Крик горностая

Евгения Кретова (2024)

Капитан юстиции Макс Александров, хоть и женат на гадалке, в магию не верит. Его инструменты — наблюдательность, острый ум и знание психологии людей. К его жене обращается вдова крупного предпринимателя — ее стал беспокоить призрак мужа. Он приходит по ночам и все настойчивее зовет с собой. Максу очевидно, что кому-то в окружении вдовы очень хочется заполучить наследство предпринимателя, но разгадка окажется еще более ошеломляющей. Семейные тайны и прошлые обиды, зависть и предательство — в новом детективе Евгении Кретовой «Крик Горностая».

Глава 6. Откровенный разговор

Когда гости скрылись за дверью и Анна закрыла ее на ключ, Тигран спросил:

— Не хочешь рассказать, что тут происходит?

Он выглядел озадаченно.

— Произошло, — Анна направилась в кухню, ловко обойдя мужчину и не коснувшись его. — Я наняла детективов… Чай будешь? Еще теплый…

Молодая женщина прошла к столу, задумчиво погладила фарфоровый бок заварочного чайника.

— Зачем? — Тигран проследовал за ней и замер на пороге.

Женщина с недоумением оглянулась на него.

— Что зачем? Чай пить зачем?

Тигран помрачнел. Темные, как чернослив, глаза стали холодными и злыми:

— Не делай из меня дурака. Я не о чае, а о детективах. Зачем ты наняла этих?

— Потому что есть мнение, что кто-то хочет свести меня с ума. Я надеюсь выяснить, так ли это. И если так, то кто мой враг.

Она разлила ароматный напиток по кружкам, села за стол. Тигран все это время смотрел на нее так, будто только что увидел.

— Свести с ума? Тебя? — повторил. — С какой стати?

Анна подняла на него взгляд. В нем, словно мелкий предновогодний снег, оседало нечто колкое:

— С той стати, что кто-то же приходит ко мне в образе Ильи, а призраков не бывает — это все знают.

Мужчина фыркнул. Пройдя к столу, оседлал табурет. Придвинул к себе чашку и отпил — чашка выглядела хрупкой и неуместной в его руках. Долго молчал, будто переваривая услышанное. Пожал плечами.

— Не знаю, Ани.

Когда они были вдвоем, он часто называл ее «Ани». От этого становилось тепло на душе, будто приходил к тебе ласковый котенок, укладывался на грудь и урчал, щуря глазки и играя золотистой шерсткой. Это обращение сохранилось из тех далеких времен, когда Анна была счастлива, юна и мечтала о большом и настоящем чувстве. Тогда в ее жизни все было «еще впереди». Сейчас от обращения Тиграна горчило: несбывшимися надеждами, несложившимся счастьем, упущенными возможностями.

— Не знаю, Ани, — голос Тиграна вернул ее в реальность, в небольшую, но уютную и обставленную по последнему слову техники кухню, под желтый абажур итальянского производства. — Я боюсь, что ты себя загоняешь. Я понимаю, тебе тяжело. Илья… Он рядом с тобой и… наверняка ему очень больно видеть, что ты с собой делаешь.

Он положил свою руку поверх руки Анны, легонько сжал. Анна наблюдала, как смуглые мужские пальцы чуть поглаживают кожу на ее запястье.

— А что я с собой делаю? — женщина перевела взгляд на Тиграна, посмотрела с вызовом.

— Медленно себя убиваешь.

Анна высвободила руки и, устало проведя по волосам, вздохнула. Тигран откашлялся, почувствовав, что затронул слишком болезненное.

— Ладно, я понял, мне не стоит в это соваться. Как скажешь, — он примирительно поднял руки. — Ты взрослая девочка, я это слышал не раз, так что, в самом деле, наверное, лезу не в свое дело и выгляжу весьма навязчиво… Так зачем приезжали детективы? Вернее — что сделали?

Он сделал большой глоток чая. Повернулся, чтобы достать из холодильника хлеб и колбасу. Привстав, потянул за ручку верхний ящик стола, достал из него нож. Толкнул указательным пальцем, чтобы закрылась. Он действовал уверенно — знал, что где находится, чувствовал себя своим. Да он и был своим. С чего Анна взбеленилась, она и сама не понимала. Но иногда на нее находило. Может, причиной тому — ее стервозность и мягкий, безотказный нрав Тиграна. А может — его давняя в нее влюбленность. Конечно, она переросла в дружбу, но то и дело провоцировала Анну «проверять красные линии».

— Установили камеры, — Анна, наблюдая за тем, как Тигран нарезает колбасу и укладывает толстые кружки на хлеб, неопределенно показала за дверь, в коридор, — в холле, в зале, на выходе из спальни.

Тигран присвистнул:

— Ничего себе, серьезные ребята… — он вернулся к своей чашке и одним глотком допил чай, почти остывший и нестерпимо приторный. Откусил бутерброд. — Не боишься, что сольют персональные данные или твои интимные фотки?

Поймав удивление в глазах подруги, хохотнул:

— Нет, а что? Мало ли какие прохвосты окажутся. Может, скажешь их координаты, я проверю контору?

— Я уже все проверила, — отрезала Анна. — Не надо никого проверять и глупости говорить, Тигран… — Она вздохнула, покрутила в руках кружку с уже остывшим чаем. — Не сердись, мне твоя веселость кажется неуместной.

Мужчина прищурился:

— А кто тебе сказал, что я веселюсь? — Он поставил локти на стол. — Я пытаюсь немного расшевелить тебя, это правда. Потому что мне страшно оставлять тебя в таком состоянии, а ты не захочешь, чтобы я остался у тебя на ночь, верно?

— Конечно…

— Ну вот… — Он отправил последний бутерброд в рот. — Ладно, я поеду, Карен опять будет орать, что я не проконтролировал отгрузки.

Анна была рада перевести разговор на другую тему:

— По-моему, он к тебе цепляется.

Тигран отмахнулся:

— Да ну его… В какой-то степени я могу его понять — отец на него давит, постоянно и во всем контролирует. Тут у кого угодно нервы начнут сдавать…

Он виновато улыбнулся. Взяв руку Анны в свою, поднес к губам, подарив легкий, как дуновение весеннего ветра, поцелуй. Анна улыбнулась: с Кареном, братом Тиграна, у них давняя вражда, в которую Анна устала вникать, а к небрежному отношению к семейным конфликтам старого друга уже привыкла:

— Когда же ты это прекратишь?

— Что именно?

— Быть таким завидным кавалером.

Тигран выпрямился, в глазах на мгновение мелькнула грусть, уступив место привычной теплоте южной ночи.

— Мне нравится, что ты все еще думаешь обо мне, как о кавалере, а не как о старом Казанове. Проводишь меня?

Анна кивнула, поднимаясь. Уже в дверях Тигран обернулся:

— А эти, детективы твои, они будут под окнами караулить?

Женщина пожала плечами:

— Не знаю, Тигран. Думаю, что да.

Мужчина удивился:

— Зачем?

— Ты опять начинаешь?

— Слушай, это все может быть вытягиванием денег, ты не находишь? — он сердился, крылья носа затрепетали, взгляд стал колючим. — Я понимаю, что ты сейчас опять скажешь, что я лезу не в свое дело. Но я твой друг и обещал Илье за тобой приглядывать. А это все, — он сделал выразительный широкий жест, окинув всю обстановку и предположительные места установки камер наблюдения, — похоже на какое-то мошенничество. Нашли женщину в состоянии душевного волнения, накрутили ее, убедили, что ее окружают враги, а теперь будут выкачивать из тебе деньги: на камеры, за дежурства под окнами… Ты думаешь, это все дешево?

Анна улыбалась.

— Мне так приятно, что ты обо мне беспокоишься, — призналась, когда Тигран замолчал. — У меня контракт, смета и прейскурант, ничего сверх оговоренного я платить не буду. Детективы не будут караулить всю ночь, только до времени, когда Илья обычно приходит. Поэтому я и не хочу, чтобы ты оставался у меня, с тобой он точно не придет — кем бы он ни был, человеком или призраком. И поэтому надеюсь, что ты не станешь мне звонить ночью…

Она привстала на цыпочки, подтянув к себе мужчину, чмокнула в щеку.

— Иди! Со мной все будет хорошо.

Тигран с сомнением покачал головой, но спорить больше не стал, вышел из квартиры.

* * *

Был уже вечер.

Выйдя из подъезда, поискал взглядом фургон с детективами. Прищурившись и прикрыв ладонью сигарету, закурил на крыльце. Сделав несколько нервных затяжек, стремительно спустился со ступенек и направился к фургону.

Постучал в дверь. Та отъехала в сторону:

— Тигран Гамлетович? — детектив выглянул из салона. — Чем обязан?

Тигран остолбенел, услышав не только свое имя, но и отчество, которое Анна при детективах не называла. Хмыкнул:

— То есть меня тоже «пробиваете»?

Детектив ослепительно улыбнулся:

— Нет, что вы, у меня нет таких полномочий. А вот список друзей и знакомых, данный Анной Максимовной, есть. И Тигран среди них один-единственный… Так чем обязаны?

— Ани сказала, что вы не исключаете, что ее могут специально доводить до самоубийства… Это так?

Игорь вздохнул, вышел из салона, прикрыл за собой дверь, однако небольшую щель оставил. Сунув руки в карманы, отозвался:

— А вы сами как считаете?

Он был ниже Тиграна ростом, поэтому смотрел снизу вверх, однако выглядел при этом весьма независимо и уверенно.

— Понятия не имею.

— Ну, тут ведь не так много вариантов, учитывая, что призраков не существует: или Анна Максимовна не в себе, и призрак умершего супруга ей мерещится, или Анна Максимовна вводит нас в заблуждение, уж не знаю в каких целях, или ее видения совершенно реальны, а кто-то ее нервирует и хочет воспользоваться потерей, чтобы… Чтобы что, кстати? У Анны Максимовны большое наследство?

Тигран пожал плечами:

— Откуда я могу знать? Я ее друг, а не финансист. Но, насколько мне известно, имущество Илья разделил еще при жизни и передал своим детям, оставив Анне только то, что останется за ней после его смерти…

— Я о том и спрашиваю, насколько велико это оставшееся? — Романыч смотрел на него рассеянно, исподтишка наблюдая за реакцией мужчины. — Недвижимость, денежные вклады, драгоценности?

Тигран снова пожал плечами, затянулся.

— На мой взгляд, ничего такого, из-за чего можно было бы душу рвать… Драгоценности, да. Недвижимость — тоже да. Денежные вклады — само собой, Аня сто лет не работала, как ей Регину-то поднимать? — Он помолчал. — Не думаю, что это из-за наследства…

— А из-за чего?

Тигран сокрушенно вздохнул, сообразив, что сболтнул лишнего, а детектив теперь от него не отстанет. Романыч, в самом деле, весь обратился в слух, рассматривая собеседника пристально. Заметив смущение, подбодрил:

— Слушайте, я не полицейский, поэтому со мной можно общаться совершенно свободно. А если ваши подозрения найдут подтверждение, то я об этом скажу Анне Максимовне, уверен, ей будет очень важна ваша наблюдательность.

Тигран засмеялся:

— Нет-нет. Как раз я хочу, чтобы мои… подозрения… остались строго между нами. Видите ли, Аня не хочет, чтобы я вмешивался в ее семейную жизнь. И если она вам не сказала, а она, очевидно, не сказала, иначе бы вы знали и допрос строили иначе, значит не хочет, чтобы вы смотрели в этом направлении.

Детектив усмехнулся. Поднялся промозглый ветер, а покидая салон в одном свитере, он не надел ни шапку, ни куртку, и теперь ежился от холода. Спрятав руки в карманы джинсов, поднял плечи.

— Кхе-кхе… Я вас не допрашиваю, если что… Но вы правы, Анна Максимовна ничего не упомянула. А в направлении недовольных родственников в таких случаях мы смотрим по определению. Так что, поделитесь своими соображениями? Прошу прощения, что в салон не приглашаю, там довольно тесно из-за оборудования.

На самом деле Игорь не хотел «светить» Макса Александрова: это он был вольной птицей на вольных хлебах, а Макс ходил под погонами.

Тигран кивнул:

— Я понимаю… Можем пройти в мою машину…

Этот вариант Игоря тоже не слишком устраивал: через неплотно прикрытую дверь фургона откровения старинного друга заказчицы слышали и Макс, и Аделия. А это — кое-что.

— Давайте никуда не будем проходить, хорошо? — Игорь улыбнулся. — Так что, какие у вас соображения?

— У Ани не очень хорошие отношения с дочерями Ильи от первого брака. Особенно со старшей, Марией.

— Это которая дизайнер штор?

— Именно… Маша винит Анну, что та разрушила их брак с Анастасией, первой женой Ильи.

— А это так?

— Не совсем, Илья и Анастасия уже плохо жили к тому моменту, когда Илья познакомился с Анной.

— Но жили вместе?

— Да. И, конечно, в сознании девочки Анна стала разрушительницей брака… Отношения с мачехой так и не сложились. А тут еще и муж Маши, Леонид… — Тигран нахмурился, вздохнул: — Ох, Ани меня убьет…

Детектив прищурился:

— Так что там Леонид?

— Он считает, что распределение наследства несправедливое и подзуживает Машу. Та, в общем-то спокойная женщина, но Леонид говорит, что это имущество их детей, и Маша не вправе быть слабохарактерной, когда дело касается будущего детей.

— А откуда вы это знаете?

— Я присутствовал на недавнем юбилее Ильи, там как раз разразился жуткий скандал из-за этого. Маша обвинила отца, что тот обворовал своих внуков.

Игорь понимающе кивнул.

— А что Илья Ревель после этого скандала?

— Ничего. Он сказал, что это его имущество и его решение, которое он менять не намерен… Он, знаете, был довольно авторитарным человеком. Но, с другой стороны, другие такие состояния не делают.

Он докурил сигарету, отбросил ее щелчком, ловко попав в урну.

— А что младшая из дочерей, Светлана?

— У нее пока нет детей, но Маше она сочувствует и тоже на определенном этапе хотела оспорить завещание.

— Для этого разве были юридические основания?

— Если бы были, они бы уже инициировали процесс, — Тигран усмехнулся. — Завещание вступило в силу.

Игорь кивнул:

— Да… И все равно странно. Если завещание вступило в силу, то даже в случае смерти Анны Ревель, ее имущество отойдет по прямой нисходящей линии к ее дочери, Регине. Ни Марии, ни Светлане от этого пирога точно ничего не останется.

Тигран улыбнулся:

— Это если она умрет. А если ее признают недееспособной, то опекунами Регины станет кто-то из близких. И это, вероятнее всего, окажется именно Маша, как старшая, состоявшаяся. Ну, вы понимаете… Это прямой доступ к состоянию. Прямой, и не облагаемый налогами.

Тигран виновато улыбнулся, напомнив:

— Я только прошу, ни слова не говорите Анне о нашем разговоре.

Игорь в задумчивости стоял, по-прежнему втягивая голову в плечи и ежась на ветру.

— А как, интересно, они могут проделывать это все технически? У вас есть предположения? — она посмотрел на Тиграна. — Даже невероятные?

— Если только рассуждать в порядке бреда, то у Маши может быть ключ. А Леонид… Он очень похож на Илью. При определенном ракурсе и небольшом гриме, перепуганная женщина может его принять за умершего… Вы попросите у Ани семейные фото, сами убедитесь.

* * *

Аделия зевнула и стряхнула с колен крошки.

— И чего мы ждем?

Она грелась рядом с Максом, пила чай из термоса и только что доела печенье. Вечер определенно ей нравился, но хотелось бы провести его вдвоем, в уютной квартире. Она покосилась на Романыча и его напарника, прикорнувшего на заднем сиденье: этого, кажется, все устраивало и, отработав на объекте, он забрался в машину и почти сразу заснул.

Макс тихо засмеялся:

— Напомнить, кто нас втянул в эту историю?

— Если ты обо мне, то я не планировала бессонные ночи на страже сна Анны Ревель, — Аделия обиделась, шмыгнула носом. — Я думала, как-то без ночных бдений в автобусе все выяснится… А мы, кстати, сколько времени будем за ней вот так наблюдать?

Она наклонилась вперед, высунулась между сиденьем водителя и пассажирским креслом, на котором, удобно положив ноутбук на колени, устроился Макс. Экран ноутбука был разделен сейчас на девять равных квадратиков, шесть из которых были темными — в комнатах не горел свет, в двух других едва проступали тени от падающего из коридора света, и только одно окошко светило ярко — кухня. Там разговаривали Анна и Тигран.

— Вот так — ни сколько, — Макс изловчился и чмокнул Аделию в висок, — посидим пару часочков, посмотрим, как и что работает, и двинем.

Не оборачиваясь, он поднял руку и положил ладонь на шею Аделии и задумчиво погладил мизинцем около уха девушки. Капитан Александров говорил рассеянно, потому что взгляд был обращен на монитор. Посмотрев на Игоря, он уточнил:

— Записи же будете просматривать?

Романыч кивнул:

— Чего, запись идет, все видно-слышно?

Макс кивнул:

— Угу, все норм…

Он переключил камеру и увеличил изображение кухни, затем провел рукой по тачскрину и добавил громкости:

— Не знаю, Ани, — говорил Тигран. Они с Анной устроились пить приготовленный для Аделии, но так и не выпитый, чай. — Я боюсь, что ты себя загоняешь. Я понимаю, тебе тяжело. Илья… Он рядом с тобой и… наверняка ему очень больно видеть, что ты с собой делаешь.

— А он дело, кстати, говорит, — Игорь указал подбородком на монитор. — Как он тебе, Адель?

Девушка пожала плечами:

— Нормальный мужик, обаятельный. И по-моему влюблен в Анну. Давно и безответно.

Словно в подтверждение ее слов, Тигран положил свою руку поверх ладони Анны. Та осторожно высвободила руку.

Макс хмыкнул:

— В самом деле… Мне казалось, они давно знакомы.

— Вполне возможно. Анна говорила о том, что Тигран — ее старинный друг.

— Думаешь, между ними что-то есть? — Макс повернулся к ней.

— По крайней мере, с его стороны, есть симпатия. Это очевидно.

Макс какое-то время молчал. Тигран на мониторе тем временем очень нежно простился с Анной, поцеловав ей руку, ушел. Анна, проводив его, заперла дверь, вернулась в кухню. Села на свое место и, уронив голову на сложенные в замок руки, заплакала — камера ловила, как вздрагивали ее плечи, из динамиков доносились приглушенные всхлипывания. Из подъезда вышел Тигран, закурил на крыльце, а потом направился напрямую к фургону. Игорь хмыкнул:

— Похоже, у нас гости…

— Смотри, чтоб он тут лишнего не увидел, — предупредил Макс, сворачивая окна с камерами и переключая на текстовый документ, с которым якобы работал.

— Обижаешь… Тигран Гамлетович? — Игорь опередил мужчину, приоткрыв дверь салона, выглянул наружу. — Чем обязаны?

Тигран заметно смутился, услышав не только свое имя, но и отчество. Хмыкнул:

— То есть меня тоже «пробиваете»?

Романыч ослепительно улыбнулся:

— Нет, что вы, у меня нет таких полномочий. А вот список друзей и знакомых, данный Анной Максимовной, ест. И Тигран среди них один-единственный… Так чем обязаны?

Он вышел из салона, неплотно притворив за собой дверь. Аделии и Максу было все прекрасно слышно.

— Печку включай, околел я, — Игорь вернулся в салон, полез за своей курткой, накинул ее на плечи. И тут же вытащил из сумки термос. Сделал большой глоток. — Что скажете?

Макс наблюдал за удаляющейся фигурой Тиграна.

— Определенная логика в версии со старшей дочерью и ее ревностью есть, — он снова вывел камеры видеонаблюдения на монитор. — Вполне возможный сценарий и мотив. По идее надо выяснить точно даты и время, когда Анне Ревель виделся ее супруг и аккуратненько поузнавать алиби у домочадцев на это время.

Игорь хохотнул:

— Это кто ж мне даст аккуратненько алиби узнавать? Я теперь не под погонами, ты забыл?

Капитан Александров вздохнул:

— Я не забыл.

Вмешалась Аделия:

— А что, часто такое бывает, чтобы родственники мутили из-за опеки и доступа к финансам. Там же наверняка все не просто, под наблюдением. И на себя денежки не потратить. Или как?

Она переводил взгляд с Макса на Игоря и обратно в ожидании ответа. Первым заговорил Макс.

— Да как там особо проконтролируешь? Только если зарвутся и доведут подопечного до банкротства. И то… Недееспособный, он и есть недееспособный — ни пожаловаться при подозрении, ни обратиться в аудиторскую фирму. Тем более если речь идет о таком основании, под которое подводят Ревель.

— Шизофрения? — догадалась Аделия.

Макс кивнул.

— При таком раскладе еще затрагиваются интересы несовершеннолетней дочери, — напомнил Игорь. — Она уже взросленькая и вполне может куда надо обратиться.

Макс покосился на него:

— Это если она хоть немного проявит бдительность. А Мария с мужем ее знают с младенчества. Если нормальные отношения все эти годы были, то девочка даже в мыслях не допустит, что ее обманывают.

Тигран еще стоял на улице и говорил с кем-то по телефону, кажется, ругался. Сев в машину, с силой захлопнул дверь и рывком стартанул с парковки.

— Хм… горячий, однако, мужчина, — отметил Романыч, провожая взглядом его черную иномарку.

— Надо подумать, как проверить алиби Марии и ее мужа, — заключил Макс. — В конце концов, они вряд ли очень хорошо знают процессуальный статус детектива и совсем не знают содержание договора с Анной. Можно на это сослаться, чтобы хотя бы задать вопросы. А там уже дальше смотреть.

Анна тем временем, закончив плакать, вымыла посуду. Поговорила — очень коротко и почти дежурно — с дочерью, отправилась в ванную. Долго плескалась, дольше часа.

— Она там не уснула? — поинтересовался Романыч. — Что там можно час десять делать?

Он вопросительно посмотрел на Аделию. Та удивилась:

— Мне перечислить все возможные варианты?

— Ну, а почему нет, — Макс сладко зевнул, — нам все равно нечего делать.

Аделия закатила глаза. Выставив перед собой ладонь, стала загибать пальцы:

— Снять макияж, сделать пилинг. Набрать ванну с солями или пенкой. Вымыть волосы, нанести скраб, потом маску, потом пенку, потом уход… Масло на тело. Поухаживать за пяточками… — Аделия вошла во вкус, старательно избегая слишком интимных подробностей, оба мужчины смотрели на нее округлившимися глазами, как на инопланетянку. Девушка замолчала. — Что вас так удивляет? Красиво выглядеть — это серьезная работа. И она тем серьезнее, чем старше женщина.

Макс и Игорь переглянулись.

— Ты сейчас точно говоришь о женщине, которая недавно похоронила мужа, и уверяет, что видит его призрак?

Аделия осеклась. Пару часов назад Анна говорила ей о пустоте, которая сопровождает ее и поглощает. Страшные слова, как заноза, засели в сердце и даже сейчас не отпустили до конца, Аделия нет-нет, да поглядывала на Макса, будто опасаясь, что мужчина испарится. Она, примеряя эмоции Анны Ревель, с трудом могла представить себя «начищающей перышки», потеряй она любимого.

«А такого ли уж любимого?» — повисло в салоне машины невысказанным предположением.

Все трое посмотрели на монитор, в центре которого появилась Анна: полотенце на голове, банный халат плотно запахнут и завязан на крепкий узел. Женщина прошла в спальню, оставив распахнутой дверь. Потом, будто спохватившись, вернулась и захлопнула ее.

— Погоди-погоди, — Романыч коршуном подался вперед, — увеличь, что там она от нас прикрыла?

Макс уже открыл окошко с записью, сделал удачный стоп-кадр и приблизил изображение.

— Это свечи…

Аделия даже растерялась, услышав свой собственный голос:

— Это свечи, — она посмотрела на Макса. — Анна Ревель принимала ванну при свечах.

Капитан Александров задумчиво чесал подбородок.

— Н-да, — прошелестел, озвучивая его мысли Романыч, — безутешная вдовушка на максималках, эта ваша Анна Ревель.

— Но с другой стороны, — рассуждала Аделия, — она мужа похоронила полгода назад, ей что теперь, в монастырь пойти? Почему она не может принимать ванну при свечах?

— Может, кто ж спорит. Вопрос в другом — может ли женщина в состоянии тревожности и депрессии, когда то и дело видит своего умершего супруга, наслаждаться романтическим вечером при свечах? Это ты мне скажи, у тебя же диплом психолога.

* * *

Мягкая, расслабляющая музыка.

Капелька лавандового масла на запястья.

Удобная пижама.

Анна надеялась, что все это сыграет в ее пользу и она быстро уснет. Выпив традиционное в последние месяцы успокоительное, она отправилась в постель.

Пустая квартира нервировала ее. Но еще больше нервировало сознание, что за ней наблюдают. Анна автоматически делала красивое лицо, двигалась словно перед камерой, старалась грациозно сесть. Это происходило непроизвольно — вести себя, словно она была одна в квартире, Анна не могла.

Было неуютно.

«Надо было позвать кого-то из девочек», — подумала, натягивая одеяло до подбородка и поглядывая на дверь. Женщина не стала гасить свет. Мягкие тени, которые отбрасывала мебель, делали дом уютнее, заполняя пустоту.

«Зачем я разоткровенничалась с Аделией? Теперь детективы будут думать, что я — экзальтированная богачка, которая мучается от скуки и всячески привлекает к себе внимание».

Мысль, что о ней будут думать в таком ключе, позабавила. «Неужели мне еще не все равно, что обо мне думают?». Аделия удивилась, что у Анны нет подруг. В самом деле — почему? Анна была общительной, всегда в центре внимания. Но потом как-то связи ослабели, желание встречаться — тоже. Анна стала пропускать общие вечеринки и не отвечала на звонки, сосредоточившись на тех, кто всегда был рядом.

Несмотря на свой возраст, Анна Ревель не помнила, чтобы жила когда-то для себя, в ее жизни всегда был кто-то, кто управлял ею, указывая, что Анне хорошо, а что — нет. Сперва это был отец, потом — старший брат. За ним — Тигран. И вот Илья.

Но с Ильей ей было уютно. Наверно, по этой причине сейчас так тяжело. Анна вздохнула и прикрыла глаза — успокоительное начало действовать, женщина намеревалась побыстрее заснуть.

«Завтра заберу Регину, поедем с ней отдохнуть, — решила Анна. — Хотя бы на пару дней. Можно в Казань. Или Дербент. Я сто лет хотела съездить в Дербент».

«Ну и куда вы, две женщины, поедете, — возник в голове голос Ильи. Анна даже усмехнулось, так натурально вышло. — Это в конце концов опасно, ищи там вас потом по отдаленным аулам, в гаремах незнакомых горцев».

Он бы так и сказал «в гаремах незнакомых горцев», словно в гаремах знакомых горцев искать приятнее. Он бы никуда не отпустил, ни в какую Казань и тем более Дербент. Илья был разумным и в меру подозрительным мужчиной. С чувством юмора. Довольно властный при этом и как говорят «себе на уме». С первой женой они жили плохо, после развода так вообще не виделись почти. Зато дочерей он вырастил в строгости, людьми стали, а не мажорками. Анна вздохнула — Регину ей теперь воспитывать одной, хорошо бы не избаловать.

Мысли текли одна за другой. Воспоминания об Илье переплетались с сегодняшним днем и планами на завтра. Боль, колючим комком поселившаяся в груди, постепенно отступила, освободив место немного тупому спокойствию, упертому и плотному, словно ватное одеяло. Внутри стало тепло.

Анна засыпала.

Ей снилось, как они поехали на море три года назад, катались на катере, купались в бассейне с голубой водой и бродили по пропахшим специями улочкам. Только Регина оказалась старше, оказалась такой, как сейчас. И странный отель, они в нем не останавливались прежде. И вид из окна — не зеленая Анталья, а белоснежная Греция. Анна вздрогнула — это не та поездка, которая случилась. Эта та, которая не состоялась.

Острая боль в груди мгновенно ожила, пронзила сердце и легкие, сжало их, выпуская воздух. Стало нечем дышать. Анна резко села.

Свет в квартире не горел.

Перевела дыхание и посмотрела на часы: двенадцать часов сорок восемь минут. Она проспала около часа.

А напротив нее сидел Илья и в упор на нее смотрел.

— Илья! — женщина шумно выдохнула, убрала с лица волосы. — Ты меня пугаешь… Я прошу, не приходи ко мне больше. Иначе я не выдержу, я сойду с ума. Подумай, что тогда будет с Региной? Она же останется совсем одна!

Илья молчал. А потом встал и вышел из спальни.

— Илья! — Анна вскочила с кровати и побежала за мужем. — Не мучай меня. Скажи, что ты хочешь…

В квартире стояла тишина. Никакого Ильи не было. Только в белом лунном квадратике на столе стоял пузырек с ее успокоительным. Она точно помнила, что убрала его в шкаф.

Отшатнувшись, Анна ударилась спиной о дверной косяк и закричала.