Разборки авторитетов

Евгений Сухов, 1997

Волею судеб оказавшись в Америке, знаменитый вор в законе Варяг и там развернулся вовсю. Он стал вести непримиримую войну с итальянской мафией за прибыль от преступного бизнеса. Но пока он воевал за океаном с «коза ностра», молодые российские авторитеты начали делить сферы влияния, установили контроль над воровским общаком и предъявили Варягу свои требования. И знаменитому вору пришлось срочно сорваться в Россию, чтобы навести порядок среди беспредельщиков… Книга также выходила под названием «Крутые парни».

Глава 3

Второй месяц Варяга не покидало дурное предчувствие. Вечерами тягостной казалась окружавшая тишина, а высокие, с красивой листвой деревья, что обступили дом, напоминали караульные вышки приполярной зоны. Ему мерещилось, что еще мгновение — и непрочную тишину сада рассечет рев бензопилы, а затем, подгребая под себя яркие цветы и жимолость, с шумом упадет одно из этих красивых деревьев.

Вот и сейчас Владиславу почудилось, будто за тесными рядами кустов в предвечерних сумерках он видит темные фигуры зэков, которые, о чем-то переговариваясь, неторопливо бредут в сторону дома.

Ворота почему-то оказались распахнутыми. Шли трое. В телогрейках. Входят и сразу начинают валить самое высокое дерево.

Он кричит, чего им надо?

Не слышат, видно, из-за шума пилы. А может, у него голос сел.

Опять кричит. Один подходит и ухмыляется. Виснет на нем крюком. Не то чтоб тяжело или больно, а как-то слишком плотно. Шею обхватил, кулак под подбородком, а сам щетинистой щекой о его лоб трется. Перегаром и гнилыми зубами изо рта несет. Страха еще нет, а вопрос есть: чего их сюда принесло?

— Нормально, — хрипит висящий на нем. — Ни хера тебе не сделается. Сейчас и они подойдут. Все получишь сполна, падла!

Ну вот, стены появились. Дырявые, из досок. А все-таки стены. И огоньки вдалеке замелькали. И опять все как-то сузилось. Барак? Да, похоже, барак. Неимоверной длины… Пошли нары. Люди копошатся. Где-то радио сипит — музыка.

Вдруг открылся высокий зал с колоннами, а там женщина. Голая. И ей лет сорок, фигура аппетитная. Лицо красивое. Но нейтральное. Рядом вывеска — «Властилина»! Он улыбается женщине через силу, обнимает ее, а она как будто не замечает. Может, разглядит наконец, кто он такой? Вот бы! И не собирается… А ведь это он с ней… Ну да ладно.

А зэк всей тяжестью повис и сильно сдавливает рукой шею.

— Погоди, — говорит он зэку, — у меня дела в «Хопре», ехать надо.

И вот они уже на каком-то тряпье. Печка горит железная. За деревянным, из кривых досок столом сидят урки, водку хавают из алюминиевых кружек. Картошка на газете.

— Посиди, посиди… — бормочет старый зэк. — Это тебе не Америка. Это тебе не Сан-Франциско.

И продолжает давить.

Вдруг стало страшно. Почему Америка? Узнали, что ли? Им ведь было сказано — Лондон. Такая конспирация была. Только Ангелу академик Нестеренко разрешил сказать. Неужто Ангел? Не может быть.

От печки жар сильный, приятно. Он глядит, на нем только майка — ни пиджака, ни рубашки.

— Люди! Пиджак украли!!!

— Да ладно… — вяло замахали руками зэки и поднялись расходиться. — Пиджа-ак! Где покупал-то? В Париже?

— Братишка, я же замерзну. У меня дела.

Народ разбредается.

— Дела у следователя, — бормочут.

Чего его понесло в этот барак? Надо что-то сделать. Идти надо. Рванулся — и соскочил с него человек, отвалился куда-то, пропал.

Но голому как идти? Схватил что-то с перекладины свисающее — пиджак! Не свой, конечно, а такой рабочий… пиджак-роба, что ли? Грязный, просаленный… Но куда деваться? Сунул руку в рукав, а из внутреннего кармана пачка денег торчит и пропуск, а на пропуске крупными буквами «МММ». Да, славно поработали. Ну, теперь на самолет и улететь. Сначала в Лондон, потом в Монреаль, а оттуда в Сан-Франциско. А то абсурд какой-то. Прямо сон. Быть не может.

Сам не помнит, как на улице оказался. Пригород, что ли? Не улица, а тропа под горою. Дома все на горе. Светятся тускло. К большому красивому дому дорожка. Рыжая глина. Пошел, попробовал. Скользко. Что ни шаг, все круче. Как на льду. Сейчас начнет руками хвататься. И начал. Все ладони в холодной рыжей глине и мелких острых осколках. Оглядывается, а внизу уже море и белый корабль в отдалении.

Дополз, до окна дотянулся и грязными ногтями в окно стукнул. И раз, и два, и три.

Мутно выглянул в окно мужик, а потом на крыльцо вышел.

— Вам кого, Владислав Геннадьевич? Путч закончился.

Какой ужас, не может вспомнить, кого ему надо!

Янай набычился.

— Мне нужен… мне нужен Нестеренко.

— Слышь! — крикнул Янай в глубину дома. — Нестеренко спрашивают, Егора Сергеевича.

Изнутри захохотали в два голоса — мужской и женский.

— Путч закончился. В Москве Нестеренко, — отозвался мужской голос.

Если в Москве, тогда в каком году? Он сам оттуда давно уехал…

А дом весь такой белый-белый. Но окна черные, опаленные…

— Ну как там, за границей, живут? Ничего? — спрашивает бородатый урка с мощной мускулатурой.

Стоит на пороге, скалится.

— Живут. А откуда вы знаете, что я…

— Ну-у… тиливизирь-то глядим изредка. Там за бугром небось черных вторников вам устроить не удается? А, братан? Там такие дела у вас не проходят. Не-а!

И опять будто он в бараке. И там, в полутьме, задвоилось лицо зэка, который шею сжимал.

— А, вот он! — хрипит зэк, пробираясь поближе.

Острое жало страха вонзилось изнутри в солнечное сплетение. Но лучше это жало, чем тот ножик, который зэк вертит кончиками пальцев.

— Приоделся, парчушка! Смотри какой артист, бля… Клифт у меня попер. Ты чего по горе ходил, падла? Нестеренко искал? Щ-ща-ас будет тебе Нестеренко. И Ерланы, и Тибеты, и Чары, и Тверьуниверсалбанки. Щас все тебе припомним. Сука буду!

Зэк шел медленно, пританцовывая вправо и влево, почти не продвигаясь вперед… В руках он держал… Неужели взрывчатка?.. А-а! Взрыв. Осколки, автомобиль… Все смешалось.

Тут на балконе появилась Света. Тянет за рукав. Будто их ждет самолет.

— Владик, проснись!

И он просыпается в шезлонге у бассейна, на своей вилле, неподалеку от океанского побережья Сан-Франциско.

— Владик, проснись, — говорит Светлана. — Про-о-сни-ись, ми-и-лый! Тебя к телефону! — Светлана тормошила его за плечо. — На, ответь. — Она протянула радиотелефон.

— Слушаю, — сказал Варяг и покосился на жену.

Светлана тут же повернулась и ушла.

— Владислав Геннадьевич, сколько лет, сколько зим. Это некий Юрьев тебя беспокоит. Помнишь меня?

–…Ну, здравствуй, Сержант!..

— Значит, не забыл?

— Да как тебе сказать. Оно бы с глаз долой — из сердца вон. Не нами сказано, но не всегда получается.

— Вот и я так подумал. Сегодня я тебе уже напоминал о себе. Да, видать, промахнулся. Но зато имею удовольствие поговорить с тобой еще раз.

— А-а-а! Вон оно что! Понял, теперь понял, — протянул Варяг. — Так вот кто, оказывается, сегодня проверял на прочность мой автомобиль. Однако, Сержант, у тебя дурные шутки. Грубые.

— Зато у тебя чутье отменное, Варяг. Я бы даже сказал — волчье чутье. Это надо ж — за пять секунд до взрыва потянуло в кусты. Поздравляю. Сегодня тебя спас мочевой пузырь.

— Спасибо за поздравления. Жаль, что тебя, Сержант, чутье стало последнее время подводить.

— Ты так думаешь?

— Тут и думать нечего. Не я ведь, а ты два года тому уложил наповал собственного брата. Я тебе его из тюрьмы достал, у себя в доме схоронил. Думал, выполнишь мое задание, ухлопаешь Валаччини, возвратишься из Италии в Москву, а тут тебе сюрпризец припасен. Чего ж ты родную кровинушку не почуял? А? Думал, это я за занавесочкой стою и дым колечками в форточку пускаю?

В ответ — слегка сбившееся дыхание.

— Стареешь, видать, Сержант!.. Молчишь?.. Ну молчи! Одно тебе скажу — без чутья ведь долго не протянешь. Поверь мне.

— Верить тебе? Ну уж нет! Ты, сука, специально тогда брата подставил? Я этого тебе не прощу вовек! Сегодня ты ушел от меня. Но запомни: завтра я тебя все равно достану. Ты покойник, Варяг! Молись. У тебя осталось немного времени.

— Не прикидывайся народным мстителем, Сержант. Скажи лучше, сколько тебе заплатил Валаччини за мою голову?

— Ты все на деньги меряешь, Варяг. А жаль… Жди меня. Я тебя скоро найду.

— Ну-ну! Жду, Сержант. Только не обижайся, если наша встреча будет для тебя последней. Мне будет жаль, поверь. Таких, как ты, немного. И еще одно, Сержант. Надеюсь, ты настоящий мужик и не станешь распространять свою ненависть на мою жену и сына.

— В этом ты можешь на меня положиться. Даю тебе слово, Варяг. Мне нужна только твоя жизнь.

— Тогда до встречи.

Варяг отложил в сторону телефон и задумался.

— Владик, ужинать будешь? — прервала его раздумья Светлана.

— Нет. Выпью молока. Принеси, пожалуйста, наверх. Пойду лягу, устал. Последнее время много работы.

— Владик, тебя что-то беспокоит? Я это вижу.

— С чего ты взяла? Пустяки, — ушел он от прямого ответа. — Я газету отложил, ты не выбросила?

— Наверху, на тумбочке. Сам просил отнести туда.