Агентурный псевдоним Канарис

Евгений Юрьевич Ильичев, 2022

Циничный и черствый журналист получает задание редактора – первым взять интервью у ветерана времен Великой Отечественной Войны. Рассекреченный пожилой разведчик с радостью соглашается на встречу. Рядовое, казалось бы, задание выливается для ушлого журналиста в необходимость спасать свою собственную жизнь, а после и вовсе рождает в душе журналиста глубокий духовный кризис и приводит его к переосмыслению жизненных принципов. Трудно подобраться к разведчику, который все еще на задании.

Глава 2

Из «крематория» я выходил с легким головокружением — не то от никотинового чада, не то от предвкушения интересной работенки. Шутка ли, первым из смертных прикоснуться к живой истории! Да таких ветеранов днем с огнем не сыскать! Большая их часть — тыловики да штабные. Они и под огнем-то никогда не были. Выползают из своих квартир по большим праздникам, а то и раз в год, сплошь увешенные памятными знаками. Не ветераны, а елки новогодние. А тут — офицер Абвера. Семнадцать лет под прикрытием. Самого Гитлера видел, да с прославленным Вильгельмом Канарисом против этого усатого ефрейтора заговор клепал.

— Ну что, голова с плеч? — поучаствовал в моей судьбе наш спортивный обозреватель Дима. Половина сотрудников редакции смотрели на меня. То ли мой задумчивый вид их смутил, то ли столь ранний вызов на ковер.

— Да все нормально, — рассеянно отмахнулся я и поспешил к выходу.

Объясняться и делиться эмоциями не хотелось. Ощущалось нарастающее волнение. Со мной так бывало, только если материал, который мне доставался, действительно щекотал нервы.

Из редакции я направился прямиком в паб. Было у меня в городе одно местечко, где думалось лучше всего. В том баре я ютился и работал уже не первый год. И хозяин, и персонал меня за старожила почитали. А мне действительно было легко и уютно там. Полуподвальное помещение в стиле «айриш-паб», с ориентацией на день святого Патрика, зеленые цвета и трансляции матчей по регби и футболу. Халявный вай-фай, старенький ноутбук, который я для удобства оставлял там же, и пинта ледяного пива, позволяли в любой момент дня и ночи погрузиться в расследование.

Заказав «как обычно» и, получив заказ на подносе, я направился к себе в «конуру» — самый непривлекательный в баре столик на одного. Располагалось мое логово, то ли под сводом фундамента, то ли под замурованным тайным проходом в другое здание — я не вникал. Было там тесно, темно и, как ни странно, для меня уютно.

Ну, наконец! Я снял напряжение тремя большими глотками ледяного пива, осушив ими сразу полбокала. Занюхал все гренкой с чесноком и открыл ноутбук. Уже на первом часе работы меня настигло чувство глубокого разочарования. На этапе сбора информации и сопоставления дат, я понял, что моему ветерану скоро исполняется сто лет в обед. Точнее сто пять лет. Какой же это источник информации? В лучшем случае — кладезь маразма, а в худшем — беспомощный инвалид.

Выпил еще нефильтрованного, решив зайти с другой стороны. Наверняка у такого деда должны быть родственники, которым он мог рассказывать о своих похождениях. Навел справки, облом — родни никакой. Живет один в трешке на Кутузовском. Пользуется услугами социальных работников. Ни в одной ветеранской организации не числится. Нигде не светился, как ветеран, никаких социальных проектов не курирует и не поддерживает. Последние двадцать лет карьеры провел консультантом в разведшколе ГРУ. Одним словом — разведчик.

«Ну, точно, — сделал я вывод, — амеба, которая и из дома-то не выползает больше четверти века. Чем же я тебе так насолил, Петрович?»

Немного раздосадованный, я вышел на морозный воздух перекурить это дело. Пока тлела первая сигарета, думал о нелегкой судьбе старика. Это как же нужно было извернуться, чтобы из простого питерского паренька к двадцати четырем годам превратиться в доверенное лицо одного из первых злодеев третьего рейха? Прокрутил в уме биографию, которая сухими цифрами на ведомственном сайте очертила жизненный путь разведчика. Конечно, мой живой ум обрисовал полученную информацию несколько иначе. Где-то добавил от себя, где-то предположил, а где-то приукрасил.

Макаров Егор Фомич — имя не настоящее. На самом деле он был сыном обрусевшего немца, имевшего в Петрограде до революции несколько доходных домов. Мать — испанская актриса. После февральской и октябрьской революций семья будущего разведчика перебралась на запад бывшей Российской Империи. А в разгар гражданской войны, с приходом интервентов, интернациональная семья перебралась в Германию, попав в программу репатриации. К тому моменту нашему Штирлицу шел уже четырнадцатый год. Он был силен в точных науках. Обожал математику и физику. Бегло говорил на трех языках. Русским и немецким он владел в совершенстве, а испанский изучил благодаря стараниям матушки.

Я сделал подряд две глубокие затяжки. С такими вводными, было сложно стать простым бюргером и довольствоваться обычной работой на заводе. Молодой Ганс Граубер, а именно так звали будущего разведчика, окончив школу, загорается идеей отучиться на морского офицера. Семнадцатилетний парень, буквально, горел мечтой о море. По счастью, в Германии, только что потерпевшей болезненное поражение в Первой Мировой войне, зрели националистические настроения. Страна впадала в депрессию, но в воздухе уже витали агрессивные нотки реваншистов. Их призывы к действию, их громкие голоса и лозунги все чаще долетали до высшего руководства. Президент Гинденбург, идя на поводу у мнения общества и понимая, что поражение еще не конец, приходит к выводу, что в будущих войнах, Германии потребуется сильный флот. Организуются усиленные курсы при рейхсмарине и формируется сложная многолетняя система подготовки будущих немецких офицеров. Именно туда и попадает молодой семнадцатилетний мечтатель Ганс. И именно тогда, судя по рассекреченным данным, наш авантюрист и загорается коммунистическими идеями, попав под влияние, набирающей обороты коммунистической партии Германии. Но, со временем, Ганс Граубер теряет интерес к чуждой идеологии и яростно салютует идеям нацизма.

Конец ознакомительного фрагмента.