Линия перехода

Евгения Черноусова, 2022

На этой линии есть точки перехода в иные миры: в одном живут драконы, слизни и гуманоиды, в другом разумные существа ходят на трёх ногах, в третьем похожи на плюшевых мишек… а всего-то нужно пересечь двор и нырнуть в щель между гаражами.

Спасение чемпиона

***

Что-то затрещало и вспыхнуло под ногами. Лара подскочила. Из-за гаражей раздался визгливый хохот. Она перепрыгнула дымящийся чёрный комок, оставшийся на месте вспышки огненного смерча, и нырнула за угол. Конечно, за гаражами прятались башибузуки, как их баба Тома называет, первоклассники Витя и Вова. Отступать им было некуда, за гаражами обрыв, а за ним, внизу — множество рядов железнодорожных путей, по которым днём и ночью мотались маневровые тепловозы, перегоняя отдельные вагоны, цистерны, платформы и длинные составы. Поэтому Лара ухватила и брата, и его друга за воротники и хорошенько встряхнула:

— Вы что творите, хулиганы!

— Ну, Лара, — запищал Витя.

— Мы не хотели, — вторил ему Вова. Но не сдержался и хихикнул.

— Вот я вам!

Она выхватила у брата яркую коробку с китайской пиротехникой, одёрнула на нём куртку, вытащила из-под ремня большой нож в футляре:

— У Володи спёр? Он же тебя об стенку размажет!

— Ну, Ла-а-ра, — в голос заревел Витя.

Старшего брата Витя боялся до дрожи. В отличие от сестры тот с мелкими не церемонился, мог, действительно, и об стенку приложить.

— Вовка, сдавай оружие!

Тот засопел и вытащил из кармана дешёвую пластмассовую зажигалку.

— Всё? Теперь объясняйте, что это у вас за фигня и на какие деньги куплена!

Мальчишки поняли, что можно оправдаться и избежать наказания, и принялись наперебой рассказывать, что пиротехника эта из магазина «Развлекайка», что эта коробка оказалась с бракованными петардами. Вернее, стопины-то самое то, а вот петарды какие-то у них не такие, Лара ведь видела. Ну, стопины — шнуры такие, что петарду в действие приводят. В общем, сосед Кожин купил коробку по сниженной цене, стопины оторвал для какой-то своей цели, а коробку с петардами кинул в мусорный контейнер. А пацаны, конечно, коробку достали, а у Вани Гнутого купили пороховой скотч, а деньги у них, ну, это… сэкономили…

— Не завтракали, паршивцы? Да я вас теперь буду сама в буфет водить на большой перемене!

— Ну, Ла-а-ра!

— Брысь!

— А петарды?!

— Я в этом не понимаю. Папе покажу, он решит, можно ли детям играть с огнём.

Мальчишки засопели обиженно.

— А нож где был? Под матрацем? Где лежал? В ногах со стороны стены? Ладно, подложу, чтобы Володя не заметил.

Вовка пошёл, сердито угнувшись, а Витя сиял. Лара вздохнула им вслед: они же через двадцать минут новую шкоду придумают. Витя сызмальства такой: и ногу ломал, и фалангу безымянного пальца потерял на качелях, и голова у него в двух местах пробита, швы накладывали.

Лара посмотрела на коробку: надо бы попробовать! Вытащила одну петарду, прилепила скотч, сунула коробку в рюкзак, с которым возвращалась из бассейна, закинула его за спину, положила петарду и отступила за угол. Щёлкнула зажигалкой. Только когда из-за угла вымахнуло пламя, поняла, что петарды действительно бракованные, и что надо было подлиннее кусок скотча отрезать. Отшатнулась, некоторое время балансировала на краю, но всё-таки не удержалась и полетела.

***

Невыносимо болела голова. И очень жарко. Да ещё этот свист заунывный! Открыла глаза. Что-то бурое перед глазами мотается. Бегемот? Крокодил? Нет, башка с гребнем. Села, постанывая. Дракон!

Огляделась по сторонам. Ну и сон же приснился! Лара сидела на жёлтом песке. Песок повсюду, со всех сторон. Но не ровный, как на берегу, а как стиральная доска, холмы гребнями. Пустыня? И этот странный обитатель сна — не то дракон, не то динозавр. Сидит, понимаешь, на задних лапах, упираясь на мощный хвост и сложив на груди коротенькие, какие-то недоразвитые передние конечности, и заунывно свистит. Вдруг из его ноздри вывалился здоровенный такой камушек. А на песке перед ним ещё несколько камней лежит. Он что, песком питается, в камни его переваривает и назад на песок выбрасывает?

А этот зверь суёт переднюю конечность в складку на животе и достаёт оттуда какое-то устройство. По форме похоже на переносной кассовый аппарат. Нажимает на него другой конечностью и суёт назад. Это у него как у кенгуру карман, что ли?

Теперь на фоне свиста из кармана доносится монотонный голос:

— Ты кто? Водяной?

— Сам ты водяной, — возмутилась Лара. — Я человек!

— Человек… это из других миров, да?

— Это ты из других миров! Ты сон!

— Все так говорят, кто из других миров…

Сон продолжается. Жалко, что, когда Лара просыпается, она забывает, что видела. Остаётся впечатление, что видела что-то интересное, а что конкретно, забывает. Редкие сны в памяти остаются. А уж этот как-то надо постараться запомнить.

— Меня зовут Лара. А тебя как?

— Л…л…л, р…р…р… наш речевой аппарат для таких звуков не приспособлен… а я Каю.

Имя своё он произнёс, переходя со свиста на не то шипение, не то хрип.

— Каю?

— Ну, примерно так.

Волоча хвост, он стал обходить Лару по кругу, он стал повторять её имя. Получалось скорее «Хара», чем Лара.

— Ладно, не ломай свой речевой аппарат. Лучше скажи, где я и кто ты?

В общем, рассказал он ей вот что: планета эта прозывается… а извлёк он из своего речевого аппарата что-то вроде к…х…р…д.

— А, ладно! Буду говорить Харуда!

— Совсем не похоже… ну, пускай. Твой речевой аппарат тоже несовершенен.

Раньше населяли планету только водяные и оборотни, которые между собой враждовали. Водяные — это вроде как Лара. Только кожа у них коричневая. А оборотни… ну, оборотни они! Те, у которых тысяча лиц. Захочет — в дракона оборотится, а захочет — в водяного. А может и в зверюшку какую. Никогда не угадаешь, кто перед тобой.

— Кстати, а ты не оборотень?

— Не задавай дурацких вопросов, — скидывая рюкзак и снимая шапку и куртку, сказала Лара. — Если бы я была оборотнем, я бы не появилась в таком жарком месте в зимней одежде.

— Да, — согласился дракон. — Оборотни обычно стараются не выделяться. А ты ни на кого не похожа! Ну, ладно! Рассказываю дальше. Наши предки прилетели сюда, когда их планета ш-ш-ш…

— Ладно, давай без названий!

Короче, загубили предки свою планету и прилетели на соседнюю. А тут две цивилизации. И они к ним третьими. Каю в деталях историю не знает, учился мало совсем, только до года. В общем, враждовали-враждовали, а потом одумались. Планету поделили. Оборотням погодные условия совсем неинтересны, и они согласились на обе полярные области. Дальше, от северной полярной границы и до экваториальной пустыни поселились водяные. А за пустыней и до южной полярной границы — драконы. Встречи разных обитателей происходят на границах. А пустыня вообще ничья и никому не нужна. Водяные и оборотни по-прежнему враждуют. Что-то никак не поделят. Папа как-то в хорошем настроении рассказал Каю, что оборотни питаются чужими эмоциями, а водяных это истощает, поэтому водяные недоверчивы к себе подобным и постоянно изобретают и совершенствуют аппараты для определения свой-чужой. К драконам же оборотни обычно не присасываются, потому что драконов не так уж много. Ну, а с водяными драконы сотрудничают. Водяные им строят замки, потому что драконы строить не могут, их конечности не для того предназначены. Вот эти машины-переводчики тоже водяные им делают. В них уже есть словари девяти языков: водяных, драконов и ещё семи видов существ, которые здесь появлялись. Если ещё кто-то новый появится, то аппарат пообщается с ним и постепенно словарь составит. Судя по тому, что Ларину речь сразу переводить начал, подобные ей здесь уже появлялись. А оборотням аппарат-переводчик вообще не требуется, они как-то сами со всеми разговаривают. Так-то эти штуки нужны только на границе, но в это место пустыни, где проходит граница дня и ночи, то и дело проникают странные личности, обитатели других миров, ну, вот как Лара сегодня, поэтому у их семьи они есть.

— А как вы с водяными сотрудничаете? Ну, что вы для них делаете?

— Мы им покровительствуем.

— Ага, эксплуатируете помаленьку. Так, а что ты тут делаешь, если пустыня никому не нужна?

Дракон зашипел. Из ноздри его выкатился очередной камень. И Лара догадалась, что это у драконов слёзы такие:

— Не реви!

— Я не реву!

А из самого очередной камень вывалился.

Под частый камнепад Каю поведал Ларе, что драконы они огнедышащие. Только Каю родился инвалидом, и пламя метать не может. В первый год жизни дракончики живут без огня, поэтому сразу о его инвалидности узнать не могли. Каю даже немного ходил в драконью воскресную школу и немного изучал математику, историю и саги. Но потом, ближе к году, родители поняли, что Каю безнадёжен. По закону сына надо было выдать стражам на утилизацию. Что это такое, Каю не знает, но, наверное, что-то страшное.

— Да уж ничего хорошего, — вздохнула Лара. — Это у вас как в Спарте. Варварство!

В годовалом возрасте молодых дракончиков представляют ко двору, где они соревнуются на дальность огнеметания. Родители Каю попросили племянника Као подменить кузена.

— А как вас различают?

У драконов рисунок кожи различается. Као раскрасили под Каю, и естественно, что двухлетка-кузен превзошёл всех годовалых дракончиков, произвёл фурор и был утвержден пажом принца-наследника. И теперь родители Каю вынуждены скрываться в пустыне вместе с сыном, сообщив, что ребёнок простужен, а простуда у огнедышащих драконов длится не меньше года. Но что делать потом? Папа и мама страшно переживают, но выхода нет. А вчера они полетели искать пропитание для семьи и не вернулись.

— А чем вы питаетесь?

— В пустыне из съестного растёт только дерево ш-ш-ш… ну неважно, дерево без листьев такое, а ещё пальма. Но пальму есть нельзя, там в древесине вода!

— Ох, как пить хочется!

— Ну точно, ты как водяной, они воду пьют и не пьянеют!

Лара поняла, что драконам вода как людям спирт. Но пить всё равно хочется. Полезла в рюкзак. Там была полулитровая бутылка с водой, неполная, правда. Она бережно оставила немного на дне. Дракончик снова загремел камнями:

— Есть хочу!

Тем временем светило смещалось к горизонту. Жара спадала. Лара снова надела куртку и шапку и спросила:

— Вы ночью-то спите?

— Да-а.

— Ты поспи, во сне не так есть хочется! Ложись на песок.

Продолжая ронять камни, дракончик прилёг:

— Мама меня всегда укачивает!

Лара погладила его по гребню. Дракончик зашипел и камни ронять перестал:

— Хорошо! Ты ещё сагу мне расскажи!

— Я тебе лучше песенку спою.

Лара вспомнила песню, которой мама укачивала Витю, когда он был совсем маленьким, грустно вздохнула и запела:

— Ночь идёт на мягких лапах,

Дышит как медведь.

Мальчик создан, чтобы плакать,

Мама — чтобы петь.

Отгоню я сны плохие,

Чтобы спать могли

Мальчики мои родные,

Пальчики мои.

Каю зашипел монотонно. Наверное, уснул. Лара привалилась к его прохладному боку и тоже заснула.

***

Утром её разбудило жаркое светило Харуды и жалобный свист Каю:

— Я есть хочу!

— Ну, пошли искать деревья!

— А толку? Их ведь, чтобы съедобными стали, опалить надо!

— Придумаем что-нибудь.

— Тут поблизости нет. Лететь надо, — расправил дряблые крылья Каю.

— У меня крыльев нет.

— Садись на шею!

Лететь было некомфортно. Обхватив ногами шею дракончика, Лара вцепилась в его гребень. А он недовольно свистел:

— Вот… бескрылые эти… башку мне оторвёт ещё!

— Не нравится — ссади!

— Ладно, не сердись, прилетели. Вон деревья!

На деревья эти коряги были совсем непохожи. Но, если драконы едят, ей-то что капризничать?

— Говоришь, поджечь надо?

— Ну да…

— Не реви! Есть у меня кое-что.

Лара скинула рюкзак, вытащила коробку, закрепила у ствола петарду, примотала к ней скотч и стала отступать. Уж на этот раз она скотча не пожалеет! Щёлкнула зажигалкой. Почти незаметный на солнце огонёк быстро пробежался до коряги. Петарда зашипела, задымила, вроде бы, блеснула огоньком, но сразу погасла. Каю выдул пару камней.

— Не реви!

Она вернулась к коряге. Подумав, скрепила две петарды, сунула её меж корней коряги и стала отступать, разматывая скотч. Когда она уже достаточно отступила, Каю вдруг крикнул:

— Прячься, стражи!

— Куда я спрячусь?

— Лезь под крыло!

Лара прижалась к прохладному боку дракончика. Он прикрыл её своим крылом. И тут же рядом приземлились двое. Только их увидев, Лара осознала, что Каю совсем малыш. Он едва головой до их сумок доставал. Один из стражей засвистел:

— Так, паж Каю. Личность известная. Двух лет нет. Почему один? Как ты здесь очутился?

— У меня простуда. Мама с папой за пропитанием полетели…

— Да вот пропитание!

— Я только нашёл…

— А ну-ка, покажи своё искусство!

Каю зашипел. Лара щёлкнула зажигалкой, пнула дракончика ногой и шепнула:

— Дунь! Живо!

Каю дыхнул. В это время огонёк добежал до дерева и петарды рванули. Причём по закону подлости обе оказались исправными. От коряги осталась только кучка чёрного пепла.

— Да, малыш, ты действительно болен, — сказал второй страж. — Не пытайся больше метать огонь, береги силы. А мы посоветуемся с Инспектором утилизации.

— Подкрепи свои силы, сынок, — свистнул первый страж и дохнул огнём на другую корягу.

Драконы улетели. Каю застучал камнями:

— Всё… мне конец… утилизация.

— Ладно реветь! Это пища?

Каю подошёл к коряге и стал откусывать от неё большие куски.

— Не спеши, подавишься, — заботливо постучала ему по спине Лара.

Со свистом рядом с ними приземлились два дракона.

— Ой, — сказала Лара.

— Не бойся, это мама и папа!

— Это кто, водяной или оборотень? — спросил дракон, тот, что побольше.

— Отстаньте от неё, это Лара! А недавно здесь были стражи!

— Ой, — сказали два дракона и синхронно плюхнулись на хвосты. — Они тебя не проверяли?

— Проверяли!

— Но… почему не забрали?!

Взмахивая крыльями, Каю рассказал о том, как Лара пыталась его спасти:

— Мамакаю, Папакаю, это её штуки сожгли это дерево!

— Ну-ка, сделай так ещё раз!

Лара вытащила ещё одну петарду. И на этот раз ей попалась исправная.

— Здорово, — вздохнула Мамакаю. — Спасибо тебе, конечно. Но с инспектором этот номер не прокатит.

— А вы не пытались его лечить?

— Мы лечимся теплом пустынного песка. А инвалидность не лечится.

— А чего в его организме не хватает?

— Почём я знаю, — сердито просвистела Мамакаю.

Всё это время Папакаю сидел на хвосте и ронял камни.

Лара спросила:

— То есть у вас медицины нет? Если кто чуть не такой — его на свалку? Набаловали вас водяные, всё за вас делают! А можно заглянуть вам в рот? Только огнём не дышите, а то сожжёте меня.

— Да знаю я, вы углеродные.

— А вы?

— Мы кремнийорганические.

— Силиконовые, — вспомнила Лара.

Заглянула в рот сначала к Мамакаю, а потом к Каю и вынесла вердикт:

— Там у вас в нёбе две щели. А у Каю они заросшие. Надо резать.

Лара достала из рюкзака нож. Тем временем Мамакаю заглянула в рот мужу и сыну и сказала:

— Надо же, ни разу не додумалась посмотреть, что у нас и как. Ты права. Режь!

— Вам самим придётся резать. Мальчик не умеет управлять огнём. Как только я проткну дырку, он меня сожжёт.

— Но мои передние лапки не удержат этот твой нож!

— Я привяжу. Но кроме порохового скотча у меня ничего нет. Он сгорит и опалит вашу лапку.

— Испугала огнедышащего дракона огнём, — отмахнулась дракониха. — Папакаю, у тебя лапки поразвитей, давай ты.

Папакаю шипел и ронял камни.

— Эх, мужики, — вздохнула Мамакаю. — Всё на нас, на бабах! Привязывай! А ты, страдалец, держи пасть малыша, а то он мне ненароком лапку откусит!

Как предсказывала Лара, из прорезанной щели выплеснулся огонь. Лара дождалась, когда нож остынет, и снова примотала его к лапке драконихи. Второй раз она действовала уверенней. А Каю, как только отец отпустил его пасть, в восторге принялся плевать огнём. Папакаю умилённо сложил лапки и свистел: «Сыночек, я тобой горжусь!»

— Прекрати, — крикнула Лара. — вдруг обессилишь, а тут стража! И инспектор!

Драконы остановились.

— Так, сынок, — скомандовала Мамакаю. — Подкрепись, потом будем быстренько на меткость тренироваться. У тебя должно кучно получиться, отверстия я проткнула небольшие.

Каю метнулся к недоеденной коряге и принялся с аппетитом откусывать от неё.

— Ты, наверное, тоже есть хочешь? Вот у нас есть ветви харудской водянистой пальмы. Водяные их едят, значит, и тебе подойдут. А нам воду нельзя, мы только выжатые едим.

Лара быстро разобралась с местной пищей. Она ловко прокалывала куски обожжённой местной растительности и сливала воду в свою пластиковую бутылочку. А сама пальма оказалась вполне съедобной. На вкус вроде печёной картошки. Не солёная, правда, но с голодухи и не то съешь.

— Ой, летят, — вдруг свистнул Папакаю.

И правда, на горизонте показались три точки.

— Быстро, Каю, плюнь огнём в самый большой камень, который твой папа выплакал! Очень хорошо, а теперь на то пятно вдалеке! Меткость нормальная! А теперь ешь, как будто никого не видишь! Лара, прячься под моё крыло!

Три дракона спланировали на ближайший бархан и степенно спустились вниз.

— Уважаемые родители, мы — стража устоев, гранит незыблемости. Позвольте проверить вашего сына, — пробормотал Инспектор утилизации формулу представления.

— Не смеем препятствовать, — дрожащими голосами просвистели они в ответ.

— Ну-ка, малыш, обожги верхушку этого дерева… так, приемлемо… теперь ударь в лощину между теми барханами… прекрасно… и во-он в тот светлый камешек… великолепно! Кучность, меткость. дальность — всё идеально! Ну, что ж, мне придётся извиниться за беспокойство и поставить вопрос и компетентности здешней стражи. Усомниться в возможностях пажа принца-наследника! Позор!

— Э-э, уважаемый Инспектор, — перебила его Мамакаю. — Наш малыш давно болеет, и мы его слегка избаловали. Боюсь, он не придал значения проверке и тем ввёл стражу в заблуждение. Предлагаю забыть этот неприятный инцидент и закрепить наши добрые отношения несколькими кусками харудской водянистой пальмы.

— Прошу прощения, но мы при исполнении, — возразил Инспектор.

— Светило клонится к закату. Насколько я знаю, в этот час смена заканчивается.

— Э-э, действительно. Ну что, коллеги?

— Для нас большая честь преломить кусочек с родителями пажа принца-наследника, — задвигали хвостами стражи.

— Каю, сынок, хоть ты и доставил этим достойным служащим много хлопот, тем не менее, я и тебе дам обезвоженный кусочек. Отец, ты что, заснул?

Папакаю поспешно развязал мешок, доставая оттуда обугленные куски.

Впервые оказавшийся во взрослой компании, да ещё лизнувший водички, Каю впал в состояние дикого восторга. Он ковылял по песку, волоча крылья, как полы длинного не по росту плаща, и пел вольный перевод с русского на драконий Лариной колыбельной. А аппарат-переводчик выдавал Ларе обратный перевод:

Ночь крадётся по песку!

Дышит как водяной!

Дракончик-малыш стонет

Мама дракончика шикает!

Мама чужих из сна прогонит,

Чтобы дракончик спал.

Чтоб не кончался огонь,

Чтобы рос дракон.

Я улечу и буду возвращаться,

Чтобы мама-дракониха не плакала,

Но знай, дракониха:

Я создан, чтобы летать!

А вы, драконихи,

Созданы, чтобы дракончиков высиживать!

И больше ни для чего!

Привалившись к силиконовому боку Мамакаю, Лара хихикала. А Мамакаю тихо свистела. Её карманный переводчик монотонно выдавал: «ха… ха…» Значит, тоже смеялась. Четыре дракона, усевшись рядком, с хрустом раскусывали обугленные мясистые ветки харудской водянистой пальмы и не сводили глаз с мотающегося по песку малыша. Потом у одного из стражей выкатился из ноздри приличный камушек, и он просвистел:

— Священный Кремний! Талантливый ребёнок талантлив во всём! Он не только гений в огнеметании, ему не будет равных в сочинении баллад!

— А смысл какой глубокий, — затряс головой Инспектор утилизации. — Это же самая суть мудрой каменной скрижали «Муж — вершина творения!»

— Мой сын, — гордо сказал Папакаю, роняя на песок большущий камень. — Он сызмальства понимает, что дракон — это вам не дракониха!

— Вот придурки, — шепнула Лара.

— Согласна, — свистнула ей в ответ Мамакаю. — Замшелые ретрограды! Никакого понятия о равенстве полов! Их надо заставить высиживать яйца!

Наконец Каю утомился. Он начал тереть нос и бормотать что-то уже совсем невнятное. Мамакаю притянула его к себе верхними лапами и прикрыла крылом. Каю упирался: «Я к Ларе хочу!» Мамакаю довольно грубо перекинула его из-под одного крыла под другое, а Лара, оказавшаяся между двумя драконами, принялась чесать его гребень. «Хорошо», — свистнул Каю и задремал.

— Ну, ещё по кусочку, — свистнул Инспектор утилизации. — Давайте за детей!

— Святое дело, — поддержал его Папакаю. — Пусть всё у них будет хорошо!

— И споём, — хлопнул крыльями страж. — Сторожевую величальную.

Но Мамакаю не дала им рта раскрыть:

— Доблестная стража, если вы нарушите покой болеющего ребёнка, я не буду разбирать, кто прав, кто виноват…

— Просим прощения, — встав на задние лапы, учтиво произнёс Инспектор утилизации. — Мы сознаём, что кругом неправы. Стражники — в том, что ошиблись в диагнозе малыша, я — в том, что задержался сверх положенного и тем обеспокоил вас. С вашего разрешения…

Все трое учтиво поводили хвостами по песку, взбежали на бархан и, тяжело оторвавшись от поверхности, полетели на закат.

— Какую компанию разбила, — вздохнул им вслед Папакаю.

— Герой, — презрительно свистнула Мамакаю.

— Ладно, не сердись, милочка. Всё ведь кончилось хорошо.

— Благодаря тебе? Ты лучше подумай о том, что мы границу дня и ночи пропустили. Теперь нужно вовремя к границе ночи и дня прийти.

— А зачем?

— Ты тупой? Девочке нужно домой вернуться!

— Это ты тупая. Девочка нам ещё пригодится. У нас через полгода кладка. Вдруг что-нибудь не так с яйцом. Мы, родители пажа его высочества наследного принца не можем рисковать репутацией одарённого ребёнка. А какой она будет, если его брата или сестру пошлют на утилизацию? Ты пасть-то не разевай! Я всё сказал.

Папакаю демонстративно улёгся подальше от Мамакаю и уже через пару минут сонно зашипел. Она пробормотала что-то нелестное о нём, и через пару минут из её ноздрей тоже пошёл дым. Лара подождала ещё немного и стала осторожно выбираться из-под её крыла. Каю поднял голову:

— Ты куда?

— На границу!

— Почему ты не хочешь остаться со мной, Лара?

— А давай я тебя отправлю к моим маме и папе! Ты по своим скучать не будешь?

— Ты скучаешь, Лара?

— Не задавай глупых вопросов!

Каю вслед за Ларой выбрался из-под материнского крыла и вздохнул:

— Ну, пошли!

— Не наступайте на красный песок, — тихо просвистела Мамакаю.

— Кто-то что-то сказал, — испугался Каю.

Лара повернулась и посмотрела на дракониху. У неё один глаз был приоткрыт. Потом мигнул. Снова открылся.

— Это мама во сне простонала, — сказала она. — Пойдём, а то родителей разбудим. А ты знаешь, куда идти?

— Хоть идти, хоть лететь.

— Ну уж нет! Ещё в темноте на красный песок приземлишься.

— И что?

— Что-что! Сам местный, а не знаешь! Нельзя!

Уже звёзды стали бледнеть, когда Каю резко остановился. Шедшая сзади Лара обошла его и увидела перед собой полузасыпанный песком закруглённый металлический двухцветный столбик: чёрный, а верхняя треть белая. Что-то знакомое в нём было. Вот что: на товарной станции между железнодорожными колеями она такой видела! Значит, это и есть граница между мирами. Да, небо уже начало светлеть, и стало понятно, что стоит он на границе между двумя пустынями. С их стороны был песок жёлтого цвета, а от столбика начинался красный песок.

— Если не наступать на красный песок, то как попасть в мой мир?

— Наверное, надо наступить на столбик, — решил Каю.

— Я же не удержусь на нём!

— Тогда давай вернёмся!

Слева появилось зарево. Вот-вот на столбик упадёт первый луч. И вдруг что-то свистнуло над ними. Это проснулись и прилетели за ними родители Каю.

— Не уйдёте, — просвистел Папакаю.

— Не волнуйся, девочка не удержится на таком тонком столбике, — свистнула хитрюга Мамакаю.

Спасибо ей за подсказку! Лара упёрлась руками в верхний набалдашник столбика и обхватила столбик коленями. Ничего не происходило. Уже приземлились драконы. Каю побежал навстречу родителям с криком: «Не надо! Не трогайте Лару!» И тут из-за бархана брызнул первый луч дневного светила. Что-то свистнул Папакаю… нет, это не его голос. И перевода не слышно. Это не дракон, это маневровый тепловоз!

***

Мама строго-настрого запрещала ходить через Товарную. Но, чтобы доехать от бассейна до дома, приходилось делать две пересадки, и на поездку уходило не меньше сорока минут. А чаще — больше. А вот если идти через железнодорожные пути, то можно было добраться до дома минут за двадцать. Зимой Лара не рисковала. Но сегодня в такую жару толкаться в автобусе — фу! И Лара решительно повернула к проулку за бассейном. Дорога вела вниз, потом резко заворачивала направо. А за этим поворотом начинался высокий бетонный забор. Но Лара знала, что за кустами бузины бетонные столбы были вбиты на некотором удалении друг от друга. Взрослый человек не протиснется, а она — пожалуйста! И протиснулась. А теперь бегом, чтобы на охрану не нарваться. Вот состав перекрывает её путь. Нет, под вагоны она не полезет, что она, маленькая, что ли? Ура, состав двинулся! Пять минут — и путь свободен. Сегодня против обыкновения движение не очень интенсивное. Лара прыгала по шпалам, потом перешагнула через колею, обошла кучу щебня и наткнулась на полузасыпанный песком закруглённый металлический двухцветный столбик: чёрный, а верхняя треть белая. Что-то знакомое в нём было.

Лара замерла. Как это напоминает тот почти забытый сон, что приснился ей, пока она лежала без сознания, упав позапрошлой зимой с обрыва за гаражами! Тогда она ещё умудрилась вскарабкаться на площадку, дойти до дома, засунуть под матрац нож, и только тогда упала, потеряв сознание вновь. Маме сказала, что сломала руку, поскользнувшись на тротуаре. Целый месяц учёбы пропустила! А в бассейне форму не набрала до сих пор. Раньше в группе первая была, а теперь её результаты где-то посередине.

На цилиндрическом набалдашнике столбика вдруг возник плоский треугольный камень, формой напоминающий нож. Значит, это не сон был тогда! Что же делать? Нож нужно достать. Понятно, Папакаю что-то говорил о кладке через полгода. Значит, новому дракончику теперь… так, год назад кладка, потом три месяца высиживают… в общем, до соревнования первогодков недолго осталось. Теперь-то Мамакаю знает, что ребёнку в рот заглядывать надо. И значит, опять наследственный дефект!

Послышались мужские голоса, грозно окликающие нарушительницу. Она скинула плоский камень, быстренько подобрала из кучи щебня два камушка (догадается, небось, что это значит две смены границы дня и ночи), положила их на столбик и побежала от догоняющих её охранников.

Отдышавшись, Лара задумалась о том, где взять нож. Денег у неё нет. Говорить родителям нельзя. А если просто стащить кухонный нож, они сразу на Витю подумают. Эх, и посоветоваться не с кем! А вообще… есть такой человек! Самая весёлая, самая понимающая, самая-самая баба Тома! Это папина тётя. Она ещё ни разу не сказала Ларе: «Что ты несёшь!» Она даже Вите этого ни разу не сказала! И Лара отправилась в детскую библиотеку, где баба Тома работала заведующей.

— Ты что, Лара, фантастикой увлеклась? Вроде бы, всегда школьные повести предпочитала, — спросила её любопытная Зинаида Сергеевна, заглянувшая за стеллажи, где Лара рассказывала бабе Томе свою невероятную историю.

— Со временем вкусы меняются, — ответила баба Тома. — Сейчас многие подростки фэнтези увлекаются.

А Ларе сказала:

— Я не буду ни в чём тебя убеждать. Я пойду с тобой. Когда, говоришь, по нашему времени у них граница дня и ночи, в четыре? Зайдёшь за мной в три.

И вот они сидят в ожидании этой границы. Баба Тома взяла с собой складной стульчик. А Лара сидит на обломке шпалы. На столбике лежит моток скотча и ножик. Баба Тома выбирала его с толком. Спросила, какое расстояние от передних зубов до отверстий на нёбе, и повела Лару в охотничий магазин. Ножик она купила дорогой, мощный, с длинным лезвием. А ведь Лара слышала, что библиотекари очень маленькую зарплату получают. Правда, баба Тома старенькая, ей уже третий год ещё и пенсию приносят. Но всё равно, её щедрость впечатляет.

Невдалеке слышится возмущённый возглас. Лара дёргается. «Сиди!», — командует баба Тома. Но Лара поворачивается. И слышит бабушкин вскрик. Поворачивается назад и видит, как над столбиком из ниоткуда появляется передняя лапка дракона. Судя по размеру лапки, это Мамакаю. Она берёт нож, исчезает, потом снова появляется и уносит скотч. Всё.

Появившимся охранникам баба Тома с достоинством отвечает:

— Моя внучка играла в лаун-теннис, и её партнёр послал мяч на вашу территорию. Мяч памятный, из Уимблдона. Не могла же я отправить её сюда одну! Мяч нашли, — она торжественно вынимает из сумки белый мячик. — Но я устала, поэтому присела.

Обалдевшие сторожа сопровождают бабу Тому: один ведёт под ручку, другой несёт стульчик. Они даже придерживают рваную сетку, когда баба Тома и Лара пролезают сквозь дыру в металлическом ограждении. И чуть ли не с поклоном передают Ларе стульчик.

Дальше они идут молча. Только перед домом баба Тома нарушила молчание:

— Лара, ведь об этом мы никому и никогда не сможем рассказать! Обвиняй меня в малодушии, но, если я расскажу о том, что видела, даже те, кто знает меня как облупленную, скажут, что бабуля чокнулась. И ты… у тебя же вся жизнь впереди! А расскажи ты это — и тебя к психиатру отправят, жизнь испортят.

— Но ты ведь мне поверила!

— Не поверила. Но меня восхитила твоя фантазия. И я решила тебя поддержать.

— Я никому больше не скажу. Но всё равно, баба Тома, мы сделали большое дело. Мы спасли от утилизации ещё одного чемпиона по огнеметанию. Мы жизнь спасли!

— Я мыслю это глобальнее. Мы способствовали развитию драконовской медицины: на планете Харуда появилась хирургия!