗУМ? — без излишних предисловий задал вопрос Верховный Учитель Ваальбы.

Конец ознакомительного фрагмента.