Убойный коктейль с зонтиком

Евгения Оман, 2023

В одном обычном городе на обычной тихой улочке прячется от посторонних глаз один весьма необычный бар. Здесь могут добавить в коктейль самолюбия, угостить наливкой из заката или пуншем, от которого становится легко на душе, и сварить по-настоящему божественный кофе. Сядьте за столик в углу и послушайте, о чем говорят посетители.Чем занимаются демиурги в отставке? Откуда берутся сны? Какой кофе предпочитает Смерть? Как не разозлить духов? Что делать, если увяз в чудесах по уши? Ответы на эти и многие другие вопросы можно узнать, если глотнуть этот убойный коктейль с зонтиком. Приготовлено с любовью специально для вас.Внимание! Данное произведение содержит сцены курения табака. Много сцен курения табака! Автор напоминает, что курение вредит вашему здоровью и настоятельно рекомендует воздержаться от этой пагубной привычки. Конечно, если вы не бессмертная потусторонняя сущность, как главный курильщик этой истории. Берегите себя!

Глава 12

Ноябрь. Наши дни.

Они любили гулять вдоль линии прибоя. У самой кромки воды, чтобы видеть в набегающих волнах свое отражение. Когда отражение шагает рядом, голос в голове вполне можно принять за голос собеседника. И двойная тень на песке уже не выглядит такой потусторонней. При должном уровне фантазии можно вообразить, что вторая половина просто идет рядом. А чтобы люди не шарахались, воткнуть наушники как будто болтаешь по телефону. Сейчас все так делают.

Они всегда были единым целым. Две личности в одном теле. Янус Двуликий, Инь и Ян, Пуруша и Пракрити, Анима и Анимус. Кто создал их такими? Кто и зачем запихнул в одно физическое тело две самостоятельные, почти всемогущие сущности? У них не было ответов на эти вопросы. Однажды они просто появились на свет и осознали свое единственное непреодолимое желание — творить. И с упоением отдались творению. Моря и горы, растения и животные, ветры и звезды. Все это было делом их ловких по-южному смуглых рук.

Когда-то их почитали, как бога-демиурга. В их честь возводили храмы и пели гимны. Им приносили дары и возносили молитвы. Даже назвали первый месяц года, веря, что это поможет сделать год удачным и благополучным. Им приписывали всеведение, знание о прошлом и будущем, способность видеть вперед и назад. Их милости жаждали, а гнева боялись.

Но шло время и они устали от бремени верховного божества. Они оставили трон другим. Молодым, дерзким, но не всегда вменяемым. Иногда они винили себя за все события, что происходили в мире по вине тех безрассудных созданий. Неудивительно, что время тех богов давно прошло и теперь они живут только в легендах. В отличии от Януса. Они неплохо устроились и в мире смертных.

Поначалу им нравилось жить среди своих творений. Казалось забавным путешествовать по свету, зависая то тут, то там, пробовать человеческие наслаждения, предаваться их порокам. Потом захотелось нести в мир доброе-вечное, иногда вмешиваясь в людские жизни на правах божества. Но и это быстро надоело. Люди оказались на редкость безнадежными созданиями. Они попросту не замечали вмешательства. А если замечали, предпочитали поскорее забыть.

И тогда они решили просто жить в свое удовольствие. Кочуя с места на место, устраивая то там, то сям небольшой сверхъестественный переполох и наблюдая за реакцией смертных. Им вполне хватало общества друг друга. Можно сказать, что они никогда ни в ком не нуждались и ни к кому не испытывали влечения. Были единым целым. Ближе, чем друзья, родные и любовники. Пока бесконечная дорога не привела их к Городу у Моря.

Это было суровое северное Море. Совсем не похожее на то, на берегах которого они появились на свет. И люди здесь жили суровые и северные. Они редко улыбались и мало говорили, будто бы боялись вместе со словами растерять с трудом добытое тепло. И нелюди не сильно от них отличались. Даже сказки здесь рассказывали страшные. Как правило, с грустным финалом. Но в этом было свое мрачное очарование. Свой неповторимый уют, загадочная магия. А все из-за Моря. Такого же холодного, как бледные пальцы одного на редкость неприветливого типа с льдисто-голубыми глазами. Глазами, в которых хочется тонуть, задыхаясь от холода и в клочья разрывая душу об острые грани прозрачного льда. Идеальная иллюстрация местного колорита: увидеть, задохнуться и застыть немым изваянием. Ни то от ужаса, ни то от внезапно накрывшей волны необъяснимой нежности. Потому что мое, не отдам! И даже не просите!

Яна помнила их первую встречу в мелких подробностях. Хоть и не могла точно сказать, сколько лет прошло с той ночи. Пять или пятьдесят. Она никогда не следила за такой мелочью, как время — слишком много его было в запасе у них обоих. Бесконечно много и до одури, до дрожи в коленях, мало.

Сначала появился младший. Ворвался в полумрак недавно открытого бара, словно кошмарный разноцветный ураган. И сразу заполнил мир своим сиянием.

— Как же круто! — он застыл в центре зала, рассматривая все вокруг восторженными глазами ребенка. — А вы здесь теперь все время будете? А кофе у вас есть? Я, кстати, Оле. Приятно познакомиться!

— Янус, — Яна робко пожала протянутую руку, — Наверное, будем. Кофе есть.

— Янчик, значит! А можно я брата приведу? — Оле почему-то покраснел до самых корней очень светлых, почти белых волос. — Ему здесь должно понравиться. Можно мы завтра вместе придем?

— Конечно можно. — она улыбнулась.

И они пришли. Яна никогда еще не видела настолько разных близнецов. И настолько замкнутого человека. Особенно на фоне брата. Хотя, людьми этих двоих вряд ли можно считать. На нее он даже не взглянул. Сказал что-то брату и направился к самому дальнему столику у окна, внимательно глядя под ноги. Сел и уставился на свои руки, будто впервые их видел.

— Привет, Янчик! — Оле возник возле стойки, лучезарно улыбаясь, — Как и обещал, мы пришли! Можно нам кофе? Мне латте с ванильным сиропом, а брату — черный по-восточному. С корицей и перцем чили. Ты такой умеешь?

— Я любой умею, — зачем-то соврала Яна, добывая из-под стойки жаровню с песком и медную джезву. — А брат твой не очень-то дружелюбный тип. Даже не поздоровался.

— Прости его, пожалуйста. — Оле виновато опустил глаза. — Просто ему неприятно смотреть на людей. Профдеформация такая: смотрит на человека, а видит его смерть. Дату, время, причину. Видит и ничего не может с этим сделать. Ни предупредить, ни вмешаться. Вот и привык лишний раз не… — он грустно вздохнул и замолчал.

— Так он — жнец!

Яна прикрыла рот ладошкой: таким громким показался ей собственный голос, и воровато покосилась на одно из воплощений Смерти. Оле в ответ коротко кивнул. Она слышала про жнецов, забиравших души умерших в загробный мир, но никогда не встречала лично.

Кофе варился нестерпимо долго. Посетителей не прибавлялось. Оле болтал ногами, сидя на высоком табурете у стойки. Его брат продолжал изучать свои пальцы, иногда бросая короткие взгляды в окно. В тишине по окнам стучал крупный осенний дождь.

— Не против, если я сама отнесу? — Яна перелила ароматную черную жижу в маленькую белую чашечку. — Хочу услышать мнение о своем творении.

Чашка с мелодичным звоном о блюдце опустилась на столик рядом с тонкими бледными пальцами неприветливого гостя.

— Попробуй, пожалуйста. — Яна застыла напротив. — Хочу знать, как получилось.

— Вполне неплохо, — теперь он уставился в чашку. — В следующий раз можно положить больше перца. Раза в два.

— В следующий раз можно поздороваться, — она грозно скрестила руки на груди, — И удостоить хотя бы одним взглядом того, кто поит тебя кофе. Хотя это и сейчас еще можно сделать.

Он поставил чашку на блюдце и медленно, словно через силу, поднял взгляд на Яну. В льдисто-голубых глазах мелькнуло удивление. Даже рот приоткрыл. По крайней мере, сжатые в тонкую линию губы расслабились. Кажется, он собирался что-то сказать.

— Я же говорил, они тебе понравятся! — Оле с размаху хлопнул его по спине. — Здесь все свои, понимаешь! Людей здесь нет. Так что не будь букой и познакомься с Янчиком.

— Привет, — он робко, словно впервые, улыбнулся, — Спасибо за кофе.

И Яна поняла, что летит в ледяную бездну его глаз, безрезультатно цепляясь за остатки здравого смысла и божественной мудрости. И что готова сделать что угодно, лишь бы это существо почаще улыбалось. Потому что исходящий от него в тот миг спокойный свет хотелось видеть как можно чаще. И как можно чаще слышать этот голос. Низкий, мягкий, словно бархатный. Таким голосом нужно рассказывать сказки. Самые лучшие сказки на свете, за которые не жалко и умереть. Что он, собственно, и делал на своей ненавистной работе. О том, что жнец свою работу ненавидит, она узнала позже. И решила, что должна хоть чем-то скрасить его рабочие будни. Хоть бы и кофе.

Тогда она осознала, что впервые в жизни не готова делиться чем-то со своей второй половиной. Что бывают мысли, чувства и желания, о которых не расскажешь даже самому близкому существу. Тогда она впервые ощутила себя ущербной. Этаким сиамским близнецом, который не имеет возможности уединиться не только физически, но и мысленно. Конечно, в их жизни были романы и со смертными, и с потусторонними сущностями. Но они больше походили на игру. Веселое приключение, которое потом хотелось обсудить друг с другом. В этот раз было что-то другое. Что-то личное.

Она сказала об этом Яну. Ян не понимал. До тех пор, пока на пороге бара не появилась Анжела. Влюбился ли он в нее на самом деле, или просто не хотел отстать от Яны, но оба осознали острую необходимость разделиться. И Ян начал искать способ. Нашел. Вот только раздобыть все составляющие зелья оказалось не так-то просто. Часть из них напоминала злую шутку или ребус без ключа к разгадке. Он трудился над рецептом уже три года, но до сих пор не получил все компоненты. Но для великого алхимика это был достойный вызов. И Яна не сомневалась, что рано или поздно зелье будет готово.

Конечно, не все у нее с голубоглазым жнецом получилось сразу. Поначалу Яна боялась любого неосторожного движения, словно дикого зверя приручая этого покрытого ледяным панцирем ежика. Боялась, что стоит ей хоть немного намекнуть ему о своих чувствах, он выпустит иголки и убежит в неизвестном направлении. Она была мила и приветлива, как и положено радушной хозяйке, но не более. И лишь через год после знакомства решилась сделать первый робкий шажок. Дождливым ноябрьским утром она заметила полный вселенской тоски взгляд в окно, с которым жнец крутил в руках пачку сигарет, и просто поставила перед ним пепельницу с фразой «Тебе можно, если в зале больше никого нет. Только пересядь за стойку». После этого он стал приезжать к самому закрытию бара и сразу садиться за стойку. И сидеть дольше, чем нужно было для того, чтобы выпить чашку кофе. Иногда Яне даже удавалось вытянуть из него что-то более развернутое, чем «Нормально. Работы по горло» в ответ на вопрос «Как дела?», иногда она даже замечала тень улыбки на бледных губах. А ближе к лету он даже начал снимать куртку, невольно демонстрируя татуированные руки. И Яна стала время от времени как бы случайно касаться его вечно холодных бледных пальцев. Он вздрагивал, но не отстранялся.

Ян принципиально вел себя со жнецом по-другому. Не делал никаких поблажек, никак не проявлял излишнего дружелюбия. То ли ревновал, то ли хотел показать, что Яна это Яна и небезразличен жнец именно ей. Эти игры продолжались до Самайна. В ту ночь Яна впервые увидела жнеца без байка и кожанки. В ту ночь Ян подсел за столик к близнецам, нагло выпихнул Оле погулять, поставил перед жнецом стакан с коктейлем и долго что-то рассказывал с таким видом, как будто был готов свернуть ему шею. После этого белокурый вестник Смерти подошел к Яне и робко пригласил ее на свидание. Хорошо, хоть умудрился не покраснеть при этом. Видимо, Оле, наблюдавший эту сцену, краснел за двоих. Краснел и довольно улыбался. В ту ночь они впервые поцеловались.

— Чему улыбаешься? — Яна топнула ногой по воде и отраженный в набегающей волне Ян разлетелся брызгами. — Ну да, влюбилась, как наивная дева. Сам-то ты тоже хорош. У меня хотя бы все взаимно, вроде бы. А ты как та умная собака: смотришь в глаза печально, а сказать ничего не можешь. Признайся уже своей ангелице, может и она по тебе втихаря сохнет.

«Не сохнет». — чужая боль резанула по нервам и Яне стало стыдно за свое счастье. Скорее бы Ян закончил это его чудо-зелье и разделил их раз и навсегда.

Щеки коснулось что-то мокрое и холодное. Яна посмотрела вверх. С серого, затянутого тучами неба падали, медленно кружась, крупные хлопья первого снега. Вот и Зима пришла.