Уловка медвежатника

Евгений Сухов, 2008

Знаменитый русский медвежатник Савелий Родионов организовал ограбление «Российского купеческого банка». В хранилище банка воры проникли, пробив отверстие в стене из ресторана, расположенного по соседству. Начальник Московской сыскной полиции Виноградов был поражен ловкости, с какой орудовали преступники. Но куда грабители денут процентные бумаги на два с половиной миллиона рублей, похищенные из банка? Наверняка, попытаются «впарить» какому-нибудь заезжему богачу. И тогда в роли «заезжего богача» выступил молодой помощник начальника полиции Краюшкин…

Глава 7

УЗНАЮ СТАРИННОГО ПРИЯТЕЛЯ

До банка добрались на ломовом. Кучер — хитроватая бестия, — заприметив в пассажирах важных людей, заломил цену вдвое привычного. Торговаться Виноградов не стал, изъявив только желание, чтобы извозчик доставил по назначению как можно скорее.

Удовлетворенный щедрой платой, ломовой немилосердно погонял коня по улицам, заставляя шарахаться в стороны зазевавшихся прохожих, и громко орал на праздных гуляк, едва успевавших выпрыгивать из-под копыт коня.

— Поберегись, мать вашу! Поберегись!

Попридержав коня у серого массивного здания с громоздкой лепниной на фасаде, извозчик торжественно объявил:

— Пожалте, господа, добрались! — и, наклонив к Виноградову широкоскулое лицо, заросшее густым рыжим волосом, добавил: — Только ведь этот банк нынче ограбили, господа. Ежели вы по вкладам, так поторопились бы. Как бы дурного чего не вышло.

— Дурного, говоришь? — живо заинтересовался Григорий Леонидович. — А что же может быть дурного?

— Да мало ли чего, господа, — все тем же заговорщицким голосом продолжал извозчик. — Рублев-то много ушло. Такие деньжища на воле гуляют! Прикроют скоро банк.

— Спасибо тебе, милейший, — отвечал Виноградов, высаживаясь. — Возьми-ка полтину, — сунул он деньги в сухую обветренную ладонь извозчика. — Это тебе за скорость.

— Благодарствую, ваше сиятельство!

И, огрев коня, возчик укатил восвояси.

Виноградов с Краюшкиным прошли в холл банка. Внутри здания было не по-летнему прохладно, и Григорий Леонидович с облегчением перевел дух.

— Жара-то какая, запарился, — честно произнес он.

— А здесь ничего. Приятность!

У самого входа их встречала помпезная чугунная лестница, укрытая бесконечным темно-синим ковром. Ступени небольшие, рассчитанные на средний шаг, так что подниматься было нетяжело. У двери стоял полицейский урядник. Вид скучающий, равнодушный, шаровары небрежно заправлены в потускневшие от пыли яловые сапоги, кафтан был чуток великоват и слегка перевешивался на правое плечо, фуражка надвинута на самый лоб, но глаза пронзительные, на вошедших смотрели заинтересованно и зорко.

— Куда вы, господа? — спросил урядник, остановив немигающий взор на Виноградове.

— Я, братец, начальник Московской сыскной полиции, статский советник Григорий Леонидович Виноградов. А это мой помощник Виктор Алексеевич Краюшкин.

На мгновение в глубине зрачков вспыхнуло любопытство, да и померкло.

— Прошу вас, господа, — произнес урядник, распахнув перед вошедшими дверь — достойно, без подобострастия, просто выполнял работу. На то и приставлен.

— Спасибо, братец, — буркнул Виноградов, проходя в банк.

Очевидно, именно здесь происходили денежные операции. Зал был огромный и разделялся на две неравные части: первая из которых, значительно суженная, располагалась у самых окон. Здесь же размещались стойки, где принимались денежные вклады; другая часть зала, отгороженная от первой полупрозрачными ширмами, рассчитана была для ожидающих своей очереди клиентов, — вдоль стен поставлены кожаные диваны, кресла. На диванах сидели несколько мужчин. Их можно было бы принять за клиентов, если б не столь удрученный вид.

Один из мужчин, сидящих в глубоком кожаном кресле, поднялся.

— Григорий Леонидович, ну наконец-то! — воскликнул он, еще издали протягивая руку для приветствия. — А мы-то уж заждались. Сказали, что вы должны прибыть с минуту на минуту, а вас все нет.

Виноградов скупо улыбнулся — не самый подходящий случай для веселья.

В мужчине Григорий Леонидович не сразу узнал своего студенческого приятеля Федора Семеновича Волокитина. Не без удивления крякнул: помнится, он был тощ, как жердь, и кудряв, как береза. Сейчас же перед ним предстал необыкновенно толстый человек. Вместо пышной шевелюры — всего лишь волосяные лоскуты, каким-то чудом задержавшиеся на висках. Неизменным оставался разве что голос — резкий и громкий.

Прежде он работал в Московской прокуратуре, весьма резво поднимался по служебной лестнице, но затем его карьера была неожиданным образом прервана. Поговаривали, что, будучи женатым, он увлекся дочерью своего начальника, за что поплатился не только служебным положением, но и семейным счастьем. Волокитина перевели в какую-то глушь. Долгое время о нем не было ничего известно, и вот сейчас связь возобновилась таким странным образом.

— Федор! — невольно вырвалось у Виноградова, — Волокитин!

— Он самый.

— Ну, братец, я бы тебя не узнал, — откровенно признался Григорий Леонидович.

— Знаю, что постарел. Ну что поделаешь, годы! — без сожаления произнес студенческий приятель. — Только я ведь теперь и не Волокитин, а Лапшин, — в голосе прозвучала едва различимая грусть.

— Ах, вот оно что, — вздохнул Виноградов, — стало быть, ты и есть тот самый таинственный «М. Г. Лапшин», что написал депешу товарищу министра? А я-то думаю, что у меня за сотрудник такой, которого я еще в глаза не видывал?

— Он самый и есть. Позавчера переведен из Твери, даже не успел тебе представиться.

— Ничего, — буркнул Виноградов. — Теперь у нас достаточно будет времени для общения. Так ты женат?

— Сейчас я один.

— Только как же это ты вдруг Лапшиным оказался?

— Решил поменять свою фамилию и с нее начать новую жизнь, — едва ли не безнадежно махнул он рукой. — Думал, что еще не поздно. Как-нибудь расскажу об этом…

— Ах, вот оно что! — невольно подивился Виноградов. — Мне ведь твою депешу из кабинета товарища министра прислали. А я читаю ее и не могу понять, от кого она. Вроде бы такого титулярного советника у меня не значится. А Лапшин, оказывается, вон кто! Рад тебя видеть, дружище! Знакомься, — показал Виноградов в сторону молчавшего Краюшкина. — Виктор Алексеевич Краюшкин, прикомандирован к нам из Санкт-Петербурга. Столичная птица! Вместе занимаемся этим делом.

— Федор Семенович, — пожал Волокитин протянутую ладонь.

— А теперь давай показывай, что тут у вас произошло.

Волокитин улыбнулся широко, располагающе.

— Узнаю своего старинного приятеля. Ничего лишнего, сразу к делу. Оно и правильно… Банк временно закрыт, дожидались вашего приезда, — заторопился по коридору Федор Волокитин, уводя за собой гостей. — Выставил в коридорах городовых. В комнатах поставил для порядка. А то, сами понимаете, лезут всякие любопытные. Газетчики, вкладчики, да и просто разный люд. Всем интересно взглянуть, что же это с банком-то происходит.

Виноградов невольно улыбнулся, наблюдая за походкой приятеля. Несмотря на возраст и внушительный вес, Федор оставался по-прежнему резвым, как и в молодые годы. Казалось, что он не шел, а перекатывал грузное тело перебирая коротенькими ножками.

Прошли по длинному коридору банка, оказались в хранилище — огромной комнате со стальными стенками, каждая из которых — несколько дюймов в толщину. В противоположной стене зияла внушительных размеров пробоина. Изуродованное рваное железо торчало во все стороны искромсанными краями. Через такой лаз мог свободно протиснуться человек среднего сложения.

На полу в беспорядке лежали инструменты различного назначения: от обыкновенного гвоздодера до газовой горелки. В углу валялись тиски, какие-то орудия взлома весьма сложной конструкции. Огромные сверла, дрели, электрические пилы, аккумуляторы, батареи. По углам стояло три огромных шкафа, подпирающие потолок. Стальные стенки одного шкафа, в четверть аршина толщиной, продырявлены. Через проемы из поруганного нутра торчали бумаги, ворох жженого тряпья, какая-то палка с заостренным концом.

Другой шкаф пострадал не меньше. В боковой стенке шкафа виднелась огромная круглая дыра. Такое впечатление, что она была проделана в результате орудийного выстрела.

— Однако! — невольно выдохнул Виноградов, осторожно переступая через банку с кислотой. — Да здесь у вас, батенька, настоящий погром. Как же это вы так допустили?

Григорий Леонидович почувствовал, что им овладело раздражение. Самое верное средство противостоять нарождающемуся чувству — оставаться предельно вежливым, удачно используя уменьшительные слова.

— Понимаешь, в чем дело, Григорий Леонидович, ограбление произошло в выходные дни, когда в банке никого не было, так что у преступников оказалось достаточно времени, чтобы вынести награбленное.

— Как же им удалось отключить сигнализацию?

— Прошли по коридору, где располагался рубильник с сигнализацией, отключили ее, а потом уже безбоязненно принялись за ограбление.

— Что находится за этой стеной? — ткнул Виноградов в пробоину.

— Через коридор за стенкой банка размещается небольшой кабак. Название звучное — «Нива». Его хозяин некто Епифанцев Фрол Терентьевич.

— Как же это они так проникли через стену, что хозяин даже ничего не заметил?

— Я тут провел небольшое дознание…

— И что же?

— Уже целый месяц в кабаке идет ремонт.

— А что говорит хозяин? Вы его допросили?

— Конечно. — Пожав плечами, продолжил: — Уверяет, что для него самого подобное ограбление было полнейшей неожиданностью. В день ограбления банка его не было в городе.

— Это действительно так?

— На первый взгляд все так и обстоит… У него железное алиби, он гостил у своей племянницы.

Григорий Леонидович подошел к шкафу. Приоткрыв дверцу, заглянул вовнутрь. Днище шкафа было покрыто мелкой колющейся стружкой. Здесь же валялись два толстых поломанных сверла. Подняв одно из них, большое, с оплавленным наконечником, Виноградов обескураженно хмыкнул:

— Однако… И вы думаете, что это отводит от него подозрение в ограблении?

— Никак нет, Григорий Леонидович. — Теперь Волокитин обращался к старинному приятелю официально, внимательно наблюдая за действиями Виноградова. — Хозяин кабака пользуется в городе неважной репутацией. Так что он в первую очередь попал под подозрение.

Вместе с хитроумными приспособлениями в угол заботливо была прислонена самая обыкновенная фомка, какую обычно используют грабители для взламывания дверей.

Приподняв ломик, Григорий Виноградов внимательно его осмотрел. На поверхности видны свежие царапины.

— Я так понимаю, он отсутствовал как раз в то время, когда преступники сверлили стену, чтобы проникнуть в банк?

— Именно так, Григорий Леонидович, — охотно поддакнул Волокитин, не отставая от Виноградова ни на шаг.

Две электрические пилы сломались, не выдержав нагрузки, что выпали на их долю, и теперь лежали прямо посреди комнаты бесполезным хламом. Третья — исправленная, стояла у самого шкафа. Весьма серьезное орудие, таким можно не только сделать дыру в стене, но и распилить пополам металлический шкаф. Весьма основательные люди!

За ограблением пряталась капитальная подготовка. У шкафа лежали длинные металлические щипцы, какими обычно кузнец держит раскаленный металл. Смятые рукавицы валялись порознь в противоположных углах комнаты. Громоздкие батареи свалены друг на друга, огромный коловорот с поломанной ручкой лежал поверх использованных аккумуляторов.

Только одного оборудования было оставлено на несколько тысяч рублей. Так что преступники действовали с размахом, не считаясь с потраченными средствами.

— И что же он вам сказал на это?

— Что все это совершенно случайно, и к ограблению он не имеет никакого отношения.

— Для того чтобы пронести в здание все эти инструменты, потребовался не один день. Почитай, что здесь лежит с десяток пудов добра! И что, он не видел, как таскают все эти инструменты в его ресторан? У него не возникло даже малейшего подозрения, для чего им надобно это добро?

— Григорий Леонидович, я задал ему тот же самый вопрос, он сказал, что появлялся в ресторане во время ремонта нечасто. А если кто и встречался, так это рабочие, которые обязательно что-нибудь заносили или выносили.

— Вы его, конечно же, допросили и отпустили?

— Вовсе нет, арестовал, — самым будничным тоном произнес Федор Волокитин.

— Где же он?

— Сидит сейчас под замком в участке. Я хотел, чтобы вы его лично допросили.

— Хорошо… Потом поедем к нему. Но сначала я бы хотел познакомиться с директором банка. Где я могу его увидеть?

— Сейчас мы за ним пошлем, — сказал Волокитин и, повернувшись к уряднику, который неотступно следовал за ними, распорядился: — Быстро за Евстафием Иосифовичем!

— Сейчас позову.

Через минуту урядник привел невероятно приземистого человека с выпирающим брюшком. Голова у него была круглая, с заметно оттопыренными ушами, коротенькие, пепельного цвета волосы окаймляли макушку. Лицо лоснящееся, а на широком лбу проступали обильные капли пота.

— Разрешите представиться: директор банка Евстафий Иосифович Елизаров.

— Статский советник Григорий Леонидович Виноградов. А это мой помощник Виктор Алексеевич Краюшкин… Мне поручено заняться расследованием ограбления вашего банка.

— Э-ээээ, очень приятно, — произнес директор, протягивая руку. Хотя его лицо говорило прямо о противоположном.

— Давайте осмотрим здание.

— К вашим услугам. Милости прошу.

Виноградов вышел в коридор и направился по зданию, заглядывая в каждую комнату. На окнах стояли крепкие решетки. Двери металлические, просто так их не вскроешь. В иных местах и вовсе было по две двери, а кроме того, длинный коридор также разделен выдвижными дверьми, которыми на ночь перегораживали коридоры.

— А где же у вас сигнализация? — удивленно спросил Виноградов у управляющего, который неотступно следовал по пятам, без конца прикладывая отсыревший платок к потному лбу.

— А вот здесь, пожалте! — Он подошел к небольшой картине в громоздкой золоченой раме и слегка приподнял ее. — Вот отсюда идет сигнализация. Одна линия выходит к нашему дворику, а другая проложена в комнату охраны.

— И что, были сигналы?

— Никто из них ничего не слышал, — чуток сконфузившись, отвечал директор.

Под картиной находилась небольшая дверца, покрашенная под цвет стены. Ловко придумано! Если не знать, так ни за что не догадаешься. Открыв дверцу, Григорий Леонидович внимательно осмотрел тумблеры. На первый взгляд ничего настораживающего.

— А это еще что такое?

Разбахромившись, белый провод провисал у самой стены.

— Срезали, — обреченно протянул Виноградов. — Вот поэтому сигнализация и не сработала. Понятно… А там можно и колотить по стенке, сколько душе будет угодно.

— Господи! — в который раз промокнул взмокший лоб директор банка. — Это что же оно делается-то!

— Кто из служащих знал, что здесь находится щиток?

— Только три человека, — обескураженно отвечал директор. — Кроме меня, еще начальник отдела и мой заместитель.

— Поймите меня правильно, — тактично произнес начальник сыскной полиции, — это далеко не праздное любопытство, так что не удивляйтесь моим вопросам… Они все надежные люди?

— Помилуйте! Они работают в банке не один год. Прежде такого не случалось. Честнейшие люди. Я им верю, как самому себе!

— Когда у вас проводили сигнализацию?

— Сразу после ремонта здания. Знаете ли, оно малость обветшало, дому без малого пятьдесят лет. Мы тут планировали немного расшириться, сделали пристрой… Потом еще кое-какие идеи возникли. Ну а потом провели сигнализацию.

— Через какие именно места проходила сигнализация? — осмотрелся Виноградов.

— Вывели на двери, окна… как полагается. Ну кто бы мог подумать! — воскликнул он в отчаянии.

— А вы могли бы вспомнить человека, который устанавливал в банке сигнализацию?

— Вы думаете, что он как-то замешан?.. Прошло уже полгода… Затрудняюсь сказать, — неуверенно протянул директор. — Как-то особенно не запоминал. Впрочем, попытался бы, если это необходимо.

Вытащив из портфеля кожаную папку, Григорий Леонидович разложил на ней несколько фотографий.

— Посмотрите, пожалуйста, внимательнее. Есть ли среди них тот человек, который установил вам сигнализацию?

— Вот он! — обрадованно ткнул банкир в крайнюю фотографию.

— Вы уверены?

— Он самый, никаких сомнений! Правда, здесь он немного помоложе, да и взгляд у него какой-то дерзкий. А только когда я его принимал, он был милейшим человеком. Очень понимающим, предупредительным. Знаете, никогда бы не подумал, что так могут меняться люди!

Григорий Леонидович невольно улыбнулся: «Еще одна разновидность наивности. Каких только людей не встретишь!»

— Этого милого человека, как вы изволили выразиться, зовут Константин Петрович Савицкий. Ба-альшого полета птица, — припустил в голос уважения Виноградов. — Когда-то в молодости служил в электротехнической школе, был юнкером-электротехником. Но свое дело знает очень хорошо. Прежде его приглашали делать проводку для освещения. Он явится, осмотрит как следует комнаты, проведет проводку, а потом через некоторое время ограбит квартиру. Сигнализации проводит в основном в богатых домах… Значит, сейчас он на банки решил переключиться, ишь ты… Здесь без солидной рекомендации не обойтись. А под какой фамилией он к вам пришел, часом не помните?

— Вот ее как раз помню очень хорошо, — приободрившись, произнес директор. — Масленников у него была фамилия.

— Вы уверены?

— Абсолютно! Точно такая же фамилия у моей двоюродной племянницы.

— Понятно… Документы для него раздобыть — сущий пустяк. Видно, спер у какого-нибудь простофили и фотографию наклеил. Вот и готово… А потом в контору устроился. А когда такой куш подвалил, так решил его не упускать. Но ведь кто-то же ему сообщил о больших деньгах! А вот теперь самое время поговорить с хозяином кабака.