Низвержение

Евгений Хорошко, 2023

В этом мире страшные сказки рассказывают детям перед сном для того, чтобы их успокоить, ведь человеческое воображение всё равно не способно превзойти действительность, описанную в обычном учебнике мироустройства. Непостижимые Древние, обитатели самых причудливых Планов бытия, демоны Бездны, Небожители – и стиснутый между ними Срединный мир, в котором людям приходится делить место под солнцем с нечеловеческими расами. Но все это ничто по сравнению с угрозами из-за границ этого миролюбивого и, в некоторой степени, привычного упорядоченного мира. Когда я внезапно пришел в себя посреди демонической пустоши, не имея ни малейшего понятия о том, что произошло, но обнаружив в себе пробуждение нечеловеческих способностей, я и представить не мог, что окажусь опутан интригами Запределья.

Глава 2. Семь верст

— Это невозможно, — говорил я, глядя на картину на горизонте.

По всему миру были знамениты горы Каменного леса — большой области, покрытой скалами-пиками, тянущимися к небесам. Они напоминали острые зубы-клыки, устремленные строго вверх, или линию острых каменных копий. Но все бы ничего, если бы не тот факт, что Каменный лес находился в западной части земель Разлома! Я же должен был находиться на другом краю земли!

Седьмой полк шёл на восток, напомнил я себе, в недоумении. Путешествие началось на южных окраинах бывшего Эриона, проходя через восточные пустынные равнины. Я просто не мог поверить, что вдруг оказался на самом западном крае земель Разлома. Тем не менее…

— Как, во имя богов? — пробормотал я. — Как!?

Естественно, меня ответом не удостоили, и оставили напряжённо теряться в догадках. В любом случае, я решил верить своим глазам. По моим прежним представлениям, я был на востоке Эриона, и дорога к свободе вела строго на юг. Следуя солнцу, я неизбежно рано или поздно покинул бы земли Разлома, и пришёл в цивилизованные места. Если не умер бы голодом, ядом или руками демонских отродий.

Я вздохнул. Прошло несколько дней с тех пор, как я встретил дезертиров, а на демонов мне всё ещё не везло. Какое-то чудо? Или быть может, виною тому странное предвидение, что удерживало меня от тех или иных шагов? Иногда я чувствовал, что неосознанно ускоряю ход, или стараюсь где-то задержаться подольше. Но если я и чуял где-то демоническую угрозу, то делал это неосознанно. «Мускулы» всеведения были пока недостаточно развиты, чтобы одарить меня подробными видениями.

В любом случае, «Каменный лес» — это известный путевой знак. Если я не сошел с ума, то в днях пути от меня находится Кастана — довольно крупный торговый город на левом берегу одноименной реки. Похоже, теперь я должен следовать заходящему солнцу… и готовиться к встрече с другими людьми. Судя по всему, она должна быть не за горами.

Усмехнувшись, я пощупал руками рюкзак. Мякоти демонской мухоловки ещё оставалось много, и портиться причудливое лакомство пока не собиралось. Всё складывалось достаточно хорошо, чтобы наполнить меня сдержанным оптимизмом.

— Прорвёмся! — сказал я себе, и двинулся вслед заходящему солнцу.

Все чаще и чаще фиолетовые и алые оттенки Бездны сменялись привычными глазу кустарниками и редкими лесами, почти нетронутыми демонической порчей. Уже не требовалось трястись над каждой каплей воды в бурдюке, ведь ключи и родники с чистой водой стали встречаться на каждом шагу. Предчувствуя скорую встречу с людьми, я остановился у одного из озер и заглянул в его чистую гладь. В ответ на меня смотрело хмурое и уставшее лицо, заросшее светло-русой бородой под цвет волос. В последний раз я смотрел в зеркало всего несколько месяцев назад, но каким же долгим мне теперь кажется этот срок!

Тогда на меня посмотрел жизнерадостный молодой человек, которому только недавно стукнуло двадцать лет. Теперь у меня точно потускнел в тёмно-зелёных глазах прежний блеск. Я похудел, наверное, на десять килограмм, хотя и раньше не мог похвастаться особенной статью. С ростом выше среднего, теперь я скорее напоминал вытянутую палку, вбитую в землю невзгодами, нежели нормального человека. Кто бы ни утверждал, что военная служба придает мужественный вид, он глубоко ошибался. Все виденные мною солдаты больше напоминали мне загнанных лошадей или бездомных бродяг, и мечтали лишь об одном — скорее бы сдохнуть. Я в их числе.

Я вздохнул, пытаясь привести в порядок небрежную шевелюру, которая мне лезла в глаза. Первым делом, как приду в город, сразу схожу к цирюльнику, чтобы тот привёл меня в подобающий вид. Деньги у меня кое-какие теперь водились, ведь в карманах у дезертиров тренькали серебряные монеты. Законный трофей, уже омытый пролитой кровью.

Помрачнев, я продолжил свой путь.

***

Любой город встречает путника сильно загодя: деревянными изгородями полей и обширными пастбищами, облюбованными рогатым скотом; дымком от многочисленных печей окрестных сёл и хуторов. Благо, в этих краях лесов было вдоволь, и селяне топили бани, когда им того хотелось.

Увы, но правый берег бурлящей извилистой реки Кастаны встретил меня запустением. Сразу за очередным зелёным холмом передо мной выросли высокие каменные стены и крепкие крепостные ворота. Никаких сёл и деревень на правом берегу не оказалось в помине — в сторону Разломных земель сразу ощетинились бойницы и высокие башни, на которых дежурили многочисленные часовые. Перейти через реку можно было только через одинокий разводной мост.

«Ворота открыты, и стража не ведет сплошную проверку, хоть на том спасибо» — подумалось мне. Обуреваемый мрачными предчувствиями, я вступил в пределы города. Неужели угроза Разломных земель оказалась настолько велика, что с правого берега все уже сбежали, бросая всё нажитое? Такое случалось лишь во время войн и осад, как я считал раньше. Похоже, демоническая угроза управилась за два месяца, просто замаячив поблизости?

— Эй ты, воин! Подойди сюда! — резкий оклик заставил меня вздрогнуть и начать лихорадочно оглядываться по сторонам. Чуть дальше от ворот стояли двое стражников: высокие и крепкие мужчины в сине-красной форме под железными нагрудниками. Они заметили меня еще издалека. Я замешкался на месте от неожиданности. Совсем не ожидал, что меня сходу срисуют, как возможного дезертира. Когда сказочные герои решают переодеться в одежду стражи или солдатскую униформу, рассказчик всегда подаёт это под таким соусом, будто в кирасе стражника герои тут же сойдут за своих, и перестанут привлекать малейшего внимания стражи.

Как бы не так! Человек может выйти, в чём мать родила, и привлечь к себе меньше внимания, нежели прохлаждающийся солдат. Бойца, удалившегося из расположения полка, остановит первый же попавший патруль и начнёт расспрашивать, так и сяк. Стоит их только насторожить, и ты отправляешься в каталажку. Мне ли не знать?

Я ещё загодя срезал ножом с кожаного дублета любые намёки на военную службу. Нашивки и металлические наклёпки, и тому подобное — всё подозрительное я кинул в демонической пустоши, но кожаный дублет не переставал от этого выглядеть, как поддоспешник. Коим он, собственно, и являлся. Взгляд стражников оказался на диво намётанным, а на мне уже горела шапка, как на воре.

— Ты что, оглох!? Иди сюда, воин! — солдаты переглянулись и выдвинулись в мою сторону. Горожане в разномастной одежде почтительно расступились перед стражниками, и расстояние стремительно сокращалось. Я вдруг понял, что если побегу, то меня догонят. Эти — догонят.

Мой взгляд заметался, словно испуганный зверь, между стенами каменных домов в поисках спасительного переулка, способного меня укрыть. Тёмные аллеи сразу за мощными воротами казались такими манящими, что я едва не побежал в их сторону. Лишь в последний миг, затылок кольнул тревожный укол, и я вдруг прозрел потусторонним зрением то, что скрывалось за поворотом.

«Тупик», — подумал я с отчаянием. Все переулки за домами возле крепостных ворот были забиты досками или перегорожены кирпичной стеной. Прямо на входе в город оставалась только одна столбовая дорога, она же — главная улица, а все остальные были предусмотрительно перекрыты. Тупик. К этому времени стражники подошли уже так близко, что рассматривали меня в лицо.

— Кто у тебя командир, воин? Какое подразделение? — буднично спросил у меня один, и сплюнул на каменную мостовую. Лицо загорелого громилы оставалось твёрдым, словно камень, в то время как его напарник уже ухмылялся. Всё им было понятно и так, а со мной лишь игрались, как в кошки-мышки.

— С-седьмой полк Святого похода, — сорвалось у меня с языка само собой. Я раньше даже не думал, что буду отвечать, если меня поймают и припрут к стенке. Казалось, стоит только добраться до обитаемых земель, и все мои проблемы на этом закончатся. Стражники странно переглянулись, услышав мой ответ. Их лица выражали напряженную работу мысли, как будто мои слова поставили их в тупки. Наконец, первый стражник досадливо скривился.

— Так, ладно. Шутки в сторону. Кто у тебя командир? — резко спросил он. Его напарник, как бы ненароком, отошёл в сторону, чтобы я даже не помышлял больше о бегстве.

— Э-э-э. Валирис Зарн, — я не понял их недоумения, но послушно ответил. Стражники сначала выпучили глаза, а затем переглянулись. Вдруг, они грубо расхохотались, словно я сказал невесть какую глупость.

— Ну, ты остряк, — ржал, утирая слёзы первый стражник. — А у меня командир — богиня-птица, пресветлая Хмейми. Давеча пролетала над головой и говорит, мол, в наряд, сука, тебе! Вне очереди.

— Не богохульствуй, — строго высказал ему второй стражник. Взглянув на меня, он криво ухмыльнулся. — А ты ничё так, хорошо сохранился, парень, для своих лет.

— От твоего-то командира, приятель, только памятник и остался — вон там стоит, полюбуйся, — первый стражник заржал, ткнув себе за спину. Против воли, мой взгляд устремился туда, куда он указывал. А в следующую секунду по моей спине пробежались мурашки.

На белоснежной площади у городских ворот Кастаны, над фонтаном гордо и браво гарцевал бронзовый всадник. Валирис Зарн, благодаря искусному скульптору, был почти неотличим от себя самого, даже в образе бронзовой статуи. С моего места я видел его, как живого — высокомерного эльфийского принца из императорского рода Гленнесфорна. На плече всадника висел фамильный меч, с которым тот был неразлучен. Таким мечом было неудобно рубить верхом, что Валирис и продемонстрировал однажды во время загонной охоты с телохранителями, на мелких крысоголовых демонов. Но даже навернуться с лошади у Валириса получилось не с первой попытки… жалкий, криворукий неудачник. За что ему памятник?

Недоумение у меня на лице, похоже, было столь неподдельным, что стражники удивлённо переглянулись.

— Валирис Зарн — герой ещё первого Святого похода, — усмехнулся первый стражник. — Его сто лет назад ещё удавили, парень, когда он вернулся с победой. Так что твоим командиром он быть не может. Так что давай, вторая попытка пусть будет веселее, — и стражник снова заржал.

Я ощутил, как по спине пробежалась стая мурашек. Я сразу поверил услышанному — трудно было не поверить, когда памятник ненавистному командиру стоит прямо посреди площади. Оставим пока выяснения, за какие заслуги — меня куда больше ошеломили вести, что с начала похода прошло столько лет. Первого похода? Значит, были и другие. Как это возможно!? Я вдруг вспомнил, как у меня на руках в пыль рассыпалась одежда, словно погребальный саван у древнего мертвеца, и глубоко задумался.

— Так, ладно, — похоже, стражникам надоела эта возня. — Воин, выкладывай нам всё, как на духу. У тебя же всё на роже написано. Не надо валять нам здесь дурака.

Вдруг, пока он ещё говорил, внутри меня что-то сдвинулось. Как будто механизм внутри моего черепа сместился с лёгким щелчком, стирая с зубчатых колёс ржавчину. Мир перед моими глазами неуловимо померк, а фигуры людей на белоснежной площади Кастаны застыли в неподвижности.

Этот звук был похож на эхо или на слово, и он нес с собой множество неоформленных мыслей, которые, словно пчелиный рой, окутали мой неподготовленный мозг.

«Авгур» — как в набат, ударил меня потусторонний звук. Его вибрация прошла сквозь все мое тело, как длинная нота. Этот звук был похож на эхо или на слово, и он нес с собой множество неоформленных мыслей, которые, словно пчелиный рой, окутали мой неподготовленный мозг. Какие-то туманные выводы, знания, которые удавалось подцепить, разве что, за корешки закрытых книг — я пока не мог объять сознанием весь их объём и терялся в путанице неведомого.

— У вас… — я вдруг задохнулся, и уставился на головы стражников. — У вас в мозгах какие-то личинки! О, боже.

Мир закружился в таинственном танце, повинуясь чужой указке. Призрачные очертания прохожих, что я зрел во времени, исполняли свой незримый ритуал, путаясь между прошлым, настоящим и будущим. Я видел их движения до того, как они случились. Я видел колебания чужих лёгких ещё до того, как они сделали вздох. Я зрел жесты прежде, чем они возникали перед моим взором. К новому зрению было непросто привыкнуть.

И как будто мне было мало всей этой фантасмагории, некоторые вещи вблизи теперь выглядели так, что они заставили меня содрогнуться. В головах стражников копошились личинки. Тонкие, червеобразные веретена с чёрными глазками едва заметно шевелились, прильнув к черепам стражников жадными пастями, как у пиявок. Прямо напротив ушной раковины, они вгрызались в мягкую плоть, и от них исходил какой-то неразличимый шёпот. Содержимое желудка от отвращения поднялось к горлу. Как ни пытался я себя сдержать, меня вывернуло наизнанку.

— Ах ты, скотина! — взревел стражник, подскакивая на месте. — Он мне чуть сапоги не облевал! Ах ты!

— Вот же тварь, — с отвращением ответил его напарник, наградив меня тычком чуть выше поясницы. Задохнувшись от боли, я пришёл в себя с заломленными за спиной руками. Меня куда-то тащили по дорожной пыли, злобно ругаясь.

— В участок его… слышишь, ты, чёрт!? — рявкнул стражник мне в перекошенное от боли лицо. — Посидишь без еды и воды. Понял, мразь!? Что он там говорил, ты слышал?

— Какую-то нёс дичь про личинки, я не вникал, — безразлично отмахнулся его напарник.

— Конченый обмылок, — сплюнул стражник. — Всё, тащим.

***

Дверь в подземную темницу распахнулась передо мной, как приготовленная мышеловка. Впустив меня внутрь, она затворилась с громким поворотом ключа в ржавом замке. Ледяной сквозняк пронесся по коридору, гуляя вдоль прутьев многочисленных тюремных камер, пока дверь на лестницу не закрылась. Стражники удалились, и теперь тишину темницы нарушало лишь моё тяжёлое дыхание.

Пульсирующая мигрень по всему черепу постепенно стихала. Лишь вдоль хребта продолжал гулять холодок, но и в этом мне теперь чудилась не более чем дрожь растревоженных нервов. Я успокаивался. Со временем, мне удалось даже сесть на полу на ворох соломы, не опасаясь, что от этого сердце вырвется из груди. Звуки из других камер темницы не нарушали мою безмятежность. Мимолётное ощущение, будто я мгновенно пронёсся взглядом вдоль всего коридора и заглянул в каждую камеру, оставило меня в твёрдой уверенности, что они пустуют. Единственным узником темницы был я, а для тюремных крыс это место было их домом.

Стражники обещали морить меня голодом и жаждой, прежде чем меня допросить, как я помнил. Сейчас эта угроза скорее радовала, чем огорчала. Голос Авгура становился всё более властным и настойчивым, заглушая панические мысли. Даже в тюремном заключении больше всего угнетала неизвестность, которая теперь представлялась не более чем пологом, который со временем удастся мне сдвинуть.

Я тяжело выдохнул, словно толкая перед собой кирпичную стену. Мне хотелось бы думать, будто вуаль неизвестности можно развеять одной моей волей, но это оказалось сложнее. Будущее было многослойным, как вода в глубокой реке, и чем дальше я пытался разглядеть что-либо сквозь туман, тем больше я в нём терялся. Слишком сложно, слишком многослойно. Слишком много рычагов, которые тянули за собой последствия далеко в неизвестность — дальше, чем я мог прозреть.

Наконец, я плюнул на попытки проникнуть взором сквозь неизвестность и улёгся на солому. Лишь в одном сходились видения — за мной зайдут уже через два часа. Все угрозы морить голодом и не давать мне воду оказались блефом, но это не отменяло смертельной опасности, которая меня поджидала. Будущее я видел, как лезвие ножа, по которому очень скоро требовалось пройти, не оцарапав стопы.

Парадоксальным образом, лучшим способом этого добиться был крепкий здоровый сон и воздержание от попыток заглянуть ещё раз сквозь вуаль. Последнее требовало силы, которые должны были мне ещё, ой как пригодиться. Признав правоту Авгура, я заставил себя смежить веки…

***

Щелчок двери на лестничную площадку и эхо тяжелых шагов по каменному полу вырвали меня из беспокойного сна. Несколько ударов сердца я отчаянно пытался вспомнить, где я и почему мир вокруг погружен в холодную, зябкую тьму. Очнувшись, я увидел, что стражник уже стоит перед дверью в камеру с масляной лампой в руке, излучавшей тусклый, тревожный свет.

На меня уставились пустые, ничего не выражающие глаза уже виденного мной человека. Из чуть полуоткрытого рта медленно вытекала ниточка слюны. Вместе с потусторонним зрением, благодаря которому я видел извивающуюся в его черепе личинку, выглядело это противоестественно. Жутко, куда уж всему, с чем я столкнулся за всё время Святого похода — один вид этого существа, которое копошилось внутри чужой головы, мог ввергнуть в ужас человека и с более крепким желудком.

И я вдруг понял, что означает шёпот личинки, который едва заметно доносился до меня всё это время. Шёпот указывал и направлял стражника, как нити марионетки в руках неизвестного кукловода. Он был одержим чужой волей.

Руки тюремщика механически отворили дверь, и он вступил внутрь. Я же попятился, пока моя спина не коснулась стены темницы. В голове лихорадочно метались мысли. Никто не догадался защёлкнуть антимагические браслеты у меня на запястьях, так что я мог задействовать свой небогатый арсенал заклятий, и даже вырваться с этажа.

Но против этого поступка восстало что-то внутри меня. Интуиция, может быть? Шёпот Авгура нашептывал мне в тишине: «Затаись!». Шестерёнки в голове уже шевелились и отсчитывали удары сердца до того момента, когда я должен был встать с места, и напасть сам. Скрепя сердце, я покорился внутреннему голосу. Псионическое чутьё уже несколько раз делало мне день. «Будем надеяться, так случится и сейчас» — подумалось мне, сквозь видения в моей голове.

Сжав зубы, я позволил хватке стальных пальцев стражника сомкнуться у меня на запястье и потянуть за собой. Всё происходило в полном молчании, что ещё раз убедило меня в том, что тюремщик был одержим. Любой другой неизбежно удивился бы странному молчанию узника, и повысил бы бдительность. Или как минимум, обменялся бы со мною репликой. Но сейчас тюремщика заботило лишь то, следовал я за ним, или нет. Так было лучше и для меня.

Мы поднялись по лестнице и прошли по коридору, пока я вдруг не увидел солнечные лучи, осветившие стылый каменный пол. Теперь мы были уже не в подвале, а на одном из этажей здания. Пока что я туманно представлял себе его устройство, но в одном из проходов мелькнул вход в длинную комнату с ровными рядами кроватей. Выходит, казарма стражи располагалась в том же здании, что и моя темница. Сколько здесь было вооружённых солдат, и сколь многие из них были одержимыми, оставалось только гадать.

Приблизившись к неприметной дубовой двери, охранник толкнул её и недвусмысленно указал мне на вход. Не став испытывать судьбу, я вошёл и увидел внутри мужчину в мундире кастанской стражи.

Укол тревоги коснулся моего затылка, и с этого мгновения каждое движение своего тела я воспринимал, как будто со стороны. Двигаясь непередаваемо медленно, словно погружённый в густой кисель, я прошёл в середину комнаты и сел на деревянный стул. Собственное тело, будто бы, перестало подчиняться приказам моего сознания и двигалось, как марионетка в чужих руках.

Как я ни силился, мне так и не удалось поднять веки, чтобы рассмотреть лицо стражника в подробностях. Для меня оно так и осталось погружённым в туман неизвестности, даже когда таинственный человек встал со своего места. Без единого слова, он обогнул стол и приблизился ко мне. Его мертвенно-холодная ладонь нежно коснулась моего подбородка и приподняла его, чтобы заглянуть мне в лицо…

И в тот же миг, на моё сознание обрушилось страшное давление, как будто невидимый пресс пытался сжать его в одну точку, меньше чем острие иглы. Темнота придвинулась к моим глазам, и спустя удар сердца я очнулся, окружённый ей целиком.

«Нерис» — я услышал мысленный шёпот сквозь тьму, а после моё сознание раскрылось, словно цветочный бутон, на который пролился долгожданный солнечный свет. Преодолевая и охватывая обступившую меня темноту, я словно протянул невидимую руку вперёд и коснулся чего-то мерзкого, как гнездо осклизлых извивающихся червей. Повинуясь пробудившемуся инстинкту, я сжал невидимую руку вокруг тошнотворной сущности изо всех сил, как это делал невидимый кукловод со мной. В мои уши тотчас же ворвался чужой свистящий крик боли, я резко распахнул глаза и содрогнулся. Тошнота подкатила мне к горлу.

У самого моего лица извивались многочисленные осклизлые щупальца, тоньше простой верёвки и оканчивающиеся пастями, как у пиявки. Расширив глаза от ужаса, я начал отпихиваться всеми руками и ногами, и тут же, вздрогнул от боли. В моём правом ухе извивался гибкий живой стебель, похожий на комариный хобот. Царапая внутренности моего уха острыми шипами, он выскользнул наружу, когда я оттолкнул существо, что стояло передо мной.

С пронзительным криком боли, звенящим в воздухе, оно резко отпрянуло от меня и покатилось по полу, баюкая голову обеими руками, похожими на длинные древесные стебли. Взбудораженный, я вскочил с кресла и схватился за свое окровавленное ухо, из которого вытекало что-то омерзительно скользкое. Во все глаза, я рассматривал чудовище перед собой, содрогаясь от омерзения.

То, что я сначала принимал за человека, напоминало гуманоида лишь отчасти. Высокое, двухметровое создание имело голову насекомого, с длинным извивающимся в воздухе хоботком и многочисленными тонкими щупальцами вокруг тонкого рта. Вытянутое в высоту, оно имело длинные тонкие конечности с человеческими кистями, которыми сейчас и держалось за голову, продолжая выть от терзающей его боли.

«Демон!» — я ощутил, как озноб и отвращение пробежались по всему телу. Но бояться мне уже было поздно, и я резко огляделся вокруг в поисках пути к спасению. Можно было даже не надеяться повредить такой твари заклинанием первого круга. Волшебные стрелы должны были рассеяться на подлёте, так что смерть уже отсчитывала последние удары сердца, прежде чем демон меня убьёт.

Я резко повернулся в сторону выхода из комнаты, и обнаружил застывшего на пороге стражника. Его лицо было перекошено от гнева, а в широко раскрытых глазах мелькали опасные огоньки. С мечом наголо, он шагнул вперед. Я вытянул правую руку вперёд и сосредоточился. С кончиков пальцев правой ладони сорвались синие искры, а в следующий миг волшебная стрела устремилась прямо в перекошенное безумием лицо. Он даже не попытался отвернуть голову в сторону, словно не воспринимал всерьёз угрозу собственной жизни.

С отчётливым хрустом, волшебная стрела ударила в мишень, вдавливая лицевые кости в череп и ломая челюсть противника. Воин безмолвно отшатнулся назад в проём и рухнул навзничь. Я даже не понял, был он убит или просто оглушён — всё моё внимание было поглощено демоническим чудовищем, которое уже скоро должно было обо мне вспомнить.

Я рванулся вперёд и с размаху толкнул демона ногой в стену. В груди теплилась слабая надежда вышвырнуть демона из раскрытого окна, пока он баюкает себе голову. Двухметровое тело отлетело от пинка, в который я вложил все свои силы и вес. Но тощее, похожее на тонкий чёрный стебель, тело чудовища явно весило больше, чем это казалось на первый взгляд. Перекинуть его через оконный проём можно было даже не пытаться.

«Авгур» — прошелестел в голове таинственный шепот, и я, словно по команде, ринулся к врагу. Вцепившись в то, что показалось мне черными лентами, обмотанными вокруг его тела, я выдернул из чужих ножен странный клинок, словно поглощавший вокруг себя свет. Иссиня-черный, с гибким и слишком тонким лезвием для настоящего оружия, он сначала показался мне красивой подделкой. Клинок гнулся в воздухе, и мне не верилось, что он выдержит хотя бы один крепкий удар.

Глаза противника на его костлявом, комарином лице внезапно зажглись злыми, ярко-красными огоньками. Я замешкался, отступив. Подняв клинок в неосознанном оборонительном жесте, я внезапно окунулся в странные видения.

«Авгур» — раздался в моём сознании колокольный звон, и удары сердца зазвучали у меня в голове барабанами. Бум, и время замедлило бег. Силуэт противника мелькнул перед глазами, двоясь и рассыпаясь на множество собственных копий. Попытки остановить свой взгляд хоть на одной из них вызывали у меня острый приступ головной боли — будто на меня опустилась всем своим весом, сдавливая виски, золотая корона.

Вдруг, я сорвался с места, минуя призрачные силуэты на своём пути. Шагнул вперёд, и сделал мечом необъяснимый финт. Пируэтом обернувшись вокруг своей оси, я вдруг оказался в другой части комнаты, на миллиметры разминувшись с взмахом демонической ладони, на которой выросли острые чёрные когти. И когда мой меч нанёс свой удар, все призрачные силуэты вдруг сошлись в одной точке.

В мои уши ввинтился оглушительный свист, в котором звучала неподдельная боль. Чудовище с комариной головой отпрянуло от меня, баюкая культю правой руки, на которой теперь не было кисти. Она лежала прямо под ногами, едва заметно подёргиваясь на полу в луже крови. Я даже удивился, ошеломлённо разглядывая стекающую с чёрного лезвия, чужую кровь. Она оказалась алой, как у человека.

Когда я поднял лезвие чёрного меча вновь, демоническое чудовище резко выпрямилось. Под его тонкими длинными ногами взметнулось облако серого дыма, скрывшее его очертания. А сам комароголовый демон начал растворяться, будто становился невидим…

— Тварь, теперь тебе не жить! — тонкие губы чудовища растянулись в многообещающей, но досадливой улыбке, прежде чем оно исчезло бесследно. Чуждое, гнетущее присутствие перестало подавлять мне сознание, и лишь поэтому я понял, что демон и правда бежал. Можно было пока не беспокоиться о ловушке с невидимостью и предательским ударом в спину — это было действительно бегство. Однако это был далеко не конец.

Я резко встряхнулся, вырывая себя из оцепенения. По всему этажу звучал безумный человеческий рёв. Дикие животные вопли, вместе с редкими вскриками боли и громогласной, площадной бранью. Каменный пол всего здания, будто бы, содрогнулся от топота многочисленных человеческих ног.

«Одержимые!» — я похолодел и выглянул из комнаты. По коридору, опасно размахивая мечами, бежали люди, и я не видел ничего человеческого в их глазах. Их были десятки, если не больше, и лишь теснота коридора не позволила им всем устремиться ко мне, чтобы разорвать на куски. Воевать с такой ордой была верная смерть. Сейчас меня могла защитить только толстая железная дверь, а до тех пор — их стоило задержать.

Я вытянул руку вперед, и с моих растопыренных пальцев брызнули капли скользкой, прозрачной жидкости, похожей на разогретое масло. Заливая им коридор, я попятился и сотворил единственную магическую стрелу, чтобы поразить первого противника перед собой. Вся линия обезумевших от чужой воли воинов заскользила ногами по скользкому полу, завывая от гнева, как дикие звери. Их движения потеряли былую ловкость, и встать на ноги они уже не смогли. Скользя по полу в безуспешных попытках добраться до меня ползком, они дали мне фору.

Захлопнув дверь, я запер ее на засов и подбежал к открытому окну. Выглянув наружу, я прикинул высоту и поежился. Спрыгивать отсюда было равносильно самоубийству, и я заметался по комнате в поисках спасения. Шторки, покрывала, обрывки одежды — всё, что угодно! Дубовая дверь сотрясалась от ударов тяжелых кулаков солдат, а по деревянной задвижке пошли уже трещины.

В безнадежной попытке спастись, я сдернул с окна занавеску и вдруг почувствовал присутствие мощной магии, как легкое покалывание на коже. Волшебное чутьё позволило мне ещё издали ощутить сотворение чар настолько высокого круга, что приблизиться к нему я мог лишь в глубокой старости. В пространстве вдруг раздался резкий звук, словно от внезапно лопнувшей струны. Раскатистый рев за дверью, словно по команде, смолк. Больше никто не пытался ломиться в дверь, и я неожиданно зевнул…

Прогнав неуместную дремоту, я попытался сосредоточиться, подбадривая себя. Но тщетно — сонные чары были достаточно сильны, чтобы свалить и льва.

«Нерис» — внутри меня пронёсся пронзительный шёпот, и я вдруг увидел своё сознание, как будто, со стороны. Чужая ладонь давила мне на затылок, но словно в противовес грубой демонической лапе, её прикосновение было щадящим и мягким. Оно будто уговаривало меня успокоиться, расслабиться и уснуть. Смежить веки всего на один лишь короткий миг…

«Нерис» — изнутри меня вырвалось нечто необычное, что как взмахом хлыста, разогнало вокруг меня сонные мысли. Я встряхнулся, ощущая внутри странную бодрость. Зато снаружи до меня уже доносился звук громоподобного храпа. Шум, что я слышал, явно случился оттого, что стражники с грохотом падали на пол, сражённые сном.

«Полог сна» — я узнал заклинание по косвенным признакам и выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы. Шестой круг чар мог усыпить гарнизон небольшого замка. Неудивительно, что теперь отовсюду разносится громкий храп — Полог сна способен сразить и мощного демона, не говоря уже о мелких его личинках. Наверное, в этом все дело…

Я задумчиво покатал на языке услышанное мной мысленное слово. «Нерис» — вот что доносилось до меня всякий раз, когда нечто пыталось давить на мой разум. Видимо, этот феномен был из той же серии, что и аспект «Авгур», который отвечал за псионическую осведомленность. «Я точно отправлюсь на костёр в ближайшее время» — вздохнул я.

Если всеведение ещё можно было как-нибудь скрыть, то с телепатией всё было очень непросто. Девять из десяти чудовищ с телепатическими способностями любили прикидываться людьми, а десятый этого не делал только потому, что был жуткой потусторонней тварью и любил подвижную охоту. То, что я поехал с ними в одной повозке, ничего хорошего не предвещало.

Я приглушённо выругался, снял с двери задвижку и вышел наружу. Всё как я ожидал — растянувшиеся по всему коридору, храпящие тела стражников и больше ничего. Я сделал шаг, тут же оступился на разлитом масле и едва не расшибся о каменный пол.

— Да провались оно пропадом! — ругаясь, на чём свет стоит, я пополз по сколькому полу в сторону лестницы. Нужно было уносить ноги, если только я не хотел объясняться перед могущественным магом, как это я здесь брожу, когда все вокруг меня спят.

***

— Созывайте жрецов! — зычным голосом отдавал приказы волшебник. Лиловая мантия с мерцающими рунами, покрывавшая его с головы до пят, говорила о роде его занятий ещё вернее, чем мерцающий вокруг волшебника, светящийся купол. — Пусть непрерывно читают «Изгнание зла» в главном Храме, пока ополченцы сносят туда спящих людей! За мародёрство наказание — смерть!

Его прервал приветственный возглас со стороны облаченных в полную броню воинов. Они приближались с правого берега Кастаны небольшой группой, и в их руках сверкали мечи. Кирасы из стальных пластин, скрепленных внахлест поверх кольчужного полотна, придавали им облик, как у живых статуй, отлитых из серебра. Словно не замечая веса доспехов, воины двигались вперед с грацией птичьего пера, летящего по ветру.

— Мы здесь, магистр Зертан, — выступил вперёд один из них, и приветственно наклонил голову. — Паладин Балгрум, к вашим услугам.

— Паладины Хелен, вы вовремя, — произнёс волшебник, рассмотрев знак Хозяйки могил на нагрудной броне. Простой вертикальный крест олицетворял мост, переброшенный через Реку душ. Там богиня Хелен вершила над душами людей посмертный суд, в то время как её паладины вершили мирской. Случалось, что и мечом.

— Что происходит здесь, ваша светлость?

— В вашем городе — Мольдемон, — выдохнул магистр Зертан. — Половина городской стражи заражена.