Разбитое небо

Евгения Михайлова, 2023

Лара сама растила любимого младшего братишку Артура и впала в глубокую депрессию, когда мальчик погиб. Год спустя, с огромным трудом выбравшись из трясины своего горя, Лара решила, что расследование дела, которое так и осталось нераскрытым, необходимо довести до конца… В этом ей помогают неравнодушные люди – старые и новые друзья, а также частный детектив Сергей Кольцов. Давняя история постепенно обрастает подробностями, сплетается с новыми трагедиями и драмами, рвет сердце… Но даже такой мучительный путь к правде предпочтительнее вязкого безразличия, в котором едва не утонула Лара… Высокий профессионализм и блестящий литературный талант Евгении Михайловой очаруют любого читателя. Ее романы уникальны, они переворачивают душу и заставляют чаще биться сердце. Она мастер социального детектива, в ее остросюжетных романах находят отражение самые актуальные проблемы современного российского общества.

Часть третья

Мать

Сергей и Надя ушли, и вскоре позвонила Катя.

— Ну что? Как они тебе? — выпалила она. — Тебе не показалось, что это мошенники? Он корчит из себя ковбоя на выпасе, а она вообще похожа на хитрую и наглую дуру. Какие это детективы?!

— Катя, — потрясенно произнесла Лара. — Ты следила за ними? Ты во дворе, что ли?

— Конечно. А ты думала, я все пущу на самотек? Танька мне сказал, когда они к тебе приедут. А я примерно в это время через день отпрашиваюсь. Мне типа нужно домой — приготовить сложное диетическое блюдо для сына. Гастрит я ему придумала, прости меня, Господи. А сама еду сюда.

— Что-то немыслимое, Катя. Может, поднимешься, кофе выпьешь? На улице же такая метель. А ты, получается, сидишь в машине часа четыре, не меньше. И что это за чушь насчет мошенников? Как ты до такого додумалась?

— У меня кофе в термосе. И надо мчаться на работу. А насчет мошенников не я додумалась. Люди в интернете только об этом и пишут. И не только нормальные люди, но и козлы, которые должны мошенников ловить. Они вместо этого всех предупреждают: к вам идут мошенники, будьте осторожны. Своими глазами читала в главных новостях. Звонят такие очаровашки или прямо на дом являются. Представляются кем угодно — работниками ЖКХ, какой-то инспекции, прокуратуры или ФСБ. Или вот как у тебя — частными детективами. В курсе какой-то проблемы человека. Даже документы показывают. Человек открывает рот… А через час уже зомбирован полностью. Просто выполняет команды. И не только переводит куда-то все свои деньги, но через какое-то время обнаруживает в телефоне сообщения, что он набрал кредитов на миллионы. И их тоже отправил неизвестно кому.

— Упоительные истории. Как хорошо, что у меня нет миллионов. Спасибо, не знала. Но я не зомбирована. Пообщались нормально. Они все понимали. Девочка, посмотрев мои фото и видео, даже плакала. И кричала нам, что нельзя тратить время на поиски каких-то доказательств вины Георгия. Нужно срочно его схватить и выбить признание. Или просто заказать, чтобы грохнули. Ей понятно, что это он — убийца.

— Серьезно? Так это же наш человек. Надеюсь, вы согласились? Я в доле на киллера.

— Моя ж ты дорогая. Мы решили по закону и суду.

— Хорошо, не спорю. Но я все равно в деле. Учти, раз в два дня меня отпускают на несколько часов по причине гастрита сына. Могу помочь машиной, руками, просто припереть твою родню к стенке.

— Спасибо. Посоветуй мне прямо сейчас. Не могу решить: мне поехать к Вере сегодня или подождать, пока Сергей найдет какую-то зацепку, чтобы ею припереть ее, как ты сказала, к стенке?

— Я считаю, надо подождать. Вообще не советую оставаться с ней один на один. Решишь, возьми хотя бы меня. Я, кстати, вчера ей позвонила. Просто спросила, как дела, не нужна ли медицинская помощь. Злая она как сволочь. Промычала насчет того, что собирается к тебе явиться.

— Да что ты… Хорошо, что предупредила меня.

— Лара, только не пускай ее в квартиру. Ни за что не пускай! Лучше вообще не открывай. И сразу звони мне, Тане или хотя бы своим детективам.

— Да, поняла. Разведчица ты моя распрекрасная.

— А то!

Лара знала свою мать. Маниакальные идеи Вера доводила до конца. То есть до абсурда. Не без допинга, конечно. Когда раздался звонок в дверь, Лара положила в карман телефон и подошла к двери. Нажала кнопку видеокамеры. Прямо перед ней на мониторе появилось красное, потное лицо матери. Она нажимала на звонок много раз, потом просто держала его не отпуская. Вера постарела, поседела, была растрепанной, запущенной, в каком-то жутком незнакомом пальто. С помойки, что ли? Лара смотрела на нее довольно долго. И так выглядит деградация: с этим враждебным выражением затравленного, загнанного зверя. Это несчастье. И что самое ужасное — это родное несчастье. Его не смоешь с себя, как грязь с белых сапог. У Лары и нет белых сапог. Она и себя-то ни в чем не оправдала. И не ей, наверное, обвинять эту бывшую девочку-подростка, которая родила своего главного врага. Ту девочку сожгла дотла ее бесконечная заброшенность и ненужность никому. Тлеющие угли судьбы она заливает водкой.

Впервые за восемь лет Лара смотрела на мать без подозрительности, страха и ненависти. Артуру Вера уже не сможет навредить, а всем остальным больше не опасна. Лара вернулась в комнату, положила в карман халата бумажник и карту. Написала крупно на бумажке ПИН-код и открыла дверь. Вышла в коридор и плотно прикрыла дверь за собой.

— Здравствуй, Вера. Извини, не могу тебя пригласить. Давай сразу проясним: здесь живу я. Это дом мой и Валентины. Мы так надеялись, что он будет домом и для Артура. Мы с тобой по разные стороны нашей общей клетки. Но мы связаны одним горем. Не спрашиваю, осознала ли ты его. Оно есть, в состоянии ты это понять или нет. Но сюда ты не войдешь.

— Что ты такое несешь, — уставилась на нее Вера больными, слезящимися глазами. — С кем ты тут живешь? С покойниками?

— Не продолжай. Я ничего не собираюсь тебе объяснять. Слишком поздно и уже, наверное, совсем бессмысленно. Но если тебе нужна помощь, ты пришла по адресу. Вот, возьми. Это все мои наличные. Это карта, на бумажке ПИН-код. У меня есть еще одна.

— Это все мне? С чего это ты так расщедрилась или откупиться хочешь?

— Да нет. Просто вспомнила фото двух девочек. Одна держит на руках другую. Стало страшно и больно за обеих. Звони, если что. И попроси Катю, чтобы проверила, что у тебя с сердцем. Губы синие. Возьми такси.

Лара просидела до самой ночи неподвижно, не отбиваясь от атак самых болезненных и ярких воспоминаний. Потом позвонила Андрею и сказала:

— Помоги. Я жду.

И бог с нею, с разодранной кожей.

Нина

Умение правильно наложить макияж и выбрать одежду для каждого случая в жизни Нина считала главной задачей женщины. Кто-то может сказать, что ей не хватает чувства меры. Нина знает этих лицемерок с их скучными правилами под порядковыми номерами: как ничем не выделяться из общего ряда представительниц так называемой элегантности и светскости. Но у нее свой свод законов: как умело спрятать или приглушить свои недостатки и ярко выделить достоинства.

Нина разглядывала свое лицо после часа работы над ним со всех сторон в нескольких зеркалах, одно из них — с большим увеличением. Нине не просто нравилось, как она выглядит. Она всегда считала свое лицо необычным и породистым. И до сих пор вполне обходится без пластики, только иногда подкалывает ботокс и, конечно, регулярно ездит на массаж. Да и фигура у нее женственная и в то же время крепкая, устойчивая. Ее цель — чуть откорректировать образ собственной индивидуальности, чтобы приблизить его к общепринятым стереотипам красоты.

У Нины крупный нос с горбинкой, большие карие глаза чуть навыкате, слишком тонкие губы. Все это говорит о врожденном аристократизме и восточных корнях. Отец Нины, Вартан, — не последний бизнесмен в Армении. Он требовал, чтобы дочь всегда хорошо выглядела, и присылал ей деньги только на одежду и уход за собой. У нее хорошие, немного волнистые каштановые волосы ниже плеч. Они всегда тщательно уложены, так, как будто вообще не уложены. Просто так растут. В этом Нина никогда не уступит тупому совковому правилу: женщина за тридцать, не говоря уже о женщине за сорок, непременно должна делать стрижку типа мальчиковой и сиять безобразно бритым затылком. Такие навязчивые советчицы совсем не соображают, как жалко и убого они выглядят со стороны. Эти лица, лишенные естественного украшения женщины. Бесполые существа, которым ничего не остается, как прятать суть женщины под одеждой до подбородка.

Нине очень бы пошли старинные бальные платья, как любой аристократке. Но она и сейчас создает для себя их современные варианты. Это непременно большое или очень большое декольте, открывающее ее полную грудь чуть ли не до сосков. Она не сомневается, что многие сплетничают, будто у нее импланты. Все от зависти. Просто надо питаться нормально, а не таскать гири в спортзале. Под любую одежду Нина носит жесткий корсаж. Любая может сделать так свою талию тонкой, а живот плоским.

Нина нанесла на губы третий слой красной помады третьего оттенка. Провела по ним кисточкой с блеском. Надела темно-синее платье с декольте номер один. Декольте два и три соответственно ниже. Как язвительно ей сказала однажды завистница: «Эти твои декольте до пупа… Не дует?» Нина только презрительно улыбнулась, а могла бы ответить: «Главное, чтобы ты не простудила свои жировые пятна на костях. Можно пуховым платком повязать». Но не стала так опускаться.

Нина сделала один звонок. Затем надела роскошное кашемировое пальто терракотового цвета, вышла из дома, осторожно прошагала до черного «Мерседеса» в узких коричневых лодочках на танкетке. Она звонила секретарше компании, в которой работал Андрей. Дом, в котором была их бывшая общая квартира, принадлежащая сейчас ей одной, в двух кварталах от его работы. Он вышел двадцать минут назад. Она быстро его догонит и проедет до его нового дома. Просто посмотреть, не нашел ли он себе кого-то еще. С этой Ларой — катастрофой — вроде все. Может, получится как-то устроить нечаянную встречу. Типа случайно тут оказалась, дальше по ходу. Нина ни на минуту не сомневалась, что вернет мужа рано или поздно, как только приложит усилия. Лишь поэтому она до сих пор одна, несмотря на восточный темперамент. Кто-то постоянно подворачивается, есть и очень выгодные варианты, они в основном от папы, который требует от нее выйти замуж и устроить свою судьбу с «настоящим мужчиной», каким он никогда не считал Андрея. Но Нину по-прежнему до стона и почти физической боли тянет к неверному мужу. Он для нее все еще вне конкуренции на фоне других, таких обычных, что их можно менять каждый день и не замечать этого.

Нина быстро нагнала машину мужа, дальше ехала не спеша, на безопасном расстоянии. Было уже поздно, дорога пустынная, небольшая метель успокаивала и мягко прятала недостатки и безобразную черноту самой земли. Это было похоже на кадры французского фильма о любви. Женщина едет в темную страстную ночь не для того, чтобы догнать своего мужчину. Ей достаточно не выпускать его из виду. А мужчина уверен, что оставил ее позади, в прошлом, и пока не догадывается о том, что, убегая от нее, он на самом деле стремится ей навстречу. Если ей хватит терпения и мудрости, она дождется самого главного момента. Он вдруг все вспомнит и поймет. Он задохнется от тоски и сожаления. И позовет своего самого близкого человека, единственную родную душу на свете, которой не найти замены.

Так, вполне комфортно, в приятном задумчиво-элегическом настроении Нина доехала до нового дома Андрея. Остановила машину на небольшом расстоянии за углом ограды. Тут был хороший обзор. Андрей выйдет, откроет ворота, поставит машину на стоянке во дворе, дойдет до своего подъезда. После этого Нина еще немного подождет: она посмотрит, как загорится свет в его квартире. Как за желтыми окнами, на которых так и не появились шторы или жалюзи, будет передвигаться его такая знакомая до мелочей фигура. Если Андрей выйдет на балкон покурить, она увидит его лицо. Его удивительное, неповторимое лицо. Нина даже отсюда способна если не рассмотреть, то почувствовать, что это лицо печальное, иногда даже угрюмое. Это так обнадеживает… Он один, ему тяжело. Он лишен заботы. Он не может не думать о том, какой светлой, уютной и теплой была их жизнь совсем недавно. Нина дождется, пока он уйдет в глубь коридора, там ванная. И последним аккордом этой условной встречи станет его обнаженное тело, его запах, прикосновение его сильных рук… Это всегда оживает в ее воображении перед тем, как она отправляется в свою одинокую жизнь. Она увозит с собой жгучее желание, истребить которое невозможно. Дома выпьет пару бокалов шампанского и будет долго вспоминать каждую секунду этого вечера.

Но… что это? Андрей уже протянул руку, чтобы открыть ворота, но тут ему позвонили. Он, кажется, сказал только одно слово. Но стремительно бросился к машине, сел в нее и развернулся в обратном направлении. Что это? Сейчас ночь, начало первого. Что-то случилось? Авария на работе? Несчастье с кем-то из родственников? Или что… Нина, конечно, поехала за ним.

Через пятнадцать минут она с ужасом поняла, что они приехали к дому Лары. Той самой катастрофы. Она же вроде заперлась давным-давно, бросила работу и то ли с ума сошла, то ли вообще подыхала после того несчастья. Андрей точно за все это время ни разу к ней не приезжал. Что изменилось? С какой стати?

Андрей вбежал в подъезд. Окна в квартире Лары были освещены, но шторы задернуты. Хорошо, что они тонкие, вероятно, из шифона. Нина рассмотрела два силуэта. Мужчина и женщина вошли в комнату из коридора. Они обнимались. Они так припали друг к другу, что из груди Нины вырвался хрип. Она не знала, сколько времени там сидела. Она только смотрела горящими или сгоревшими глазами, как эти двое практически не отрываются друг от друга. Потом огромным усилием воли заставила себя шевельнуться. Трясущимися руками достала из бардачка флягу с водкой и жадно сделала несколько глотков. Она должна на время погасить эту бешеную ненависть и жажду мести. Иначе взорвется и не доедет живой. А ей нужна не только жизнь, но и силы. Потом точно вспомнит, что говорят о холодной мести.

Нина останавливалась, чтобы выпить водки, еще несколько раз. Дорога по-прежнему была пустынной.

Перед своим домом она вышла из машины, поскользнулась на расчищенной дорожке и упала. Стала неуклюже подниматься, охнула из-за резкой боли в колене. Сняла туфли, отбросила их в сторону и похромала домой в тонких чулках. Вошла в холл, посмотрела в зеркало и впервые пришла в ужас от собственного воспаленного, отекшего лица. Она не узнавала себя. Как же он посмел так ее оскорбить! Как же она могла так унизить себя!

Нина, не снимая пальто, вошла в кухню, открыла бар-холодильник, достала ледяную бутылку водки и пила из горлышка, пытаясь залить все свое чертово сознание, пулеметный стук обезумевшего сердца. Кажется, стало легче, но вдруг подстреленной волчицей завыла женская бесконечная обида. С этим вообще невозможно оставаться одной. Нина нажала вызов контакта — «Никита, охранник». Тот недовольно ответил.

— Никита, поднимись, пожалуйста, ко мне. У меня тут ЧП.

Она бросила на пол бутылку, сознательно наступил на один осколок, рядом со ступней растеклась кровь. Нина открыла дверь, держась за стену.

— Что у вас? — спросил Никита.

— Понимаешь, я только что вернулась с важного свидания. Очень замерзла, решила сразу выпить водки, чтобы не заболеть. А бутылка выскочила из рук, я поскользнулась, упала и повредила колено. Очень больно, боюсь, что перелом.

— Вызвать «Скорую», что ли?

— Нет, не нужно. Посмотри сам. Ты же в армии служил, знаешь, как оказать первую помощь.

— Да что я могу. Вроде надо дернуть, если заорете, то перелом. И тогда по-любому надо «Скорую».

— Ты не понял. Мне не нужна «Скорая». Помоги мне.

Нина втащила за собой в кухню рослого флегматичного парня двадцати шести лет. Он собрал осколки, вытер тряпкой пол. Нина налила ему стакан коньяка. Он с интересом посмотрел на нее. До него что-то стало доходить. Она отдалась ему на этом влажном полу, даже не сняв пальто. Ничего не почувствовала, кроме механического вторжения. Но, по крайне мере, это были тяжесть и напряжение мужского чистоплотного тела. Это не позор вечной брошенности. Она точно не была противна мальчишке. И боль в колене прошла.

Нина проводила своего первого любовника до входной двери и вместо прощания сунула ему в карман несколько крупных купюр. Ей больше нечего терять. Бездна унижения уже не станет глубже.

По коням!

Татьяна приехала в адвокатскую контору мужа. Она так и называлась: «Калинин». Слава разрешил ей присутствовать при отчете детективов.

— Только с условием: Кате рассказывать лишь то, что именно для нее я выберу. Она слишком входит в роль агента 007. Вы обе с этими слежками длиною в год немного подвинулись. Без обид. Просто сейчас надо оставаться на позиции наблюдателей. Сейчас время профессионалов. Никаких утечек.

В предбаннике кабинета Славы сидела его помощник — секретарь Юко. Она — экзотика в самом изысканном варианте. Юко — чистейшая японка, прямо из Токио, где уже получила юридическое образование. Ее имя в переводе значит «дитя ночи». У Юко удивительная идея — изучить и сравнить юриспруденцию разных стран, проанализировать особенности в диссертации. Прийти к выводам о степени зависимости и независимости правосудия от власти, режимов, демократических традиций или их отсутствия.

Слава был страшно польщен, когда она ответила на его объявление в интернете о вакансии помощника — секретаря адвоката по уголовным делам. Она прислала резюме на отличном русском языке. В предисловии сообщила, что с интересом следит за его статьями в юридической прессе, читает материалы о процессах, в которых он участвует.

Таню это тоже приятно поразило. Она устроила небольшой ужин в честь встречи. Прочитала личную информацию Юко. Тридцать восемь лет, замужем не была. То есть идеальный вариант для помощника востребованного адвоката с ненормированным рабочим днем. Приглашение в Москву ей прислали родственники, которые давно жили в России.

Таня, открыв гостье дверь, оторопела. Подумала, что тут какая-то ошибка. Ясно было лишь то, что женщина на пороге действительно японка. Но ей не дашь и двадцати пяти. Тоненькая, хрупкая, изящная, с нежным лицом статуэтки из дорогого фарфора. По-русски Юко заговорила практически без акцента.

Они провели приятный, интересный вечер, расстались если не хорошими друзьями, то добрыми знакомыми. Когда Юко уехала, Таня сказала мужу:

— Милая девушка, правда?

— Да, очень. И необычная. Но я никогда не делаю скоропалительных выводов. Меня нельзя разочаровать, потому что я не бываю очарован.

Они довольно часто ужинали втроем, пока Юко жила в отеле. Она не хотела стеснять родственников, да и самой неудобно в небольшой квартире с детьми. Таня ее приглашала, она радовалась приглашениям, но сближения между ними не возникло. Похоже, Юко настолько самодостаточна, что в дружбе и откровениях не нуждается. Полгода назад она сняла квартиру, с тех пор Таня ее не видела.

Юко вышла из-за своего стола, приветливо улыбаясь Татьяне, протянула ей руку.

— Здравствуй, Таня. Очень рада тебя видеть.

— Я тоже, Юко. Слава у себя?

— Да, конечно.

— Я, случайно, не первая? Боюсь, что муж меня обвинит в излишнем любопытстве. Обычно он не посвящает меня в свои дела. Но тут особый случай: Лара — моя подруга.

— Я в курсе. Нет, ты не первая. Они приехали втроем пятнадцать минут назад — Кольцов с Надеждой и Лариса. Заходи туда.

Таня повесила на вешалку куртку и направилась в кабинет. Она волновалась. В таких историях любой результат — очередной удар. И параллельная мысль: Юко по-прежнему похожа на фарфоровую статуэтку. И это по-прежнему не самое приятное впечатление для Тани. Все же муж проводит с ней целые дни.

Она вошла, помахала с порога всем рукой, направилась к креслу в углу и объяснила:

— Ни за что не сяду с вами за стол. Не могу видеть всякие материалы, снимки. Не в этом случае. Посижу тут тихонько, послушаю, чтобы потом никого не пытать вопросами. Продолжайте, не обращайте на меня внимания.

Она села, крепко сжала руки на коленях. Боже, какая Лара бледная. Как такое вообще можно вынести? Это, наверное, не очень нормальное решение — разворошить страшное горе, вернуть себя в камеру пыток и боли. Да и эта забавная девочка Сергея, всегда готовая шутить и первой хохотать, — она тоже на себя непохожа. Глаза, как два коричневых мяча, на пол-лица. Разве можно было ее допускать к делу об убийстве ребенка. Она еще сама не взрослая…

Сначала Таня вообще не могла заставить себя вникать в то, о чем они говорили. Потом стало получаться усваивать конкретную информацию. Дело Сергей умудрился получить, скопировать и с помощью своих фокусов вернул в архив. Георгия Чернова пока найти не удалось. Он взял на работе две недели отпуска, прошла неделя. Нашли женщину, которая обеспечила ему алиби. Это Тамара Васильева — работница сортировочного центра. Она занимается упаковкой и сбором заказов, которые отвозит по адресам Георгий. Сергей с ней общался. Охарактеризовал так: «Непростая тетка. Подозрительная, скрытная, угрюмая. Но сказала, что Георгий пока живет у нее. До брака с Верой жил в съемной квартире. Поехал к родственникам в деревню под Саратовом. Она говорит, что не знает, что за родственники и как называется деревня. Может, и правда не знает. Пришлось поискать знакомых ребят в Саратове. Скинул им информацию. Жду связи».

По делу Сергей сказал следующее: «Дело велось халтурно. Некоторых материалов, которые есть в описи, в папке не оказалось. Реальная улика — волос взрослого человека на одежде ребенка. Волос не совпал с ДНК Чернова. Но тут всегда возможна подмена или ошибка. Надо добраться до архива улик. Есть варианты. И самое подозрительное: в одном рапорте написано, что группа поиска нашла телефон Артура очень далеко от места преступления. А в описи вещественных доказательств телефона нет. То ли пропустили по небрежности, то ли изъяли телефон по злому умыслу. Надо искать».

Потом было долгое профессиональное обсуждение, в которое Таня уже не могла вникать. Тем временем наступил вечер, у Славы на сегодня больше не было дел. Они все попрощались с Юко и вышли во двор. Поскольку Лару привезли на машине Сергей и Надя, а у них еще две встречи, доставить ее обратно вызвался Слава. Татьяна поехала домой на своей машине. Перед этим спросила мужа:

— Так что мне можно рассказать Кате? Она ведь ждет.

— Расскажи об угрюмой тетке, которая дала Георгию алиби и теперь живет с ним. Такое Катерину заинтересует. Детали дела — ни в коем случае.

Перед тем как разойтись по машинам, соратники постояли рядом, как будто выполняя общий ритуал. Потом Сергей скомандовал:

— По коням, друзья.

Таня вошла в квартиру, сняла сапоги и куртку, выпила залпом стакан холодной воды, упала на маленький кухонный диван и, как только немного отдышалась, позвонила Кате.

— Наконец-то, — произнесла та. — Я уже думала, вы или поехали на захват, или вас похитили и пытают. Столько времени… Говори!

— В общем, Катюня, там у них пока такая профессиональная фигня, что я даже не особенно вникала. Описи, архивы, что-то пропало, что-то не нашли — и это обсуждалось долго и нудно. Скажу то, что интересно и понятно нам. Георгия в Москве нет. Он в отпуске у каких-то родственников в деревне. Должен вернуться через неделю, но его уже начали там искать. И главное: Сережа нашел ту бабу, которая обеспечила его алиби.

— Ну, я знаю про бабу.

— Но ты не знаешь, какая она.

— Он ее видел?!

— Не просто видел. Он с ней близко общался.

— И какая она?

— Жуть! Сергей так и сказал: тетка угрюмая, подозрительная и страшно скрытная. Лично я уверена, что она следствию врала.

— Подожди. Это ты уверена или Сергей?

— Я, конечно. Но, думаю, он тоже. Он всегда исходит из того, что все врут.

— Он спросил: они спят с теткой?

— Не думаю, что спросил. Нам об этом ничего не сказал.

— Досада какая. Что это за детектив. Это же главное: спят или она соврала про алиби за деньги, к примеру. Или сообщница…

— Катя, умоляю, не начинай. Я от перенапряжения разваливаюсь. Мне нужно полежать в ванне, выпить, поесть. Славе ужин приготовить. Он повез Лару домой.

— Подожди секунду. А как зовут угрюмую тетку? И где именно работает? О том, что тоже в этой системе, я знаю.

— Катя, ну мне сказали — ничего не выносить.

— Совсем спятила? Это же я. В газету продавать не побегу, ты знаешь. Я просто подумать должна. Может, буду полезна.

— Хорошо. Только не просто никому, а даже во сне не произноси. Тамара Васильева, сортировочный центр магазина, в котором Гоша работает. Название он не сказал.

— Я знаю, в каком магазине. Вера сказала. Насчет никому — даже смешно. Ты же знаешь: я — могила.