Играя с ветром

Евсения Медведева, 2023

Знаете, говорят, что когда тебе плюют в спину, значит, ты на несколько шагов впереди, так вот… Смотреть вслед любимому мужчине означает, что он ушёл. Народная мудрость… Горькая, но зато честная… Любила его со школы, пока он не опозорил меня прямо на школьной дискотеке на глазах у одноклассников! Подонок? Да… С тех пор я и вычеркнула его из своей жизни навсегда. Если бы не та злосчастная ночь в баре спустя много лет… А теперь? Теперь он уходит к той, что ждёт от него ребёнка, думая, что поступает правильно. Но он не знает, что под моим разорванным в клочья сердцем бьётся ещё одно… Крохотное, беззащитное и уже преданное…

Глава 11

— Поспорить на меня, как тогда, в восьмом классе…

Эта фраза, что занозой сидела в моем мозгу, вылетела сама… Мы с Люсей ахнули в голос… Бросила взгляд на абсолютно ошарашенную подругу и закрыла ладонями рот, чтобы не брякнуть ещё что-нибудь, но было уже поздно. Волшебство момента рассеялось, Лёва дёрнулся, как от пощёчины, и вытянулся натянутой струной, возвращая дистанцию между нами. И холодно стало… Глаза его вновь потеряли тёплый перелив обласканной солнцем морской волны, а на лицо вернулась дежурная и абсолютно формальная улыбочка. Он преобразился мгновенно, будто занавес опустился, отдаляя от меня тёплого и родного Лёвки.

— Ты точно головой ударилась, Сквознячок, — он закурил и медленно отвернулся к сцене. — На кой ляд мне на тебя спорить?

— Это прошлое, Лёва, — схватила бокал шампанского, лишь бы скрыть трясущиеся руки, и стала делать маленькие глотки, забывая даже дышать. Меня разрывало от вихря эмоций и воспоминаний, что черно-белыми картинками застряли в голове.

Не смотрела на него, но и за невольными свидетелями своего позора наблюдать не очень-то хотелось: Люся сверлила разгневанным взглядом бывшего одноклассника, а Кирилл делал вид, что происходящее на сцене куда интереснее трагедии, разыгравшейся за столом, вот только губы его дергались от прорывающейся едкой ухмылки.

— Если бы всё это было в прошлом, то твой прелестный ротик не извергал бы глупости, — Лёва резко обернулся, снова закинул руку на изголовье, наклоняясь так, чтобы нас не услышали. — А поведай мне эту увлекательную историю, Никусь? Давай, только с красочными подробностями?

— Ничего я тебе рассказывать не буду, — залпом опустошила бокал, а потом и бокал подруги, пытаясь унять бешеное сердцебиение, вот только алкоголь не мог утешить зудящую многолетнюю обиду. Не мог… — Что ты из меня дурочку тут делаешь, будто сам не помнишь. Хотя-я-я… У тебя же было столько баб, что воспоминания о малолетке с косичками наверняка покрылись толщей пыли! Просто отвали, Лёва. Мы были детьми.

— Мы были детьми, — передразнил он меня, усмехнулся и наполнил опустевший бокал ледяным игристым. — Именно поэтому взрослая, самодостаточная женщина, сидя на эротическом шоу, вспомнила о школьных обидах? И то, как ты сейчас морщишь нос и дуешься — это же так по-взрослому. Да?

— Да нет обид, Лёва. Нет… — я нервно размахивала руками, даже пыталась улыбнуться, но его пронзительный взгляд будто прожигал меня насквозь.

— А-а-а…! Стой-стой… Кажется, я начинаю врубаться. А не из-за детской ли, естественно, давно прошедшей обиды взрослая Ника постоянно растворяется из офиса, стоит мне переступить его порог? Ну? — Лёва дернул меня за руку, заставляя повернуться, но я не могла. Упиралась, явно забавляя Люську с Кириллом, но все равно отбивалась от его рук, лишь бы в глаза не смотреть.

Мне было дико стыдно, страшно и неуютно! Вот теперь точно хотелось оказаться дома, в мягкой кроватке и ворохе бархатных подушечек, чтобы поплакать в полном одиночестве. Да, обидно мне было! Обидно! Моё сердце было растоптано, уничтожено и пеплом развеяно над головами танцующих на той школьной дискотеке! Я до сих пор помню смешки, толчки и сотни насмешливых взглядов, направленных на меня…

— Уже ничего не изменить, — процедила я и, сделав над собой усилие, отвернулась. Во мне будто тумблер переключился, трепет и бесконтрольный прилив нежности лопнули мыльным пузырем, от брызг которого слезились глаза.

— Ясно, — сухо и безэмоционально выдавил Лёва.

Это было последнее слово, обращенное в мою сторону до конца представления. Он снова надел маску шутника и остряка, засыпая накал напряжения искрами своего легкого юмора. Уже и Люся расслабилась, и Чибисов перестал ухмыляться, погрузившись в магию современного искусства. Мне тоже было некуда деваться, поэтому я сделала вид, что целиком и полностью погружена в происходящее на сцене.

Голова вибрировала от мечущихся мыслей так, что вдохнуть хотелось, но не было воздуха… Не было… Выжег всё собой дотла. Я словно вновь на пепелище вернулась, где, кроме разочарования и беспомощности, не было больше ничего.

Сжимала край стола, чтобы выплеснуть напряжение, но бесполезно это было. Поведение Дония лишь сильнее распалило мою злость. Он словно перестал меня замечать, вскакивал с дивана, отчаянно аплодируя актрисам, и на пару с Кириллом свистел так, что уши закладывало.

Я умоляла себя не смотреть в его сторону! Вновь и вновь повторяла, что это всего лишь мой временный босс, которому меня, меркантильную и тупую особу, сдали в аренду, но не могла!!

Меня магнитом тянуло к нему. Пока он смотрел на сцену, я могла безнаказанно любоваться его красивым профилем, мягкими уверенными движениями и мечтать о том, что это все мне снится. Да, он уже не был тем притягательным хулиганом из квартиры напротив, но было стойкое ощущение, что обиженная восьмиклассница до сих пор плачет внутри меня…

… — Ну? А теперь и поиграть можно. «Или-или»? — громче всех вопил Слава Юшков, разливая из картонной коробки вино с красивым названием «Изабелла». — Учителя спрятались в учительской, а Сева видел, как завуч в пакете пронес шампанское. Поэтому гуляем!

— Слава, ты вечный ребёнок, — Люся помогала Ксюше переодеться после выступления, держала плотную ширму, чтобы парни не подглядывали. — Лишь бы нажраться, подраться и поиграть.

Мы сидели в просторной гримерке за сценой в привычной компании ребят, с которыми всегда проводили дискотеку. Мишель, Люсинда, несколько парней из десятого класса, но все моё внимание было приковано к Донию и Королёву, как-то слишком бесстрашно курящим на подоконнике. Вдыхала ненавистный табачный дым, смешанный с по-весеннему липким, сладким от цветущей сирени воздухом, влетающим в распахнутое окно, и откровенно улыбалась.

Мы с Люськой и Сеней были в оргкомитете школы, да и просто первыми зачинщиками всякого рода праздников и сабантуев. Вот и сегодня, чтобы разбавить типичное дрыганье под современный «тыц-тыц», мы переоделись цыганками и устроили представлением с гаданиями по ладони, «золочением ручки» и танцами.

Подглядывала за ним, стараясь отогнать мысль, что это последняя дискотека перед выпускными экзаменами, что не увижу больше в школе Лёвку, оттого и играла в шпионку, желая продлить это мгновение. Вжималась в стену, чтобы быть незаметной, и дышала через раз, лишь бы не спугнуть, старалась не двигаться, чтобы не привлекать внимания звоном маленьких колокольчиков и монет, пришитых по низу цыганской юбки, украдкой наблюдала за Мироном и Лёвкой из-за груды плакатов. Парни были увлечены своим тихим спором и не обращали на нас внимания. Куда им до малолеток? Естественно…

Доний сидел, упершись подбородком в колено, и слушал Королёва, лениво кивал и крутил в руке цепь, пристегнутую к карману широких джинсов. Готова была воспарить к небесам за подаренные мгновения близости, впитывала каждое его движение, резкие смешки, привычку поигрывать правой бровью, и таяла восковой свечой. Дура! Конечно, дура! Он был самым популярным парнем в школе, а на меня смотрел, как на букашку, которую можно случайно раздавить.

— Можете не играть, раз струсили… — Славка спрыгнул со стремянки, на которой сидел, залпом выпил вино из пластикового стаканчика и вышел из каморки, стрельнув в меня каким-то странным, незнакомым взглядом.

— Ксюш, что за игра? — прошептала я.

— Тебе предлагают на выбор задание, а ты выполняешь то, что легче, — красная от переодевания Сеня выскочила из-за занавески. — Только в следующий раз тебе дают снова задание, в котором отвергнутый вариант является самым простым. Это лохотрон, Сквознячок, в котором ты постоянно вынужден выполнять чужие прихоти. Особенно со Славкой не вздумай играть, он до сих пор забыть не может, как ты отказалась с ним в кино идти.

— Когда это он тебя в кино звал, мелкая? — заржал Королёв. Мы так увлеклись трепом, что и забыли, что не одни. За что и поплатились.

— Королёв, а ты вот прям всё должен знать, да? — Мишель бросила в друга пустым стаканчиком. — И вообще, чего вы тут сидите? Валите оба!

— Щаз-з-з… Свободная страна, как говорит наш любимый историк, — Лёва затянулся и выпустил плотное кольцо дыма в нашу сторону.

Меня словно мелкими гвоздиками прибили к стене, лишив возможности шевелиться. Смотрела в его огромные голубые глаза, и почему-то плакать хотелось, ну так, по-настоящему, вслух. Украдкой щипала себя, чтобы не рухнуть в обморок, а Доний будто мысли мои прочитал, усмехнулся и вновь отвернулся, потеряв интерес.

— А ты играла, Люсь? — ещё тише зашептала я.

— Юшков ещё в лагере придумал эту игру, и очень скоро всем парням она капец как понравилась, — усмехнулась Мишина.

— В неё все играют, — Люся подтолкнула меня за ширму, откровенно поторапливая. — Переодевайся, и забудь о Юшкове. Гад он. Гад. Поняла?

— Ага, — скинула быстро пыльное тряпье сценического костюма и стала переодеваться.

— Смотри мне! — взмахнула кулаком Ксюша у меня перед носом и подтянула бархат выше, чтобы скрыть меня по самую макушку. Я горько вздохнула, вновь уколовшись о сожаление, Людмила вместе с Донием выпустится в этом году из школы, а в следующем уйдут и Ксюша с Королёвым, и от этой мысли становилось так горько-горько, что слёзы снова застилали глаза.

— А почему гад, Люсь? — натянула футболку и выглянула к подружкам.

— Вы всё? Переоделись? — Лёва спрыгнул с подоконника, закинул в рот жвачку, как-то странно царапнул меня внимательным взглядом, а потом неожиданно подмигнул. — Не вздумай играть со Славкой, малявка.

— Ой, Доний… Вали отсюда со своими наставлениями, — Люся вытолкнула парней и с облегчением опустила тяжелую ширму. — Ник, а ты, правда, давай быстрее! Сейчас руки отсохнут держать эту бандурину.

— Почему не играть?

— Потому что он всё равно тебя обманет…

Но мне уже было все равно. Сладкое вино шумом отдавалось в голове, а перед глазами стоял образ подмигивающего Дония. Внутри все трепетало, летало, взрывалось разноцветными хлопушками, а сердце щекотали бархатные бабочки. Настроение улучшилось, мы с девчонками закрыли гримёрную, отдали ключ охраннику и рванули в гущу беснующихся подростков, чтобы ещё успеть потанцевать до закрытия.

— Ника-Ника-Вероника… Где же твои косички и платье с розочками? — Юшков поймал меня у питьевого фонтанчика в коридоре, когда я выскользнула из зала смочить горло.

Он так нагло обошёл вокруг меня, осматривая с ног до головы. А мне сквозь землю хотелось провалиться. Юшков был из той же компании, что и Лёвка, и Мирон. Они вместе играли в баскетбол, ездили на турниры защищать спортивную честь школы, вместе курили в школьной теплице на заднем дворе и играли на гитаре под моими окнами до рассвета. Если бы не Люся, я б и не вспомнила, как он год назад подкатывал ко мне в летнем лагере.

— Я тебе же ясно сказала отстать? — вытирала взмокшие ладони о юбку короткого джинсового сарафана, оглядываясь по сторонам. Подруги до сих пор танцевали, и не было ни единого человека, кто мог бы помочь сбежать от этого прилипалы.

— А я всегда добиваюсь того, чего хочу, — он нагло надул пузырь из жвачки. — Одна ты вся такая правильная, скромная, вечно идеальная девочка с косичками. Ты, как куколка, что вот-вот превратится в бабочку.

— Слав, тебя там твоя девчонка ждёт, а ты с малолеткой в коридоре треплешься, — попыталась свести всё в шутку, вот только Юшков подходил всё ближе и ближе. Светлые, вечно взлохмаченные волосы, круглое лицо и красные щёки были его визиткой. Он не менялся, лишь вытягивался в росте, сохраняя детскость в лице, вот только взгляд у него был жгучий и пытливый, что ли.

— А может, ты мне нравишься?

— А может, ты мне нет?

— Ну? Поиграем, Ветер? — Слава усмехнулся, решив пропустить мою смелую колкость мимо ушей.

— Отстань!

— Давай, Сквознячок, я же вижу, что хочешь. «Или-или»?

— Отвали, Сова. Медведь пришёл, — грозный рык запустил мурашки по спине, я резко обернулась, впечатавшись в мужскую грудь, и стала оседать от неожиданности. — Малявок не трожь. Ясно?

Доний поймал меня, поставил на место, как хрустальную вазу, поправил джинсовку и скрылся в толпе, даже не обернувшись.

— Танцуешь со мной ИЛИ с Донием? — Слава заиграл бровями и уже потянул ко мне свои ручки, думая, что я струшу! Но во мне будто бомба взорвалась…

— А теперь белый танец! — как-то слишком вовремя прозвучал на весь актовый зал голос ведущего.

Я осмотрела довольного Юшкова и внезапно бросилась в толпу, поймала Лёву за руку и дёрнула на себя.

— Сквознячок?

— Потанцуем? — казалось, что я даже не шепчу, а просто шевелю губами. Горло пересохло, пальцы, которыми я сжимала его горячую ладонь, взмокли, а ноги стали подкашиваться, отчего я лишь сильнее хваталась за Лёвку.

— Хм… — парень быстро обвел взглядом толпу, а потом наклонился и прищурился. — Мелкая, ты перегрелась?

— Белый танец… — выдавила я из себя, задыхаясь от переполняющих эмоций.

— Ты играешь, что ли, Ветерок? — Лёва хмыкнул, притянул к себе и уложил мои руки себе на плечи. — Я говорил тебе не связываться со Славкой?

А мне было все равно! Я просто готова была улететь от счастья. Сжимала ворот его футболки, гладила дрожащими пальцами открытый участок кожи, закидывала голову, пытаясь рассмотреть его лицо. Почему-то хотелось увидеть улыбку, понять, что ему нравится наша близость, вдыхала какой-то сладкий парфюм и прижималась.

Нагло. Абсолютно пошло! Но так сумасшедше приятно…

Он медленно вращался, держал руки на спине, даже не думая опуститься на талию, но мне этого было достаточно. Это как выиграть в лотерею, призом которой является исполнение желания. Так вот, Лёва Доний, мой сосед, с самого рождения и был моим желанием.

Я иногда прикладывалась ухом к розетке, чтобы послушать, как он играет на гитаре в своей комнате, и ревниво наблюдала в дверной глазок за толпой девчонок и парней, вваливающихся к нему в квартиру после школы. Он был моим принцем, только, к сожалению, пока этого не понимал. Но сейчас! Сейчас же он должен понять? Должен ощутить, что я — та самая???

Прижималась к его груди, слушала ровное биение сердца, ловила удивленные взгляды толпы и готова была сгореть от высшего счастья. Лучше уже быть не может!

— Пора платить, Доний, — голос Юшкова все испортил, а Леву толкнули прямо в спину, отчего мы слишком опасно пошатнулись. — Поцелуешь Ветер или Катьку Зорину?

Я повернулась, смотря в прищуренные, злые глаза Юшкова, танцующего с самой красивой девушкой в школе. Парень еле переступал с ноги на ногу, таращился на нас поочередно, а потом и вовсе замер, смотря Леве прямо в глаза. Это был настоящий поединок, правда, без драки, копий и криков. Тихое противостояние двух парней, между которыми растерянно застыла я.

— Отвали, Сова. Ты нарываешься сегодня, — захрипел Доний. — Не сейчас!

— Сейчас, Лёва, сейчас… — шептал Юшков, наклоняясь все ближе. — Ну? «Или-или»?

— Конечно, Катьку. Неужели ты думаешь, я буду целоваться с малявкой Сквознячком? — усмехнулся Лёва, убрал руки и, резко развернувшись, поймал Зорину за локоть, притянул к себе и поцеловал прямо в губы!!! Девчонка не сопротивлялась, прижалась к нему и закинула руки на шею, где ещё недавно лежали мои.

Мне сквозь землю хотелось провалиться. Пик счастья превратился в адовый котёл, в котором меня варили черти заживо! Сотни глаз смотрели на меня, а потом раздался дикий смех, заглушающий все вокруг.

— Идём! — Сеня выдернула меня из ада, где Доний до сих пор сосался с Зориной, не боясь учителей, Славка Юшков зловеще хохотал, а вслед я слышала лишь: «Дура, Зубрилка с брекетами. Да он же зацепится о твои железки! Малявка!».

Дорога до двери была бесконечной… Слышала смех, чувствовала тычки и медленно умирала…

— Он выбрал её, — шептала я, прижимаясь к плечу подруги. Девчонки распихивали толпу и уводили меня с последней дискотеки, что останется ожоговым воспоминанием.

— Мы спорили, что ты пригласишь его танцевать, а потом Лёвка поцелует первую попавшуюся девчонку! — Славка догнал нас у выхода. Мало ему моего позора? Так он ещё специально продолжал вопить на весь школьный двор о том, что случилось. — Тебе надо было выбрать меня, Ветерок! Меня, чтобы не быть идиоткой. Меня! Надо было выбрать меня… А теперь сама виновата!

«Неужели ты думаешь, я стану целоваться с малявкой-Сквознячком…»