Совершенный мир

Евгения Лопес (2024)

Давным–давно все люди жили на одной материнской планете. Правил ими старый король, у которого были сыновья-близнецы — Орез и Одам. Когда пришло время передавать власть, обнаружилось, что предлагаемые братьями программы дальнейшего развития — абсолютно разные. Тогда в космосе были найдены две пригодные для жизни планеты, на одну из которых отправился вместе со своими последователями Орез, на другую — Одам. Сторонники Ореза назвали свою планету Церра. И вот, спустя сорок тысяч лет, в наше время, потомки Ореза нашли Планету своих кровных братьев. На Церре был объявлен конкурс, победители которого получали право изучить Планету. Эзет, 25-летний специалист по геофизике, принимает участие в конкурсе, но занимает лишь второе место. Однако через несколько месяцев приходит известие, что победитель, опередивший его и ставший участником космической экспедиции, погиб. Эзету предлагают продолжить исследования вместо него. Что ждет молодого церрянина на странной Планете потомков Одама?

8

Эзет огляделся. Обстановка каюты была выполнена в стиле, привычном для церрянина: капсула для сна с прозрачной крышкой, меню снов и отчетным экраном, сообщавшим по утрам количество и продолжительность фаз отдыха; робот-уборщик в углу, пока выключенный; зеркало с функцией выбора комплектов одежды; на иллюминаторе — панель регулировки цвета и степени затемнения. Если бы не оригинальный «пейзаж» в виде поверхности незнакомой планеты за окном, подумал он, можно было бы решить, что находишься в обычной церрийской квартире…

Он разобрал сумку, настроил центральный жилой пульт управления на свой голос, распорядился увеличить температуру в помещении на полградуса, почистить одежду в шкафу и разбудить его завтра в семь утра. До встречи в гостиной, назначенной Ясом, оставалось еще 20 минут. Он подошел к иллюминатору, чтобы получше разглядеть Планету.

Близкая, огромная, она величественно вращалась — словно шевелилось гигантское, массивное живое существо. Вздыхали, испуская тяжелый, дымчатый белый пар, мощные океаны. Сияние огней теплыми островками разливалось по буро-зеленым материкам. Это была Жизнь — в самом грандиозном и великолепном из ее проявлений…

В нем всегда, с самых детских лет, жило глубокое, искреннее восхищение Жизнью во всех ее формах — от самой простейшей клетки, умеющей дышать, от самого слабого, тонкого зеленого ростка, пробивающегося сквозь землю, до млекопитающих — многоуровневых молекулярных биохимических систем, безупречная «конструкция» которых позволяла сложнейшее функционирование. На одной из мириадов планет когда-то зародилась и развилась жизнь — уникальность и значимость этого явления вообще, наверное, никогда не в силах будет до конца осознать человеческий мозг. На крошечной песчинке громадной, необъятной Вселенной, среди бесконечного мрака и пыли — Жизнь, словно гимн свету и радости…

Люди стали вершиной эволюции живых существ и получили в дар от Природы способность к отвлеченному сознанию. Так как же они используют этот дар? Вместо того, чтобы трепетно беречь свою единственную на много Галактик планету, это хрупкое, нечаянное совершенство, уничтожают его в пылу удовлетворения жестоких требований своих инстинктов…

На Церре природные богатства считаются величайшей ценностью и тщательно оберегаются как законодательно, так и фактически. Что происходит на этой Планете, он, Эзет, уже знает со слов господина Атава. Разумеется, ему еще предстоит многое изучить, разумеется, он не собирается принимать никаких решений о судьбе планетян без тщательного объективного анализа экологического состояния. Но сама мысль о бездумном потреблении ресурсов крайне огорчает его своей очевидной недальновидностью и неразумностью…

Он глубоко вздохнул, словно стряхивая с себя налет размышлений, и, развернувшись, зашагал в гостиную.

Яс был уже там. Он расположился на диване в центре, кивнул Эзету и жестом указал на место рядом.

Через минуту в гостиной появилась и Айни.

Это была невысокая, миниатюрная изящная девушка, с длинными светло-каштановыми волосами, волнами спадавшими ниже плеч, густыми ресницами и глазами редкого, необычного золотистого цвета — словом, очень красивая внешне. Однако в ее фигуре, походке, манере держаться едва уловимо ощущалась какая-то обреченность, тоска; может быть, такое впечатление создавали поникшие плечи, а возможно, осунувшееся лицо и бесцветный, рассеянный, словно расфокусированный, взгляд.

Она медленно подошла к Эзету и протянула ему маленькую узкую ладонь.

— Привет. Я Айни.

— Эзет, — представился он, пожимая руку.

— Приятно, — без улыбки произнесла она, и пройдя дальше, уселась в кресло чуть поодаль.

Яс внимательно посмотрел на нее.

— Ты как? — спросил он; вопрос прозвучал с некоторой ноткой сочувствия.

— Нормально, — отстраненно ответила она.

Яс чуть-чуть, едва заметно покачал головой с выражением явной досады, но продолжать разговор не стал, и, взяв пульт, включил экран, на котором появилось изображение одной из новостных планетных программ. Эзет повернулся к экрану: было очень интересно увидеть, как живет Планета.

Ему не понадобилось много времени, чтобы прийти в состояние ужаса и отвращения, очень неприятное и непривычное, поскольку на Церре он не испытывал такого никогда. На кадрах репортажей поочередно мелькали взрывы, разрушенные города, жалкие оборванные люди — взрослые и дети, самолеты, сбрасывающие бомбы, ракетные установки, лица каких-то высокопоставленных деятелей, явно неуравновешенных, краснеющие и злые; демонстранты на улицах, кричащие, дерущиеся с полицией; карты распространения эпидемий, наводнения, ураганы, сносящие здания, крушения и аварии. Шокированный парадом всех этих жутких зрелищ, он непроизвольно потрясенно выдохнул:

— Да как же они там вообще еще живы?!

Яс усмехнулся.

— Хороший вопрос. Сам постоянно им задаюсь. Полагаю, только засчет беспорядочного размножения, — и добавил с откровенной, нескрываемой ненавистью и презрением: — У них практически нет разума. Это просто звери. Дикие звери. Даже слово «животные» делает им слишком много чести. Попасть туда — все равно, что зайти в клетку с дикими зверями.

— Ну, не совсем, — тускло возразила Айни. — Дикие звери не разговаривают.

— А эти — лучше б и не разговаривали, — брезгливо фыркнул Яс. — Вываливают наружу все установки своего подсознания, косные, уродливые, убогие… Впрочем, продолжим позже. Переключаю на связь с ВПС.

Экран на секунду погас, вспыхнул вновь, и присутствовавшие увидели один из кабинетов здания ВПС на Церре. Несколько советников во главе с Атавом сидели за длинным столом. Они приветливо улыбались.

— Добрый день всем. Господин Эзет, как Вы добрались?

Участники экспедиции поздоровались в ответ.

— Спасибо, прекрасно, — отозвался он.

— Как самочувствие?

— Мы в порядке, — отчитался за всех Яс.

Эзет заметил, что Айни старательно подобралась, выпрямила плечи, сосредоточилась. Девушка, по-видимому, не хотела, чтобы ВПС знал о ее истинном состоянии.

— Мы очень рады, что у вас все хорошо. Господин Яс, напоминаем, что Ваш доклад запланирован через два дня.

— Да, я буду готов.

— Вам еще не удалось прийти к согласию относительно судьбы Планеты?

— Пока еще нет.

— Будем надеяться, что после доклада о состоянии общества на Планете единое решение будет принято достаточно оперативно.

— Мы приложим для этого все усилия.

— Хорошо, — кивнул Атав. — Ну что ж, тогда всего доброго и до встречи через два дня.

— Да. До свидания, господа.

— До свидания.

ВПС отключился. Айни расслабилась, обессиленно распластавшись в кресле. На экране снова замелькали новостные сюжеты, уже из другой страны и на другом языке, но суть их не изменилась: все те же войны и катастрофы. Яс отключил звук.

— Знаешь, Яс, — задумчиво сказала Айни. — По-моему, к ним (она кивнула головой в сторону экрана), нельзя применять те же критерии, что и к церрянам. Им живется намного тяжелее. БОльшая часть наших проблем была решена с изобретением пищевой таблетки. У них ее нет. Поэтому им приходится добывать множество составляющих, чтобы обеспечить организм необходимыми веществами.

— Это верно, корень огромного количества их бед действительно в этом. Но отсутствие пищевой таблетки не может служить оправданием. В начале эволюции у них был такой же разум, как и у церрян. Что мешало им направить его усилия на ее создание? Ты думаешь, что если вот сейчас мы дадим им технологию производства таблетки, то они радостно организуют его, накормят всех и наступит всеобщее благоденствие?

— Да, именно так я и думаю.

— Ты ошибаешься. Будет еще хуже. События могут развиваться по 2 сценариям. Либо власть имущие просто запретят таблетку, поскольку она создаст угрозу их собственным личным ресурсам. Либо начнется такой передел глобального рынка на всех этапах процесса, от стадии сырья до стадии готовой продукции, что Планету захлестнут еще более жестокие войны. Ничто не сможет преобразить к лучшему мир, в котором нет разума. И я собираюсь доказать это. В своем докладе.

Айни слабо улыбнулась.

— Хорошо. Я буду очень внимательно слушать твой доклад, — она поднялась из кресла. — А сейчас я — спать. До завтра.

— Спокойной ночи.

Айни вышла из гостиной.

Яс посмотрел ей вслед сожалеющим, сокрушенным взглядом.

— Все-таки фенилэтиламин — страшная штука. Разум отключает напрочь.

— Фенилэтиламин? — удивился Эзет. — Здесь кто-то в кого-то влюблен?

— Айни и Изгер. Поэтому она в таком состоянии. Я не осуждаю, тем более, что Изгер был моим другом. Но факт есть факт — объективной она сейчас быть не может.

— Подожди-подожди, — Эзет сделал останавливающий жест, словно пытаясь замедлить собственные мысли, чтобы осознать неожиданную новость. — Так они что, знали друг друга раньше? Тестировались в базе знакомств?

Яс устало вздохнул.

— Да в том-то и дело, что нет. Познакомились на объявлении результатов конкурса, сразу очно. А здесь их обоих и накрыло, взаимно. Они оторваться друг от друга не могли. От ВПС мы, конечно, скрывали. По счастью, исследованиям это не мешало. Но ты представляешь, сколько теперь ее мозгу требуется времени, чтобы наладить нормальную работу? Она ужасно себя чувствует. В первые дни после гибели Изгера я вообще боялся, что она что-нибудь с собой сделает.

— Это очень плохо, — неодобрительно покачал головой Эзет. — Допустить инстинктивную страсть, не зная даже, подходит ли тебе этот человек? Абсолютно неразумное поведение.

— Согласен, — кивнул Яс. — Я ж и говорю, фенилэтиламин — штука страшная. Врагу не пожелаешь… Ладно, пойдем тоже по каютам. Поздно уже.

Эзет вернулся к себе, но сразу лечь спать не смог. Опустился в кресло, ощущая растерянность от всех впечатлений этого вечера. Решить судьбу целого человечества — и так невероятно сложная миссия, а тут еще фенилэтиламин…

На Церре каждому школьнику известно, чем опасна такая неразумная любовь. Рептильный мозг, отвечающий за инстинкты, выполняет свои задачи, но никогда не заботится о последствиях. Локальная задача инстинкта размножения — оставить потомство. У него свои — животные — критерии подбора пары: на основе внешности, манеры поведения. И без контроля разума человек может увлечься, утонуть во влюбленности…

Ловушка заключается в том, что фенилэтиламин по определению не может вырабатываться долго — не более трех лет. И если за это время создалась семья, а тем более появились дети, начинается тяжелое «расхлебывание» последствий безумства…

Партнеры обнаруживают, что не имеют ничего общего — ни ценностей, ни увлечений, ни планов. Их подсознательные установки радикально разнятся: что правильно для одного, нелепо для другого. Они не интересны друг другу, не понимают друг друга, не слышат. В совместную жизнь входят взаимные упреки, обвинения, разочарования…

Чтобы избежать такого развития событий, каждый церрянин, которому на уроках объяснили этот механизм, обязательно разумно планирует свою личную жизнь, подбирая партнера со схожей картой нейронных связей в Бюро Знакомств. И семьи живут долго и счастливо. Ведь им не приходится разъяснять или навязывать друг другу неприемлемые убеждения — их представления о мире совпадают изначально. Да, в таких отношениях обычно нет пылкости и жарких эмоций, но зато есть взаимное уважение и спокойное, комфортное существование, не омраченное ссорами.

Конечно, и на Церре, хотя и крайне редко, случается, что инстинкты парализуют разум, и людей, толком не узнавших друг друга, ослепляет страсть. Но инстинктивное поведение считается на Церре постыдным. В лучшем случае таких влюбленных снисходительно жалеют, в худшем — осуждают и советуют процедуру корректировки нейронных путей. Поскольку окружающим ясно, что несчастные заведомо обрекают себя на разбитую жизнь и долгие страдания…

Конечно, ему, Эзету, жаль Айни. И непонятно: ведь, судя по победе в конкурсе, она очень умная девушка. Как же с ней могло произойти такое?..

Расстроенный, он даже не стал выбирать себе что-нибудь приятное в меню снов, решив, что после таких неоднозначных ощущений мозгу необходимо отдохнуть полностью. Установил предельное затемнение иллюминатора, улегся в свою капсулу и вскоре заснул.