Городские легенды

Евгения Николаевна Черногорова

Странные места выискивает природа для облачения мыслей наших в слова. Где-то в далёкой тайге сидит возле камня Алаты старый Тимир, ждёт. Мирно вокруг течёт время, а в волшебном баре «Шанс» очередная жертва поддаётся чарам Амалии, и снова бег стрелок скоротечен.

Иванкина краса

Спит станица. Полная луна освещает сон верный. Стоит на рушнике у окна Иванки цвет голубой. И спать приманивает очи карие, да больно душе дорог подарочек. Поднимет бровь чёрную, всё глядит, не наглядится. И кто к порогу принёс желанного? Вот уж третий час пошёл, с утра вставать, скотине подать, а тут сердечко не на месте. Мается да покоя не ведует.

С палати голос слышится:

— Уймись чёртова девка, спи давай. И чего завтра утваришь? Так полна хата нечисти, а тут приперла кого-то цвет занести. Мож с погоста мне на смерть лютую. Выкинула бы в яму, да отече твой бесится, не дал воли. Ратует что по нраву ты кому. А как выйдешь? Кто станет за хозяйство смотреть? И не мысли, слышь, Иванка!? У Иванки мысли светлые, ничего она не слышит, ничего не ведует, вся в мечтах свободной солнечный восход обнимает. Да одолел сон таки. И снится ей поле богатое, во цветах васильковых, средь пшеничного духа мелькает спина мужеская. Припустилась Иванка догонять, да чем ближе она, тем ветер сильней, на небе тучи фиолетовым ясное застлали. Остановилась Иванка, ветер с ног сбивает, припала к земле — схоронится. Тут и рука к ней чья-то потянулась, она голову то поднимает, рубаху видит, тело крепкое, только лицо хотела усмотреть, проснулась.

Трясёт баба лихая за подол:

— Вставай нахлебница, вставай. Иди на двор. Иванка глаза на цвет перевела — нет его.

— Где цвет мой, матушка?

— Кака я тебе матушка, приблуда отцова. Иди на двор, завял твой цвет, вот и убрала.

Сглотнула обиду Иванка, да по работе пошла.

За тыном пастух стоит, Зулейку ждёт. Выгнала Иванка корову, на черешню облокотилась, песнь тихую поёт. Хотела уже в дом идти, чтоб стервятницу отцову не злить, а тут девушки гурьбой.

Первая:

— Иванка, Иванка, там такое. На северном лугу, возле рощи Синицыной цветы взросли, синие — синие, душистые.

Вторая:

— Да не путай, не у рощи, а за ней. Как Данило сказал — за рощу идите.

Первая:

— Так там не луг, там поляна русалочья. Нет хода туда.

Вторая:

— Глупости да болтовня сельская. Какие русалки в православном месте. Ты Марийка, ерунду не говори, нет там никого. Просто озеро рядом, вот и рассказки всяческие бабки наушницы разносят.

Первая:

— Я не пойду, а ты хочешь, одна иди! Развернулась, и пошла в сторону молельни.

Вторая:

— Иванка пойдём? Как Данило сказывал, там так много цвета, хорошо, ляжешь в синь небесную, запахи окутают, такие сказки в мыслях. Пойдём со мной, мне одной не хочется, не верю я в бредни, да напугала Марийка. Ну пойдём?

Как не боялась Иванка жинку отцову, а девичья праздность своё взяла.

— Пойдём? Нет, побежим милая. Ты, свет мой подруженька такая шустрая, я с тобой куда душа прикажешь.

Взялись за руки девушки, и с горы по пригорочку к лесу побежали, смеются, что цветы вслед кивают, колокольцы звонкий смех примечают, и тоже тайком позвякивают.

Во лесу ясно, тропы все знакомые, пока до рощи добрались ягод испробовали. Оленушка красное заприметила в траве.

Оленушка (вторая девушка):

— Иванка, гляди ягода. Разогнулась, руками всплеснула — Земляники то сколь глаз не охватит. Сейчас попробуем, и за цветом.

Час времени прошёл, чем дальше ягоду ищут, тем далече друг от друга девушки. Оглянулась Иванка, нет Олёнки. Аукала — аукала, тишина в ответ. Место не приметное какое, вроде и с тропки далеко не отходили, а нет её. Сквозь лапы еловых, сосновых пробирается девушка, вон впереди березка, вот ещё одна, видно скоро роща будет. Ведёт её лес к месту нужному.

Конец ознакомительного фрагмента.