Фельдъегерь Его величества

Евгений Сергеев, 2021

Далеко не все чувства, данные нам в ощущение, передают правдивую информацию. Особенно тогда, когда орган её обрабатывающий, сам не желает этого. Когда он сам готов с радостью обманываться, находясь в особом состоянии. Название этому состоянию – сон. И именно за этим Вы пришли к нам, в «Корпорацию сна». Наш новый сон – «Фельдъегерь Его величества» в категории (12+), окунёт Вас в незабываемые ощущения. Приятных сновидений.

Николай подошел к зеркалу.

— Н-н-да… — подумал он, обозрев себя со стороны. Ему еще ни разу не выпадало такого задания.

— Разодели, как… как проститута… — продолжал мысленный поток Николай, — неужели нельзя было придумать легенды поинтересней? Еще это маскировочное тату за ухом! Хорошо хоть, что она самосводящаяся!

Рана немного побаливала и чесалась. Николай еще раз осмотрел себя с ног до головы.

На нём был щегольского вида костюм, классическая старомодная тройка — ботинки, штаны с накладными карманами и приталенная куртка с красными световозвращающими вставками на плечах. Всё стального отлива. Костюм дополняли солнечные очки, и парик для прикрытия свежей раны от нанесеного тату. Впрочем, парик единственное, что выглядело на нем натурально. Лицо украшали свежее наращенные тонкие усики.

— Клоун! — заключил, Николай вслух, — натуральный клоун, а не коммивояжер.

Николай неспешно перебрал в уме все данные, что он знает о планете пребывания. Вернее, о Системе двойных планет Сестерции. Она была забавной. Обе планеты вращались вокруг общего центра масс. И, только одна была обитаема. Вторая представляла собой безжизненный кусок льда и грязи. Человек научился добывать полезные ископаемые на одной планете, а воду на другой. Население: – вахтовые рабочие шахт и гигантского завода. Плюс, обслуживающий персонал грузового космопорта и анти — астероидной артиллеристской батареи. Населённых пунктов, по сути, нет, лишь маленький поселок из домов типа общежитие.

— Нет! Ну, какого черта им надо? — возмутился, погруженный в свои мысли Николай.

Планета является почти монополистом добычи и поставок минерала паутанекста. Минерал очень важен для Империи. Благодаря этому минералу, человечеству покорилась околосветовая скорость, и оно престало жить в одной галактике.

Да, вот еще одна забавная деталь. Вокруг планет вращается кольцо из обломков погибших кораблей. Если посмотреть под определённым ракурсом, то будет видна цифра восемь… Впрочем, его прозвали — Пояс бесконечности.

— Забавно! — продолжал рассуждать Николай. Ему не давал покоя этот странный приказ его начальника Злато Большевича — «Убедиться в полномочиях принимающей стороны. В случае подтверждения информации о сепаратизме, вручить пакет только их лидерам. Лично. В противном случае документы уничтожить». Задание уже представлялось странным, а теперь еще и весь этот дешёвый маскарад с липовым коммивояжером. Полет не на фельдъегерском корабле, а на какой-то грузовой лоханке. Не говоря о том, что появление на ней коммивояжера — это уже само по себе подозрительно!

***

В условленное время Николай прибыл в грузовой сектор космопорта. В руках он держал новенький, но уже потертый на углах 3D-лаптоп и среднего размера коммивояжерский саквояж. Лаптоп в онлайн-режиме транслировал вокруг себя объемные бегущие строки Императорской товарно-сырьевой биржи со свежими котировками. Охранник на входе на посадку остановил Николая.

— Прошу прощения, отключите Ваш лаптоп на время погрузки и старта корабля.

— Но, мне надо постоянно быть в курсе дела… — было, возразил Николай.

— Сожалею, но у нас такие правила. Могу предложить отправиться пассажирским рейсом.

— Ну, хорошо. Но после старта, включить, надеюсь, можно?

— Этот вопрос не к нам. Ваш посадочный талон и удостоверение личности, пожалуйста.

— Да, конечно. Вот.

— Хорошо. Проходите сюда. Вещи на транспортир. Всё металлическое из карманов в лоток и проходите через рамку.

Николай, больше не споря, выполнил все требования и прошел через рамку.

Сотрудник, смотрящий в монитор, задал вопрос Николаю:

— Что везете?

— Там сменное бельё и образцы нашей продукции, кварцевые бусы, алмазные четки, жемчужные нити. Я отправляюсь…

— Проходите на посадку, — сказал охранник, показывая в сторону двери в конце комнаты возле которой стояла миловидная девушка в форме космического торгового флота с красочной нашивкой на плече — «Филадельфия».

Николай собрал свои вещи и двинулся к девушке. В это время на посадку пришел еще один пассажир.

— Одну минуту, господин Эссе, подождем Вашего попутчика, — сказала девушка.

— Но у меня нет попутчиков, я путешествую один.

Девушка улыбнулась:

— На ближайшие три недели вот этот господин, студент-медик, будет вашим компаньоном по каюте. Здравствуйте, господин Торн. Господа, меня зовут Кэтрин Хоум, можно Кэт. Я ваш личный помощник на корабле. Думаю, вас надо друг другу представить. Господин Эссе, это Унжи Торн, студент, следует на практику.

— Вообще-то я интерн, — с лёгкой досадой произнес Унжи.

— Простите, господин Торн. А это Николай Эссе, коммерческий вояжер.

— Я полномочный представитель компании производителя, — с наигранной важностью произнес Николай. Девушка улыбнулась самой очаровательной улыбкой, какую он мог только представить.

— Следуйте за мной, господа, я покажу вашу каюту.

Кэт развернулась и грациозным, уверенным шагом пошла вглубь коридора. Николай и Унжи на секунду «зависли», глядя ей… чуть ниже спины.

— Не отставайте, господа, — не оборачиваясь, произнесла чуть игривым голосом Кэтрин. Николай и Унжи пожали руки и поспешили за ней вслед.

— Наш корабль не пассажирский, поэтому находиться гражданским лицам можно в только строго отведённых для этого местах. К вашим услугам будет спортзал, бассейн, комната релаксации и медитации. Так же разрешено посещение бара в любое время. Он находится в столовой. Каюта оборудована отдельным санузлом и душевой кабиной. Строго запрещается в каюте: курить, распивать спиртные напитки и потреблять любые вещества наркотического содержания любым способом.

Кэтрин остановилась возле двери с табличкой «88», и протянула два брелока.

— Это ваша каюта. Белая кнопка — разблокировка замка, черная кнопка — экстренная связь со мной. Прошу не злоупотреблять и обращаться только по делу. Помимо заботы о наших малочисленных пассажирах, я как заместитель помощника капитана, имею достаточное количество должностных обязанностей. Дверь открывается не автоматически…

— Простите, Кэтрин. Один вопрос.

— Слушаю.

— Каюта «88», — Николай показал на табличку, — это столько кают?

— Нет, — Кэтрин улыбнулась снова, — это у нас так шутят. Пассажирских кают всего две. В «77» святые отцы, какой-то веры. Вероятно, паломники. Располагайтесь. До выхода на орбиту покидать каюту строго запрещается. Приятного путешествия.

Кэтрин повернулась и пошла по коридору. Николай и Унжи проводили её взглядом до угла.

***

— Так, Вы, стало быть, медик? — спросил Николай, уютно расположившись на одной из кроватей.

— Хочу стать. Направляюсь на стажировку, на шахты планет Сестерции.

— Aequam memento rebus in arduis servare mentem, — произнес Николай, гордо подняв палец вверх.

— Ого! — удивился Унжи, — старайся сохранять присутствие духа в затруднительных обстоятельствах. Откуда вы это знаете?

— Латынь — это единственный предмет, который мне давался легко. Это крылатое выражение я выбрал себе как девиз по жизни, ещё, будучи студентом первого курса Медицинского университета, имени Императора Пауло IV.

— Вы учились в медицинском!?

— Представьте, да. Меня отчислили за неуспеваемость со второго курса, о чем я нисколько сейчас не жалею. Я даже им благодарен теперь. Они предотвратили, может быть, множество бед, которые мог бы натворить недоучка. Так что, медиком я не стал, а знание латыни остались.

— И? Помогает Вам в коммерции?

— О! Ещё бы! Производит неизгладимое впечатление на секретарш нужных партнёров. Давай на ты?

— Давайте, то есть давай.

— Выпьем за знакомство? — Николай вынул из саквояжа огромные бусы, каждая бусинка в которых была размером с шарик от пинг-понга.

— Так, вроде, нельзя?

— А кто узнает? — Николай достал две походные складывающиеся рюмки, раскрыл, одним ему ведомым способом бусину и разлил по рюмкам содержимое.

— Симанский абсент, — почти с придыханием произнес Николай, — советую набрать воды, если не привычен. В нем 72,5 градуса!

Пара бусин развязала язык. Унжи с восторгом рассказывал о планах: о стажировке, защите дипломом, о желаемом получении высокооплачиваемой должности и разрешении на создание семьи, о будущей любимой работе на какой-нибудь не очень далёкой планете. Рассказал о родителях, своей жизни до совершеннолетия, о трудном расставании с семьёй, когда отправился на учебу в столицу.

Выяснилось, что они с Николаем в течение целого семестра ходи по одни и тем же коридорам медицинского университета, учились на разных курсах. Обсудили преподавателей, ректора и отдельно завхоза, что за скромную плату сдавал в почасовую аренду тайную комнату в подвале для интимных свиданий. И комната была настолько «тайной», что о ней знали все заинтересованные студенты.

Николай же поделился знаниями о преимуществе кварцевых бус над стеклянными, о будущем расширении производства, об экстравагантных желаниях колонистов иметь бусы из зубов экзотических млекопитающих. Обо всём, что было записано в брошюре, ну, и приврал немного, конечно.

По внутреннему радио прозвучали три сдвоенных удара в склянки.

— О! — сконцентрировав внимание, сказал Николай — Начало первой вахты. Восемь утра!

— Ты откуда знаешь?

— Склянки прозвучали.

— Прозвучали кто?

— Склянки. И не кто, а что…

— Что?

— Ну, звук вот слышал, ди-динь, ди-динь… три раза, это и есть склянки…

— Почему?

— Потому что восемь.

— Восемь, восемь, всех на службу просим… — напел Унжи слова из социальной рекламы. — Что за склянки?

— Это на флоте так время отчитывают. Поскольку понятия день/ночь на корабле нет, сутки поделены на три вахты по 8 часов. Их начало отбивают склянками.

— А ты служил?

— Да, поле отчисления, полтора года. Военно-космический Его Императорского Величества Флот Южного креста. Участвовал в дальнем походе в систему N-280721. Пришел сигнал маяка.

— Маяка?

— Ну, да. Слышал, как наша империя стала такой огромной?

— Нет, не интересовался. И как?

— Космические разведчики бороздили глубины космоса. Когда находили годную для жизни планету, ставили маяки и шли дальше. Иногда основывали колонии из желающих остаться. Потом по маякам прибывал, военно-космический флот и основывал на планете полноценный форт-колонию.

— Нашли планету?

— Держи карман шире! Сигнал оказался ложным. Зато время прошло весело. Боевой поход много лучше, чем сидеть на базе и заниматься муштрой.

Николай поднял свои бусы. Все бусины были пусты.

— Однако! — произнес Николай и добавил, — однако пора спать.

И рухнул на подушку.

***

Шел тринадцатый день путешествия.

— Нет, ты вот мне скажи, почему правительство, чуть ли, не еженедельно рапортует о новых и новых инициативах по борьбе с коррупцией, а при этом её меньше не становится? — выпалил Унжи, — да, Министерство внутренних дел, то и дело, извини за тавтологию, показывает всему миру новых арестованных чиновников? Не знаешь? А я тебе скажу! Потому что прогнило всё в нашей Империи! Все берут деньги!

— И Император?

— И Император!

— Дурак, ты Унжи! Ему то, зачем? Все в Империи и так его!

— Э, не скажи. Это он сегодня Император. А завтра как будет, кто знает? Он же должен думать, как будут жить его дети в случае чего.

— В случае чего? — серьёзно переспросил Николай.

Унжи осёкся и замолчал надув губы, понимая, что сказал лишнего.

— Знаешь, Унжи, за такие разговоры недолго попасть на каторгу.

— Вся наша жизнь — вот каторга!

— Прекрати немедленно! Нельзя так. Тысячу лет Империя живет счастливо. Без войн, голода и конфликтов. Коррупция? Да! Есть. С нею государство борется. Изжить этот порок не удавалось еще ни одному правителю, ни при каком режиме! Вот ты говоришь — «Застой!». Я говорю — Стабильность.

— Но как быть молодым? Как пробиваться в жизни, когда места все заняты стариками? Когда должности покупаются и продаются? Я против этого, а не против Империи.

Николай вдруг улыбнулся.

— А вот этот вопрос, как раз по адресу! Слушай, что тебе посоветует «мудрый» коммивояжер — покупать и продавать!

— Но это, же мерзко.

— Ну, как знаешь. Только революционный путь приведёт не к развитию, а деградации. И тогда останется два пути. Или на кладбище или в монастырь, как наши попутчики. Что, как по мне, тоже кладбище, но отложенное во времени.

— Согласен.

Наступило обеденное время. Николай отложил свой 3D-лаптоп, не сворачивая, висящие над экраном окна, в одном из которых перемещались биржевые котировки, в трех, обгоняя друг друга, строились графики, а еще в одном разыгрывалась большая батальная сцена взятия какой-то очень древней крепости людьми в странных одеждах и примитивным оружием. Николай бодро поднялся и произнес:

— Пойдем, Унжи, есть пора!

Унжи нехотя отложил какую-то медицинскую книгу, которую только что открыл и буркнул под нос:

— Ну, пойдем…

В столовую они пришли несколько раньше положенного, а по местным правилам, экипаж ест первым. Пришлось встать в самый конец очереди. Следом появились святые отцы и скромно встали за Унжи с Николаем, нашептывая молитвенные катрены.

Сначала появилась какая-то непонятная и неестественная для функционирования корабля вибрация. Затем тряхнуло раз, другой, и прогремел взрыв. Стену вспучило и от неё вырвало внушительную облицовочную панель, которая в полете раскидала несколько человек и воткнулась в противоположную стену. Первый человек, что принял на себя удар этой панели, в прямом смысле потерял голову. Мозги бедняги кровавой кашей разлетелись во все стороны. Взвыла сирена и её несуразная громкость только подстегивала и без того нарастающую панику. Механический голос корабельного радио вещал о повреждениях, перечисляя отсеки в которых произошла разгерметизация. Николай бросился к стонущим раненым. Унжи проследовал за ним, но встал в полной растерянности. Николай ударом по щеке вывел медика из столбняка и приказал нести саквояж с медикаментами. Унжи осознанно кивнул, и бросился было к выходу, но в этот момент в район столовой попала следующая торпеда, и еще одна панель, отлетевшая от стены, буквально разрезала Унжи пополам, прямо на глазах Николая. Николай собрал волю в кулак и сам метнулся в каюту за медицинским саквояжем. Когда столовая была уже близко, он вдруг услышал властный командный голос, не принадлежащий никому с этого корабля. Николай остановился, а затем крадучись, находясь в темноте коридора, подобрался ближе и заглянул в столовую. Ему хорошо было видно, как бесцеремонно какие-то неизвестные солдаты с оружием пинками заставляли лежащих на полу людей сбиться в кучу по центру столовой. А связанную Кэтрин, допрашивает какой-то верзила, по видимому, командир:

— Ты кто? Представься!

— Кэтрин. Кетрин Хоум. Заместитель помощника капитана.

— Младший помощник старшего дворника, — кривляясь, передразнил верзила, — принимай командование.

Среди солдат пробежал издевательский смешок.

— Где Николай Эссе?

Под ногой Николая хрустнуло разбитое стекло и его тут же заметили. Стволы нескольких лучевых пистолетов и ружей одновременно направились на него. Николай поднял руки вместе с державшим в них саквояжем.

— Так, кто здесь? — сказал, верзила, — что в чемодане?

— Медикаменты — ответил Николай.

— Медик? А ну проверь! — обратился он к ближайшему солдату.

Солдат опустил автомат и забрал саквояж для обыска.

— Медикаменты, командир!

— Хорошо, как звать?

— Унжи. Торн, направляюсь…

— Так, ты, глаз с него не спускай, — сказал верзила ближайшему солдату и, повернувшись к Кэтрин, указал пальцем на Николая, — Это кто?

Николай только сейчас увидел, что по виску Кэтрин бежал тонкий ручеёк крови. Форма была помята, и не хватало пары пуговиц. Кэтрин посмотрела в глаза Николая:

— Он не из штата. Наш пассажир, следовал на планеты Системы Сестерций. — медленно произнесла Кэтрин.

— Медик?

Кэтрин посмотрела на разрезанное пополам тело Унжи, на полу.

— Это Унжи Торн, медик.

— Так, хорошо. Медик Торн, иди, займись помощью раненым, — произнес командир и обратился к Кэтрин, — Сколько на корабле было пассажиров?

— Всего четверо. Этот, два святых отца и коммивояжер.

— Так, и где все?

— Были здесь, в столовой, когда начался штурм. Этот бегал за аптечкой, тот погиб. — Кэтрин махнула головой в сторону трупа Унжи, — куда делись святые отцы, я не знаю.

— Кто он? — верзила показал пальцем на труп Унжи.

— Коммивояжер Эссе Николай.

— Так, слушать всем — громко произнес командир — осмотреть все помещения найти святых отцов.… Так, медик, какого дьявола ты еще здесь!? Оказывай помощь! Вперёд, бегом!

Николай, забрав саквояж из рук солдата, поспешил оказать помощь Кэтрин.

— Спасибо, — едва слышно поблагодарил он её.

— Зачем ты пиратам?

— Пока не знаю.

Максимум, что помнил Николай из медицинского дела это оказание первой помощи, но этого сейчас было вполне достаточно, чтобы подтвердить легенду.

— Так, быстро! Весь экипаж Филадельфии и всё ценное погрузить на корабль, — приказал командир.

— А священники? — спросил ближайший из солдат.

— Так, если не найдутся, это их проблема. Скорее встретятся с Создателями. «Филадельфию» отправить курсом на ближайшую звезду.

***

Пленных с Филадельфии и Николая поместили в отсек, в котором недавно перевозили крупнорогатый скот. Его, конечно, пытались мыть, но делали это, явно, спустя рукава. Было грязновато и, хоть не сильно, но воняло. Зато было чистое сено, из которого получились сносные лежанки. Николай оказывал посильную медицинскую помощь всем, кому это было надо, и каждый день благодарил Создателей за то, что никто не болел ничем серьёзным.

— Интересно, куда они нас, — присев рядом с Кэтрин, спросил Николай.

— Не знаю, но ходят слухи, о далёких планетах, на которых распространена работорговля. Если не убили, то может туда.

— Работорговля? Как такое может быть? Разве они не являются частью Империи? Существуют же законы!

— То-то и оно, что говорят, что эти планеты не входят в Империю.

— Кто говорит? Такое вообще возможно?

— Люди. Как ты думаешь, почему за последние пять веков ни одной планеты, так и не присоединилось к Империи?

— Не нашли.

— Наивный мальчик. Империя стала такой огромной, что не может уже эффективно контролировать окраины. А кто-то на этих окраинах родился, вырос, родил своих детей, а те своих. И им эта Империя до лампочки. Они этого Императора в глаза веками не видели. Вот ты, я, вот эти люди, им… нам повезло, мы были в столице. Мы, по крайней мере, точно знаем, что она существует. Большинство из наших захватчиков ни разу не вылетали за пределы своего сектора. И кто им тут указ? Император? Сильно сомневаюсь.

— Но, постой, а как, же Имперский военно-космический флот? Корабли же дежурят в секторах. Я же знаю. Я сам когда-то служил.

Кэтрин лишь глубоко вздохнула, так и не ответив. Дверь в отсек резко отворилась.

— Торн, медик!

— Я здесь, отозвался Николай

— Пошли. Капитан зовет.

Николая вывели и проведя по запутанным коридорам, втолкнули в просторную и богато обставленную каюту, оставив одного со словами — «жди здесь». На полу каюты лежала шкура какого-то неизвестного лохматого зверя. На нем стояло кресло, рядом журнальный столик. Над столиком медленно вращалась объемная голографическая карта галактик с изображением корабля пиратов в самом центре. Отдельные звезды с планетами и целые галактики плавно плыли мимо корабля. Возле столика стояла инсталляция костровища с вырывающимися всполохами голаграфического пламени. Дальше у стены два стеллажа с книгами. Николай сам того не замечая подошел к нему и стал читать названия книг.

— Интересуетесь? — неожиданно прозвучавший вопрос, заставил Николая вздрогнуть.

— Ой, простите, господин капитан. Я случайно — смог сказать Николай.

— Так, ладно, я сегодня добрый. А поможешь, так разрешу взять одну… с возвратом.

— Я постараюсь. Что Вас беспокоит?

— Короче, медик, у меня тут это… — капитан замялся, — ну, в общем, тут такое дело.… Но только что б, ни одна душа! Ты понял!? Разболтаешь, вмиг в открытый космос отправлю!

— Вы о медицинской тайне слышали?

— Вот! Тайна, это правильное слово. У меня огромный прыщ на жопе! Я ходить толком не могу, присесть не могу, лечь на спину не могу!

Николай едва сдержал смех и, напустив на себя умный вид, сказал:

— Показывайте.

Капитан решительно повернулся и без доли смущения оголил пятую точку, на одной половинке которой красовался огромный, величиной со сливу прыщ. Николай осмотрел его с умным видом, расстегнул саквояж и стал вытаскивать и выкладывать инструменты на стол. Скальпель, зажим, тампон, пинцет. Николай понятия не имел, что делать с таким прыщом.

— Нужно что-нибудь спиртосодержащее, — будто, вспомнив вдруг, сказал Николай.

— Ром подойдет?

— Да, вполне.

— Вот, — капитан с бутылкой в руке повернулся, но, увидев разложенный инструмент, брезгливо скривил лицо, и, оставив её на столе, развернулся обратно. — Будет больно?

— Совсем чуть-чуть, — соврал Николай, — может, выпьете для анестезии.

Николай взял со столика стакан.

— Наливай.

Капитан принял стакан и медленно его выпил до дна, лишь после выдохнув в рукав.

— Торн, глянь, там нет на прыще черного, едва заметного креста.

— Нет вроде.

— Давай без вроде! Есть или нет!

— Нет.

Капитан расслабленно выдохнул:

— Так, валяй, я потерплю.

Николай щедро полил тампон ромом и обработал больное место. На всю операцию понадобилось чуть более десяти минут. Гнойник был вскрыт и удалён. Место обильно обработано ромом. Николай не был уверен, что поступает правильно, но ему ничего иного не оставалось, как проделать всё это с лицом, выражающим полную уверенность.

— На этом всё. Желательно повязку менять и обрабатывать рану каждый день.

— Так, ты этим и займёшься. Будешь приходить и обрабатывать. И никому ни слова! Понял?

— Понял.

В этот момент раздался сигнал дальней связи из соседней каюты.

— Выбирай книгу и проваливай, мне на звонок ответить надо, — капитан спешно натянул штаны и ушел в соседнюю каюту.

Николай собрал инструменты, протерев их все пропитанным ромом тампоном, и подошел к стеллажу с книгами. Из-за приоткрытой двери был слышен разговор. Говорил, кто-то неизвестный:

–…где имперский чиновник, Николай Эссе. Почему ты мне не доложил? Ты не исполняешь наш уговор!

— Я не обнаружил никаких чиновников. А Николай Эссе, по утверждению офицера экиажа, погиб при штурме.

— И я этому должен поверить? Мне кажется, ты лжешь! Знаешь, как на флоте поступают с крысами? Даю тебе сутки. Живой или мертвый, но чиновник должен быть на «Допле», иначе пеняй на себя.

— Ну, знаешь ли, генерал, это уже слишком! Я тебя никогда не обманывал. И всегда делился. Все живые, взятые в плен, будут доставлены на невольничий рынок. Там ты их сможешь всех допросить сам, если надо. Они подтвердят. Я честный пират, Басилевс.

— Мне не нужны все, мне нужен только Николай Эссе и его документы у меня на «Допле»!

— О! Его зовут Басилевс. Генерал Басилевс. Хорошо, только, что это мне даёт? — подумал Николай.

— Все его документы хранились в лаптопе. Его мои специалисты проверили. Он коммивояжер, а не чиновник…

— Я всё сказал! — рявкнул голос Басилевса из динамика и связь прервалась.

Послышались приближающиеся шаги. Николай переключил внимание на книги, судорожно пытаясь отыскать, что-нибудь, что его могло бы заинтересовать. Вошел капитан.

— Так, ты еще здесь? Выбрал?

Николай схватил первую попавшуюся книгу и посмотрел на капитана, выдавливая из себя подобие улыбки.

— Пошел вон! Охрана!

Вбежало два охранника.

— Отвести медика в отсек для обслуживающего персонала. Найдите ему отдельную каюту, и покажите наш медпункт. Пусть практикует.

Капитан, уже чуть успокоившись, бросил вопрос Николаю в след:

— Торн, на твой взгляд, Эссе… тот, что погиб, мог быть чиновником Империи?

— Я так не думаю. Он всё про бусы свои говорил…

— А ты видел на борту имперских чиновников?

— Я не уверен…

— Капитан.

— Что, простите?

— Следует говорить в конце — капитан. Иди, — капитан махнул рукой в задумчивости.

***

Штурм корабля начался во время третьей, ночной вахты. После первого же попадания стало понятно, что у корабля больше нет двигателей, и он движется по инерции. Николай в иллюминатор увидел, как из космоса достаточно быстро разрастаясь в размерах, приближается большой имперский дредноут. Николай прочитал название «Си Си Допл».

— Вот же! Есть закон в этой части вселенной! — обрадовавшись, подумал сначала Николай, но затем, сопоставив событие с, недавно подслушанным разговором, понял, что вся эта махина явилась сюда только за ним.

— У него на «Допле»! Черт, черт, черт!!! Что мне делать? — продолжал думать Николай.

На капитанском мостике царила суета, капитан пытался связаться с дредноутом.

— «Си Си Допл», вызывает «Звездный ветер», Басилевс, ответь, мы же разумные люди. Можем договориться!

В этот момент помощник капитана пиратского корабля, повернувшись к капитану, произнес:

— Кормовые орудия дали залп по дредноуту, капитан.

— Это он зря! — вслух сам себе сказал Николай, наблюдавший за происходящим в иллюминатор.

— Черт, побери! Прекратить огонь немедленно!!!

— Кормовая батарея левого борта, немедленно прекратить огонь! — повторил помощник капитана.

— Басилевс, это случайность, я строго накажу виновных! Не стреляй!

— Командир, дредноут готовит залп!

— Всем надеть скафандры личной защиты! — отдал последнее распоряжение капитан.

В этот момент включилась радиосвязь ближнего радиуса действия с одним единственным коротким предложением — «Ты опоздал, Спартус!».

Второй залп дредноута снес кормовую батарею, что посмела открыть огонь. Еще две космические торпеды попали в капитанский мостик, превращая всё, что там находилось в труху. Щедро перемешивая искореженный металл с лоскутами моментально замерзавших человеческих тел. От имперского корабля отделилось пара десятков штурмовых ботиков и примерно столько же истребителей, надобность в которых была уже не столь очевидна. Пиратский корабль прекратил так и не начавшееся сопротивление.

Николай судорожно пытался придумать, как ему поступить.

— Понятно, что открываться нельзя. Черт! Откуда генерал Басилевс знает о нем и документах? Грузовик «Филадельфия»? Нет. Если с него и подали сигнал «СОС», вряд ли бы так быстро всё открылось, — Николай машинально провел рукой по едва различимому бугорку под татуировкой, продолжая перебирать мысли, — Нет, здесь, что-то не то. Капитану, нужны документы. Значит, он знает, что в них.

Захват прошел быстро и, как говориться, без пыли. Все, кто рискнул сопротивляться, были немедленно убиты.

— Но, похоже, что в лицо меня генерал не знает. Надо и дальше играть роль медика, — резюмировал свои мысли Николай, когда его и других пиратов вели на дредноут.

Всех, кто был на пиратском корабле, перевели на дредноут и разместили в одном из ангаров. Пиратов отдельно от их недавних пленников с грузового судна «Филадельфия». Кто-то из экипажа грузовика пытался выкрикивать слова благодарности за спасение, но поведение солдат имперского дредноута было такое, что радостное, приподнятое настроение быстро угасло и сменилось настороженным ожиданием, близким к панике. Николай попал в «пиратскую» кучку пленных. Вскоре солдаты стали уводить людей по одному. Как понял Николай на допрос. Обратно никто не возвращался. Пираты шли обреченно, они понимали, что им грозит лишь смерть, а в глазах бывших пиратских пленников еще теплился огонек надежды. Пришла очередь Николая. Его привели в комнату, в которой был один стул по центру комнаты и стол у самой стены на расстоянии. За столом сидели три офицера. Один из них спросил:

— Имя, фамилия?

— Унжи Торн.

— Цель пребывания на пиратском корабле?

— Был захвачен ими с грузового судна «Филадельфия».

— Документы?

— Остались на грузовике.

— Почему оказался среди пиратов, а не со всеми пленниками?

— Я медик. Оказывал медицинские услуги.

— Примкнул к пиратам?

— Нет, этого не было.

— Чем докажешь?

— Меня, так же как и других везли на невольничий рынок…

— Это не доказательство.

— Я не знаю, что могу сказать в своё оправдание, кроме того, что я медик. Я обязан лечить, а кого лечить, я разбираться не обязан.

— Что можете рассказать о захвате грузовика «Филадельфия» пиратами?

— Я был в столовой вместе со своим новым знакомым коммерсантом, когда начался штурм. Что-то взорвалось снаружи и сорвало внутреннюю обшивку, которая покалечила некоторых людей, а мой попутчик погиб.

— Имя попутчика?

— Николай Эссе. Коммивояжер.

— Чем он занимался?

— Почти всю дорогу «висел» в лаптопе, следил за котировками чего-то, я в этом не смыслю…

— О чем говорили?

— Да так, вроде обо всём и ни о чем. Он про бусы говорил, о том как раньше служил во флоте. Я…

— Почему вы стали помогать пиратам?

— Я не помогал им, я только занимался оказанием медицинской помощи.

И тут Николай услышал знакомый голос. Этот голос принадлежал, известному ему из подслушанного радио-разговора, генералу Басилевсу.

— Унжи Торн, ты видел на борту имперских чиновников?

— Я не знаю, сэр. Мне такой же вопрос задавал и капитан пиратов.

Офицер, что задавал вопросы, продолжил:

— Вы общались с капитаном пиратов?

— Да, когда… проводил операцию…

— Конкретнее.

— Но ведь существует медицинская тайна…

— Капитана уже нет в живых. Что за операцию вы проводили капитану?

— Удалял гнойный прыщ…

— На заднице? — Вдруг встревожено спросил офицер.

— Да, сэр.

Офицер, что задавал вопросы, с плохо скрываемым волнением поднялся и зачитал:

— Унжи Торн, или человек, назвавшийся этим именем, Высшим Судом императорского флота корабля «Си Си Допл» от имени Императора Пауло сорок первого, на основании полученных неопровержимых доказательств сотрудничества выше упомянутого гражданина с пиратами, вынес вердикт. Унжи Торн, или человек, назвавшийся этим именем, приговаривается к смертной казни через шлюзование. Однако, беря во внимание недобровольный характер этого сотрудничества, а так же профессиональную этику медицинского работника, суд счел возможным смягчить наказание и заменить его пожизненным отбыванием на каторге. Суд окончательный и обжалованию не подлежит. Охрана, увести осужденного Унжи Торна. Поместить в карцер на карантин. И немедленно провести дезинфекцию помещений.

***

В карцере было мрачно. А с какой стати, там должно быть как-то по-иному? Железные стены с облетающей краской и проявлениями ржавчины. Решетчатые жутко скрипящие двери. Откидывающаяся, прикрученная одной стороной к стене лежанка, с набитым чем-то не очень мягким матрацем, с тонкой подушкой и таким же тонким, но достаточно теплым шерстяным одеялом. Из всех развлечений — прикрученные к полу стол и стул. В углу — уборная без перегородки. Умывальник с кружкой на цепочке. Николаю ранее не доводилось бывать в тюрьмах, но, по его мнению, это была самая настоящая тюрьма.

Однообразные первые вахты сменялись вторыми, а те в свою очередь третьими и все начиналось сначала. Цикл за циклом. Николай сначала пытался ложкой отмечать на стене дневные циклы, особым знаком, напоминающим заглавную букву «Ц», где первая прямая вертикаль — вахта, вторая вертикаль с нижним хвостиком — отдых и горизонтальная, соединяющая первые две — сон, но когда этих «Ц» собралось более сорока, он где-то сбился и бросил это занятие.

Хоть какое-то разнообразие было, когда приносили еду. Это был молоденький парень в форме рядового. Молча, наливал миску непонятной жижи, выдавал ложку и хлеб. Сначала Николай ему просто говорил спасибо. В какой-то момент парень тихо ответил — «Пожалуйста». Да, это было уже что-то. Как-то через восемь-девять циклов, Николай его спросил о чем-то отвлеченном, а рядовой ответил, что ему строго запрещено общаться с заключенными. Несмотря на это, Николай протянул ему руку:

— Унжи. Унжи Торн, медик.

Солдатик с нескрываемым сомнением посмотрел на руку и так, не решившись, её пожать сказал:

— Седьмой Элай. Элай — это фамилия.

— Седьмой? Какое странное имя.

— Да, у нас на планете всех детей, что родятся седьмыми по счету, так называют. Не зачем давать имена тем, кто приносит несчастья.

— Не понял.

— А что тут непонятного. У нас на планете цифра семь — это число несчастья. Ничего хорошего не происходит на седьмой, семнадцатый, двадцать тридцать и сорок седьмой дни месяца. В эти дни надо находиться в церкви и молиться о том, чтобы беда обошла тебя стороной. Чем усердней это делаешь, тем больше вероятность, что ничего плохого не произойдет.

— А причем здесь родившиеся седьмыми?

— Как, причем? Они же, то есть мы и есть воплощение несчастья.

— Глупость какая-то.

Седьмой ушел, а Николай задумался о том, что как-то уж своеобразно всякие верования и религиозные течения проявляются на разных планетах. Нет единообразия. А унификация, сама по себе — это благо или зло? Но, ни к какому выводу так и не пришел. Единственно, в чём он твердо убедился, так это то, что не должны дети рожденные седьмыми, двенадцатыми, да хоть какими, быть виноватыми только своим фактом рождения! Это дикость!

В следующий раз Николай и не пытался протянуть Седьмому руку, но ему показалось, что вот протяни он сейчас, Седьмой пожмет её. Похоже, что Седьмому никто никогда в его не очень долгой жизни не протягивал руки.

— Ты давно на корабле служишь?

— С двенадцати лет. Восьмой стандартный годовой цикл.

— На имперские корабли берут только совершеннолетних.

— Да, я приписал себе год.

— А у тебя на родной планете совершеннолетними становятся в тринадцать?

— Да, только я не выдержал издевательств своих братьев и сестёр. Вот я и сбежал, когда этот корабль на орбиту прилетел. Сначала юнгой шесть с половиной стандартных. Сейчас меня приняли в рядовые вспомогательной роты обеспечения. Функции те же, но теперь еще и с жалованием.

— Как так может, чтоб родные…?

— Мы седьмые — изгои у себя на планете. Меня только мама любила, да и то втайне. Хлеба с молоком ночью приносила, одежду штопала. А ты за что в карцер попал? — вдруг спросил Седьмой.

— Типа, пиратам помогал. Лечил их.

— Странно, всех в общую камеру поселили, а тебя в карцер…

— Видимо, не ту задницу врачевал.

— Прыщ? — Седьмой аж, отпрянул от двери. — А там, на прыще черного креста не было? Ты заразный?

— Ух, сколько вопросов. Нет, не было. А что вы все так про этот крест спрашиваете?

— Ты чего!? Это же крестовая лихорадка. Никто толком не знает, как она передаётся, но штука очень опасная. Прыщи по всему телу расползаются, и вылечить невозможно, а первый всегда на попе появляется. Вроде, в одном месте уберёшь, а на новом месте два выскочит. А еще говорят, что там не гной, а личинка какого-то насекомого. Когда она созревает, то съедает тебя заживо. Ты точно не заразный?

— Я не заражен. Прыщ был обычным фурункулом, только очень большим.

— А тот, ну, которому ты его лечил, он жив?

— Нет.

— Умер? Что с ним?

— Погиб при абордаже, вместе со всеми, кто находился в рубке. Скажи, а куда нас везут?

— Как всегда, на невольничий рынок планеты Синее око.

— Разве на планетах Империи может существовать невольничий рынок?

— Не знаю. Но на Синем око нет имперской администрации.

— Не понял. Все разведанные и колонизированные планеты становятся частью империи. Разве не так?

Седьмой пожал плечами.

— И разве капитан дредноута не должен представлять интересы Империи и Императора…

— Я человек маленький и не интересуюсь такими вопросами. Моё дело, вот, поднеси-подай, еду заключенным выдать, собрать тарелки, полы помыть, прибрать в столовой. Что-то я заболтался тут, не дай бог увидят, накажут строго.

— Постой. Планета. Где она? В какой системе?

— Я не знаю. Я когда чай для штурмана приносил, случайно услышал разговор по космосвязи. И ещё, я там слышал твоё имя.

— Что? И что говорили обо мне?

— Я толком не расслышал, говорили о тебе и Гильдии рудокопов. Это всё.

— Ладно, и на том спасибо.

***

В какой-то момент Николай услышал, нет, почувствовал, что маршевые двигатели прекратили работу. Наступила тишина. Нет, ни полнейшая, безмолвная. Бытовые звуки остались. Где-то лязгали двери переборок, слышались шаги, отзвуки отдаваемых приказов с невнятным содержанием. Ушел гул от работы главных двигателей. Гул низкий, утробный. Его слышишь даже не ушами, ощущаешь всем телом. Его не стало и, как будто, тяжесть с души спала. Николай уже сталкивался с таким ощущением, когда служил во флоте.

В коридоре послышались приближающиеся шаги армейских сапог.

— Четверо, — сосчитал Николай.

Дверь со скрипом открылась, и в камеру вошли четверо, офицер, два солдата с оружием наизготовку и один солдат с каким-то круглым предметом.

— Что это? — спросил Николай.

— Это ПОН, поясной обруч невольника, — произнёс офицер, — Унжи Торн, во исполнение приговора и в интересах Империи, ты будешь продан на торгах на рынке планеты Синее око. Доход от твоей продажи будет зачислен на счет обеспечительного фонда для покрытия затрат казны Империи, причиненных твоими действиями. Подними руки.

Николай послушно поднял руки, и солдат застегнул обруч на его поясе.

— Попытка снять пояс приравнивается к побегу и влечет за собой немедленную смерть. Следуй за мной.

Офицер вышел, за ним вышел солдат. Николай хотел было возразить, поскольку приговор гласил о каторге, но тут, же получил болезненный тычок оружейным стволом под лопатку.

— Чего встал!? А, ну, пошел! — прикрикнул один из солдат.

Николая привели в уже знакомый ангар. Здесь он с удивлением увидел, что и пираты и их бывшие невольники с грузовика «Филадельфия» стоят вместе на погрузку в штурмовые боты для отправки на планету. Никто не спорил и не возмущался. Все покорно входили в люк бота. Для того чтобы переправить живой товар с дредноута на планету понадобилось пять штурмовых ботов. Николай прикинул в уме, получилось примерно 400-450 человек, что было значительно больше, чем захваченные пираты и их пленники вместе взятые.

Вид из иллюминатора штурмового бота открывался шикарный. Планета «играла» всеми оттенками синего цвета.

— Или планета покрыта морями или она сама — один большой океан, — подумал Николай.

Бот немного потрясло при вхождении в атмосферу, и в иллюминаторах открылся «живописный» вид на облака. Обычные белые облака. Николай разочарованно хмыкнул. Облака были такие плотные, что не давали шанса увидеть поверхность планеты. Бот летел от освещенной части планеты через линию светораздела туда, где сейчас была ночь. Приземление было по-военному стремительное.

— Пилоты мастера своего дела, — отметил для себя Николай.

Космодром хорошо освещался множеством фонарей на гигантских штангах, но и они не могли затмить исходящий отраженный свет от двух, висящих, нет, плавно и грациозно скользящих, с невиданной скоростью, одна за другой, лун. Свет от них пробивался сквозь рваные дыры облаков, озаряя окрестность серебряным блеском и придавая еще большую загадочность и таинственность окружающему миру. Но больше всего, казалось поразительным тишина этого мира. Ни пения птиц, ни стрекота, шуршания, жужжания насекомых. Только ветер, переносящий вместе с массами пригодной для дыхания смеси газов, неизвестные доселе Николаю ароматы, скорей всего, растительного происхождения, да, отдаленные урбанистические звуки человеческой цивилизации: гудящие механизмы, лязгающие цепи, брань грузчиков.

Николай вспомнил о том, что как когда-то в детстве наткнулся в крипто-архиве Национальной Земной библиотеки на ретро-кино, вернее на целую серию фильмов о представлении человечества о Галактиках и тварях их населяющих. Люди прошлого предполагали множество форм и видов живых существ. Наивное кино. На поверку оказалось, ничего кроме примитивных млекопитающих, птиц и вездесущих насекомых всех вообразимых и даже невообразимых видов и размеров не нашлось. Человек-разумный-разумный один во вселенной. Но видовые отличия, всё же, встречаются. Только связаны они чаще с парадоксом Времени. Много позже выяснилось, что Время — не константа. В большей части вселенной время течет, плюс/минус одинаково, но в некоторых мирах оно может сильно бежать или же, сильно замедлятся. Не сразу это поняли. Только когда тысячи кораблей космической разведки разлетелись во все края вселенной. И человечество начало получать обратную связь. При этом, часть разведчиков не вернулись. Контакты с ними были потеряны. И хотя их самих так и не нашли, обнаружилось несколько планет на которых они бывали и на которых ими были основаны колонии. Эти колонии достаточно долгое время развивались самостоятельно, и, плюс сам парадокс Времени, привносили свой вклад в подвидовое разнообразие человечества. Основанные на планетах колонии, могли идти, как в развитие и достигать достаточно большого уровня прогресса, так могли и скатываться в первобытное состояние ещё при жизни одного поколения разведчиков на кораблях. Самая разительная разница наблюдалась в теологических течениях мысли. Во многих колониях появление имперских военно-космических сил воспринималось не иначе как Сошествие Богов. Было забавно. А иногда контакт порождал кровопролитную войну с колонистами первой волны. Всякое случалось. Но это было давно.

***

Ночь была бессонной. Во-первых, местный воздух опьянял ароматами. Хотелось дышать, дышать и дышать! Заполнять легкие этими запахами на столько, насколько была возможность и еще чуть-чуть. А во-вторых, думы терзали разум, не давая впасть в ночное забытье. Вопреки первому впечатлению, не было слышно и намёка на бушующий океан.

— Возможно, мы вглубине материка, — думал Николай, — Да, и подробно рассмотреть планету мне как следует, пока не представилось возможным. Он прекрасно понимал, что данной планеты в составе Империи нет. И самим фактом существования, эта планета вызывала жгучий интерес, который перекрывал тревожные мысли о его собственной судьбе. Ведь, по долгу его службы, он обязан был знать почти всё об имперских владениях. По крайней мере, название всех обитаемых 149 планет, их виды из космоса. А также, принадлежность к звездным системам, примерную численность населения, промышленность и прочие картотечные данные. О существовании данной планеты, да еще с таким ярким синим внешним видом Николаю не было известно ничего. А тем временем, на планете была организованная колония, космодром для принятия, как минимум, легких кораблей, и эту планету неоднократно (это он сделал вывод из общения с рядовым Элаем Седьмым) посещал имперский дредноут для, чуть ли, не официальной продажи невольников в интересах Империи. Всё это не укладывалось в голове. Легализованное рабство в обход Конституции Империи — это нонсенс, но это существовало.

Наступил очень скорый рассвет. От ночной тьмы до полного дневного освещения прошло буквально десять — пятнадцать минут. Из чего Николай сделал вывод, что планета достаточно быстро крутится вокруг своей оси, и точно, примерно за три с половиной — четыре стандартных часа менялись день и ночь. Двери в камеру-ангар открылись, зашли охранники и за ними люди в однотонной ярко-желтой одежде с котлами и тарелками. Кормили незнакомой едой. Блюдо представляло собой пюре-образную баланду без вкуса, но зато с запахом. Непривычных к «экзотике», буквально вывернуло наизнанку, на что охрана среагировала абсолютно спокойно, выдав тряпку и ведро с грязной жижей. Кто-то из них еще и пошутил:

— Собирай тщательнее, а то в соседней камере еще не ели!

Николай от похлебки отказался, хотя очень хотелось есть. После принятия пищи стали выводить по одному, вызывая по именам из списка, составленного на дредноуте. Обычные регистрационные действия: имя/фамилия, если есть — отчество/ матчество/ прозвище, статья, род занятий. Затем беглый медосмотр, душевая, переодевание в арестантскую одежду ярко красного цвета с личным номером на груди, рукаве и спине.

— На рукаве, это чтобы ты знал свой номер, — пояснил, одетый в точно такую же тюремного покроя, но ярко желтого цвета и без номера, человек выдававший одежду.

Вскоре все невольники были переодеты. Большие ворота камеры распахнулись, и яркий свет домашней звезды резанул глаза. Невольники, щурясь робко стали двигаться в сторону ворот. Из громкоговорителя раздалось бодрое и совсем незлое напутствие:

— Добро пожаловать на планету Синее око. Отныне и навсегда — это ваш дом! От того, как вы станете о нем заботится, будет зависеть ваша личная судьба. Забудьте прошлую жизнь, ибо вы для неё уже умерли! Прошлой жизни больше не существует. Ваш номер на одежде — это единственное, что вам отныне принадлежит. Примите своё новое положение со смирением и Вам воздастся! Помните, послушание и покорность залог Вашей долгой и счастливой жизни. Особо усердным, Величайшим вердиктом будет дарована свобода. Идите и сделайте шаг к свободе!

Невольники из ворот попадали в длинный коридор под открытым небом с высокими стенами, которые заканчивались рядом колючей проволоки. На стенах, за ограждением, толпились люди, рассматривающие невольников. Они что-то живо обсуждали друг с другом и делали записи в персональных электронных блокнотах. По коридору невольники вышли на достаточно большую круглую арену, обнесённую железными решетками. Вокруг арены амфитеатром возвышались места для зрителей.

— Граждане свободной республики, — раздался голос над всей ареной источник которого Николай сразу не определил, — добро пожаловать в наш Колизей на традиционные публичные торги! Сегодня нас почтил своим присутствием наш обожаемый губернатор Ко-о-о рон Ту-уу-л!!!

Толпа, что уже заполнила почти все свободные места на трибунах, довольно загудела. Николай рассмотрел, наконец, на балкончике глашатая.

— Ответим же ему нашим восхищением! — продолжил тот, и трибуны взревели радостным единодушием, и еще большим накалом страсти, когда к глашатаю подошел среднего роста, слегка полноватый человек. Видимо это и был губернатор.

— Интересно, а кто его назначил? — подумал Николай. Определённо возникал какой-то диссонанс: республика, губернатор-самозванец, невольничий рынок и имперский дредноут, висящий на орбите, который не только не пресекает эту вакханалию, но и участвует в ней, поставляя невольников.

— Свободные граждане планеты, представители Гильдий землевладельцев и рудокопов, мы собрались сегодня здесь потратить немного денег — губернатор сделал паузу, а по трибунам прокатился смешок, — давайте сделаем это честно и весело. И, конечно, не забудем о налогах. Выплачивая налоги, мы инвестируем в будущее! Объявляю торги открытыми!

Трибуны опять довольно загудели.

— Первым лотом, — произнёс глашатай, — выставляются вчерашние «солдаты фортуны», флибустьеры отрытого космоса, бывшие пираты, а ныне смеренные невольники с номерами 1.24, 1.25 и так далее до 1.38-ого. Всего пятнадцать, может быть именно ваших, будущих работников…

Николай перестал слушать и стал рассматривать «собратьев» по несчастью. Все вели себя как-то странно. Заторможено. Охотно откликались на номер и покорно шли в сторону ворот, когда глашатай стучал деревянным молотком по парящей перед ним в воздухе круглой железной полусфере, издававшей красивый малиновый звон. Некоторых в процессе торгов заменяли, называя номера замены. Николая на всякий случай посмотрел на свой номер — 3.62… но его номер пока не озвучивался. Вскоре в толпе он заметил Кэтрин и подошел к ней. Черты её лица оплыли, волосы неопрятно опадали на плечи, движения были неуверенные. Николай тронул её за плечо, она посмотрела на Николая, ни чего не выражающими глазами, и, не выразив ни малейшей эмоции, отвернулась в сторону глашатая. Это было явное медикаментозное вмешательство.

Прозвучал номер Николая. В одной из лож активизировалось движение. Глашатай начал со стандартной ставки в сто кредитов с шагом в 50, которая очень быстро доросла до тысячи. Глашатай увеличил шаг до 250. Зрители с интересом и жаждой развязки наблюдали, как за Николая сцепились представители двух лож Гильдий рудокопов и землевладельцев.

Для публики за подобными торгами наблюдать было одно удовольствие. Особенно потому, что были крайне редки, а суммы порой достигали фантастических размеров, которые простые смертные себе позволить уже не могли. Тем временем цена выросла до десяти тысяч. Глашатай вынужден был снова увеличить шаг торга. Теперь это была целая тысяча. Николай уже и сам с интересом наблюдал за этим спектаклем, не понимая, почему он стал сопереживать буре эмоций, исходящей попеременно от болельщиков обоих сторон. 17000! 18000! 19000! Тут в ложе, что для Николая была слева, встал человек, и вся арена в мановение ока замолкла. Он произнес тихо, но услышали все:

— Тридцать!

Полуобморочный «Ах» пронесся по трибунам и, буквально, все повернули свои головы в сторону противоположной ложи. Большая часть, сидящих в левой ложе, встала и вышла.

— Продано, — огласил глашатай и ударил молотком по сфере. Трибуны болельщиков, причем сразу обеих сторон взревели радостным, победным возгласом!

Николай не стал вносить сумятицу в размеренный ход торгов, и послушно проследовал, за пришедшим за ним, представителем правой ложи. Его проводили под трибуну и поместили в отдельную комнату, имевшую маленькое отверстие для притока воздуха. Через это отверстие вполне можно было наблюдать за происходящим на части арены. Следом за ним на торги выставили экипаж грузовика «Филадельфия». Их продавали по пять человек, но почти всех скупили те немногие, что остались в ложе Гильдии землевладельцев. Кэтрин продавали отдельно, и она досталась какому-то гражданину, имя которого Николай не расслышал.

Наконец на арене осталось восемь человек, которых отказались покупать даже за бросовые 25 кредитов. Глашатай объявил о завершении торгов. Но насколько мог заметить Николай, люди и не думали расходиться. Наоборот, народу стало много больше.

— Сегодня в нашей благотворительной лотерее участвуют, — произнес глашатай, — номера 1.31, 2.19, 3.14, 3.58…

Николай с интересом наблюдал за тем, что сейчас будет. Лотерея — это шанс. Благотворительная — может, кому из оставшихся повезёт…

— Принимаются ставки на любой исход, — продолжал глашатай, — какой номер выйдет из борьбы последним, или, к слову, третьим. Главный приз — пять тысяч кредитов достанется тому, кто угадает первого! И помните, потраченные вами сегодня деньги пойдут на благотворительность! До окончания принятия ставок осталось — девять, восемь, семь, шесть…

Николая начали терзать смутные сомнения.

–… четыре, три, два, один. СТОП!!! Ставки сделаны, ставок больше нет, господа!

Свет сменился тьмой также быстро, как несколько часов назад в обратную сторону. Арена осветилась ярким электрическим светом, а на противоположной ложе зажгли факелы. Люди на арене, стали выходить из заторможенного состояния. Они боязливо озирались, затравленным взглядом на орущую на все лады толпу. Медикаменты, если это были они, перестали действовать. Прозвучал малиновый звук железной сферы. Николай не увидел, что произошло, обзор через отверстие был весьма скромный, но люди на арене бросились куда-то в сторону. Трибуны буквально взревели первобытными криками, в которых тонули предсмертные вопли обреченных невольников. Вся арена покрылась тёмными и явно кровавыми подтеками. Николай смог рассмотреть, что стало причиной смерти несчастных только тогда, эта тварь остановилась, поедая труп и периодически огрызаясь на своих соплеменников, которые норовили оттяпать у неё часть её добычи. Тварь была похожа на крысу с гривой льва, пастью крокодила и проворностью кошки. На лапах этой твари красовались большие когти, а хвост завершала внушительного вида костяная булава. Николай вспомнил, что такую химеру он уже где-то видел, но, ни вспоминать, ни думать об этом не хотелось.

Кровавый тотализатор закончился. Глашатай объявил, что главный приз сегодня не достался никому. Про утешительные призы Николай уже не слушал. Он был поражен дикостью и варварством этого мира.

***

За Николаем пришли. Он слышал, как народ начал расходиться, и на трибунах скоро стало тихо. Человек с факелом в руке приказал следовать за ним. Ни какой охраны, верёвок или цепей, просто, — «Следуй за мной» и всё. Они вышли на освещенную яркими фонарями улицу. Луны еще не взошли, поэтому всё, куда не попадал свет фонарей, представляло собой полную неизвестность. Рядом стояли несколько больших грузовиков, в которые грузили только что купленных невольников. Там минимальная, но всё же, охрана, была. Николай с провожатым проследовал мимо них к шикарному легковому летающему автомобилю и встали возле двери.

— Ба! Да это же автолёт «Лаки». Последняя модель. Разработка для императорского кортежа. Откуда она здесь? — произнес вслух Николай, но ответа не получил.

Дверь слегка приподнялась и бесшумно скользнула в щель задних стоек. На большом кожаном диване в глубине салона сидел тот самый человек, который купил Николая.

— Заходи, садись, — показал рукой хозяин автолёта на маленькое откидное сидение, расположенное спиной к первому ряду, — ты слишком дорого достался Гильдии, чтобы тебя перевозить вместе со всеми. Меня зовут Микулас Боно.

— Не слишком ли зазорно вести раба?

— Ты собственность Гильдии рудокопов. А я, как её председатель, обязан заботиться об её активах.

— И не боитесь, что сбегу? — Николай посмотрел на стоящего у двери сопровождающего с факелом.

— Беги, коли жизнь не дорога. Ты тварей на арене видел? Это местные ребята. Проворные, дьяволы. Мы их называем шоши. Шоши — это последний звук, который слышит их жертва.

Автолёт легко взмыл в воздух примерно на три — четыре человеческих роста и, набирая скорость, помчался в сторону рассвета.

— Вот что, Унжи Торн, — начал было Микулас, но заметив удивлённый взгляд Николая с усмешкой, продолжил, — не удивляйся, мне известно, кто ты, хотя все тебя будут звать здесь по номеру. Гильдия готовилась к твоему прибытию. Настоящие медики редкость в наших краях.

— Но, я не медик еще, я интерн…

— Это не важно, главное, ты учился… скажи, а это правда, что ты вылечил Спартуса от крестовой лихорадки, до того как он потерял свою задницу? — и Никулас засмеялся своей же шутке.

— Если Вы имеете в виду капитана пиратов, то нет. У него был обычный фурункул.

— Ладно, короче. Слушай, как у нас здесь всё устроено. Бежать на этой планете некуда…

Автолет пролетел черту терминатора и взору Николая открылись бескрайние, засеянные культурными растениями синего цвета поля.

— Ты видишь поля местной пшеницы, это земли Гильдии землевладельцев. А вон там, вдалеке виднеются небольшие горы, это уже земля нашей Гильдии. Есть еще земли свободных граждан, но они в основном вблизи столицы, откуда мы сейчас летим и болота Туевы. Они и полярные не тающие ледяные шапки не контролируются никем. Вроде есть в болотах деревушка первых поселенцев, но всяк, кто к ним отправлялся, обратно не вернулся. Говорят там этих шошей тьма немереная.

— Можно вопрос?

— Валяй.

— Почему пшеница синего цвета?

— Не знаю, это надо у землевладельцев спрашивать, но вся растительность на этой планете синего цвета или его оттенков. Даже та, которую привозили, с других планет, через пару–тройку стандартных циклов синеет.

— Реки, моря?

— Нет. Единственная открытая вода Туевы болота. — Микулас, достал из бара две бутылки пива Первого Императорского пивоваренного завода, на этикетке которого гордо красовалась надпись — «Варим пиво с 2348 года!», и протянул одну Николаю — держи, вторую выпить теперь тебе не скоро удастся.

Николай посмотрел на приближающиеся горы. В закатных лучах сиреневого цвета они отливали фиолетовым отсветом. Николай в задумчивости выпил пиво. Оно было свежим. Он проверил дату выпуска. Всего полгода. Даже срок годности еще не истёк. Это означает одно из двух: либо планета ведет активную торговлю с Империей, либо кто-то на императорском дредноуте занимается контрабандой…

— Да, о чем это я!? — подумал Николай, — когда генерал Императорского военно-космического флота Басилевс, капитан дредноута «Си Си Допл» занимается работорговлей. Но ведь и он, вряд ли, сгонял на своём дредноуте в столицу за пивом и обратно…

И тут до Николая дошло. Он сам совсем недавно еще был в столице Империи. Грузовик мог вести партию пива в колонию. Басилевс распродает награбленное. Из раздумий его вывел возглас Миколаса.

— Ты смотри, обратно почти на час быстрее будем. Видать ветер попутный.

Микулас приободрился.

— Значит так, Три, шестьдесят второй. Распорядок и твои обязанности будут такими. Ты собственность Гильдии. Будешь обязан дежурить на наших рудниках. Твой день, в основном, будет состоять в разъездах и медосмотрах. Задача — профилактика заболеваний. Число смертей из-за болезней надо сократить до минимума. Справишься, переведём из невольников в свободопоселенцев. Это еще не свобода, но тебе вернут имя и свободу перемещения по планете. Не справишься, скормим шошам, не смотря на все те затраты, что понесла Гильдия. Ясно?

— Да, уж куда яснее?

— Не слышу!

— Да! — громко повторил Николай.

— Как ты уже, наверное, заметил, день и ночь здесь всегда по четыре часа. Три ночи и три дня составляют стандартный дневной цикл. Смена дневного цикла происходит с приходом первой ночи, заканчивается с закатом третьего дня. Вот тебе ручной хроно. — Микалас протянул Николаю среднего размера прямоугольный предмет с закругленными углами и круглым циферблатом. Прибор был снабжен кожаным ремнем для удобства закрепления на запястье, — Да, бери же! Это не подарок. Вычту из твоего жалования. Суть та же, что и у обычных часов. Н3 — третья ночь, 3:20 — время. Разберёшься. Да, и обрати внимание, когда стрелка будет в четвёртой паре, будет твоё личное время.

— Так их нет, — слегка обескуражено произнес Николай.

— Вот именно!

Хроно, действительно были достаточно простой переделкой вахтенных корабельных часов. Добавлено только деление на пары ночь/день.

— Так, что дальше? — буркнул председатель, — А! У нас девяти дневная неделя. За восемь дневных циклов ты будешь обязан посетить все двадцать четыре рудника, благо они расположены не далеко друг от друга. Причем, строго по расписанию. Твой личный ПОН всегда покажет нам твоё местоположение. Халявить не рекомендую. Девятый день твой законный выходной. Мы же не звери какие! Жить будешь в домике предыдущего лекаря. У тебя будет наземный скутер. Главное, добираться от рудника до рудника в светлое время. С приходом тьмы в диких местах хозяйничают шоши. Днем они никогда не нападают.

Николай поднял руку.

— Что?

— Что случилось с предыдущим лекарем?

— У него заглох скутер. До тьмы не успел попасть за стены. Кроме кровавых следов ничего не нашли. Даже ПОНа. Радиомаяк вел некоторое время в болото, но вскоре замолк. Поисковую операцию проводить не стали, хотя медик был без пяти минут свободопоселенцем. Указ лежал у меня на столе. Так что если с тобой случиться такое — разводи огонь из подручных средств и не спи. Свет электрических фонарей на них не действует, а открытого огня шоши боятся.

Николай вспомнил, что провожатый от камеры до автомобиля Микуласа был с факелом, и охранники, что следили за погрузкой невольников в грузовики, и трибуны были все утыканы факелами.

— Прибыли. — Микулас ткнул кнопку и дверь открылась. Автолёт медленно снижался возле хижины, стоящей на краю поселения у высокой стены, огораживающего его, — Выходи, осваивайся, обживайся. Внутри этих стен теоретически бояться нечего, но на всякий случай носи с собой факел и огниво. Слава Создателям, что шоши пока еще не умеют летать. Чуть позже к тебе придёт управляющий этого посёлка и по совместительству начальник местной полиции. Он передаст график и введёт в курс дела. Сделай шаг к свободе!

***

Автолёт завис в нескольких десятках сантиметров над землёй. Николай выпрыгнул, и авто Микуласа, не спеша набирая высоту двинулось к центру поселения. Начало смеркаться. Дверь оказалась не заперта, и Николай вошел в хижину. Свет в коридоре загорелся автоматически. Николай обошел все помещения. Пыль, лежащая тонким слоем, показывала, что хижина была оставлена относительно недавно, скорей всего, не более двух-трёх недель. Интерьер выдавал в предыдущем хозяине абсолютного аскета. Никаких излишеств, только функциональные вещи обычного деревенского лекаря. Коридор с рядом списанных из какого-то театра сидений, небольшой кабинет, совмещенный с комнатой для процедур, в котором имелась раздвижная переносная загородка, тахта и стеклянный шкаф для лекарств. В шкафу был полный беспорядок, что явно показывало на чьё-то вмешательство. В конце коридора дверь в жилые помещения. Большая комната, превращенная предыдущим владельцем в помесь химической лаборатории, кабинета, и бытовой кухни, да, еще, маленькая спаленка в отдельной комнате. Кровать аккуратно заправлена. Вот, пожалуй, и всё. А, нет. Несколько книжных стеллажей с книгами по медицине.

Дверь открылась без стука, и раздался довольно громкий голос с требовательными, властными нотками:

— Три, шестьдесят второй, иди сюда!

Николай вышел в коридор и увидел высокого, крепкого, с накаченными мускулами, коротко постриженного человека негроидной расы.

Когда-то давно Император Пауло, толи пятнадцатый, толи восемнадцатый, повелел всех представителей этой расы выселять на новые планеты. Выселение было отнюдь не добровольным. Народ бунтовал, но любые проявления несогласия имперской воли жестоко подавлялись. Позже, правда, Император Пауло двадцать восьмой, кажется, решительно осудил этот геноцид и даже издал вердикт, по которому темнокожее население могло вернуться на родную планету, но на практике, огромное количество бюрократических коллизий не давало ни шанса желающим. Правда, надо отметить, что и желающих было крайне мало.

— Три, шестьдесят второй, я управляющий поселка «Южный» Стаил Стен. — произнес темнокожий гигант и протянул папку, — Это график посещения рудников, маршруты следования, карты местности. Все разработано так, чтобы к началу третьей пары стандартного цикла ты вернулся обратно. Находиться вне этого дома во время третьей пары можно только по личному распоряжению Председателя Гильдии или моему. В противном случае, это будет расценено, как попытка побега с вытекающими последствиями. В папке ты найдешь информацию о начальниках тех. служб, с которыми ты будешь работать плотно. Никаких отвлеченных контактов и оказаний медпомощи не членам Гильдии! Осмотр и лечение номерных только тех, кого начальники тех. служб предоставят. Никакой самостоятельности, кроме выбора скорости скутера при передвижении от рудника к руднику. Всё ясно?

Конец ознакомительного фрагмента.